Кремень. Трещинка

Кузнецова на месте разрыва газопровода встречал его заместитель Андрей Валентинович Дорошин. На вид парень молодой, но это если смотреть на него издалека. А на самом деле Андрею Валентиновичу уже было далеко за тридцать. Он был выше среднего роста, широкоплеч и темноволос, под стать генеральному директору.

Выпрямившись под работающими винтами вертолета, и растянув в улыбке сморщенное от напора ветра лицо, пожал Кузнецову руку и, натянув на затылок капюшон плаща, надетого на ватник, пошел с ним в сторону стоявшей техники.

Когда вертолет оторвался от земли, и, набирая высоту, стал удаляться, Кузнецов осмотрев коротким взглядом место аварии, спросил:

- Сколько звеньев у тебя, сварочно-монтажных?

- Два, Григорий Николаевич, - ответил Дорошин, с трудом, вытягивая ногу из вязкой каши смешанной гусеницами тракторов торфа с глиной.

- Мало, совсем мало, дорогой. Москва дала семьдесят два часа на устранение аварии.

- Но, Григорий Николаевич, на Игримском участке тоже порыв, а в Лонг-Егане кран меняем, и в Нижней Туре – свищ на крановом узле, ремонтируем.

- Вот поэтому нам и дали всего семьдесят два часа, Андрюша, - посмотрел в глаза Дорошину Кузнецов.

- А где же мне сварщиков взять-то, Григорий Николаевич? Я что их, из пальца высосу?

- Что там за вспышка была? – перебил Дорошина Кузнецов и посмотрел на него из-под бровей.

- Шар лопнул и бухнуло.

- Кто пострадал? Кто?! – взревел генерал.

Но Дорошин и шагу назад не сделал, а подняв глаза на раздраженного генерального директора, неожиданно для того улыбнулся:

- Да к счастью, Григорий Николаевич, резчик был за трубой.

- Фу! – вздохнул Кузнецов. И снова, осмотревшись по сторонам, продолжил. – Болотники одел, а ватник в вертолете оставил.

- Без проблем, Григорий Николаевич, - и кому-то махнув рукой, продолжил. – У нас людей не хватит, чтобы за семьдесят два часа все стыки сварить. Григорий Николаевич, всего два звена. Восемь часов – стык. В сутки – три.

- Ну, - снова посмотрел исподлобья на своего заместителя генеральный директор.

- Так, а как еще?…

- Вот и я о том же. Где связист у тебя? Соедини с Кремлевым. Нет, стоп, сначала с Ряжским и Годлевским. За мной борт идет из Казыма. Давай сначала с ними меня свяжи, пусть по сварщику выделят, по дороге, чтобы он сюда их забрал. Что на меня смотришь? Исупова спроси. Наиль Сахиевич, - обернулся генерал к подошедшему к ним начальнику отдела.

- Так с монтажного треста двоих взяли сегодня. У парней сотни стыков. Трест их рассыпался, в кооператив домостроительный пошли.

- Ты представляешь, Андрей, какие кадры теряем, а?

- Григорий Николаевич, - помогая генеральному директору надеть на себя ватник, начал протестовать Дорошин. – А штат, где мне взять на них? Вы же в Москву ездили и что?

- Разговоры! – взревел Кузнецов. – А на что у тебя голова, а? А ты знаешь, почему я тебя сразу из Таежки (Таежного ЛПУ) своим заместителем поставил, а?

- Ну, - стушевался Дорошин, - за красивые глазки?

- Вот, - сжал кулак перед грудью своего заместителя генерал, и, сдержавшись, продолжил, - за умение думать и делать, и меньше говорить.

- Так…

- Наиль Сахиевич, у тебя, кажется, невестка в декрет пошла? - посмотрел он на
Исупова. – И еще таких у нас сколько?

- Так не знаю, Григорий Николаевич, я же не кадровик.

- Так вот, узнай в кадрах, и на их место набирай сварщиков.

- Так, Григорий Николаевич, в строителях они тыщу-полторы зарабатывали, кто ж из них за сто рублей работать то будет?

- А мне тебя учить, Наиль Сахиевич? Так принимай их по другой схеме! По временной. Думай! – и пошел к гусеничному вездеходу, у которого ждал его связист. – Да, - остановился Кузнецов, - штаб собирать у меня времени нет, Наиль Сахиевич. Какие предложения?

