Свадьба – дело великое и знаменательное, дело опасное и трагическое. Столы ломятся от обилия харчей, как молодые поросята резвятся старики, черпает водку и бьется об салаты молодежь, в центре зала, словно обдатый кипятком, лихачит неистовый тамада, заводит и развлекает толпу, честно отрабатывая вложенные в него деньги.
Один я, окруженный стервозными женами своих друзей, каждый раз скулящим когда я предлагаю выпить мужьям, уже битый час сидел как недоделанный и измордованный от досадного чувства трезвости. Выпить хочется, а не с кем. Это ж надо было так рассадиться то?! Хоть в одну харю опрокидывай.
Тамада играет на аккордеоне, останавливается, предлагает встать и выпить тем, кто родился в январе месяце. Я ошалел от такой удачи. И, конечно же, не мог упустить такой прекрасной возможности “по правилам” залудить лишнюю рюмку, столь необходимую в это время, не смог удержаться и в феврале, да и март тоже прошел на ура… но, когда наступил апрель, соседи напротив начали что-то подозревать, май – чьи то жены стали показывать на меня пальцем, июнь – по залу пробежался легкий хохот, июль – теперь уже все смотрели только на меня, как на редкого хорька в лесах Курляндии, август – мне заметно похорошело, сентябрь – толпу охватила паника, завизжали женщины, мне даже показалось, что заплакали дети, октябрь – и “доброжелательные” соседи нависли на мне своими грузными телами, не давая выпить именно за тот месяц, в котором я действительно родился. Сволочи!
Объявили перерыв, толпа с шумом и треском побежала на улицу, чтобы подышать воздухом, потрепаться и перекурить. Ко мне подошло человек пятнадцать и справилось, когда же я действительно родился. И когда узнавали, что в октябре косоротились в злорадостных улыбках, словно им было жалко выпитой мной водки. Один только тамада пожал руку и сказал что я молодец, в его глазах было столько искренности и понимания, что я сразу понял, что мы с ним сработаемся. Пацаны и девчонки разбрелись по группам, курили рассказывали смешные истории. Старики хлопотали по организации.
А я стоял и смотрел на огромные вываливающиеся из бюстгальтера сиськи пышной женушки одного из моих знакомых. Ее звали Таечка. Другие девчонки тоже смотрели на нее, но их больше увлекала ее кофточка, они тормошили Таечку за рукав, щупали материал, даже пытались его поджечь. Только один я догадался расстегнуть на кофте все пуговицы… дальше руки сами пошли от талии к громоздким грудям, которые и послужили поводом к первой драке на этой свадьбе.
Сиськи зашевелились, пацаны стоящие в соседней куче замолчали, а девчонки почувствовав неладное поспешили свалить от злосчастной кофточки подальше. Через правый уголок моего рта потекла слюна, и кто-то раздраженно закричал:
- Тая!
Меня как током от сисек ударило, я же был совершенно ни в чем не виноват. А Олег уже зло и сильно тушил бычок об свою руку. Визг малолеток, лязги зубов, судорожные крики стариков и … и разнимающий нас жених летит башкой об стенку. Такого поворота событий никто не ожидал. Все разом успокоились. Сбегали за водкой, стали обрабатывать рану. Мудрый тамада налил по стопке всем участникам драки, и веселье продолжилось.
В отчаянных муках захлебываясь трофейной водкой, мрачный и мстительный Олег был теперь совершенно не опасен. В сладостной истоме он устало повис на своей жене, воровато поглядывая на отвоеванные кровавым боем здоровенные сиськи.
Ну, это была только присказка, сказка будет впереди.
Довольный, сытый и пьяный я сидел за столом и вспоминал правила поведения на благородных свадьбах. И теперь, я исподлобья смотрел на невесту, как дикая боевая курица смотрит на земляного червяка, перед тем как перебить ему хребет!
Охота началась.
Как только невеста пошла в туалет я с прытью весеннего кота подкрался, схватил ее, перекинул через плечо и побежал, побежал, побежал… Нет, дорогой читатель, не драть ее я побежал, а красть, прятать. Оставив после себя лишь тоненький взвизг, моментально потонувший в общем балагане застольного шума, невеста покорно подчинилась своей судьбе. Ох, и в каких ненадежных руках судьба ее несчастной сейчас находилась. Огроменная столовая, где проходило празднество, имела целый лабиринт комнат, лесенок, коридоров, водохранилищ, туалетов и складов, т.е. сориентироваться было ужасно трудно. Я спотыкался об неудачно расставленные стулья, с разгону налетая на косяки, ронялся вместе со своей ношей, но поднимался и шел, шел и шел, к поставленной цели. Наконец, изрядно изваляв невесту по полу, я все-таки нашел подходящее место. Это был хороший и вместительный холодильник, для хранения туш крупного рогатого скота. В невесте тоже было что-то скотское, и поэтому, я посчитал оригинальным спрятать ее туда. И чтобы невеста не убежала раньше времени, я хорошенько задвинул засов за пятьсот килограммовой дверью. Вот теперь, думал я, жених у меня на задних лапках стоять будет, где находится его ненаглядная, знаю один я, и поэтому, буду измываться над ним как захочу и сколько захочу.
