Небо выглядело так, будто кто-то рассыпал соль на чёрный бархат. Только соль была серебряной, бархат — бездонным, а я стояла посреди заснеженного поля и пыталась не думать о том, что через несколько часов мир может закончиться.
— Красиво, — сказал Йося, высовывая голову из рюкзака.
— Угу. Идеальная погода для апокалипсиса.
— Технически, — вмешался Кошмар, клубясь у моих ног, — сегодня Ночь Расплетённых Звёзд. Самая длинная ночь года. Когда границы между мирами истончаются, а магия...
— ...либо умирает окончательно, либо возрождается. Да, я помню. — Я потёрла замёрзший нос. — Бабушка рассказывала. Говорила, что в эту ночь вещи говорят громче, сны становятся пророчествами, а незаконченные дела... заканчиваются. Так или иначе.
Карта, которую Кошмар нарисовал из пыли ещё там, на моей кухне, светилась в моём кармане. Четырнадцать точек, где магия истончилась. Четырнадцать ран на теле мира. И одна из них — Сад Незавершённых Моментов — уже зияла Прорехой, из которой смотрел Собиратель Эха.
Тот самый, который копит магию, чтобы уничтожить этот мир и создать свой. Тот самый, которого я должна остановить.
Я. Которая не может закончить даже шарф.
— Ирония вселенной просто восхитительна, — пробормотала я.
— Ты опять говоришь вслух всё, что думаешь, — заметила шкатулка.
— Великий дар, — язвительно заметила я.
Мы стояли в центре круга.
Не я его рисовала — он проявился сам, когда я положила три предмета на снег. Спица засветилась первой, прочертив линию голубого огня. Напёрсток подхватил — серебристый свет побежал следом. И Нить... Нить запела.
Буквально запела. Тихую, почти неслышную мелодию, похожую на колыбельную, которую помнишь, но не можешь воспроизвести.
— Это... это не похоже ни на один ритуал, который я знаю, — прошептал Кошмар.
— Ты знаешь ритуалы? — удивилась шкатулка.
— Я — воплощение кошмара. Я много чего знаю. В основном — как пугать людей в три часа ночи, но и ритуалы тоже.
Круг завершился. Три предмета лежали треугольником внутри него, мерцая каждый своим светом.
И я понятия не имела, что делать дальше.
— Эм, — сказала я. — Обычно в этот момент появляется мудрый наставник и объясняет следующий шаг. Или хотя бы инструкция. Маленькая. На любом языке. Я согласна даже на пиктограммы.
Тишина.
— Отлично. Импровизация. Мой любимый способ спасать мир.
Йося выбрался из рюкзака и заковылял к центру круга.
— Подожди, — сказал он. — Я... кажется, я помню.
— Помнишь что?
— Не знаю. — Его единственный глаз мерцал. — Что-то из того, когда я был Хранителем.
Он сел между тремя предметами, и огоньки вокруг его головы вспыхнули ярче.
— Нить создаёт узор, — начал он голосом, который был не совсем его. — Спица соединяет. Напёрсток защищает того, кто шьёт.
Я посмотрела на свои руки. Обычные руки. Немного замёрзшие. С обкусанными ногтями — нервная привычка, которую я так и не победила.
— Я не умею шить, — сказала я. — В смысле, я пробовала. Один раз. Результат до сих пор прячется в глубине шкафа и, вероятно, планирует месть.
— Ты вяжешь, — заметил Йося.
— Нет. У меня вязальный кретинизм.
— Нет. — Он качнул плюшевой головой. — Ты вяжешь. Может, криво. Может, медленно. Но вяжешь. Создаёшь что-то из ничего. Соединяешь нити в узор. Творишь магию.
Шарф на моей шее шевельнулся.
— Он прав, — сказал шарф. — Ты создала меня. Незаконченного, странного, с характером... но создала.
— И нас, — добавила шкатулка. — Ну, не создала. Но услышала. Это тоже магия.
Я стояла в центре круга из света, окружённая говорящими вещами, плюшевым жирафом с одним глазом и клубящимся кошмаром.
Моя жизнь определённо свернула куда-то не туда.
— Ладно, — сказала я. — Допустим. Я шью. Или вяжу. Или что-то среднее. Что именно мне нужно сделать?
