Колыбельная

Иса Венедиктов наслаждался поездкой на теплоходе.  Он уже обошёл все точки, с которых можно сделать красивые и эффектные фотографии. Его Cenon находился в расчехлённом виде, на что появившаяся рядом Софа с удивлением заметила:
- Иса, эта вещь, - указала на фотоаппарат, - стоит денег, его надо беречь, насколько я знаю, твои снимки публикуют в  профессиональном журнале. Но редакция не купит тебе новую вещь, когда ты испортишь старую…
Она ещё что-то говорила, Иса кивал головой, понимая, что любое его возражение, ссылка на азарт и вдохновение  учитываются только в момент его острого желания жены. И…
Впрочем, это очень интимная сторона жизни нашего фотохудожника, который имел радость общаться с самим Гансом Зивиком из Германии. И берёг эти воспоминания, как бабушка Роза свои серые лакированные туфли, привезённые дедушкой из поверженной фашистской Германии в 1945 году.
- Хорошо, Софа, буду снимать телефоном.
- Иса, ты делаешь иронию? И что ты с неё будешь иметь?
- Покой!
Он ушёл в каюту, уложил Cenon сначала в футляр, затем в кофр, который два раза обмотал лентой для упаковки багажа. Когда вернулся на палубу, отметил, что жена увлечённо говорит с женщинами, с которыми познакомилась во время поездки, поднялся по лестнице выше и стал разглядывать правый берег Волги, который представлял на этом участке пути сплошную картину деревьев, окрашенных в зелёные, жёлтые, местами, синие и красные цвета.  Они были прижаты к берегу, как аппликации,  и их рисунок напомнил какое-то сочетание.  Но какое не мог понять. 
Вскоре снова появилась Софа. Но она была достаточно умной женщиной, чтобы опять тревожить мужа по пустякам. Села рядом, склонила на его плечо голову и всхлипнула.
- Что, что такое, Софочка!
- Ты посмотри, какая красота! Так хочется музыки, романсов, поэзии! Нам это так надо!
У Исы отлегло от сердца. Он прижал к себе жену и тихо запел колыбельную песню, которую пела ему очень давно его мама.
Теплоход шёл тихо вдоль берега, его двигатели почти неслышно урчали в теле корабля, а природа будто напряглась, прислушиваясь к шёпоту Исы. Каким-то неосознанным чувством он понял, что природа прильнула к его душе.
Он шёпотом сказал:
- Подожди, дорогая.
Его натренированные руки стали быстро снимать мобильным телефоном берег реки.
Но Софа снова прижалась:
- Ты словно Кио. Я так люблю смотреть на твои руки… Любимый.
- А ты кофр, кофр, - улыбнулся Иса.
- Ты же не против беречь вещи?
- Не против, но прежде надо беречь чувства…
- Согласна.
Через полтора часа они сидели в такси. Было тепло на душе и радостно после нескольких дней на природе. Хорошо, что сегодня лишь пятница и впереди два дня, что бы вернуться в обычное русло жизни.
Поднимаясь в лифте Иса обратил внимание на картинку у плаката с правилами пользования лифтом. Это был квадрат qr кода для более полной информации о правилах езды, о всём лифтовом хозяйстве города.
- Вот оно, я понял, что увидел! – Иса хлопнул себя по лбу.
- Что дорогой,  меня прижал чемодан, - отозвалась Софа. – Он такой тяжёлый…
- По-моему я на пороге открытия, Софочка! – не слушал он жену. – Ты не представляешь, что будет, если моя догадка подтвердится!
- Да что такое Иса!
- Потом, потом, пошли.
Фотограф в каком-то беспамятстве вбежал в квартиру, включил компьютер, принтер, вынул карту из телефона. Вскоре принтер вывел несколько листов с распечатанными снимками берега Волги.
Иса уже другим мобильным телефоном SONY Xperia Z3, который он купил на хороший гонорар за фотовыставку о городе, навёл на фото объектив. И что он увидел?
Слова. Он увидел текст песни его мамы, когда она укладывала спать детей, и которую он пел совсем недавно:
 Баю-баюшки-баю!
Во лазоревом краю
Солнце село, cкрылось прочь,
День угас, настала ночь…
Там была вся песня до «Баю-бай».
Иса хотел позвать Софу, но та плескалась в ванной.
Он подошёл к окну, вглядываясь в ночь. Представляя тот берег Волги.
Неужели природа давно разговаривает с человечеством символами электронных символов?
Нет, этого не может быть!
А быть может?
Но завтра налетит  холодный осенний ветер, прольётся ливень, смывая пыль и листья в реку. И эта песня исчезнет.
Нет, она с потоками ливня вольётся в реку и когда наступит тишина каким-то образом узнает мелодию этой песни и вода будет петь.
Петь под лодками, теплоходами, телами купающихся.
Она будет петь в самом фарватере, и под луной в зачерпнутом блистающем блюдце  ведра.
И никогда не исчезнет сиамское единство человека и природы!
"Не разделяйте, люди, этих близнецов! Не губите единую с Землёй жизнь!" - прошептал в стекло Иса.
И от нахлынувших чувств заплакал.