С чувством выполненного долга и хорошим настроением я пробрался обратно за стол. Аккордеон работала на износ, тамада проводил какие-то дурацкие конкурсы, визжало бабье, сталкивались рюмки. А я свиньей врылся в салат из крабовых палочек, и тихонько посмеиваясь, терпеливо ждал подходящего момента для шантажа.
Вдруг мощный прожектор осветил мое лицо, и сразу несколько прожорливых камер впилось в меня с небывалой до коль яростью. Все присутствующие своими взглядами буквально раздирали меня на куски, а в центре зала стояла стройная красавица, которой сама Барби не сестра, и показывала на меня своим пальчиком, словно обвиняя: да это он, это он - злодей украл нашу невесту. Кусок встал поперек горла, психованной истерикой забилось сердце. Тамада сказал, чтобы я лучше сам по-хорошему выходил в центр. Я встал, и с уверенностью, что сейчас будут убивать подошел к красавице.
И каково же было мое удивление, когда я узнал, что проходил конкурс на самую красивую незамужнюю девушку, которая должна была выбрать себе самого симпатичного неженатого парня, и каким то боком оказалось что я самый видный парень этого вечера. Нас сразу же попросили сымпровизировать и разыграть сцену нашего знакомства.
Я взял микрофон, дернул незнакомку за косичку.
- У тебя очень запоминающееся и выразительное лицо, я не мог пройти мимо и не сказать этого. Я хочу тебя, и еле сдерживаюсь, чтобы не отрезать кусок от твоего сочного тела своей маме, потому что она не может видеть такую красоту. Дай мне руку, ты станешь самой счастливой на всем белом свете, и я буду драть… то есть защищать тебя пока хоть что-то еще дышит в моем организме. Верь мне и стань моей!
Мои обезумевшие от страсти глаза корнями врывались в ее детское и милое личико, руки тянулись к этому нежному и прекрасному созданью, уже просто выворачивало наизнанку от непреодолимого желания взять ее. И на праздничном столе, между переполненных до верху изысканными угощениями блюд, задрать, да так чтобы густые куски летели во всю Ивановскую.
В зале наступила гробовая тишина. Все ждали развязки, хотели знать, чем это закончится.
На выручку пришел мой друг тамада.
- А сейчас, свидетель со свидетельницей, - объявил он, - поцелуются и исполнят нам танец…, - потом в полуоборота повернулся к нам, и с трудом скрывая многозначительную улыбочку, тихонько добавил, - а вы сейчас пройдете в отдельную комнату и будите сидеть там, пока я вас не позову для проведения следующего конкурса.
Мощные челюсти свидетелей сцепились в бульдожьем поцелуе. Эффектное столкновение губ переросло в хищное хлюпанье, словно два голодных вантуса с силищей, которую девать некуда, кормились всякой дрянью из глоток друг дружки. Это было уродливое зрелище. И мы с моей новоиспеченной красавицей поспешили в отведенное нам помещение.
С нахальным выражением лица я ликовал интимному приключению, со сладострастием радуясь бессилием своей спутнице в замкнутом пространстве. Предвкушение убойного и тяжелоконтактного секса раздувало мое и без того богатое воображение до невероятных размеров. Я взял жертву за плечи и спросил, как ее зовут. Мечту всего моего периода полового созревания звали Леночка. Ее наивные глазки глупенького щеночка, будили во мне настоящего хищника, и я открыто, и истерично наслаждался сложившейся ситуацией. В первый раз в жизни мне захотелось изнасиловать женщину. Одним неловким движение руки я бы мог свернуть этому худенькому щеночку его тоненькую шейку, поэтому я как можно осторожнее погладил его по головке и с большой чувствительной страстью растрепал во все стороны Леночкины волосы. Щенок превратился в чучело. Это было забавно. Одну, за одной, я медленно расстегивал пуговицы на ее пиджачке…
Леночка молчала, но даже молчащей она казалась необычайно чистым и непогрешимым ребенком, доверчиво вверявшим себя в руки случайного человека. Я как будто попал в сказку, которую придумывал с самого детства. И не было в этот момент на свете человека счастливее и горячей меня. Острое желание грубой близости незаметно переросло в нежные и смиренные родительские ласки, раздирающие на части мою черствую душу. Тела сплелись в одном жарком дыхании. Я был на полпути. Весь мир стал нереальным…
Но вдруг… щенок судорожно задрожал и, пугаясь собственной почти физической непосредственности, горько заплакал. Да так беззащитно и жалобно, что с трудом верилось своим глазам. Я не мог понять, чем вызваны эти щедро текущие по щекам слезы, но это был тот козырной туз, которого мне нечем крыть… Мне показалось, что Леночка хотела мне что-то сказать, но все не могла решиться…
Я сидел ошеломленный и подавленный, насыщенность событий мешало разобраться со своими мыслями.
- Пойдем отсюда! – предложил я.