Ответ пришёл не от Йоси. Он пришёл от карты.
Пыльный комок в моём кармане вдруг стал горячим — не обжигающим, но ощутимо тёплым. Я вытащила его, и карта развернулась сама, зависнув в воздухе передо мной.
Четырнадцать точек. Четырнадцать ран. И между ними — пустота.
— Соедини их, — прошептал голос. Не Йоси. Не шкатулки. Не Кошмара.
Мой собственный голос. Тот, который живёт где-то глубоко внутри и обычно молчит.
— Соедини раны. Создай узор. Преврати разрывы в швы.
Я поняла. Мир рвался в четырнадцати местах. И я должна была связать их вместе. Превратить раны в рубцы. Рубцы в узор. Узор в нечто новое.
Не чинить мир. Связать его.
Я присела и взяла спицу.
Она легла в руку идеально — как будто всегда там была. Как будто я держала её тысячу раз, в тысяче жизней, в тысяче миров. Напёрсток я надела на палец. Он был тёплым и почему-то пах лавандой.
Нить... Нить сама обвилась вокруг спицы, готовая к работе.
— Это будет странно, — предупредила я.
— Мы заметили, — сказала шкатулка.
— Нет, я имею в виду — странно странно. Я понятия не имею, что делаю. Я просто... чувствую.
— Это и есть магия, — сказал Кошмар. — Не знание. Чувство.
Я сделала первую петлю.
Мир сдвинулся.
Не физически — я всё ещё стояла в том же поле, под тем же небом. Но что-то изменилось. Как будто реальность вздохнула и задержала дыхание.
Первая петля соединила две точки на карте. Сад Незавершённых Моментов и... что-то ещё. Место, которое я не знала, но которое вдруг почувствовала — Библиотека Забытых Обещаний, где пылились слова, которые люди собирались сказать, но так и не сказали.
Вторая петля. Ещё две точки. Чердак Потерянных Детских Снов. Колодец Высохших Слёз.
Третья. Четвёртая. Пятая.
Я вязала мир.
Буквально. Сидела на снегу, в центре магического круга, под небом, усыпанным звёздами — и вязала. Спица двигалась сама, Нить струилась между пальцами, а Напёрсток защищал меня от... чего-то. От холода, который полз со стороны Прорехи. От шёпота, который становился всё громче.
— Ты не закончишь, — шептал Собиратель. — Ты никогда ничего не заканчиваешь. Брось сейчас. Это бессмысленно. Мир всё равно умрёт. Мой мир будет лучше.
— Заткнись, — пробормотала я сквозь зубы. — Я занята.
— Ты устала. Замёрзла. Тебе страшно. Ты хочешь домой, под одеяло, с чаем и сериалом. Зачем бороться? – продолжал он.
— Потому что... — я сделала ещё одну петлю, — потому что я больше не умею молчать, когда нужно говорить. И знаешь что? Это относится и к действиям. Я больше не буду бросать, когда нужно продолжать.
Узор рос.
Я не видела его глазами — но чувствовала. Огромный, невозможный, прекрасный. Узор из связанных ран, из соединённых разрывов, из... надежды? Да. Из надежды тоже.
Двенадцатая петля. Тринадцатая.
Четырнадцатая...
Спица остановилась.
Последняя точка на карте. Прореха. Сад Незавершённых Моментов. Место, где Собиратель ждал своего часа.
Я не могла просто связать её с остальными. Это было бы слишком просто. Это было бы...
— Это ловушка, — прошептал Кошмар. — Если ты соединишь Прореху с узором...
— ...я впущу его внутрь, — закончила я. — В сам узор. В ткань мира.
Тишина. Даже звёзды, казалось, замерли.
— Тогда что? — спросила шкатулка. — Оставить дыру? Незаконченный узор?
— Нет. — Йося встал на свои плюшевые лапы. — Есть другой способ. Но...
— Но?
— Но он требует жертвы.
Конечно. Конечно, требует, когда это было иначе? Это же магия. Это же спасение мира. Когда это было легко?
— Какой жертвы?
Йося посмотрел на меня своим единственным глазом. И я вдруг поняла, что он плачет — насколько плюшевый жираф вообще может плакать.
