Так называемая свобода слова в Европе

В октябре этого года почтенная организация Freedom House опубликовала свой ежегодный отчет о свободе в интернете, в котором поставила Россию на 41-е место, втиснув ее между Венесуэлой и Зимбабве. Германия заняла в этом списке почетное третье место. Я не буду сегодня проводить сравнений между Германией и Россией и рисовать сложные графики, я просто перечислю несколько нюансов пользования интернетом в Германии, которые часто неизвестны российским пользователям. Думаю, это небольшое сравнение поможет многим по-новому взглянуть на практику ограничения свободы слова в российском интернете и немного задуматься, перед тем как писать очередной комментарий обличающий «кровавый путинский режим». По причинам, которые к концу этого текста, я надеюсь, станут понятны, я буду вынужден воздержаться от упоминания некоторых названий, имен, дат, и мест и событий, так что кое где вам придется проявить догадливость или просто поверить на слово. Уголовный кодекс против свободы слова "Как известно, наши местные российские (либералы), все эти Альбацы, Кашины, Собчаки и прочая либеральная (...), мечтающая жить “как в Европе”, очень любит пользоваться ссылкой на свободу слова как на некую фундаментальную основу всякого прогрессивного и цивилизованного общества. Демократического и европейского, конечно же. И эта основа, якобы, позволяет им говорить всё, что угодно, не опасаясь никаких последствий за сказанное. Мы живем в ублюдочное время, это надо признать. В нормальном традиционном обществе с Жени Альбац давно бы содрали кожу на Лобном месте при массовом стечении народа, за одно только ее высказывание о неизбежном разделе России по Уральскому хребту. Но у нас, увы, не так. У нас – свобода слова. Кстати, а такая ли она, свобода слова по-европейски, какой рисуется нашим (либералам)?

Предоставляем слово Алексею Шмидту из Германии:
Как известно в России никакого наказания за нелицеприятные высказывания в адрес государства или органов власти не предусмотрено. В соответствии с 319 статьей УК наказание полагается только за оскорбление какого-то конкретного представителя власти в связи с выполнением им служебных обязанностей. В Германии все как всегда сильно интереснее, есть три статьи немецкого уголовного кодекса §90, §90а, §90b, предполагающие наказание за оскорбление Федерального Президента, государства и его символов и оскорбление органов власти и их представителей, по данным статьям предусмотрено наказание до 5 лет лишения свободы. Применяются они довольно редко, так в 2010 году по данным статьям были осуждены всего 16 человек, но и этого хватает, чтобы серьезно укоротить длинные языки и понизить градус истерии. Несмотря на то, что наказание в виде 5 лет тюрьмы – очень серьезно, надо признать, что осуждают к реальному лишению свободы совсем немногих, значительная часть преступников приговаривается к денежному штрафу. Но, вопреки широко распространённому среди демшизы заблуждению, штраф в Германии за преступление совсем не то же самое, что штраф за неправильную парковку. Т.е. человек, приговоренный “только” к денежному штрафу, считается в Германии судимым и находится на одной социальной ступени с убийцами, насильниками и разбойниками, отсидевшими по 15 лет в местах не столь отдаленных. А вот Алексей приводит ряд решений немецких судов, которые можно считать прецедентными, т.е. следующие высказывания с точки зрения немецкого правоприменения являются уголовно наказуемыми: - Использование в отношении ФРГ обозначения «неправовое государство» (Решение Верховного суда ФРГ от 07.01.1955) - Утверждение, что Германия «не является правовым государством», а «идеологической диктатурой» (Решение земельного суда Бамберга от 07.08.1996) - Утверждение, что Германия является «республикой бабла», и «продажным сараем», который «охотно подчиняется еврейским приказам» (Решение Верховного суда ФРГ от 15.10.2002) - Утверждение, что Германия является «ларьком по продаже Кока-Колы», где царит «коррупция и предательство» (Решение Верховного суда ФРГ от 14.10.1952) - Утверждение, что Германии царит «ложь, бесправие и террор» и правят «преступники и изменники родины» (Решение Верховного суда ФРГ от 24.08.1977) - Использование в отношении федеральных выборов обозначения «мошеннический манёвр» (Решение административный суда Манхайма от 22.09.1976) - Использование для обозначения цветов флага вместо черный-красный-золотой «черный-красный-горчичный» (Решение земельного суда города Брауншвайг от 04.10.1952) - Использование наклейки с изображением герба земли Гессен, на которой лев изображен в полицейском шлеме на голове и окровавленным жезлом в когтях (Решение Конституционного суда ФРГ от 24.09.1984) Следующие высказывания не являются с точки зрения немецкого правоприменения уголовно наказуемыми. Хотя по всем этим высказываниям были возбуждены уголовные дела: - Призыв к «свержению» существующего в ФРГ режима в результате мирной революции (Решение Верховного суда ФРГ от 07.02.2002) - Фотоколлаж, на котором федеральный орел изображен за тюремной решеткой (Решение верховного земельного суда Кельна от 06.06.1978) - Изображение федерального орла в качестве скелета или грифа (Решение земельного суда Гейдельберга от 10.02.1993) - Водружение национального флага в кучу конского дерьма в качестве протеста против неонацистов (Решение земельного суда Аахена от 16.01.1995) Люблю свободу слова по-европейски. Осталось еще только четвертование вернуть в качестве меры наказания за длинный язык и я прям готов жить в Европе. Благословенный край." О свободе слова в немецком интернете не часто пишут российские либеральные издания и не кричат на всех углах правозащитные организации, не видно пикетов около немецких посольств в развитых либерально-демократических странах. Как и в конституции любой приличной страны, Конституция Германии гарантирует свободу слова и запрещает цензуру. Так как все методы борьбы за свободу слова в одной статье охватить невозможно, то я постараюсь сделать это в двух частях, в первой я расскажу о технических средствах, а во второй о правовых, хотя, должен признаться, они часто пересекаются и порой трудно отделимы друг от друга.