- Так перенести площадку для приема труб туда, подальше от траншеи, чтобы не мешала ему техника.

- Через сорок минут вертолет будет здесь, успеете? – буравит глазами Дорошина генеральный директор.

- Уже работаем, - отозвался Дорошин. – Две машины бревен доставили. Людей не хватает, они на заготовке леса.

- Давай, - махнул Кузнецов и пошел к вездеходу.

А Исупов, догнав Дорошина, ухватился за его рукав и громко зашептал:

- Так Данилова еще не аттестовали и клейма сварщика у него нет.

- Что? – остановился Дорошин. – Извините, а мне Фролов, его начальник, доложил, что у него клеймо номер семнадцать.

- Вот как? – теперь удивился Наиль Сахиевич. – Это что же, и комиссию успели собрать. Хотя, да, да, - и поторопился за Дорошиным, с трудом идущим по заболоченному участку в сторону траншеи.

- 2 –

-  Да что ты хватаешься за него руками? – громко сказал генеральный директор Исупову, пытавшемуся столкнуть толстое сосновое бревно, зажатое другими бревнами с кузова трактора. – Ты что, Наиль Сахиевич, Илья Муромец, что ли? Уйди в сторону, а то сейчас тебя раздавит падающими бревнами, - и, подождав, когда он отойдет подальше от кузова трактора, махнул водителю «Кировца», наблюдавшему за ним в боковое зеркало, мол, двигайся дальше.

Огромное колесо трактора двинулось назад, оставляя после себя глубокую колею в глине, тут же заполняемую мутной водой. А бревна, упершиеся своими концами в глину, стали съезжать на землю от удаляющегося кузова, в котором их привезли сюда, и падать на землю.

Несколько рабочих, сталкивая их друг с друга ломами и кирками, выкладывали бревна в ровный ряд.

- Что-то маловато, наверное, нужно еще одну машину привезти, - глядя на неширокую площадку из бревен, предположил Кузнецов.

- Да нет, Григорий Николаевич, - вытирая пот со лба, сказал один из рабочих. – Полутрубок же не вдавит эти бревна в глину, что там, он весит три-три с половиной тонны. Да и бревна смотрите, какие широкие, концы трубы до глины не достанут, если, конечно их трубоукладчик с бульдозером не вдавят своими гусеницами.

- Думаешь? – улыбнулся Кузнецов и, приложив ладонь к уху, прислушиваясь, сказал. – Все, идет вертушка. Наиль Сахиевич, убирай «Кировец» подальше отсюда. Сейчас будем принимать трубу, - и, вытаскивая ноги из глины, пошел, переваливаясь с одной стороны в другую, в сторону котлована, в котором шел монтаж трубы.

Трубоукладчик, стоявший на краю траншеи, опустив свою стрелу, тросами удерживал на весу полутрубок, примкнутый к газопроводу, метров на десять вырытому из земли. Четыре сварщика, облепившие соединенные концы двух труб, сваривали их между собой.

Кузнецов, задрав голову, наблюдал за приближающимся вертолетом, несущим на тросе подвешенную трубу. В этот раз летчикам удалось уловить течение ветра, и зайти с юго-запада к месту выгрузки. Теперь полутрубок не крутило, как в прошлый раз.

Вертолет завис над «столом» и начал медленно спускаться. Двое рабочих, выставив вверх палки, уперлись ими в концы трубы, которая аккуратно легла на бревна, и с обеих ее сторон тут же уложили брусья, чтобы она не скатилась.

После, один из них, снял крюк с троса, обмотанного вокруг полутрубка, и вертолет стал медленно подниматься, вытягивая его за собой вверх, и уходить в высоту.

Генерал, посмотрев на часы, обернулся к траншее и стал смотреть за работой сварочного звена.

- Что, Грыша, будут люды? – обратился к Кузнецову, недалеко стоявший от него пожилой мужчина.

- А-а, Александр Лукич, и ты здесь?! Вот кого не ожидал увидеть! - разулыбался Григорий Николаевич и направился к старику. – Ну, все, теперь спокоен буду, если Лукич здесь, то завтра все заварим.

- А-а, ты как твой батька, - обнял Кузнецова Крамынин, - хвалыть мастак, а вот дать свободу, нэ-эт. Ты ж каким витром сюды, а, Грыша? По-дыректорскы?

