ЭПИЛОГ.
— Ирочка, доченька! Что с тобой? Очнись, милая… — голос доносился словно из далёкой дали, но с каждой секундой становился ближе и настойчивее, пробиваясь сквозь пелену беспамятства.
Ирина с трудом разомкнула веки. Голову пронзала нестерпимая боль — пульсирующая, безжалостная, вторящая тревожным причитаниям. Серая дымка, плотная, как ватная завеса, медленно рассеивалась, уступая место тусклому свету и размытым очертаниям.
— Слава Богу, Господи! Жива, слава Богу! — голос звучал подобно набату, безжалостно терзая измученный мозг.
Постепенно мир обретал чёткость. Силуэт, поначалу бесформенный, прояснился — перед Ириной стояла соседка. Взгляд, пробившись сквозь туман, наконец сфокусировался.
— Тётя Поля! Не кричите так, пожалуйста! Всё в порядке, я жива, — с усилием проговорила Ирина, пытаясь приподняться.
К её удивлению, сильные руки пожилой женщины уверенно помогли ей сначала сесть, а затем встать.
Опираясь спиной на стену и поддерживаемая Полиной Андреевной, Ирина боролась с головокружением. Руки и ноги казались чужими, неохотно подчиняясь воле. В полумраке лифтового холла зловеще мерцали ядовито красные цифры электронных часов: 19:53. Мгновение — и последняя цифра сменилась: 19:54.
— Господи, как же ты меня напугала! Сердце в пятки ушло, так я за тебя переволновалась. Лежишь, белее полотна… А я растерялась, не знаю, за что хвататься. И, как назло, ни души — ни с улицы, ни из дома. Я твой телефон схватила — он к батарее отлетел. Ты не беспокойся, цел, не разбился. Хотела скорую вызвать, да так и не смогла его включить, — без умолку тараторила соседка, голос дрожал от пережитого страха.
— Не знаю, как так получилось, простите! — с трудом выдавила Ирина. В голове роились обрывки мыслей, ускользающие, словно тени. Боль, сливаясь с назойливым голосом соседки, звучала как похоронный звон, разрывая череп.
— Ирочка, деточка! Постой немного, я сейчас. Справишься?
Ирина слабо кивнула, тут же зажмурившись от новой вспышки боли, и замерла, изо всех сил стараясь удержать равновесие.
Полина Андреевна отпустила её, но осталась рядом — готовая в любой момент подхватить. Убедившись, что Ирина твёрдо стоит на ногах, она бросилась к своей сумке. Торопливо запихивая обратно овощи, фрукты и какие то упаковки, соседка не переставала поглядывать на Ирину, поминая Бога и вновь переживая недавний ужас.
Собрав покупки, она поспешила к лифтовому холлу, поставила сумку тележку перед дверями пассажирского лифта и вернулась к Ирине.
— Пошли, дочка? Я тебя до квартиры провожу. А потом поднимусь к себе, вызову скорую — пусть посмотрят. Голова — это не шутки. Я вообще испугалась, что ты… всё. Сможешь идти?
— Да, спасибо, мне уже лучше, — Ирина почувствовала, как постепенно возвращаются чувствительность и подвижность.
— Давай я тебе помогу, милая! — Полина Андреевна обхватила её за талию, и они медленно прошли через холл к лифтам.
— Спасибо, тётя Поля! Ещё раз извините!
— Ой! Девочка, прости старую, совсем запамятовала, — соседка протянула Ирине телефон. — Засуетилась, положила в карман и забыла.
— Спасибо!
Двери лифта закрылись, и кабина плавно тронулась вверх.
— Дочка, дай ка я тебе лицо оботру! Вся в песке! — Полина Андреевна достала платок и потянулась к лицу Ирины.
«Песок?!»
В сознании, словно осколки калейдоскопа, вспыхнули яркие картины: море, песок, пальмы, пещера… Илья!
— Илья! — со стоном выдохнула Ирина. Крупные слёзы покатились по её щекам.