Контроль поисковой выдачи

Это раньше, чтобы контролировать настоявшее и определять будущее, нужно было кропотливо переписывать учебники истории, вставляя в них подходящее текущему моменту содержимое, и надеяться, что дети с правильными знаниями вырастут быстрее, чем изменится текущий момент. В этом отношении современные технологии открывают поистине небывалые возможности, ведь вместо того, чтобы долго переписывать книги, которые все равно никто не читает, можно легко и просто управлять содержимым выдачи поисковых систем, определяя результат прямо здесь и сейчас. При попытке найти неправильное содержимое в поисковой системе Google пользователь непременно натыкается на следующее уведомление: «В ответ на юридическое требование, полученное Google, мы удалили с этой страницы результаты в кол-ве 4. При желании можно ознакомиться с подробностями о данном требовании на сайте ChillingEffects.org.» С 2009 года Google публикует так называемый Transparency Report в котором раскрывает статистику запросов государственных органов разных стран с требованием об удалении того или иного содержимого поисковой выдачи. Не знаю, смотрели ли эти отчеты представители Freedom House при составлении своего рейтинга, но Германии занимала в 2012 году третье место по количеству таких запросов уступив пальму первенства таким демократическим странам как США и Бразилия. Правоохранительные органы Германии и суды направили в 2012 году 478 запросов содержащие более трех тысяч страниц с требованием об удалении данных из результатов поисковой выдачи Google, около 80% этих запросов были удовлетворены. К слову, Россия направила всего 120 запросов с указанием 290 страниц. Если пересчитать количество запросов об удалении результатов выдачи поисковых машин на душу населения страны, то окажется что Германия уже не первый год подряд занимает в этом списке почетное первое место, опережая Россию по этому показателю более чем в 15 раз.
Разумеется, такими беззубыми методами, как удаление из выдачи Гугля, борьба за свободу слова не ограничивается.

Блокирование доступа к сайтам

В отличие от невежественной России, где блокировать сайты начали в 2007 году, эта традиция в Германии имеет давнюю история и восходит своими корнями к 1991 году, то есть тем временам, когда большинство сегодняшних читателей моего блога и слова то такого, как «интернет» не знали, а некоторая часть еще и не родилась. С тех славных и давно забытых времен, когда многие считали интернет территорией безграничной свободы, на которой не действуют законы, утекло много воды. В Германии неоднократно пытались внедрить систему блокирования неугодного контента и придать этому некую правовую основу, всякий раз нарываясь на серьезный отпор. Последняя такая попытка была сделана в Германии в 2010 году, когда был принят закон о «принудительном осложнении доступа». Суть его заключалась в том, что сайты содержащие прежде всего содержащие педофильский контент, сцены насилия, пиратскую продукцию, а так же просто, с точки зрения чиновников сомнительное содержание, должны были бы быть исключены из поисковой выдачи и снабжались бы при попытке их посетить знаком «стоп».
Знак должен был снабжаться надписью примерно следующего содержания: «Уважаемый гражданин, вы пытались посетить сайт с запрещенным содержимым, что является уголовно наказуемым деяниям и ваш IP-адрес уже был передан «куда надо». Спасибо за внимание!» Список сайтов с запрещенным содержимым был, разумеется, секретным. Закон, по причине сопротивления со стороны оппозиции был отменен в 2011 году, так и не начав по большому счету действовать. Но история на этом не заканчивается. В 2011 году был запущен европейский проект CleanIT, финансируемый напрямую из Брюсселя и инициированный рядом стран, в тои числе и Германией. Проект CleanIT подразумевает создание «добровольных» правил для компаний IT-индустрии, направленных на борьбу в интернете со всякого рода нехорошим контентом. Суть его очень проста, при попытке посетить страницу, занесенную, разумеется, в секретный список сайтов с неправильным контентом, пользователь будет оповещен появлением советующего предупредительного флага и сообщение о том, что его данные были переданы «куда надо». Система должна быть по замыслу авторов автоматизированной, то есть распознавание нелегального контента и направление требований об удалении его из поисковой выдачи, а так же оповещение правоохранительных органов должно происходить без прямого участия человека. Внимательный читатель непременно спросит, в чем же отличие CleanIT от закона, который недавно отменили в Германии? Очень просто, так как CleanIT project штука добровольная, то есть провайдеры, хостеры и разработчики интернет-браузеров добровольно в нем участвуют и организовано все напрямую из Брюсселя, то данная деятельность не может регулироваться национальными парламентами.

