Куда упала стрела Байкала

Светлой памяти декабристов посвящается
 4.Куда упала стрела Байкала.
 
«О чем, прозаик, ты хлопочешь?
Давай мне мысль какую хочешь:
Ее с конца я завострю,
Летучей рифмой оперю,
Взложу на тетиву тугую,
Послушный лук согну в дугу.
А там пошлю наудалую,
И горе нашему врагу!»
 А.С. Пушкин

 1. Начало начал.

«Пустил стрелу третий брат – Иван-царевич, и упала стрела посередине болота к ногам лягушки…»
«Папка, а за что ему такое горе, ведь он лучше всех!?»
На мой вопрос отец степенно отвечает: «Не спеши, дочка. Какое горе оборачивается радостью, какая радость – горем, одному Богу известно. Послушай сказку»…
Я тихонечко открываю дверь в дом, откуда зазывно распространяется запах новоиспеченных блинов. Никто меня не видит. На столе соленые огурцы, квашеная капуста, хлеб и начатая бутылка водки. Отец разливает водку себе, своей сестре и ее мужу. Старшие мои сестры и братья за столом со стаканами молока в ожидании блинов. Мама у плиты. Рыжий кот Костя лениво отмахивается хвостом от жужжащей над ним мухи.
 «Фу-фу-фу, русским духом пахнет!»- громко произношу я. Сначала все в оцепенении молчат, затем разом заходятся в неудержимом хохоте. Столь уместная фраза из уст девятилетнего ребенка доводит их до исступления. А я испуганно бросаюсь к маме и громко плачу, так и не осознав точность своего определения.
Спустя месяц мы с братом несем полный бидон молока с фермы в селе Бирюльки, куда волей судьбы занесло на практику нашу старшую сестру. Она, с обязанностями старшей сестры, забрала всю ораву из пяти сестер и братьев, только за исключением одного – солдата, в деревню. Старших – заработать, младших – подкормить деревенскими харчами. На нашу беду из кустов вылез большой черный кот и важно попытался пересечь наш путь. С трудом волоча тяжелую ношу, мы отчаянно старались пресечь попытку кота. Огромные зеленые лопухи, куда мы свернули в своем желании обмануть кота, скрывали коварные заросли крапивы, от которых нам порядком досталось. Но кот оказался хитрее нас и сумел-таки перебежать нам дорогу!
Тишину и смятение нашли мы в доме, когда вернулись восвояси с покрасневшими от ожогов крапивы руками и ногами, с полупустым бидоном, молоко из которого разлили в борьбе с черным котом. Никто не стал ругать нас.
 На столе лежала телеграмма: «Приезжайте хоронить отца».
И вот прошел год без отца. Год нищеты, когда хлеб купить не на что и занять негде, всем уже должны. Год пятерок в школе и год прочитанных романов в библиотеке, проглоченных томов Льва Толстого, Александра Пушкина, Стефана Цвейга, Оноре де Бальзака, Ги де Мопассана и многих, многих других…
Пыльная дорога, пересадка в маленький ПАЗ в Качуге, путь в Бирюльки. Мама стремится оградить меня, маленькую замухрышку, от бойких крестьян, едущих с ярмарки в деревню. Она ставит меня позади водителя, пристраивает рядом чемодан и кладет рюкзак. «Моя девочка вам не помешает?»- спрашивает она шофера. Угрюмый дядька что-то бормочет ей в ответ. Последний отрезок пути до деревни дается нелегко. Духота, говор пьяненьких селян, запах бензина заставляют меня наклониться к открытому окну водителя. В это время происходит что-то непонятное. Дверь распахивается, и я лечу под колеса автобуса, но каким-то чудом успеваю увернуться и упасть посередине дороги. Следом за мной летят чемодан и рюкзак. Автобус по инерции проезжает метров 30-40 и останавливается. Страх остаться одной на пыльной дороге срывает меня с места, и я ковыляю в сторону удаляющегося автобуса. Мама выпрыгивает на дорогу, бежит ко мне. Она видит, что я жива, и ее причитания утихают. Она хватает меня на руки и несет к автобусу. Потом вдруг ее взгляд натыкается на рваную рану на моем бедре, и она падает в обморок. Но уже какие-то люди перехватывают меня с рук на руки, и я уже в автобусе. Сразу находится место и маме и мне. Так мы въезжаем в Бирюльки.
 Я не помню деревню в целом. Помню, как лечили меня отвратительно пахнущей мазью Вишневского, наливая ее на большие листы подорожника. Как мама отпускала меня гулять с двумя девочками-погодками. Одна из них перешла в девятый класс, другая – в десятый. Они гордо вели меня за руки по деревне за околицу, где буйствовала пшеница на полях. На мне было надето городского фасона платье и соломенная шляпа. Там, за деревней, девочки просили меня что-нибудь рассказать или спеть. Я читала им наизусть Есенина, Пушкина, Лермонтова, Блока. Рассказывала полные романы Алексея Толстого, Джека Лондона, Вальтера Скотта. Особое место занимали легенды и сказки. «Сказание о Раме» - моя любимая легенда захватывала их целиком и полностью. Когда они уставали слушать, заводила песни. Пела про рожь, про красноармейцев вдали за рекой, про Россию и несколько вариантов «Катюши». Мой голосок, слабенький и тоненький, змейкой уплывал в безбрежные волны золотой пшеницы. Они никогда не перебивали меня, хоть и были старше чуть не в два раза. Со мной, десятилетней, они проходили свои университеты. Иногда ко мне приходила соседская девочка, моя ровесница. Мы убегали к ее деду на другой конец деревни. Он позволял нам собирать в огороде малину, затем заливал ее пахучим медом, выносил из избы краюху белого деревенского хлеба и наблюдал, как мы поглощали его угощение. Весь он светился добром и теплотой, стоя в сторонке и посматривая на нас.
 Деревня Бирюльки, Качугский район. Начало начал…Стрела готова.