— Да что ты? — испуганно отдёрнула руку соседка, неправильно истолковав возглас. — Всё нормально, мне несложно. Но если хочешь сама — хорошо. Вот, возьми платок.
Ирина не слышала соседки, полностью погрузившись в нахлынувшие видения. Словно во сне, она не заметила, как вышла из лифта, как тётя открыла дверь на звонок соседки, как прошла в квартиру, машинально сняв обувь и куртку. Соседка что-то объясняла тёте, но Ирина не воспринимала слова — они проплывали мимо, не задевая сознания. Она направилась в ванную, закрыла дверь, включила воду и беззвучно разрыдалась.
— Ну почему, почему? — шептала она, неотрывно глядя на бегущую струю. — Это не может быть сном! Илья, боже, неужели всё — иллюзия? Я же так люблю тебя! Илья!
Она не сразу расслышала стук в дверь. Лишь после третьего настойчивого удара тётя громко окликнула:
— Ирочка, с тобой всё нормально? Скорая приехала, выходи, милая.
Голос тёти вырвал Ирину из оцепенения.
— Одну минутку! — отозвалась она. Ополоснула лицо, выключила воду и тщательно вытерлась полотенцем.
— Вас не тошнит? Голова не кружится? — без предисловий начала расспрашивать моложавая врач скорой помощи, внимательно разглядывая багровый синяк на лбу Ирины.
— Немного, — тихо ответила та, присаживаясь на предложенный стул.
Осмотр не занял много времени. Рассеянно отвечая на вопросы, Ирина мысленно вновь и вновь возвращалась к ярким образам, взрывавшимся в её сознании.
— Думаю, в госпитализации нет необходимости. Пропейте это, — врач подвинула к Ирине листок с рецептом. — Если почувствуете ухудшение, сразу вызывайте скорую.
Она поднялась, убрала тонометр в чемоданчик и, не проронив больше ни слова, направилась к выходу.
— Выздоравливайте!
Тётя что-то спрашивала, врач отвечала, но Ирина уже не слышала — её снова поглотили собственные мысли.
— Иди, приляг. Мне прямо страшно за тебя. Такое ощущение, что ты где-то далеко, — тётя мягко, но настойчиво помогла Ирине встать. — Я сегодня у вас останусь. Не нравится мне твоё состояние.
Ирина лишь кивнула, позволив отвести себя в комнату.
«И всё же это сон. Сказочный, завораживающий, нереальный, но сон. Мне стыдно за моменты моего счастья, но я так счастлива, что, пусть и в иллюзии, они были! Спасибо тебе, Илья, моя сказочно иллюзорная фантазия, за это счастье! Я люблю тебя, моё видение! И я не верю в трагический финал», — мысленно повторяла она.
Сон не шёл. Несмотря на убаюкивающее посапывание дочки, спящей рядом, и тихий, мирный храп тёти из соседней комнаты, Ирина не могла заснуть. Мысли настойчиво вытесняли дремоту.
«Это же было так реально! Моё тело помнит силу и нежность твоих рук, близость и жар твоего тела. Губы помнят тепло твоих поцелуев. Я помню вкус всего, что мы ели, горячую неровность песка и прохладу морской воды. Но это сон… Мы живы, я жива… и я дома! И всё, что я прожила в период моего беспамятства, — всего лишь глюк сознания, загадочный финт мозга… Но я же помню! Я люблю! Я так тебя люблю!»
Она заснула под утро, забывшись тяжёлым и непродолжительным сном без сновидений.
________________________________________
Илья открыл глаза, силясь разглядеть хоть что-то в хмурой пелене зимнего неба. Холодная влага, пропитавшая куртку, неприятно студила спину. Голова раскалывалась от боли, а назойливый, прерывистый писк лишь усиливал мучение.