Контроль передачи данных

Многие полагают, что для полноценной защиты свободы слова недостаточно просто заблокировать доступ к нехорошим сайтам, для этого было бы нелишним внимательно контролировать пользователей, чтобы знать, кто какие сайты посещает, что пишет в письмах и говорит в телефонных разговорах.

Свобода слова и лицемерие

Как известно, ФРГ претендует на звание «самого свободного государства в немецкой истории». Политики Германии повторяют до изнеможения, что наше государство извлекло уроки из опыта двух тоталитарных моделей на немецкой земле: Третьего рейха и ГДР, — поэтому высоко ставит права человека, особенно — право на свободное выражение своего мнения. Статья 5 нашей Конституции действительно гласит о гарантии свободы мнений и исследований, но на практике всё выглядит иначе. Писатель Мартин Вальзер, имя которого вам, вероятно, известно, однажды очень метко заметил, что в Германии тот, кто касается определённых тем, как бы вступает на минное поле. Как на настоящем минном поле, мы должны на каждом шагу следить, чтобы не наткнуться на мину, так в Германии при публичных и даже приватных дискуссиях приходится заботиться о том, чтобы не нарушить ряд «табу». К числу самых тяжких нарушений «политкорректности», которые можно совершить в Германии, относится, например, мнение, что у нас уже слишком много иностранцев и что иммиграцию надо остановить. Хотя по экономическим причинам — у нас сегодня шесть миллионов безработных, если считать людей, работающих не полный день, — это требование вполне разумно, его выдвижение считается неприличным; того, кто это сделает, сразу объявят «ксенофобом» и «правым экстремистом». Есть и ещё более строгие табу. Приведу один впечатляющий пример, чтоб вы поняли, о чём идёт речь. 3 октября 2003 года Мартин Хоман, депутат ХДС (Христианской демократической партии) в немецком бундестаге, выступая по случаю национального праздника на секции ХДС в городе Нойхоф, указал на руководящую роль евреев в формировании идеологии коммунизма и участие в красном терроре. Он сказал, в частности: «Из семи членов большевистского Политбюро в 1917 году четверо были евреями: Лев Троцкий, Лев Каменев, Григорий Зиновьев и Григорий Сокольников. Неевреями были Ленин, Сталин и Бубнов».

