Правила игры
Пролог.
Это не синопсис фильма и даже не сценарий. Выбранный мной стиль повествования, надеюсь, хоть немного, в небольшом приближении, позволит читателю ощутить безграничную многогранность происходящего. Судите сами.
Первый эпизод.
Игроки.
Они сидели за широким столом друг против друга, выбрав именно такой вариант воплощения реальности.
Или псевдореальности, как будет угодно.
Им так было комфортно вести обычную для них игру.
Для них обычную.
Они могли стоять, лежать, висеть, мерцать, вращаться, лететь, падать, проницать, пронизывать. Да и много ещё вариантов бытия. Они выбрали полувертикальное статичное положение.
Да, уже не первый раз. И им обоим так было хорошо.
Также они снова выбрали твёрдые воплощения. Ведь если сидишь, то должен выглядеть подобающим образом. Как минимум, быть похожим на завсегдатая игорного клуба. Ну как иначе играть в игру?
Поэтому. Эфир концентрировался и превращался в атомы, атомы реализовались в молекулы, молекулы соединялись в объёмы, объёмы формировали формы. А формы висели в эфире? Ну, да.
Теперь мы могли бы увидеть двух игроков, сидящих за широким столом друг против друга. Могли бы, если бы могли. Но не могли. Потому что нас там не могло быть. Вокруг ничего и никого не было.
Итак.
Правый игрок представлял собой интеллигентного мужчину средних лет, рост больше шести футов, сложение худощавое, тонкий орлиный нос, квадратный, чуть выступающий вперёд подбородок, острый, пронизывающий взгляд, несколько скрипучий голос. Были заметны обгрызенные ногти, что часто бывает у аналитически мыслящих людей. Основными элементами одежды служили пиджак на две пуговицы, с узкими лацканами и узкие брюки. На столе лежали перчатки, курительная трубка из вишнёвого дерева и клетчатая кепка с двумя сильно выдающимися козырьками и откидным клапаном, защищающим уши. На подлокотнике стула небрежно висел шарф, на спинке - ольстер – серая дорожная накидка с наплечниками. Между коленями была зажата массивная трость с гравировкой ШХ.
Такой образ этот игрок принял впервые. Почему-то этот «прикид» пришёлся ему по душе после ознакомления с очередным детективным романом. Хотя раньше он чаще перевоплощался в шейха. Что тоже выглядело неплохо. И тоже «шх».
Вид Левого игрока был кардинально противоположным. Он появлялся в нём уже неоднократно. Ну, а что, если нравится. Сами посудите: лихой, атлетически сложенный молодец. Почти красавец. Коротко острижен. Тщательно выбрит. Курнос. Скуласт. На голове широкополая шляпа. Куртка с бахромой облегает мускулистые плечи. Кожаные штаны вправлены в изящные полусапожки со шпорами. И он любил вестерны.
Так как у игроков не было имён, то нам необходимо их как то идентифицировать – можно запутаться, если кликать их как первый-второй или правый-левый. Первого (правого) давайте называть «Консультант». Он, действительно, был весьма эрудированным, последовательным и серьёзным игроком. Второго по-другому, кроме как «Ковбой», назвать не получится. Ковбой - он и есть ковбой.
***
Эта, очередная, бесконечная по счёту партия немного затянулась и уже продолжалась довольно длительное время. Относительно длительное. Но ведь для них это всего лишь очередная партия.
А для игровых единиц (фигурок, юнитов, персонажей - как их вообще назвать то?) с одной стороны это вечность. Почти. С другой стороны – эта череда коротких как миг промежутков времени. Времени между прошлым и будущим. Мозаика, сложенная из судеб и фортун, счастья и горя, удач и разочарований, рождений, смертей, смеха, слёз, утрат и возвращений.
Игра!
У игры есть начало игры и конец. Выигрыш или проигрыш.
У игроков и персонажей разные понятия времени, но и те и другие составляют единое целое в этой бесконечной череде Игр.
Правило игры №1
Победа считается по очкам.
Второй эпизод.
Пёс.
«Воспоминание – это единственный рай, из которого нас не могут изгнать» (Брюс Ли)
Прошла уже неделя, как ощенилась Дина. В помёте выжил всего один щенок.