— Чтобы закрыть дыру, не впуская то, что внутри... кто-то должен стать стежком. Последним стежком. Тем, который держит всё вместе.
— Стать... частью узора?
— Навсегда.
Я опустила спицу.
Нить дрожала в моих руках. Напёрсток вдруг показался очень холодным.
— Нет, — сказал Кошмар. — Нет, нет, нет. Должен быть другой способ.
— Должен, — согласилась шкатулка. — Мы найдём. Мы всегда...
— Я сделаю это.
Голос был тихим. Почти неслышным.
Шарф.
Мой недовязанный шарф, который я таскала с собой с самого начала. Который ворчал на мою технику вязания и отношение к жизни. Который грел меня в холодные ночи. Который был первой вещью, созданной мной.
— Нет, — сказала я. — Нет, ты не...
— Я — незаконченный, — сказал шарф. — Это моя... природа. Быть между. Ни тем, ни этим. Я идеально подхожу.
— Но ты... ты же...
— Я шарф, — сказал он мягко. — Очень самоуверенный шарф с завышенным самомнением, как ты любишь напоминать. Но всё-таки шарф. А ты — Шепотница. Та, кто слышит. Этот мир нуждается в тебе. А во мне... во мне он нуждается немного иначе.
— Это не смешно.
— Я и не шучу. — Шарф обвился вокруг моей шеи в последнем объятии. — Впервые за всё время — не шучу.
Я плакала. Опять.
Это уже просто смешно — сколько можно рыдать за один квест? У меня закончатся слёзы. И достоинство. Хотя достоинство закончилось где-то между разговором с чайником и эмоциональным катарсисом перед персонифицированными сожалениями.
— Я не хочу, — прошептала я.
— Я знаю.
— Ты мой друг.
— Я знаю это тоже.
— Я даже не успела тебя закончить.
Шарф рассмеялся — если шарфы вообще умеют смеяться.
— В этом весь смысл, разве нет? — сказал он. — Мы все — незаконченные. Все ждём своего последнего стежка. Мой просто оказался важнее, чем кто-либо думал.
Я сжала его — в последний раз.
— Спасибо, — прошептала я. — За всё.
— Спасибо, что связала меня, — ответил он. — Пусть и криво.
Я подняла спицу.
Шарф размотался с моей шеи и лёг рядом с Нитью. Они засветились вместе — старый, недовязанный узор и новая, сияющая нить.
— Готов? — спросила я.
— Нет, — честно ответил шарф. — Но, когда это кого-то останавливало?
Я сделала последнюю петлю.
Шарф вплёлся в узор — не исчез, а стал его частью. Его нити протянулись к Прорехе, обвивая края, стягивая, соединяя.
Мир вздрогнул. И в этот момент…
Ты всё ещё здесь?
Хорошо.
Я знаю, что это странно. Я знаю, что так не делают. Герои не разговаривают с... с теми, кто наблюдает. Это ломает какую-то там четвёртую стену, и вообще.
Но я больше не умею молчать, помнишь?
Что будет дальше? Честно — не знаю.
Может, я спасу мир. Может, мир спасёт себя сам. Может, всё это окажется сном, и я проснусь завтра в своей кровати, а Йося уронит мне на лицо свою плюшевую голову, и всё начнётся сначала.
А может...
Нет. Не буду говорить «может». Хватит с меня «может», «потом» и «когда-нибудь».
Скажу так: я сделала всё, что могла. Впервые в жизни — не бросила. Не сбежала. Не выбрала диван вместо жизни. Что я чувствую? Страх. Надежду. Горе по шарфу. Странную гордость за то, что дошла так далеко. Желание чашки чая и тёплого одеяла. Как-то так, да.
Ну что, до завтра?
Если, конечно, завтра наступит.
Шучу. Наверное. Я надеюсь. Восемьдесят процентов уверенности. Ладно, шестьдесят. Пятьдесят. Спокойной ночи.
P.S. Если вам интересно — Йося сейчас держит меня за руку. Ну, за палец. Плюшевой лапой. Это помогает.
P.P.S. Шкатулка сказала что-то саркастическое, но я не расслышала.
P.P.P.S. Кошмар выглядит почти... красивым в этом свете. Не говорите ему, что я это сказала. Хотя он, вероятно, уже слышал, потому что я, кажется, не умею думать молча.