Студентка: Как сын еврейки Бланк, Ленин по еврейским религиозным законам тоже был евреем.
Ф. Брукнер: Благодарю за подсказку, мне этот факт известен. Цитирую дальше: «В 1924 году из шести руководителей Компартии Германии четверо, т.е. две трети, были евреями. В Вене из 137 ведущих австро-марксистов 60% составляли евреи — 81 человек. Из 48 народных комиссаров в Венгрии (в 1918 году) 30 были евреями». Далее Хоман указал на то, что убийство царской семьи также было организовано евреем Свердловым и исполнено евреем Юровским и что в 1934 году 36% сотрудников ЧК — на Украине даже 75% — были евреями. Всё это — подтверждённые документами факты, на которые ссылались уже многие авторы. Во втором томе книги Солженицына «Архипелаг Гулаг» помещены, например, фотографии шести ведущих создателей большевистской системы концлагерей. Все шестеро были евреями.
Студентка: Но это не значит, что все евреи были коммунистами или что все они причастны к красному террору!
Ф. Брукнер: Именно это и сказал Хоман. Коллективной вины, по его мнению, не бывает: ни коллективной вины немцев за Холокост, ни коллективной вины евреев за преступления большевизма. Но это не помешало Паулю Шпигелю, председателю Центрального совета евреев в Германии, заклеймить речь Хомана, как «худший случай антисемитизма за последние десятилетия» и подать в суд на депутата ХДС. Немецкие СМИ сразу же развязали невероятную кампанию травли Хомана, бесстыдно извращая смысл его высказываний. Ему приписывали, будто он назвал евреев «преступным народом», хотя он, напротив, утверждал, что не бывает «преступных народов». А когда бригадный генерал Рейнхард Гюнцель похвалил выступление Хомана, настал и его черед: его уволили из бундесвера. Такая истерическая реакция на высказывания, которые опираются только на доказанные исторические факты, показывает, что мы в Германии действительно вступаем на минное поле, когда затрагиваем определённые темы. Табу № 1 — это комплекс тем «Евреи — Третий рейх». Так же совершенно нежелательны реплики, которые прямо или косвенно могут способствовать снятию вины с национал-социализма.
Студент: Но это совершенно нормально, учитывая деяния национал-социалистической диктатуры! Неужели вы хотите реабилитировать Гитлера и его режим?
Ф. Брукнер: Встречный вопрос: считаете ли вы, что, например, ложь о мыле из человеческого жира следует рассказывать и дальше, чтобы не снимать вины с Гитлера и его режима? Нацист ли я, если вместе с израильскими специалистами по Холокосту Шмулем Краковским и Иегудой Бауэром утверждаю, что это мыло — изобретение ангажированных журналистов? Студент: Нет, не считаю.
Ф. Брукнер: Я им действительно не являюсь, равно, как не становлюсь автоматически коммунистом, когда утверждаю, что число жертв, приписываемое многими антикоммунистами большевистскому режиму, завышено. Иногда приходится читать, что жертвами террора Ленина и Сталина стали 60 миллионов человек. Тот, кто, опираясь на архивные материалы, доказывает, что подлинное число гораздо меньше, не становится от этого приверженцем Ленина или Сталина и не оправдывает красный террор, а просто исправляет историческую ошибку. Надеюсь, мы едины в этом мнении? Я не слышу возражений и, следовательно, могу сделать вывод, что по данному вопросу разногласий между нами нет. Студент: Господин Брукнер, вы регулярно бываете в России и хорошо понимаете по-русски. Считаете ли вы, что в России, так же, как в Германии, есть табу, нарушение которых может повлечь за собой печальные последствия? И если да, то какие?
Ф. Брукнер: Вероятно, нет ни одного общества, которое обходилось бы без табу, и ни одной страны, где не вспыхивали бы споры при высказывании определённых мнений по историческим или политическим вопросам. Из практики могу судить, что так обстоит дело в России, например, с тезисом, согласно которому вторжение немецких войск в СССР в июне 1941 года было превентивной мерой и вермахт тем самым только предупредил советское наступление.
Студентка: Да, этот тезис защищает эмигрант, который под псевдонимом Виктор Суворов написал ряд книг, в частности «Ледокол». Но представители официальной исторической науки крайне низкого мнения об этом «Суворове», потому что его утверждения документально не подтверждены.
Ф. Брукнер: Я читал только одну книгу Суворова — «Ледокол» и согласен с вами, что она имеет скорее беллетристический, чем научный характер. Правда, тезис о нападении, как превентивной мере защищают и более серьёзные авторы, такие, как недавно умерший военный историк Иоахим Хофман, но я не хотел бы сейчас вдаваться в подробности по этому вопросу, потому что он не имеет ничего общего с тем предметом, который мы вскоре будем рассматривать. Я думаю сейчас совсем о другом. В России почти все историки и большинство населения отвергают тезисы Суворова. Запрещены ли его книги по этой причине?
Студент: Ничего подобного, их можно купить почти в любом книжном магазине.
Ф. Брукнер: Это и есть главная проблема! Тезис о превентивном нападении в вашей стране можно свободно обсуждать, а в Германии подобные вопросы современной истории — нет, на них объявлено «табу». Дамы и господа, я хотел бы сказать правду: в вашей стране сегодня гораздо больше свободы слова, чем в моей. В Германии такой доклад я не смог бы прочитать публично ни при каких обстоятельствах — это сразу же повлекло бы за собой судебное преследование.
Студентка: Честно говоря, нас это удивляет.
Ф. Брукнер: В ближайшее время у вас будет ещё много поводов удивляться. Удивление вызовет у вас, к примеру, статистика, которую я хотел бы вам предложить. Это данные высшей официальной организации ФРГ — Ведомства по защите Конституции, которое подчинено федеральному МВД. Они показывают весь размах политических преследований в якобы «самом свободном в немецкой истории государстве». В них фигурируют т.н. «пропагандистские преступления», то есть, преступления по политическим мотивам, но не связанные с насилием. С 1994 по 2004 год, т.е. за 11 лет, в ФРГ были возбуждены 117 344 судебных дела по политическим мотивам, в том числе 101 310 против «правых экстремистов», 6 807 против «левых экстремистов» и 9 227 против «иностранных экстремистов», таких, как приверженцы сепаратистской курдской партии ПКК
Студент: Но вы сами подчеркнули, что статья 5-я немецкой Конституции гарантирует свободу слова. Как же возможны при этом политические преследования? На какие параграфы вообще опирается юстиция, когда устраивает политические процессы?
Ф. Брукнер: Я хотел бы обратить ваше внимание на то, что и Конституция бывшего Советского Союза гарантировала свободу мнений. От теории до практики часто — как от неба до земли. Основой для политических процессов у нас служат, прежде всего, §130 и 131 свода уголовных законов. Первый из них карает «натравливание народов друг на друга», второй — «разжигание ненависти». И то, и другое — очень расплывчатые понятия, и часто крайне трудно понять, за какие высказывания будут преследовать, а за какие — нет. Но факт есть факт: в ФРГ постоянно идут политические процессы, и в наших тюрьмах сидят политические заключённые.
Студент: Сколько?
Ф. Брукнер: Я не могу назвать вам точную цифру, так как официальной статистики нет, но полагаю, что несколько сот. Число ежегодно возбуждаемых политических дел не позволяет сделать вывод о числе политзаключенных, потому что, во-первых, не каждое дело доходит до суда, во-вторых, не каждый процесс заканчивается осуждением и, в-третьих, большинство обвиняемых отделывается штрафами или условным осуждением.
Студентка: Можете ли вы привести несколько конкретных примеров политических преследований в Германии?
