Вина

Глава 8

Жизнь в другой стране оказалась нелегкой. Совсем не так, как себе представляла. Муж уезжал на работу рано, и Лена оставалсь одна на целый день в их домике, таком же, как много других вокруг. Магазины были довольно далеко, надо было ехать на машине или, в худшем случае, на велосипеде, на котором Елена ездила в последний раз в очень далеком детстве на даче. Второй машины у них не было, муж сказал, надо будет сдавать на праа, а пока она ходила на курсы языка, благо, было недалеко, сидела среди других женщин-эмигранток, в основном, из Мексики. Правда, была еще одна дама с Украины и еще одна - из Польши. Они втроем держались вместе, как свои.
Работы пока для нее не было, дни тянулись медленно и печально, и сердце болело за Дениску: как он там, что с ним, здоров ли. Однажды она позвонила туда, хоть и дорого было. Но трубку подняла заспанная невестка – и Елена ничего не спросила. Инка писала ей часто, спрашивала, как у нее жизнь, как с мужем.
Ян был внимателен и добр к ней, в выходные возил ее по разным местам, она узнала, что такое «мол» - магазин, точнее, куча недорогих магазинов. Там же были и разные ресторанчики на любой вкус, и кинотеатр, и бары. Они ездили в Университетский городок, на концерт, где все сидели, почему-то, на траве, слушая, как ни странно, классическую музыку. Все было непонятно, не так, и ей было трудно привыкнуть.
Однажды Ян вернулся домой взбудораженный: «Элен, я нашел тебе работу! Нам нужен переводчик, технические бумаги, чертежи для одного проекта. Ты хочешь?» И потом торопливо заговорил: «Ох, прости, я тебя не тороплю, моих денег хватает, но, может, тебе будет интересно? И адаптируешься скорее.»
Елена кинулась ему на шею от радости: «Спасибо, спасибо тебе! А то я от безделья уже с ума схожу, я так не привыкла. А среди людей будет лучше, я ведь целыми днями одна».
Так она стала работать. Работа тоже была другой, не такой, как прежде. Отношения с сотрудниками и начальниками были какие-то...запанибрата. Все болтали и шутили друг с другом, угощали колой и сандвичами, можно было подойти к любому и попросить помощи в работе, это, напротив, поощрялось. Правда, рабочий день начинался в шесть утра, так что, вставать приходилось в четыре и к вечеру Елена совершенно выматывалась с непривычки.
И – да, работать здесь умели: если дело – то все, ни перекуров, ни расслабленности. Концентрация, темп работы были предельно высокими.

Ей было так хорошо, что было страшно: вдруг все это обернется сном!
Она скоро сдала на права и они с Яном съездили в соседний городок, где купили недорогую подержанную машину. Она страшно нравилась Елене: такая синенькая, симпатичная, что она потихоньку даже разговаривала с ней, как с живым существом. Машина очень облегчила ей жизнь: теперь она могла поехать всюду, куда ей хотелось. Правда, ехать куда-то вместе с Яном ей было всегда веселее, уютнее, что ли, спокойнее.

Как долго она боялась быть счастливой! Елене все казалась, что если она будет счастлива, то что-то отнимется у ее единственного сыночка. И она сторонилась, избегала счастья. Мужчины, видимо, чувствовали это, потому что за все годы ей так и не встретился никто, кто смог бы разделить с ней жизнь. Видимо, ее подсознательный страх мешал всем отношениям.
А вот теперь она позволила себе принять от судьбы это счастье, расслабилась, помолодела.
- Что такое Свобода Души своей? – думала Елена. – Так, чтоб не пригнуть головы и не захлопывать окна при надвигающейся грозе, вдохнуть полной грудью свежий и резкий ветер жизни. Не испугаться - но улыбнуться каплям дождя и грому вдали, и вспышкам молний, потому что после грозы озон режет легкие и чувство счастья и полноты жизни в каждом вздохе, в каждом шевелении лиcтка на мокрых деревьях.
Тихо стоят мокрые растрепанные сиреневые кусты под окном.
В такие дождливые летние вечера мне так хочется распахнуть окно в сад, словно растворяющийся в дымке тихой ночи…плывущий, как сама эта ночь, во влажном полумраке. И дышать вечерним зябким воздухом, всей грудью дышать…и слезы выступают на глаза оттого, что есть вот эта ночь.
И что она – счастье.