-  Есть такое, - обняв старика, сказал Кузнецов. – А я же думал ты уже на Кубани, на пенсию ушел.

- Ой, ой, Грыша, чи от тэбэ можно у отпуск пойихаты, а? Летом Федорыч не отпускал, а теперь - ты.

- Ой то? – нагнул свою голову Кузнецов, заглядывая в лицо Крамынина. – Ой то!  Что за такая диалектика?

- Ну, выдпустыв. Та й як же туды йихаты, колысь Мышка, братан ногу зломыв. Спасыба тебе, шо у Тюмень парня отвэз.

- А куда деваться, Лукич, если уж больно сильный перелом у брата твоего, сразу в трех местах. А там нейрохирург есть хороший. Наш-то в Киев уехал, вот и отправил его к тому.

- Ой спасыба тэбэ, Грыша! – похлопал по плечу Кузнецова Крамынин. – Звоныл, скоро прыйиде.

- А тебя сейчас не отпущу с ним в станицу, Лукич, - морщится Григорий Николаевич. – Два треста строительно-монтажных лопнули, все, по-другому жизнь складывается. Компрессорную бросили на самом, что ни на есть интересном месте, «гитару» не доварили, выходной и входной шлейфы - тоже. Все бросили, - вздохнул Кузнецов. – Не знаю, что и делать.

- Э-эх, - похлопал по груди генерального директора Лукич. – Когда нам туды йтхаты, дыректор?

- Скажу, скажу, Александр Лукич. Там пока молчат, - тыкая большим пальцем левой руки в небо, сказал Кузнецов. – Могут и заморозить станцию, но, скажу тебе, цех нужен, ой как он нам нужен. Уж больно большой кусок газопровода без компрессоров остается. А и силенок у нас, чтобы своими силами сварить трубу, кот наплакал. Есть идея еще один аварийно-восстановительный поезд открыть, а желательно два, в Краснотурьинске и в Надыме. Вот эту идею и пробиваю сейчас в министерстве. Да и ваш, Комсомольский с Светлоярским поезда нужно усилить людьми и техникой. Хотя бы еще по две бригады сварщиков с монтажниками добавить, а лучше - по четыре. Организации рушатся, и пока эти люди по стране не разбежались, нужно им работу предложить у нас.

- Тай куда ж смотриыт той Горбач, а? - замотал головой Лукич. – Наш же, зэмэля почти, а! Что он там, не понимает, а(?), что газопровод нужно достроить. Кто ж его на полпути бросает, а? – сплюнул дед.

- Ладно, мы люди рабочие, Лукич, - задумался Кузнецов.

- Надо его с партии гнать, - махнул рукой Крамынин. – Ельцина письмо чытал? Прав он, что Горбача надо метлой гнать.

- Ладно, ладно, дед, нам политикой здесь еще осталось только заниматься, - вздохнул Кузнецов. - Она мне как оглобля, вот тут, давит, - похлопал себе по затылку Григорий Николаевич. – Наша задача газ качать, а не с трибун кричать, выполним-перевыполним планы пятилеток за два дня.

- Та й я о том же, Грыша, - прикуривая папиросу, сказал дед, почесывая свои смоленные от дыма, а может уже и от старости, большие, нестриженные усы. – Че, думашь еще брыгаду сюды?

- Тай думаю. На бровке пусть варят трубу, а вы – здесь ее, в траншее. Времени нет, дали семьдесят два часа нам, Лукич. Нужен газ стране. Как всегда, - вздохнул Григорий Николаевич. – Это и хорошо. Вот и вызвал еще один трубоукладчик, в полночь будет здесь, да и сварщиков вроде нашли, так что, Лукич, наше дело работное!

- От так, - сплюнув, бросил себе под ноги так и не раскуренную папиросу Крамынин. – Дай Бог, - перекрестился он, - чтобы усе сбулось.

- Вот-вот, и я о том же, - пожав руку Лукичу, Кузнецов пошел к собравшимся у «Кировца» людям.