Ф. Брукнер: Конечно. Пример первый. Газета «Франкфуртер Рундшау» 4 июля 2001 г. сообщила, что один человек за частное письмо журналисту, в котором он написал, что здоровый народ должен защищаться от «вторжения нежелательных иностранцев», был оштрафован на 21 500 марок. Этот человек настоятельно просил журналиста не публиковать его письмо, но журналист, тем не менее, сделал это, в результате чего против автора письма сразу возбудили уголовное дело за «натравливание народов друг на друга», которое закончилось обвинением и приговором. Отметим, что этот человек не требовал изгнать из Германии вообще всех иностранцев, а выступал только против «нежелательных иностранцев», например, преступников. Второй пример касается автора национальных немецких песен Франка Реннике и его жены УтыАlex. Франка Реннике обвинили, в первую очередь, за его «Песню об изгнанных с родины», в которой речь шла о судьбе восточных и судетских немцев, изгнанных после Второй мировой войны с родины. Чтобы конкретно показать вам, за что сегодня в ФРГ можно угодить под суд, я приведу вам две строчки из этой песни. Она начинается так: Над трупом малыша мать горестно сидит; Он, как и многие, был голодом убит. Из тех, кто в спешке покидал родной порог, Кто видел горе на обочинах дорог? Через несколько строф Реннике выступает против заполонения Германии чужеродными элементами: Как будто вымер мой родной народ, Творит, что хочет, чужеземный сброд, И сотрясают наши небеса Гортанные, чужие голоса. За эту песню Франк Реннике был приговорён к 17 месяцам тюрьмы условно; его жена Ута, которая участвовала в распространении его творчества, получила пять месяцев условно. К тому же суд конфисковал многочисленные компакт-диски и кассеты Реннике и 36 000 евро, полученных от их продажи. Третий пример. Гораздо суровей, чем супругов Реннике, суд покарал Адриана Прейсингера, который распространял компакт-диски с так называемой музыкой «правых». В конце 2002 года земельный суд в Дрездене приговорил его к трём годам тюрьмы, причём срок не был условным. Эти примеры дают представление о том, какими могут быть последствия нарушения требований «политкорректности». Но последовательней всего юстиция ФРГ выступает не против критиков засилия инородцев, не против авторов нежелательных песен и производителей компакт-дисков, а против т.н. «ревизионистов», которые ставят под сомнение расхожие представления о Холокосте во время Второй мировой войны.
Студентка: Но какой разумный человек может ставить под сомнение Холокост? Ведь есть неоспоримые доказательства преследования евреев в Третьем рейхе. Тот, кто отрицает эти очевидные факты, может руководствоваться только злонамеренными мотивами, чтобы снова открыть дорогу национал-социализму. Я вполне могу понять, за что в Германии преследуют таких лиц: нельзя допустить, чтобы нацизм снова поднял голову.
Ф. Брукнер: Здесь необходимо разъяснение. Ревизионисты не отрицают преследование евреев, как таковое, поскольку в данном случае речь идёт действительно об очевидном историческом факте. Ревизионисты оспаривают, в основном, три главных пункта освещения судьбы евреев в Третьем рейхе: 1) существование программы систематического уничтожения евреев, 2) существование специально созданных для убийства евреев и оснащённых газовыми камерами «лагерей уничтожения» и 3) обычно упоминаемое число евреев — жертв национал-социализма — шесть миллионов.
Студент: Но как можно всерьёз оспаривать это? Ведь всё это тысячекратно доказано!
Ф. Брукнер: Именно этот вопрос будет предметом моих следующих лекций. В данный момент я не хотел бы вдаваться в подробности аргументации ревизионистов; займёмся этим позже. Для начала я хотел бы только отметить, что преследование людей за их взгляды на вопросы истории представляет собой нарушение гарантированной немецкой Конституцией свободы слова и с логической точки зрения вообще бессмысленно. Вопросы истории должны решать историки, а не юристы. Вы согласны?
Студент: Трудно уследить за вашей мыслью. Мы просто не можем себе представить, что такое демократическое государство, как ФРГ, преследует людей за их мнения по спорным историческим моментам.
Ф. Брукнер: В этом вы глубоко ошибаетесь. 5 месяцев назад, 11 августа 2005 г., в суде первой инстанции г. Ремшейд состоялся процесс над 79-летним Эрнстом Гюнтером Кёгелем, издателем небольшого журнала «Дойчланд», к тому времени уже отбывшим 15-месячный срок заключения за то, что он в одном из номеров своего журнала за март-апрель 2001 года «отрицал Холокост» и к тому же допускал нежелательные высказывания по вопросу об иностранцах. Этот номер был конфискован и уничтожен. Поводом для второго процесса над ним послужили тексты, распространённые Г. Кегелем в Интернете, а также то, что во время первого процесса он упорствовал в своём «отрицании Холокоста» и «ксенофобских взглядах», стараясь обосновывать их. Это воистину чудовищная система юстиции, которая на практике исходит из того, что обвиняемый на политическом процессе не может защищаться, не рискуя быть обвинённым заново. И в самом деле, прокурор предостерёг Г. Кёгеля во время его защитной речи: «Если вы и дальше будете говорить в том же духе, я вынужден буду предъявить вам новое обвинение». Приговор был вынесен в тот же день: три года тюрьмы (не условно) 79-летнему больному человеку! Одна присутствовавшая на процессе наблюдательница, которая раньше жила в ГДР, была потрясена таким бесчеловечным приговором старому человеку за одни только высказанные им мнения. Другой пример. Ныне уже умерший учитель истории д-р Ганс-Юрген Вицш был в ноябре 2002 г. осуждён в Фурте на три месяца тюрьмы (не условно) за то, что он высказал мнение, что цифра шесть миллионов евреев — жертв национал-социализма преувеличена, а существование приказа Гитлера об уничтожении евреев на основе их расовой или религиозной принадлежности не доказано. Дело Вицша необычно лишь в том отношении, что обвиняемый был кандидатом исторических наук. До него сотни других ревизионистов были осуждены немецкими судами. Строгий приговор Эрнсту Гюнтеру Кегелю, к сожалению, не единичный случай. Гюнтер Деккерт, бывший председатель Националдемократической партии Германии, за отрицание существования Холокоста провёл в тюрьме почти пять лет; политолог и публицист Удо Валенди по той же причине вынужден был отсидеть 27 месяцев.
Студентка: Но то, что Деккерт был председателем правоэкстремистской НПД, доказывает, что ревизионисты — представители крайне правого лагеря политиков. Несомненно, что они стараются обелить Гитлера и национал-социалистический режим.
Ф. Брукнер: Мы скоро убедимся, что эта огульная оценка неверна. Но предположим, вы правы: все ревизионисты близки к крайне «правым». Считаете ли вы, что суды должны выносить приговоры, в зависимости от политического мировоззрения обвиняемых?
Студентка: В принципе нет, но с учётом печального опыта Германии и всего мира в экспериментировании с правым экстремизмом…
Ф. Брукнер: …нужно для разнообразия преследовать «правых», а не «левых» и либералов? Мне кажется правильней сделать из тоталитарного опыта Германии тот вывод, что вообще никого нельзя преследовать за его убеждения, при том, конечно, условии, что этот человек не применяет и не проповедует насилие. Но перейдём теперь к другому аспекту. Слово «ревизионизм» происходит от латинского «revidere» — «проверять». Разве не является нормой, что в истории, как и в любой другой науке, устоявшиеся взгляды периодически подвергаются критической переоценке?
Студент: Если этого не будет, любая наука неизбежно погрузится в застой и сведётся к бесплодному повторению уже тысячекратно сказанного.