Он повернул голову на звук — и тут же зажмурился: тысячи иголок вонзились в виски. Собравшись с силами, снова приоткрыл глаза. В мутном полумраке, чуть правее взгляда, маячил угол распахнутой двери автомобиля — о чём неумолимо оповещал датчик «открытых дверей» своим противным пищащим сигналом.
Превозмогая пульсирующую боль, Илья поднял руку, ухватился за дверь и осторожно начал подниматься с земли. Встал, опираясь на дверцу, перехватился правой рукой за руль. Закашлялся — до острой боли в лёгких. Его мутило. Несколько секунд он простоял, дожидаясь, когда утихнет боль и шум в голове. Потрогал затылок — да, шишка внушительная. Крови нет, но удар был серьёзным.
Схватил с торпеды телефон, включил. На экране мелькнуло: 19:53, тут же сменившись на 19:54.
— Целых две минуты провалялся, — пробормотал он, рассовывая по карманам документы, телефон, ключи, сигареты. Захлопнул дверь, нажал кнопку брелока сигнализации. Автомобиль квакнул, мигнул габаритами, защёлкнув замки.
Покачиваясь, Илья обогнул машину, вышел на проездную дорогу и направился к воротам. От здания сторожки — тёмным силуэтом с красным огоньком горящей сигареты — к нему приближался сторож охранник Геннадий: вечно поддатый, оттого неизменно словоохотливый.
— Илюх, братан! Всё нормально? — вопросил он, выдыхая клубы табачного дыма, смешанного с морозным паром.
— Нормально, Ген. Всё нормально… — ответил Илья, прикуривая. Затянулся — и тут же выронил сигарету, согнувшись от нового приступа кашля.
— Ты курить бросай, чахоточный, а то так лёгкие выплюнешь, — изрёк Гена с видом знатока и тут же поинтересовался: — А чё тебя так штормит? Вмазал по дороге в честь пятницы? Хотя ты ж у нас вроде спортсмен непьющий? Устал или приболел?
— Блин, Ген! У тебя вопросов больше, чем у меня ответов, — Илья откашлялся, сплюнул в снег. — Да, поскользнулся, головой приложился малёк, когда из машины вылезал. Вот и потряхивает немного. Надеюсь, без сотрясения.
— Были бы мозги, было бы сотрясение! — хохотнул старой шуткой развеселившийся Гена.
И понятно: служба охранника нудна и монотонна, вот и радуются любой мелочи — не со зла, просто чтобы разговор поддержать. В сплетнях, разговорах, кроссвордах и телесериалах время тянется быстрее.
— А я смотрю по камерам: был — и исчез. Думаю, схожу, проверю. Упал, что ли? Оказывается, не показалось. Движухи долго не было… вот я и засуетился.
— Ну да, пару минут провалялся, замёрзнуть успел. Видимо, отключился, — пробурчал Илья.
— Ну, так не лето ж… Лёд не тёплый песок, долго не поваляешься.
Илью словно ударило током. В мозгу внезапно вспыхнули картинки видений. Воспоминания, словно беспощадный водяной вал, обрушились на него.
— Ира! — прокричал он, упав на колени. — Ира! Как же так? Ира!
Его трясло. Глаза вращались, как у безумного. Он шевелил губами, задохнувшись от собственного крика. Красочные слайды — всё, что было, — с детализацией до мельчайших подробностей в долю секунды пронеслись в голове.
Звонкая пощёчина вернула его в реальность.
— Братан, ты чего? — Гена вопросительно и в то же время испуганно смотрел на Илью, держа руку наготове для новой оплеухи. — Видать, тебя головой серьёзно приложило? Может, скорую вызвать? В больничку прокатишься. Напугал, блин! Чё с тобой? Ты ничем не закидывался? Накрывает тебя подозрительно или всё же сотряс?
— Ген, извини, что-то реально глюк поймал. Не тараторь, пожалуйста, — простонал Илья, понемногу приходя в себя. — Я в норме. Спасибо!
— Спасибо то за что? Может, в больничку всё же? — не унимался Гена.
