В соседнем от нас дворе жила полная добродушная вдова Ефимия, по-простому тётя Фима. Было ей в ту пору немного за шестьдесят. Отзывчивая соседка, нередко приглашала меня в свой дом, угощала домашним вином и фруктами из собственного сада. Детей им с мужем Бог не дал. Оставшись одна в большом саманном доме, Ефимия взяла из детского дома семилетнюю девочку Галю, и назвала своей дочкой. Некрасивая, маленького роста, но тихая и послушная Галя училась в специальной школе для умственно отсталых детей. При этом она свободно говорила на двух языках – русском и молдавском, что служило мне вечным укором, поскольку молдавский язык мне давался с большим трудом. Хочу заметить, что молдаване вообще легко усваивают языки и каждый свободно владеет двумя – тремя, а то и более.
Галя ухаживала за курами, помогала приёмной матери в огороде и по дому. Тётя Фима обучила её всем нехитрым премудростям ведения хозяйства. Ефимия говорила, что специально взяла девочку простую, чтобы та не уехала учиться в столицу, бросив приёмную маму в старости на произвол судьбы. В восемнадцать лет Галя вышла замуж за такого же невзрачного и простого парня Юру, которого привела в дом к Ефимии. Теперь у тёти Фимы завёлся в хозяйстве молодой мужик, который взял на себя часть тяжёлой работы – колол дрова, копал огород, выполнял мелкий ремонт в доме. Зажили все трое тихо и мирно в полном согласии. Через год Галя родила сына, за которым радостно ухаживала бабушка Ефимия. Ведь своих малышей ей иметь не довелось.
Почти напротив Ефимии, в крепком кирпичном доме, стоявшем на бугре, проживала чета пенсионеров. Жену звали тётя Шура. Закончив домашние дела, она любила посидеть на лавочке против дома, наблюдая соседей, за неимением других развлечений, поскольку у женщины отекали ноги и ходить в город ей было тяжело. За продуктами на рынок и в магазины ходил её муж Илья - пузатый краснорожий старик, большой любитель выпить.. Тёте Шуре в ту пору, как и Ефимии, было слегка за шестьдесят и провели они на этой улице всю жизнь, наблюдая за судьбами друг друга. Женщины не то, чтобы дружили, но по-соседски общались.
Тётя Фима держала квартиранток, ради прибавки к мизерной пенсии. И вот однажды утром разыгрался скандал.
- Ты выбросила мусор мне под окна! - Кричала Шура.- Ты нарочно весь вид из окна мне испортила!
- Да ничего я тебе не бросала! Это квартирантка, поленилась на мусорку нести. А я не виновата! - отвечала тётя Фима.
- Твоя квартирантка, ты и убирай! - не унималась тётя Шура.
- Вот вернётся она с работы, и сама уберёт! А я не хочу! - настаивала на своём Ефимия.
Посредине дороги, в колее от самосвала, валялся мусор - рваные колготки, какие-то картонки, картофельные очистки.
Продолжая перепалку, соседки стали припоминать друг дружке старые грехи.
- Ты мужа в гроб загнала, а после мужиков водила! - заявила Шура.
- Да ты сама, с Петькой гуляла, которого в войну убили!
Дальше я не стала слушать подробности их разборки и ушла в дом. Только через час прибежал взволнованный сосед. Он рассказал, что вернувшись с базара нашёл свою жену Шуру, лежавшей на полу без сознания. Просил телефон позвонить в "скорую". Тётю Шуру увезли в больницу с тяжёлым инсультом. К вечеру тётю Фиму, страдавшую повышенным давлением, тоже госпитализировали с гипертоническим кризом.
Тётя Фима вскоре вернулась домой и прожила ещё лет двадцать, а вот тётя Шура так и не оправилась от удара. Ещё с год она протянула, но потеряла память, не могла говорить, а только мычала и еле передвигалась на опухших ногах. Муж выводил её во двор подышать свежим воздухом. Старуха сидела в кресле с бессмысленным взглядом и кивала головой редким прохожим.
Мусор, послуживший предметом конфликта, тем-же днём, закатал в грязь колесами самосвала приехавший домой пообедать сосед - водитель.
А стоило ли поднимать скандал из-за такой мелочи?