Братья-близнецы Крамынины Александр и Михаил, одними из первых в кубанской станице, в которой рос Кузнецов, после школы поступили в профтехучилище на сварщиков. Потом они были призваны на службу в армию. А дальше, когда демобилизовались, как их не ждали в деревне, а назад не вернулись. Шли разговоры, что Крамынины строят газопроводы. И местная пацанва им завидовала, мечтая сорваться в дальние стороны, и строить там города и заводы.
Григорию добиться этой мечты удалось, поступил в Ростовское училище на машиниста технологических компрессоров. Получив диплом, работал на компрессорной станции. После службы в армии поступил в институт, стал инженером. И здесь вот, через десять лет после того, в середине семидесятых на ремонте газопровода жизнь неожиданно свела его с земляками - с братьями Крамыниными. И то, если бы не авария на газопроводе, когда Кузнецов первым бросился к воспламенившемуся крану, чтобы перекрыть подачу газа, то, наверное, они друг друга бы и не узнали.

Во-первых, работали в разных организациях, Крамынины строили газопровод, Кузнецов его эксплуатировал. А если и встречались друг с другом при приемке газопровода, то и не узнавали друг друга. И понятное дело почему, у них разница в возрасте большая – десять лет. Крамынины если и видели Кузнецова, то мальцом, а сейчас он был совсем другим, под два метра в росте, широкоплеч, да и повзрослел значительно – тридцать шесть лет. Говорят, как две капли на деда своего похож…   

- 3 –

Ветер к вечеру стал усиливаться, что пугало Кузнецова. Но, вертолетчики, пока продолжали пока работать молча. Успеют ли закинуть к месту аварии всю трубу, вот в чем вопрос. Он прекрасно видел, с какими проблемами они сталкивались, таща очередной полутрубок на место аварии. Его крутило и им не раз приходилось то зависать – пытаясь выровнять трубу, то для этого менять высоту, скорость полета и направление. Но при всем этом летчики прекрасно понимали, что доставка трубы из Пелыма сюда по земле, потребует еще больше времени, двое, а может даже четверо-пятеро суток, и, сжимая зубы, не паникуя, как их авиационный диспетчер, снова возвращались в поселок за следующим грузом и несли его сюда.

Наконец-то на место огневых работ пришел третий трубоукладчик. Этот огромный бульдозер пока приближать к газопроводу не стали. Причина, нужно было выложить новую порцию бревен через переезды других газопроводов, работающих рядом с разорвавшимся. Если этого не сделать, то, эта сорокотонная машина, проезжая по ним, может их просто порвать своими гусеницами.

Но и здесь без очередной проблемы не обошлось, не хватало людей на заготовке леса. Кузнецов не дал разрешения привезти их сюда на вертолете, таскавшем трубу. Боялся. Их должны привезти позже, на том вертолете, который придет за ним.

- Григорий Николаевич, - подошел к нему Исупов, - только что передали из Пелыма, что загрузили трубоукладчик, через час-полтора он будет у аварийного поезда.

- Час-полтора. – повторил Кузнецов, о чем-то задумавшись. – Я тебя, наверное, здесь оставлю старшим, Наиль Сахиевич, а Дорошина заберу с собой. Дел много. Короче, ты сейчас проследи, чтобы три-четыре машины привезли сюда леса, да вымости им подъездные пути через газопроводы. И следи за тем, чтобы была выложена лесом и площадка на месте работ.

- Обязательно, обязательно, Григорий Николаевич.

- Второе, когда придет четвертый трубоукладчик, ставишь их на связку полутрубков.

- Да…

- Третье, - перебил Исупова Кузнецов, - ты подумал, где будешь располагать людей после работ? Пойдем, посмотрим, что на эту тему скажет мне сейчас начальник аварийного поезда, - и с трудом вытаскивая ноги из вязкой глины, пошел к трем палаткам, находившимся в метрах ста пятидесяти от места работ.
Вместо Фролова на огневых работах был его заместитель Нечерноземный.  Александр Иванович сидел на ящике у рации и передавал абоненту распоряжение:

- Сан Саныч, готовь еще два сварочных аппарата, - громко говорил он. – Да, еще чуть не забыл, штук тридцать ложек с котелками. Бидонов пять воды. Да все бидоны сюда.

- Только три осталось, - с шумом отвечает рация.

- Не ври, о НЗ забыл? И их тоже сюда с «Беларусь» в добавку, на вездеход его поставишь с цистерной с водой.

- И думаешь, на нем ты по этой глине пробьешься к реке? – спросил у Нечерноземного генеральный директор.

- Здесь недалеко родник хороший, вода чистейшая, - поднялся Нечерноземный. – Тем более «Беларусь» с ковшом, экскаватор, если что, сам себя вытащит.

