23 Семь поколений - Коллективизация

Относительно спокойная жизнь длилась не долго. Началась коллективизация. Всех, хоть добровольно, но настоятельно «приглашали» вступать в колхозы.
Василий с Аннушкой посовещались и решили, что им вступать не резон. Они никак не могли взять в толк, с какой стати должны всё, что нажили трудом всей семьи просто так отдать в «общий котёл» с лентяями. Почему они обязаны кормить бездельников и местных, и вдобавок городских?
По словам агитаторов, получалось, что когда придёт «чёрный день» эти лодыри будут помогать Василию и поделятся с его семьёй – интересно, чем? Если они не привыкли самостоятельно работать, только из-под палки, и не смогли в добрые времена ничего нажить, а в лихолетье-то, чем смогут поделиться? Только тем, что возьмут сейчас у них, если что-то уцелеет.
Так пусть лучше наше остаётся дома.
И остались Василий с Анной и многочисленной детворой на своём хуторе до осени 1929 года жить единоличниками, когда вдруг явились те самые юные недобитки,пытавшиеся убить Василия пять лет назад и исчезнувшие с глаз долой из деревни сразу после публичной порки.
Теперь те малолетние грабители повзрослели и вернулись комиссарами в кожаных куртках и при наганах – власть! Ворвались на хутор и, согнав под угрозой оружия всю семью перед избой, объявили:
«Семья кулака Кочевника подлежит раскулачиванию и высылке в Сибирь!»
Взять, что-либо с собой, не разрешили. Ни еды, ни тёплой одежды, только то, что на себе. Единственно, что удалось Василию, это передать двоюродным братьям, которые, услышав шум на хуторе, прискакали на лошадях, весь инструмент. Бездельники работать не привыкли, откуда им знать истинную цену инструментам? Поэтому отдали  их без раздумий.
Под дулами оружия посадили на телегу малых детей, остальные домочадцы пешком, и процессия под конвоем тронулась в сторону Торжка.
В Торжке на сборном пункте недалеко от вокзала, там же где двадцать с лишним лет назад Василий ожидал отправки в армию, толпились люди, ожидая вызова, для оформления документов. Дождался и Василий.
Хмурый усталый писарь, заполнив биографические данные, задал первый вопрос по существу:
«Сколько было батраков?»
«Ни одного!»
«А как же ты обрабатывал столько земли? Один?
И, потом, у тебя – писарь искоса заглянул в какую-то бумажку – три дома, кузница, амбар, рига, скотный двор со скотиной, три лошади…»
«Вон мои «батраки» – кивнул Василий в окно, где вокруг телеги копошились ребятишки, принимавшие поездку в Торжок, как интересное событие. Многие в городе никогда не бывали. Жили на природе.
«А три избы, так детей-то почти два десятка. Жить-то где? Да два сына-жениха. Того гляди, женятся. Так что и три избы маловато…»
Писарь зло посмотрел воспалёнными глазами на съёжившихся «комиссаров»:
«Вы кого привели? Что у вас кулаков-мироедов нет?»
И стал писать отпускную справку.
«Комиссары» наполучав матюгов от начальства, втихаря удалились из кабинета. Отобрали у Анны лошадь с телегой и поспешно уехали.
Через четверть часа вышел Василий к своей семье и радостно похвастался охранной грамотой, где прописано, что он и его семья являются не кулаками, а зажиточной середняцкой семьёй, и им дозволено отбыть на прежнее место жительства и продолжать жить в свое удовольствие. Анна тоже обрадовалась. Даже огорчение пропажей лошади с телегой смягчилось.
Начинало смеркаться. Проситься на ночлег такой оравой сочли неудобным даже к родне. Да хотелось быстрее вернуться домой. Скотина-то осталась без пригляду… и они всем «табором» ходко двинулись в путь.
Два десятка вёрст преодолели к утру. Последняя верста давалась с огромным трудом. Измученные малыши шли сквозь сон. Самые маленькие спали на руках у старших.
Наконец, вывернули из-за поворота с большака и остановились как вкопанные. Вместо хутора на месте всех построек чуть светилось розовым светом сквозь золу огромное пожарище. Все постройки сгорели дотла! Поднимался слабый дымок и расстилался лёгким туманом в сторону леса. На фоне светлеющего неба черным обелиском стояла одна из уцелевших глинобитных русских печей. Такого удара не ожидал никто. Вмиг зажиточная семья превратилась в неимущих бедняков.
Теперь им был прямой путь в колхоз.