Ф. Брукнер: Вы попали в самую точку! Действительно, история постоянно пересматривается: то новые находки заставляют историков пересмотреть свои взгляды, то вроде бы бесспорные факты получают новую интерпретацию. Когда сорок лет назад я был учеником второго класса гуманистической гимназии, нас учили, что возраст Homo sapiens — примерно 500 000 лет. Сегодня большинство антропологов, на основании новых данных раскопок считает, что наш вид гораздо старше — ему свыше миллиона лет. Я не могу ручаться ни за первую, ни за вторую цифру; кто знает, какие цифры назовут нам через пару десятилетий палеонтологи? Но представьте себе, что вопрос о возрасте человека будет решаться на судебных заседаниях, а прокуроры и судьи будут разыгрывать из себя специалистов по антропологическим находкам и доисторическому периоду? Ещё один пример. В Германии есть школа историков во главе с медиевистом Герибертом Иллигом, которая защищает тезис о «выдуманных столетиях». Эти историки убеждены, что три столетия нашей истории — чистая выдумка, а именно период с 614 по 911 год. По их концепции, все лица, которые согласно официальной истории жили в этот период, не исторические, а мифические фигуры. Одна из книг Герберта Иллига так и называется «Жил ли когда-либо Карл Великий?». Иллиг отвечает на этот вопрос отрицательно.
Студент: Но это поистине странные тезисы!
Ф. Брукнер: Я не хотел бы сейчас обсуждать эти тезисы, тем более, что это не в моей компетенции. Я подчёркиваю только, что Иллиг и его сторонники могут публично излагать свои взгляды, не опасаясь репрессий, в то время, как с ревизионистами Холокоста дело обстоит иначе. В Германии и многих других европейских странах они подвергаются судебным преследованиям; их книги запрещаются, они не имеют возможности защищать свои взгляды в официальных СМИ. Любого здравомыслящего человека это должно убедить в том, что с официальной версией Холокоста чтото неладно, ибо, что же это за истина, если для её защиты требуется уголовный закон?
Студент: То, что вы говорите, звучит довольно убедительно. На какой же юридической основе проводятся процессы против т.н. ревизионистов в Германии?
Ф. Брукнер: С одной стороны, на основе §185 и 189 свода уголовных законов, которые запрещают «осквернение памяти погибших», а с другой стороны — на основе уже упомянутых §130 и 131. Параграф 130 был впервые ужесточён в 1994 году; согласно его новой формулировке, подлежит наказанию тот, кто «публично или на собрании нарушает общественный покой и порядок, одобряет, отрицает или преуменьшает факты, совершённые национал-социалистическим режимом, которые в соответствии с §220,1 являются геноцидом». Новое ужесточение последовало в начале 2005 года. Теперь полностью запрещено одобрять или преуменьшать злодеяния национал-социалистического «царства насилия и произвола». В пояснении к тексту закона говорится, что преступное деяние уже налицо, если какие-либо аспекты национал-социалистического режима изображаются положительно и если одновременно образ мыслей преступника порождает подозрение, будто он не достаточно жёстко осуждает совершённые при национал-социалистическом режиме нарушения прав человека. Видите, какие последствия вытекают из такого закона? Во-первых, тем самым официально благословляется суд над мыслями, т.е. то, что всегда ставилось в вину тоталитарным государствам национал-социалистического или коммунистического типа. Во-вторых, согласно §130 можно осудить, например, защитников животных, которые выступают против вивисекции и ссылаются на то, что она была запрещена в Третьем рейхе (исключение делалось для крыс и мышей). Эти защитники животных тем самым «положительно описывают» «определённый аспект» национал-социалистического режима, а это уже наказуемо. Осудить можно, разумеется, и того, кто вспомнит, что при Гитлере безработица за четыре года сократилась с шести миллионов до нуля. Обратите внимание, что согласно §130, как в старой, так и в новой редакции Конституции запрещены только «одобрение, отрицание или преуменьшение национал-социалистических преступлений». Если вы в Германии, например, одобрите варварское раскулачивание крестьян в СССР в начале 30-х годов, повлёкшее за собой миллионы смертей, или будете утверждать, что его не было, или скажете, что погибли не миллионы, а всего несколько тысяч человек, вам не грозит за это судебное преследование. И вас не потащат в суд, если вы будете оспаривать, что во время Первой мировой войны в Турции имели место массовые убийства армян.
Студентка: Итак, вы считаете, что отрицание сталинских преступлений или турецких массовых убийств должны быть наказуемы?
Ф. Брукнер: Ничего подобного! Я настаиваю на том, что оценка спорных исторических вопросов — дело историков, а не судей. Если же юстиция ФРГ карает за сомнение в официальной версии Холокоста, она должна, следуя собственной логике, карать и за сомнения в других преступлениях. Кстати, ревизионистов преследуют не только в ФРГ, но и ещё в восьми государствах. Это Австрия, Франция, Швейцария, Бельгия, Румыния, Польша, Испания и Израиль. Несмотря на то, что право на тайну переписки гарантировано немецкой конституцией, в Германии предусмотрительно действует так называемый «Полицейский профилактический надзор в сфере телекоммуникаций», говоря простым языком, возможность сохранять на серверах провайдера передаваемые по проводам данные в течение следующих двух месяцев. Причем, для того, чтобы все передаваемые вами данные начали записывать и анализировать, вовсе не нужно быть международным террористом или ранее судимым педофилом, достаточно, что ваш сосед подозревается в совершении чего-нибудь общественно опасного. На данный момент подключены к системе «профилактического надзора» примерно 10 тысяч человек. В Германии на эту тему идут ожесточенные дискуссии, и некоторые горячие головы даже предлагают отказаться от такой практики, что, по большому счету все равно ничего не изменит, так как все данные, как выяснилось недавно, сохраняют, в том числе американские спецслужбы, которые могут предоставить немецким правоохранительным органам по запросу информацию за срок, значительно превышающий установленные законом два месяца. Но это далеко не все! В октябре 2011 года хакерский клуб Chaos Computer Club обнаружил интересны новый вирус, который оказался специально разработанным для баварского правительства троянским конем, предназначенным для контроля за содержимым компьютеров. Данная программа позволяет просматривать и изменять все файлы на компьютере, делает и отправляет «куда надо» скриншоты экрана, может включать микрофон на ноутбуке, для просушки происходящего в помещении. Разработчиком программного продукта являлась немецкая компания DigiTask GmbH, которая по данным Министерства Юстиции Баварии, кроме денег полученных за разработку, брала за каждую установку своей программы 2,500 евро и около 5000 евро за ежемесячное обслуживание каждого клиента. Но и это еще не все. В 2012 году Европейски Институтом Телекоммуникационных Норм ETSI был предложен проект закона «о наблюдении за облачными сервисами» который предлагал внедрить «новые стандарты контроля интернет данных» суть которых сводится к тому, чтобы обязать владельцев облачных сервисов, в первую очередь это социальные сети, обеспечивать возможность беспрепятственного доступа к данным для правоохранительных органов. Разумеется, все вышеозначенные меры никоим образом не служат ограничению свободы слова в Германии, даже наоборот, они защищают граждан от вредоносного контента, а то вдруг кому вздумается не на ту страничку зайти, не ту фотографию в фейсбуке опубликовать или, не дай бог, высказаться о событиях недавней немецкой истории, тут-то вся мощь государственной машины принуждения и придет на помощь. На этом я считаю беглый обзор технических методов защиты свободы слова более-менее оконченным. В следящий раз я расскажу тем, кому моя статья не показалась скучной, о правовых методах защиты и приведу несколько примеров того как они реализуются на практике.