- Ладно, продолжай, мешать не буду, - отряхивая глину с сапог, сказал Кузнецов.

- Да у меня все, Григорий Николаевич, - передавая наушники связисту, сказал заместитель начальника аварийного поезда.

- Тогда показывай, где будут спать люди, чем их будешь кормить.
Пол у палаток был вымощен брусом, на котором стояли панцирные железные кровати со скрученными на них матрацами.

Кузнецов уселся на одну из них, покачался.

- А печка где? – посмотрел на Нечерноземного. – Не лето, все-таки, холодно будет мужикам.

- Она вот здесь будет стоять, - показал Александр Иванович в центр палатки. – Рук не хватает, Григорий Николаевич, она весом килограмм сорок.

- Давай поможем их принести, где они? - И вопросительно глянул на Нечерноземного.

- Так я не вру, вон они, уже разгружены, стоят у штабной палатки, с трубами дымовыми.

- Так о чем тогда разговор, Александр Иванович, - и Григорий Николаевич первым вышел из палатки. 

Нечерноземного он сам нашел. Работал он прорабом в одном из монтажных управлений, строящем уренгойские газопроводы в Светлоярском регионе. Летели с ним в вертолете, разговорились. Оказывается Нечерноземный из Ставрополья, почти земляк. Вначале тянул нефтепроводы в районах Урая, Сургута, Нижневартовска, потом его повысили в должности и перевели в Надымский район, на строительство газопроводов, а через несколько лет их управление перекинули к Оби.

Так и мыкался Александр Иванович как цыган, с места на место, живя в вахтовых вагон-городках, прицепленных к перекачевывающему по строящейся газотрассе монтажному управлению. А семья, живущая в Ставрополье, годами его не видела.
Тогда Кузнецов и предложил Александру Ивановичу перейти в его газотранспортную компанию, в поселок Комсомольский, заместителем начальника аварийного поезда, который по своей сути занимается тем же самым, что и монтажное управление, в котором работает Нечерноземный.

Тот, тут же согласился, спросив, дадут ли ему хоть какое-то место для проживания.

- Квартиру, как бы не хотелось, но пока не могу дать, - признался Кузнецов, - а вот полвагончика, да. С газом, с отоплением, школа десятилетка рядом. Жене найдем работу.

- Тогда по рукам, - дал согласие Нечерноземный.

И в выборе этой кандидатуры Кузнецов не ошибся. Парень легкий на ногу, стал хорошим помощником Фролову. Без лишних разговоров, со сварочно-монтажными бригадами срывается на аварийные участки, организовывая там их быт и работу. Жалоб за два года на него ни разу не поступало, ни от рабочих, ни от начальников газотранспортных филиалов.

Единственное, что изменилось в Нечерноземном, он стал выглядеть лучше: исчезли мешки под глазами. Остались, но не такие большие, как раньше, когда он работал в строительном управление. Да и лицо стало посвежее, и в глазах появился огонек. Говорят, второго ребенка они с женой ждут, а значит в тылу у него теперь благодать.

- Как с жильем у тебя? – спросил Кузнецов, рассматривая печку, сделанную из трубы пятисотки.

- Так еще пять вагончиков у вашего Самуила Самойловича выбил, - улыбается Александр Иванович. – И не для общежития, а для пяти семей сварщиков. Своих из Светлого Яра перетаскиваю, с ними сотни стыков сделал. Мужики, я вам скажу. А, кстати, Крамынины их хорошо знают, в одном участке работали.

- Так что же это, получается, - удивился Кузнецов, - это  я у тебя их забрал?

- Так точно, - улыбнулся Нечерноземный и, ухватившись за арматурину, приваренную к печи, потащил ее с директором к палатке. – Нет больше нашего управления, - с грустью в голосе сказал Александр Иванович, - умерло вместе с трестом.

- Да, - остановившись в палатке, и стирая рукавом ватника пот со лба, сказал Кузнецов. – Заканчивается строительство, а вместе с ним и организации, которые его вели. Диалектика! Теперь дело за нами, эксплуатационниками. А без вас нам трудно будет. Поэтому, Александр Иванович, посмотри, чтобы твои мастера к нам переходили. Есть мысль создать еще несколько аварийных поездов. Особенно здесь он нужен, на севере Свердловской области. Неспокойное время начинается, особенно под Краснотурьинском. В течение года три разрыва на одном участке. Похоже в Харцызской трубе дело, что-то в ее металл не доложили на заводе, а может и что-то другое. Министерства, ученные разные собрались и думку думают, ищут причину аварий.