— Нет, всё хорошо. Я домой, — Илья поднялся с колен, отряхнул джинсы и протянул руку Геннадию. — Давай! Хорошего дежурства. Не бери в голову.
— Ага, бери в рот, нести легче, — грубо отшутился тот. — Сам то дойдёшь? Может, проводить? Или посиди в сторожке — кто нибудь будет выезжать, попрошу, чтоб подвезли.
— Дойду. Пока, — отмахнулся Илья, вышел за ворота и направился через дворы высоток к дому.
Гена задумчиво смотрел вслед уходящему Илье.
— Теряем парня. Уже и Ира в глюках приходит, — резюмировал он и, слегка озадаченный, вернулся в сторожку.
Илья медленно шёл по улице. От осознания потери глаза предательски наполнились слезами. И всё же — это иллюзия, сон, глюк? Он шёл и никак не мог понять, что это было. Но почему то твёрдо был уверен: это было. Сны не бывают настолько яркими, реальными и последовательными. Во сне происходит действие, но чаще всего — короткими эпизодами, без логики и чувств.
«Мог я, будучи в беспамятстве, перенестись сознанием в какой то другой мир, в другое измерение, на другую планету? — задавал он себе вопросы и тут же отвечал: — Бред! … Но почему нет? Что мы знаем о нашем мозге? Что мы вообще знаем о себе, о возможностях разума и наличии параллельных миров? Или что это было? … Блин, Ира! Ирочка! Радость моя! Счастье моё! Не хочу, я не хочу, чтобы ты была сном! Я люблю тебя! Я верю, я хочу верить… что ты есть!»
Он задрал голову, вглядываясь в низкое свинцовое небо, позволяя ветру остудить пылающее лицо.
— Боже! Надеюсь, она жива… Пусть у неё всё будет хорошо, — прошептал он.
— Илья! Ну сколько тебя ждать? Мы же договорились!
Он повернул голову на звук голоса:
— Катя?! Ты что тут делаешь?
— Ты идиот? — возмутилась она. — Я тебя уже полчаса жду, буквально примёрзла к асфальту! И что это за вопрос? Мы с тобой всего десять минут назад разговаривали!
— Со мной что-то произошло, мне нужно в этом разобраться, — тихо произнёс он. — Прости, Кать, возвращайся домой.
— Что? — Она посмотрела на него с вызовом и явным раздражением. — Ты головой не стукнулся?
— Стукнулся, — ответил Илья, не имея ни сил, ни желания спорить или вообще о чём либо разговаривать.
Он обошёл Катю, набрал код подъезда, открыл дверь и, войдя внутрь, закрыл её перед носом оторопевшей девушки.
— Ну ты дебил! — донеслось из за двери, но Илья никак не отреагировал и направился к квартире.
Голова раскалывалась от боли в затылке, подташнивало. Илья выпил пару таблеток обезболивающего, проигнорировал ужин и рухнул в постель. Телефон беспрестанно разрывался от звонков Кати — он не отвечал. Когда стало ясно, что она не успокоится, заблокировал её номер.
Мысли не давали покоя, не позволяя переключиться на что-то другое. Он лежал и снова и снова прокручивал в памяти всё, что произошло с ним — и с ними — в тот краткий миг забытья.
Он слышал голос и звонкий смех Ирины, ощущал шелковистость её волос, тепло и запах её тела. Помнил страсть и нежность. Всё это — в тропическом раю, среди белоснежного песка, умопомрачительной зелени, тёплого солнца и ласкового моря. Он вспомнил, как сорвался со скалы, короткий миг падения и последнюю мысль: «Как нелепо всё закончилось…» Страшный удар о воду, мгновенная темнота и беспамятство.
Илья усмехнулся:
— Какой простой переход из райского бессознательного состояния в сознание — нужно просто умереть. Ира, Ирочка… Кто же ты? Фантом, красочный глюк в той прекрасной иллюзии или реальный человек в нашей действительности?..