Сегодня я бы хотел бы несколько расширить рамки разговора о мерах по защите свободы слова в немецком интернете и немного рассказать о том, как осуществляется защита свободы слова в том числе за пределами интернета. Защита детей Дети – наше будущее, поэтому они нуждаются в особой защите. Для защиты детей в Германии существует специальное федеральное ведомство – BPjM. По сути, это – спецслужба, созданная когда-то в рамках немецкого МВД. Данная спецслужба ведет список произведений искусства, которые не рекомендованы детям для просмотра – так называемый «индекс». «Индексирование» произведений искусства регулируется «Законом о защите детей». Индекс состоит из четырех частей в общей сумме содержит более 8 тысяч произведений культуры и искусства, из них более трех тысяч веб сайтов. Часть списка, разумеется, секретна, распространение некоторых произведений является уголовно наказуемым, причем это вовсе не обязательно должен быть Mein Kampf, достаточно попытаться ввезти в Германию две копии игры Left 4 Dead 2 и можно приземлиться на скамью подсудимых. Или можно попробовать публично спеть одну из более чем полутора тысяч запрещенных песен. Очень небезынтересен и сам процесс определения того, какое произведения является для детей вредным, а какое нет. Авторитетная комиссия собирается и на основании мнения анонимных экспертов принимает решение о судьбе того или иного фильма, книги, компьютерной игры, причем сразу на 25 лет вперед. Если вы с решением комиссии не согласны – никаких проблем, вы можете его опротестовать по истечению 10 лет с момента вынесения решения. Так как полный список запрещенный произведений нигде не опубликован, есть верный способ проверить, находится то или иное произведение в индексе, достаточно задать его в поисковике Google. Так в немецком интернете довольно бессмысленно искать такое недетское произведение как «Дневники Тернера».