- Знаю, слышал, слышал, - закивал головой Нечерноземный.

- Так вот и договорились мы с тобой, Александр Иванович, людей своих собирай. Пока нет разрешения на создание нового аварийного поезда, так их устроим в линейные производственные управления. В зарплате, конечно, сильно потеряют, но строительство газопроводов здесь уже закончено, а значит им или нужно искать другие организации, которые еще что-то строят, или вливаться в наши, эксплуатационные. Вот такая вот диалектика!

- Спасибо, Григорий Николаевич, - Нечерноземный пожал руку генеральному директору. – Семь человек приехало из Светлого Яра, два монтажника, три сварщика и два тракториста.

- Нашел им место?

- Штат заполнен. Договорился с начальником Комсомольского ЛПУ и с транспортным управлением.

- Стоп, стоп, где Исупов. Наиль Сахиевич? – громко позвал начальника отдела Кузнецов.

- Так, Григорий Николаевич, это ж благодаря ему и удалось ребят устроить.

- Да? Ну, тогда другой коленкор. И, Саша, на этом не останавливайся, тащи и других. Только чтобы, аттестованы были.

- Григорий Николаевич! – прибежал в палатку запыхавшийся связист. – Вас секретарь парткома Вертилов вызы…, зове…, -  и снова сбился молодой парень, не зная как правильно и сказать генеральному директору.

- Короче, так и говори, вас вызывает секретарь партийной организации Вертилов Виктор Андреевич. Пойдем, - и, громко рассмеявшись, вышел за связистом из палатки.

  - 4 –

Новость Виктора Андреевича, о том, что идут разговоры в Совете трудового коллектива предприятия о необходимости провести выборы генерального директора, Кузнецов принял внешне спокойно. Постучал пальцем по ящику, на котором стояла рация, и про себя сказал: «Не дождутся». Но молодого связиста, стоявшего невдалеке от генерального директора, и услышавшего слова партийного секретаря предприятия, эта новость видно взбодрила. Он тут же стал мурлыкать себе под нос песенку о цыпленке жареном из фильма «Выборгская сторона». Это любимая песенка анархистов.

«Цыпленок жареный,
Цыпленок пареный
Пошел по Невскому гулять.
Его поймали,
Арестовали
И приказали расстрелять.
Я не советский,
Я не кадетский,
Меня нетрудно раздавить.
Ах, не стреляйте,
Не убивайте —
Цыпленки тоже хочут жить».

Кузнецов невольно обернулся к связисту, который пытался задавить расплывшуюся на своем лице улыбку. Еще бы, он стал свидетелем закрытой информации, которую если и произносили в администрации предприятия, то – шепотом.

Что говорить, Кузнецов не желал участвовать в перестроечных выборах руководителей предприятий, которые всеми силами поддерживал новый генеральный секретарь правящей в стране коммунистической партии Михаил Сергеевич Горбачев. Его реформы, разрушающие сложившуюся в стране административно-командную партийную систему управления, советский народ поддерживал.

Первым глотком свежего воздуха, Горбачев посчитал принятие закона об индивидуальной трудовой деятельности, разрешающим заниматься людям частным бизнесом, торговлей и услугами, что раньше было запрещено.

Вторым проблеском демократии, стал перевод государственных предприятий на самофинансирование, распределение прибыли, которая дает возможность повышать заработную плату, а не среднюю, установленную по всей стране. То есть, трудовой коллектив становился заинтересованным в развитии своего предприятия, в выборе выпускаемой продукции, которая становится конкурентной на рынке. А хорошим дополнением к этому стал демократический путь, разрешающий проводить выборы руководителей государственных предприятий. А мощной поддержкой этому стала гласность, напомнившая огромную волну, сокрушавшую на своем пути устои идеологии, созданной для защиты партии, семьдесят лет правящей страной.

Демократия как быстро растущий сорняк на хорошо удобренном и политом водой поле, перестала быть одноцветной. Тут и там появлялись новые цветки разной расцветки: красные маки – контролирующие народные организации, как советы трудовых коллективов, народный контроль; васильки – неформальные организации; ромашки – кооперация, частная собственность; зверобой - свободные выборы в Советы народных депутатов всех уровней – поселковых, городских, областных.
На глазах рушилась не только политическая система, созданная в течение семи десятков лет, а вместе с ней и экономическая, и идеологическая.