— Ира! — внезапно произнёс Илья решительно, озаренный простой, как букварь, мыслью. — Я должен попробовать! Возможно, это обернётся разочарованием, и мне место в психушке, но я попробую! Я найду тебя!
Принятое решение заметно успокоило его, притупило боль — и он уснул.
________________________________________
Обыденность дня давила своей пустотой, неотличимой от вчерашней — лишь ещё один серый мазок на холсте однообразной жизни. Дочь ещё не проснулась.
Ирина встала с кровати, ступая мягко, словно боясь спугнуть тишину. Накинула халат, ополоснула лицо прохладной водой в ванной и прошла на кухню. Готовя завтрак, она пыталась припомнить, что планировала сделать сегодня.
Лёгкая, щемящая тревога, словно тонкая паутина, окутывала её с самого пробуждения — причину этого ощущения она тщетно пыталась уловить. Вероятно, снова придётся выслушивать нелепые придирки бывшего мужа — этого недалёкого человека — или его очередные бредовые идеи.
— Тьфу, к чёрту! — она отмахнулась от мрачных мыслей, словно от назойливой мухи. — Нужно просто сбежать с малой куда-нибудь, развеяться — и не ждать неприятностей.
Ирина погрузилась в воспоминания о своём, казалось, таком далёком и ускользающем «приключении», и грустная улыбка тронула её губы. Она вернулась к готовке.
Резкий трезвон телефона разорвал звенящую тишину, заставив её вздрогнуть.
— Ну вот, кажется, неприятности решили лично засвидетельствовать своё почтение, — пробормотала она, беря трубку. Незнакомый номер, российский префикс… — Алло!
— Добрый день, Ирина? — до боли знакомый голос обжёг её слух.
— Да, — сердце болезненно сжалось, руки задрожали от волнения. — Слушаю?
— Я заранее прошу прощения, если мой вопрос покажется вам безумием, — собеседник помедлил, словно собираясь с духом. — Ирина, скажите, с вами чуть больше месяца назад не произошло ничего… необычного?
— Не может быть… — голос сорвался в крик. — Илья?!
— Ирочка, милая! Я нашёл тебя, — прошептала трубка, полная неподдельной взволнованности.
Очертания вещей в помещении начали терять чёткость, превращаясь в расплывчатые силуэты. Ирину охватило внезапное головокружение, и, предчувствуя неминуемую потерю сознания, она рефлекторно вцепилась в обивку дивана. Попыталась сфокусировать взгляд на знакомых предметах, но они продолжали ускользать, словно призраки, танцующие в полумраке. Комната вращалась вокруг неё, и она чувствовала, как тело медленно, но верно теряет контроль. Мобильный телефон вырвался из ослабевших пальцев и с громким стуком упал на пол.
— Алло! Ира, что с тобой?! — Илья почти выл в телефон. В трубке лишь тишина, словно бездна разверзлась между ними. — Ирочка, прошу, скажи что-нибудь! Я приеду! Слышишь, Ира, я приеду!
Он смотрел на мёртвый экран телефона — сердце бешено колотилось в груди. Включил снова, но лишь бездушная заставка. Ира молчит. Дрожащими пальцами набрал её номер… снова. Отчаяние сковало его, словно ледяная цепь. Каждая секунда тянулась как вечность в ожидании её голоса. Что могло случиться? Страх, холодный и липкий, обволакивал его, не давая дышать. Он чувствовал, как мир вокруг сужается, оставляя лишь жгучую потребность — услышать её, убедиться, что с ней всё в порядке.
«Telefonul abonatului este oprit sau se afl; ;n afara zonei de acoperire a re;elei.» — бездушный голос автоответчика прозвучал как приговор.
Уже, наверное, в сотый раз Илья пытался дозвониться, но в ответ слышал лишь сообщение оператора. Аппарат Ирины оставался недоступен. В голове роились хаотичные, тревожные предположения. В подобные мгновения не до хороших дум. Он совершенно потерял связь с реальностью. Всё его существо сосредоточилось на светящемся экране мобильника, оставив за его пределами всё остальное.