Защита интеллектуальной собственности

Собственность в капиталистическом обществе священна, поэтому она нуждается в особенной защите. Для того чтобы защитить интеллектуальную собственность от бесконтрольного воровства в интернете, в Германии были созданы специальные организации, наиболее известная широкой публике – GEMA или Общество по управлению правами на публичное исполнение и механическое воспроизведение музыки. Каждый пользователь YouTube в Германии хорошо знаком с аббревиатурой GEMA, так как вынужден каждый раз наблюдать вот такую картинку, если в видео, которое он хотел посмотреть случайно попал фрагмент чей либо песни, автор которой не предоставил GEMA разрешение на ее воспроизведение.
Из-за GEMA я так и не смог ознакомится с творчеством Джастина Бибера и многих других современных исполнителей. Если вы решили снабдить ваше зажигательное видео с корпаратива веселой песенкой, то не надейтесь, что его смогут посмотреть в Германии. Так что смешным пьяным человечкам приходится выплясывать или в полной тишине или под нетрезвые вопли. Довольно однозначно об успехах борьбы с нарушением интеллектуальной собственности говорят цифры статистики. Из 1000 видео попавших в топ YouTube в Германии блокируется 61,5% процента, сразу за Германией следует такое демократичное и свободное государство как Судан, где блокируется всего 15% выложенных видео. Есть нехитрые технические способы, как обойти блокировку GEMA и спокойно наслаждаться песнями Джастина Бибера, но тут есть один подвох. Кроме GEMA в Германии есть еще ряд замечательных организаций, таких как GVU – Общество преследования нарушений авторского права, которое как раз и занимается ловлей тех, кто скачивает нелегальный контент из интернета. В 2011 году ежемесячно провайдеры передавали правообладателям более 300 000 IP адресов, с которых скачивался нелегальный контент. Это три с половиной миллиона пользователей в год, которые получают письма от адвокатов, с требованием за небольшую сумму, как правило, около 500 евро, урегулировать вопрос без судебного разбирательства. И это не пустые угрозы, немцы так боятся возможных судов и огромных издержек, к которым они приводят, что часто переводят деньги по требованиям адвокатов без особого сопротивления. Строить мошеннические схемы с массовой рассылкой подобных требований давно стало в Германии национальным спортом. Я как-нибудь обязательно напишу на эту тему.

Анонимность в интернете

Это одна из моих излюбленных мер по защите свободы слова в Германии, если честно, я считаю, что ее не мешало бы перенести на российские реалии. В Германии существует обязанностью владельцев сайтов указывать на сайте ответственных за содержание сайта – так называемый «импрессум», причем со всеми контактными данными, включая: имя, фамилию, почтовый адрес, телефон, факс, аналогично тому, как публикуются выходные данные на печатной продукции. Нарушение этой нормы с невероятной легкостью приводит к штрафам в 50 тысяч евро и стало причиной возникновения нового вида национального спорта – рассылки адвокатских требований об урегулировании нарушений в области импрессум в досудебном порядке. Самое забавное, что абсолютно аналогичные требования распространяются на фан-страницы в социальных сетях, только одна юридическая контора рассылает 180 таких требований владельцем страниц в Facebook в неделю, каждое обходится «нарушителю» в 3000 евро и суды признали такую практику совершенно законной. От обязанности публиковать импрессум освобождены только личные интернет-дневники, хотя граница между тем, что такое интернет-дневник и, к примеру, политический блог, мягко говоря, не очень понятна, а где есть непонятность, там не долго ждать и счет от адвоката. На этом мой обзор методов защиты слова в Германии вовсе не окончен, в следующий раз я расскажу о такой животрепещущей теме как защита чести и достоинства и о том, как замечательно она сочетается со свободой слова. Источник: http://www.alexej-schmidt.de/2013/11/1.html

Источник:

Другие статьи в литературном дневнике:

• 26.02.2017. Так называемая свобода слова в Европе