***
Щенок открыл глаза и первое, что он увидел - это был свет. Белый свет. Бездонно-белый. Как мысли. Как пролитое молоко. Он видит. Высоко над головой, в самом центре бело-голубого неба почти правильный клин медленно скользил на север. Многоголосо курлыкая. Это журавли. Почему летят именно на север? – он сам себе задал этот вопрос и тут же на него и ответил. Потому что восходящее солнце остаётся у журавлей справа. Почему восходящее, а не заходящее? Потому, что зелёная травка, шевелясь от прохладного ветерка, переливается серебряными бликами – утренние росинки как маленькие бусинки отражают солнечный восход. Почти неделю он не видел этого великолепия. Паника от безвестности постепенно, нет, не утихала, скорее всего притуплялась.
До этого он, конечно, осознавал, что живой. Правда он не уловил тот самый миг, когда начал чувствовать. Как будто проснулся от крепкого сна. И глаза не открывались, как он не пытался разлепить непослушные веки.
Разумеется, было очень некомфортно оказаться незрячим и не видеть, что происходит вокруг. Но он слышал все звуки, впитывал запахи. Его беспокоило другое: почему он ослеп. Неужели это последствия аварии? Он тогда, будучи ещё слепым, думал, что не увидит мир таким, каким его знал ещё совсем недавно.
И ещё. Он нисколько не сомневался, что всё понимает и всё помнит. Помнит до самой последней минуты, когда почувствовал, что теряет контроль над ситуацией.
А где Мери? Она ведь находилась рядом. С ней тоже случилась беда? Как узнать? Жива ли она? Последнее, что он видел – это её глаза. Огромные красивые глаза, полные ужаса. Что… что с ней? В эти минуты ему хотелось выть…
Проходили минуты, часы и даже дни. Время в темноте становилось вечностью.
Когда он понял, что не только слеп, отчаяние жестокой хваткой оплело его сознание: он не может членораздельно воспроизводить звуки. Звуки, из которых должны бы были слагаться слова, предложения, просьбы, упрёки, требования. Неужели ещё повреждены и органы артикуляции. Дыхание было вроде бы в норме, но звуки получались какими-то необычными, совсем не похожими на привычную речь.
Попытки понять, что же случилось не дали результата. Вроде ничего не болит. Но он слеп и почти нем. И самое страшное – он замечал, что с каждой минутой слепого существования его память становилась всё более и более расплывчатой. Как будто, он что-то забывал. Ведь есть же такое слово «амнезия». Он помнил это слово. И помнил много чего другого. Не всё, разумеется, а фрагментарно, как помнил любой, кто задался целью вспомнить свою жизнь и понимал, что память начинает создавать образные события с какого-то определённого возраста и до… До самой аварии?
Этих всплесков воспоминаний становилось всё меньше. Может быть, он не только ослеп, но и тронулся умом. Что делать? Паника в очередной раз накатывала на него удушливой волной страха и беспомощности. Он громко и протяжно начинал скулить.
Время шло. Он скулил и забывал. Забывал себя. Забывал знакомые образы. Забывал всё.
Когда же, наконец, глаза открылись, он увидел этот великолепный мир, увидел голубое небо и летящих в небе журавлей. Ему стало легче.
***
Впрочем, для домашних странным не показалось то, что в этот раз в помёте оказалось всего два щенка. Мальчик и девочка. Девочку спасти не удалось, она задохнулась при родах. Мальчик выжил.
Семья фермера, как правило, продавала весь выводок оптом, но в этот раз на семейном совете решили оставить себе одного щенка. Один и остался.
Причина оставить щенка была в том, что Дина старела. Она уже не могла так быстро, как когда-то в молодости, носиться по полю, обгоняя отару и направляя овец прямо в загон. Она уже не могла отогнать обнаглевшую лисицу, жаждущую украсть цыплёнка из курятника. Поэтому теряла то неоценимое качество улавливать запахи на большом расстоянии. Старела и теряла чутьё. Нет, она не показывает вида, что устаёт. Она хорошая собака. Но время неумолимо ускоряло свой бег. Необходимо завести помощника для Дины, которого она сама же и воспитает, пока ещё имеет силы. А также привьёт навыки к пастушьему ремеслу. Желательно завести собаку этой же породы. Породы, выведенной специально для того, чтобы пасти овец. Дина была овчаркой.