— Нужно… срочно что-то делать, — произнёс Илья, включая компьютер.
Он зарезервировал авиабилет в Кишинёв на самый ближайший рейс — доступный, увы, лишь на утро следующего дня. Завершив онлайн оплату и выключив устройство, он продолжил с настойчивостью набирать номер телефона Ирины.
— Ожидание вылета определённо сведёт с ума…
И только около шести вечера, во время очередной попытки, он вдруг услышал долгожданные гудки. Трубку подняли почти сразу.
— Илья! — голос Ирины дрожал, она рыдала.
— Ира, слава богу, ты на связи! Что произошло? — с тревогой спросил он. — Почему ты плачешь?
— Я уронила телефон, и он разбился, — рыдания душили Ирину. — Кошмар, сколько времени ушло на то, чтобы собрать нужную сумму и купить замену… Я была в панике, боялась, что ты исчезнешь навсегда. Мысли терзали меня, я чуть не лишилась рассудка. Это невыносимо. Невыносимо обрести и тут же потерять. Я больше месяца убеждала себя, что всё это было лишь иллюзией, прекрасным, но нереальным сном. Погрузилась обратно в свою серую, бессмысленную рутину, но твой звонок…
— Всё хорошо, милая. Всё хорошо. Я сам не на шутку перепугался, чего только за это время не передумал — столько безумных мыслей в голове ещё никогда не было, — признался Илья, с трудом подбирая слова. — Успокойся, прошу тебя! Всё выяснилось, и ты меня больше не потеряешь. Я приеду. Уже купил билет и утром прилечу.
— Правда? Это действительно правда? Ты не шутишь? — всхлипывания в трубке постепенно стихли.
— Ты думаешь, я способен шутить сейчас? — он попытался улыбнуться, но губы дрожали.
— Любимый! Я совсем запуталась… Всё это похоже на сон, но я больше не хочу просыпаться. Я встречу тебя. Скажи номер рейса и время прилёта.
— Лучше ты продиктуй мне свой точный адрес. Я помню только район, улицу и то, что дом рядом с парком, но номер дома и квартиры я не знаю. Я возьму такси и сразу приеду. Просто жди меня.
Ирина назвала адрес, и её голос дрогнул:
— Записал? — спросила она, и в этом простом вопросе было столько невысказанного: страх, что он снова исчезнет, неуверенность, что всё это реально.
— Да. Скоро увидимся, любимая!
— До встречи… Прости, что заставила тебя так переживать.
— Ира, — он сделал паузу, собираясь с духом. — Я должен тебя спросить.
— Я жду тебя с нетерпением, и… я люблю тебя! — она словно пыталась предугадать его вопрос, опередить его сомнения.
— Я тебя тоже безумно люблю, но спросить хотел не об этом. Тебя что-то там удерживает?
— У меня же дочь, ты забыл? — её голос стал тише, будто она боялась, что слова могут ранить.
— Прости… Есть что-то, что удерживает вас с дочкой там?
— Я не знаю, что тебе ответить, — она запнулась, и он услышал, как она глубоко вдохнула, словно собираясь с силами. — Это сложно. Бывший муж… Он не поймёт. Да и как объяснить то, что я сама до конца не понимаю?
— Ир, я хочу, чтобы вы уехали со мной.
Молчание длилось несколько секунд — долгих, как вечность. Он слышал, как она дышит, и чувствовал, как её нерешительность передаётся ему.
— А если это снова окажется сном? — наконец прошептала она. — Что, если мы проснёмся, и всё исчезнет?
— Тогда мы будем просыпаться снова и снова, пока не поймём, что это реальность, — его голос звучал твёрдо, но в нём слышалась боль. — Я не могу потерять тебя дважды.
Ещё одна пауза, и она ответила — тихо, но уверенно:
— Да, любимый. Да.
КОНЕЦ. Москва - 2022г.