 2. Тетива натянута.
Кто и зачем решил построить целлюлозно-бумажный комбинат на берегу Байкала? Кто придумал этого монстра на погибель природы? Князь тьмы затеял погубить источник космической энергии планеты, зло пошутив над людьми и определив место для строительства завода на самом красивом побережье Байкала, в его южных субтропиках. Я помню этот чудесный уголок природы до начала строительства.
По осени, едва морозец прихватывал листья, расцветала тайга яркими красками рябинолистника, для которого собрала природа всю гамму оттенков: от ядовито-зеленого до розово-фиолетового, цвета все необыкновенные, в повседневной жизни редко встречаемые. Поутру, когда солнце едва высвечивало небесную синь байкальских вод, мы отправлялись вдоль берега до распадка собирать рябину, которую принимали в Култуке на базе лесничества. Тоненькие ветви рябин сгибались от тяжести оранжевых гроздей чуть ли не до самой земли. Чтобы добраться до верхних кустов, старшие поднимали меня до вершины, где я цеплялась за ствол и висела в качестве груза. Весу во мне было немного, чтобы повредить дерево. Мое сердечко замирало от восторга в тот момент, когда руки брата отпускали меня, и я летела по воздуху среди оранжево-красных букетов рябины. На обратном пути к дому я успевала нарвать букет отцветающей полевой ромашки, поляны которой встречались нам на каждом шагу.
 Как только начиналась зима, немедленно падал снег. Он сыпался и сыпался, окутывая землю пуховым полотном, монотонно и долго, день за днем, убаюкивая землю и усыпляя природу. И вот уже уснула природа, замер Байкал, как ни пытался он освободиться из плена ледовых оков, околдовала его зима. Сугробы снега, отсутствие ветра и дневная температура не ниже минус пяти градусов – извечные подарки байкальской зимы ребятишкам. Шумом, смехом, говором и беспечностью местных ребятишек заполнялись лыжные трассы, хоккейные коробки, ледяные катки и горки в Байкальске. И нищета – не помеха. Десять копеек – и ты владелец пары лыж или коньков на целый час несказанного счастья общения с зимней природой. И ты сливаешься с ней без остатка, смеясь и крича, летишь с горки, на вершине которой стоит одноклассник и провожает тебя восторженным взглядом. Вот ты ползешь по снегу между деревьями, представляя себя то героем Джека Лондона, то Алексеем Маресьевым, или маленькой девочкой, потерявшей волшебное колечко в сугробе.
 А когда голубели тени, ежились сугробы, и веяло весной, приходила пора иная. Веселели воробьи и синицы, прилетали под окна красногрудые снегири проститься до будущей зимы, трещал лед на Байкале, от оттепели к оттепели образуя огромные ледяные дворцы, пещеры и памятники нерукотворные, которые поражали своей красотой и величием. Прозрачный лед отражал сотни иных миров переливами теней и света. Приходило дружное тепло, и земля снимала с себя зимнюю одежду, почерневшую и грязную. Байкал снисходительно собирал потоки воды, стремящиеся вниз со всей окрестности.
 И вот вновь прогревался воздух, от земли шел пар, удаляясь в сторону озера, зеленела вода, отражая зелень леса, наступало лето. И горы уже полны черемши, а болота – морошки. Скучать некогда. А потом пошла вереница: черника, голубика, малина, смородина, брусника, клюква. Природа щедро делилась с человеком своими богатствами, порой облегчая его труд до минимума, образуя уголки природы, где все это росло на одном месте, названном Золотым Болотом. Наевшись до одури разных ягод, мы с сестрой лежали посреди Золотого Болота на сухом островке и мечтали, что когда-нибудь уедем в Париж смотреть Эйфелеву башню.
 Росла я, рос город, строился завод. Сначала исчезла рябина, ее вырубили. Затем исчезли ромашки, на полянах построили дома. Улетели снегири. Перестала расти картошка на отравленной земле. Воздух пропитался сероводородным запахом. Рыба ушла от берегов. Выросло кладбище.
И только Байкал до сих пор снисходительно принимает потоки грязной, отравленной воды по весне вместе с таявшим снегом. Пока принимает…