Когда семья приняла решение завести нового питомца, на своих щенков они даже и не рассчитывали, собирались прикупить на рынке щенка и отдать его на воспитание Дине. Но случилась удача: Дина внезапно сама понесла. Все в семье удивились и обрадовались этому, но стали сильно переживать за собаку. Ведь скорее всего, это уже точно её последняя беременность.
И действительно, роды были тяжёлые и Дина сильно мучилась. Возраст сказался. Роженице не хватило сил быстро вытолкнуть девочку из чрева. Организм видно уже не потянул поздних родов. Девочка погибла. Но малыш родился здоровым.
Ну, что ж. Один так один. Оставим его. Вроде симпатичный. Только вот скулит постоянно. Будем надеяться, что когда откроются глазки, он перестанет волноваться и вольётся в семью весёлым и послушным домашним питомцем. В конце концов, на нём, как и сейчас на Дине, будет лежать огромная ответственность по охране дома и всего остального фермерского хозяйства.
А для дочурки будет товарищ по играм. Дина не может как раньше успеть за неугомонной дочкой. А ведь они почти ровесники.
Дину когда-то взяли в дом в качестве помощницы и охранника. Это было ещё до рождения в семье фермера первого и единственного ребёнка. Запомнилось, как в тот момент, когда заводчик передал маленького щеночка хозяйке и та подняла её ближе к лицу, чтобы лучше рассмотреть - нос, щёки и губы женщины оказались щедро обмусолены мягким шершавым язычком. Собаку назвали Диной.
Щенка назвали Смоки.
- Мама смотри, Смоки открыл глазки. Он всё ещё скулит. Но уже не так громко. Наверное, ему интересно смотреть, как я его глажу по головке. На, Смоки, пей молочко. Оно очень вкусное. Его даёт нам наша корова Дора. Она глупая корова. Целыми днями щипает траву, а вечером даёт молочко. И утром. А неделю назад она родила маленькую коровку. Я тебе сейчас покажу её, она такая умная, не то что её мамочка.
Девочка взяла на руки щенка и понесла в хлев. Там в загоне стояла корова Дора, а рядом у её ног примостилась маленькая тёлочка.
«Мери! Мери! Я вспомнил, - память как шило пронзило мозг - резкий поворот, встречная машина, визг тормозов. Нас заносит. Мери кричит и хватает меня за руку. Я ничего не могу сделать, чтобы вывернуть на дорогу. Впереди кювет и пролесок. Что же делать? Мери, отпусти руки, обхвати голову. Летим. Темнота. Опять темнота. Я вроде жив, но ничего не вижу. Прошла вечность, и я открыл глаза. Теперь вижу, но уже не понимаю, что происходит. Меня несут и приносят к тебе, Мери…»
Это было как наваждение. Через секунду пласты памяти снова раскидало по сторонам, и они как будто растворились в пространстве.
Он понимал, что его держит на руках маленькая девочка, а напротив огромное животное облизывает такое же точно по виду, но совсем крошечное создание. Что-то ему подсказывало название животных. Это коровы. Большая – корова, а маленькая – тёлочка. Коровы дают молоко. Откуда-то он это знал. И об этом недавно сказала девочка, держащая его на руках.
Девочка? Он знал, что это девочка. Ведь он теперь может видеть и узнавать окружающие его вещи. Узнавать или понимать. Не одно и тоже ли это – узнавать и понимать?
Но какой знакомой кажется ему эта маленькая тёлочка…
***
- Я выиграл ещё одно очко – обрадованно сказал Ковбой – моя РС №… (очень большое число), не потеряла память. Как и договаривались, за сохранение памяти после перехода РС из одной ТС в другое начисляется очко. Так?
- Хорошо – согласился Консультант – но ведь всё равно я пока веду, у меня на … (большое число) очков пока больше!
- Продолжим – раздосадовано бросил Ковбой – игра ещё не закончена.
Правило игры №2
А что в итоге? Подсчитываются «заработанные» игроками очки.
За память у души, сохранившейся в новом теле – очко.
За неистовое желание души остаться в текущем теле – очко.
Очки копятся.