Дымов здесь когда-то жил. Иногда он засиживался допоздна на работе и уходил, когда город уже включал неоновый свет. Он тогда не спускался в неуютную подземку с её кишками кабеля и бутафорскими заклёпками на чугунных столбах, а выходил на улицу, отдавая себя хаосу людского потока, и тот уже нёс Дымова к северу, выхватывая крики зазывал, вонючие и манящие запахи, темноту арок, тащил вдоль примостившихся у тротуаров грилей, владельцы которых деловито разгребали угли, и чей сладкий дым навсегда впился в сознание Дымова. В переходах сквозил ветер, среди летающего мусора играла музыка, звонко перекатывались пустые банки, бездомные, обнимая ****ей, кружили в танце, и никому из спешащих вокруг не было до них дела.
Переехав из Нью Йорка в провинцию, Дымов обрёл спокойствие, и уже редко сюда возвращался.
В машине играл джаз. С неба опять начинало сочиться.
- Нет, ну ты погляди на эти джунгли! Туда-сюда, туда-сюда, Вавилон! Дворники включи, не видишь, снег стаивает, не дай бог, собъём кого-нибудь, - Берник оставался верен себе. - Весь город - одни такси, можно подумать, что люди иначе не передвигаются. А бары ваши. Вот, здесь, в Виллидже, сижу, кручу по стойке стаканом, озираюсь, кого-б снять. Понятно, что васпы* не в счёт, хотелось бы мексиканку.
- Мексиканки в такие места вряд ли ходят.
- Ну или китаянку на худой конец. Подсаживается растрёпанная девица лет двадцати пяти, рыжая, ирландка наверно, в высоченных ботах, татуировка под подбородок, а фигурка, как у подростка, щуплая, юбочка короткая, коленки острые. Плюхнулась рядом, закинула в себя двойной виски, наклонилась ко мне, выдохнула вчерашним перегаром и запустила руку в мои штаны. Куртка её раскрылась, а под маечкой соски торчком, - Берник подставил две рогатые фиги к своей груди. - От такие! Там не только виски ночевали. Чем я тебя так зацепил? - спрашиваю, а в штанах уже чёрт знает, что творится. - Ботинки, - шепчет на ухо, - У тебя жутко дорогие. И за мочку покусывает, сучка.
- Красивая?
- Кто?
- Ирландка.
- Ты меня чем слушаешь? Я же говорю, на любителя. Выпить не дура, гордая, как все ирландцы, я руку-то её с трудом вытащил, а чуть ли не в драку полезла, обиделась жутко, в отместку за мой игнор оплатила выпивку. Я потом её у туалетной кабинки увидел, мужика на себя затаскивала. А ушли мы с доминиканкой, ненасытная амазонка ух. Ей нравилось, когда разворачивают и берут не спрашивая. Помощница прокурора в Бронксе, кстати.
Берник продолжал докучать Дымова своими историями. Сменив тему, он вскоре заговорил о важности групповой акробатики в развитии парашютного спорта.
Дымов сжимал руль, стараясь заглушить внезапно накатившую волну желания. Он вспомнил их приезд в Нью Йорк с ней. Закончив с делами, они провели остаток дня, гуляя по городу, жевали пиццу, запивая её тёплым вином, их глаза блестели, кружил голову водоворот полуденного Ист Сайда. Сотканный из блуз, ярких галстуков, портфелей и сумок, он растворял запахи улицы в аромате дорогих сигарет, обдавал шумом большого города.
Она вынула из волос заколку, тряхнула головой, поправляя причёску. Дымов почувствовал запах её потного тела, её влажное дыхание и неутомлённая страсть с головой окатила его. Он впихнул её в тишину книжной лавки, и там, среди полок начал неистово целовать плечи, которые так смешно и красиво она подала вперёд, гладил её бёдра, касался груди. Она уже не смеялась, позволяла ему себя ласкать, и вскоре безумство передалось и ей. Она задышала громко, изогнулась, внезапно раскраснелись её шея, щёки, она царапала ткань его рубашки, но когда он, не в силах заглушить внезапное желание, готов был взорваться, отвела голову и зашептала прерывысто: - Не вздумай... Не здесь...
Вернувшись в людской поток, они едва не пострадали. Остервенело вращая педалями, по тротуару к ним приближалась мужеподобная старуха. - К чёрту с моей дороги! Вы, что, не видите мой хренов велосипед?! - Они отпрыгнули, уступая дорогу городской сумасбродке.
*Васп(WASP) - Белые англосаксонские протестанты.
Продолжение: часть пятая http://proza.ru/2024/08/28/844