Держась за руки и вытирая слезы, мы как два молодых козленка помчались по длинному коридору прочь.
Погода была на редкость удачной, солнечной, ни единого облачка, вдалеке мирно паслись шайки малолеток, ветер носил опавшую листву деревьев. Мы присели на лавочку, слегка заобнимались.
Как вдруг, проезжающая мимо новенькая БМВ со всей своей бойной мощью крупного стального зверя, круша и давя расставленные вдоль дороги указательные знаки, сносит железобетонный столб, распарывает об него свое брюхо, так что железные арматурины летят в разные стороны, далее сбив несколько рекламных плакатов, словно котенок об стенку, расшибается об фасад здания. Топливо, попавшее на раскаленный до ужаса двигатель, моментально вспыхивает. Нет ни секунды на размышления, я с пьяной отвагой хищного барса перебегаю дорогу.
Здесь надо отдать должное самой конструкции автомобиля, с перебитыми передними и задними лонжеронами, прокрученной мясорубкой мордой, съеденными столбом мостом и передними колесами, раздробленным багажным отделением, капсула с людьми продолжает находиться в почти идеальном состоянии, я без труда открыл деверь. Наружу вывалились два толстенных мужика, явно не в себе. Потом вытащили полудохлую женщину. Сбежались люди, остановились машины, залаяли собаки. Но на этом спасение еще не кончилось. Мужики, громко матерясь, то и дело норовили садануть побольнее валяющуюся и истекающей кровью, проститутского телосложения, женщину, очевидно виноватую в этой трагедии. Пришлось их оттаскивать. Я достал мобилу и заплетающимся голосом доложил дежурному, мне сказали, что пришлют скорую. Большего мы с Леночкой сделать не могли.
Свадьба продолжалась.
Сытое лицо, где-то тайно залудившего, пьяненького тамаНды во весь зал горланило смешные прибаутки. В центре стоял жених с открытой бутылкой шампанского, а вокруг него пляской гости водили дикие хороводы. Появились пьяные. Один малый с разгону пытался взять на руки свидетельницу, видимо с места уже было невозможно. Жирной жопой она разнесла утятницу вдребезги, и куски бесплатного жареного мяса падалью полетели на пол, которые сразу и дружно затоптали танцующие. Проснулся водитель и стал всем рекомендовать салат оливье, очень уж мягкий. Я добыл себе целый стол трофейных малолеток, по неосторожности проходивших мимо нашего яростного праздника, и с чувством глубокой ответственности угощал их дорогим крепленым вином. Самой старшей из них было 15 лет, но меня это нисколечко не смущало, гулять, так гулять. Малолетки, все интересовались, когда невеста будет кидать цветы, все-таки пора уже и замуж.
- Да черт его знает, где она шляется, эта невеста, - отнекивался я, подливая спиртное в бокалы девчонок.
Алкоголь справно делал свое дело, совсем скоро они окосели до умопомрачительства, и уже без капли стеснения, рассказывали мне о своей нелегкой мололетской судьбе, о недоразвитых ровесниках – мальчишках и простом, но в тоже время диком, желании мужского ***. Это меня сильно заинтересовало, и я с лицом деловитого педофила-гинеколога расспрашивал подробности. Проходящие мимо нахально намекали, что меня скоро посадят, но я их уверял, что это все предрассудки и пугаться здесь нечего.
Наконец, выслушав все идиотские истории до конца, выдав каждой по шоколадке и шарику, я отправил малолеток по домам, было уже темно. Лицом вниз на столах валялись пропоицы, но те, кто еще мог шевелиться, вывалились на улицу. Жгли бенгальские огни, кидались петардами, орали песни, хлопались выносными деревянными рюмками.
Один только жених ходил какой-то озабоченный. Что-то ему не хватало!
Косым бодрячком я подошел к нему, обнял по-братски и сказал:
- Леха, я только что убил твою жену! – …Бррррррр нет, такого я не говорил, ошибочка… я лишь спросил:
- Что же ты не веселый то такой, Леха, ведь сегодня свадьба твоя?
Леха, посмотрел на меня своими печальными глазами, и я все понял…
Расталкивая всех на своем пути, я бежал к убийственному холодильнику… Только бы эта стерва не сдохла… Спешу кого-то обрадовать, а кого-то может и огорчить, невеста оказалась на редкость живучей гидрой и сразу же истерично вцепилась своими когтями мне прямо в лицо…
Впоследствии она еще не раз пыталась сделать из моей бравой личности последнее дерьмо собачье, но заострять на этом внимание мне совсем не хочется, потому что, как еще в свое время говорил Филипок-ххх: говно – вечно. Пусть я уже несколько лет страдаю алкогольной зависимостью, но я еще никогда не был насквозь пропитан алчностью, и никогда не приторговывал своей нравственностью, как эта наглая и бессовестная дама - оборотень, подло строящая козни ради своей личной выгоды.
Отделавшись малой кровью, я отправился восвояси, а впереди меня ждало еще много не менее увлекательных свадебных приключений.