Кузнецов был взрослее рвущихся на баррикады гласности прозревших людей. Тех, которые только сейчас, получив первую дозу информации о коррумпированности некоторых чиновников власти, о воровстве в крупных размерах некоторых партийных лидеров, готовы были свершить свой праведный суд. И, что самое страшное, под руку этих новоявленных судей попадали все, кто хоть в какой-то степени принадлежал к той власти, против которой они восстали. В том числе и руководители предприятий, как он.

А к чему это может привести, далеко ходить за примерами не нужно. В одном из леспромхозов рабочие выбрали «своего дружка», обещавшего всю прибыль раздать в виде зарплаты. И раздал, ни копейки не оставив на ремонт автотехники, оборудования в перерабатывающем древесину цехе, на покупку горюче-смазочных материалов. Через два месяца на выходе осталось семь машин лесовозов из сорока, встали два цеха, выпускавших брусья и доску… Умер леспромхоз.

То же самое произошло и в одном из соседних строительных управлений. Выбрали «своего в доску парня» из снабженцев. Закупил новую строительную технику, повысил всех рабочих до шестого разряда, и опустел кошелек. Когда попросил у заказчика нескольких жилых домов денег, тот оказался банкротом. Через три месяца не выплатил трудовому коллективу зарплаты, «своего парня» свергли. Но было уже поздно, строительное управление лопнуло как мыльный пузырь.
Вот и получается, кому же нужны эти выборы в их организации? Путовалову, возглавляющему профсоюзную организацию, или Бартулеву, являющемуся председателем совета трудового коллектива? И чем же он, Кузнецов, так им насолил? Или они просто тупо подчиняются новым реформам Горбачева, который не зная, насколько они полезны или вредны, пускает их в свободное плавание. Пускает, но не заставляет же весь народ забираться на эти суденышки. А народу нужен новый глас, и он, веря во все новое, лезет на эти корабли, некоторые из которых, не выдержав испытаний, сразу же тонут, не дав возможности пассажирам даже спрыгнуть с них.

Кузнецов, не замечая ни кого, в раздумье шел к траншее, в которой сварочно-монтажная бригада Крамынина варила трубу. Остановился на самом краю котлована, и смотрел на ход работ. Смотрел, ничего не видя, так как перед глазами стояли эти два человека – оловянный солдатик-исполнитель Бартулев, и колючий ершик – Путовалов. Они с ухмылкой смотрели на него, но почему-то не отвечали на его вопрос, чем он их не устраивает. Хотя нет, Бартулев опустив свои маленькие глазки, сказал, что нужно соблюдать законы.

Эх ты, дорогой мой, о каких законах ты говоришь, если они напоминают лодку в дырах. У меня опыт машиниста технологических компрессоров, инженера по ремонту, начальника газокомпрессорной службы, начальника линейно-производственного управления и управления магистральных газопроводов. Тогда, когда у меня не хватало людей, я сам хватался за слесарные ключи, и ремонтировал запорную арматуру. Я сам лез в разобранный агрегат и проводил замеры лопаток, подшипников. Да, я это все производство знаю наизусть, как и вас людей, работающих на нем.

Сколько за эти несколько лет я вам сделал хорошего. Ввел коэффициент трудового участия, благодаря которому у вас вдвое выросла зарплата и премии. Я ввел бригадный подряд, сделав вас хозяевами компрессорных цехов, участков, и вы, разобравшись в имеющихся проблемах, стали качественнее эксплуатировать оборудование, стало меньше у вас потерь масла, электроэнергии. И эти сэкономленные деньги легли в ваш же карман. А появившиеся на каждой промплощадке здравпункты, мастерские с токарным и сверловочным и сварочным оборудованием. Тоже плохо?

- Григорий Николаевич, Григорий Николаевич, - тряс за рукав задумавшегося генерального директора его заместитель Дорошин. - На Загребном линейная служба забастовала.

- Что? – вопросительно посмотрел на Андрея Валентиновича Кузнецов. – Какая еще забастовка? Они чего, совсем…? Кто там воду мутит?


На это произведение написано 7 рецензий      Написать рецензию