В моих воспоминаниях Байкальск связан со школой, вечными заседаниями комсомольских комитетов, советов школы, аттестационной комиссии, штабов по проведению школьных вечеров и конкурсов. Все это занимало большую часть моего свободного времени, остававшегося после занятий, выполнения домашних заданий, домашней работы, секций по баскетболу, легкой атлетике, посещения катка зимой и ежедневного глотания одной из сотен книг. У меня никогда не было друзей в школе. На вечерах я всегда сидела в одиночестве и страдала от собственной неполноценности. Ни один парень не рисковал пригласить меня на танец. Вечера были для меня пыткой, где я чувствовала себя уродливой дурнушкой. Решение поступать на строительный факультет пришло откуда-то извне. Из-за бедности моей семьи и неграмотности матери золотой медали мне так и не вручили, документы осели где-то в недрах бюрократов, хлопотать за меня было некому. В школе не осталось никакого следа от моего пребывания, хотя я проучилась там все десять лет почти без четверок, история стерла мое имя из альбомов в школьном музее.
 Не считая пяти студенческих лет, проведенных в Иркутске, семнадцать лет прожито в Байкальске. Детство, школа, замужество, работа после института, рождение детей – далеко не полный список событий в Байкальске. Случайное знакомство с будущим мужем в Иркутске было, как я теперь понимаю, предопределено. Болезни начались с рождения детей. Вдруг оказалось, что у нас с мужем разный резус-фактор крови. Этому я обязана за долгие больничные недели сохранения детей. Болезни следовали одна за другой, как привязанные ко мне. Порой приходилось лечиться у пяти-шести врачей сразу, которые так и не находили никакого заболевания, хотя от заболеваний некуда было деться. Сначала гнойная ангина, затем гайморит, затем воспаление тройничного нерва. На работу выписывали даже тогда, когда срок беременности дочерью был в пять месяцев, мой вес составлял сорок восемь килограммов, гайморовы пазухи забиты гноем, а гемоглобина в крови было всего полнормы. И не смотря на адские боли, невыносимую слабость, обречение на смерть, дочь родилась вовремя и здоровой. Это было чудом, так до конца не понятым мной. Но оторвать от детей, выжить со света, стремились изо всех сил. Болезни продолжались. Неразвивающаяся беременность, отравление, дизентерия, болезнь Боткина – преследовали меня по пятам. В итоге после желудочного кровотечения была определена аномалия желудка и двенадцатиперстной кишки. Болезни доводили до исступления, приходилось терпеть, терпеть, терпеть. Вся моя сознательная жизнь в замужестве была посвящена борьбе за выживание. Единственное, что не давало повода сдаваться, были мой муж и дети.
 Зачем мне даны от природы силы, трудоспособность, жизнь? Этот вопрос все чаще приходил на ум.
 Переезд в Северобайкальск дал небольшую передышку в болезнях. Но пошла полоса неудач на работе. Приходилось менять место за местом, но склоки, интриги, зависть и злоба немедленно срывали меня со следующего места работы в никуда. Затем снова болезни, потеря крови, больница. Стали приходить сны. В больнице произошла встреча с девушкой, которая объяснила мне сущность этих снов и рассказала о своем сне. Перед укусом энцефалитным клещом она видела сон, будто сидит она в парке на скамье, и из-под ног выползает большая зеленая гусеница. Когда она заболела после укуса и лежала в клинике, отец пришел проведать ее. Она спустилась в парк и села на скамью. И вдруг увидела большую зеленую гусеницу под ногами. Картина навела на мысль о предопределенности жизни. «Пусть так, - думала я, но зачем-то я осталась жить, когда упала под колеса автобуса, когда почти получила заражение крови, когда невыносимая боль от воспаления тройничного нерва не давала мне покоя многими сутками. Значит, есть какой-то смысл в моей жизни. Что-то я должна еще сделать. Но что?» Жизнь продолжалась. Из Сочи приехала Альбина, чтобы поддерживать меня в трудные минуты, сохранить оптимизм и веру в будущее. Ее случайный выбор места жительства, куда она попала пальцем на карте с закрытыми глазами, куда прилетела самолетом из Улан-Удэ в то время, когда они месяцами не летали из-за пожаров, где в один день она нашла работу и улетела вечером обратно, похож на сказку. Но зеленый свет сопутствовал ей все время, когда ее дорога вела к моему дому. Наши пути пересеклись, чтобы уже никогда не расходиться, несмотря на разделяющие нас расстояния.
 Перестройка пришла неожиданно. Она взбудоражила, принесла кучу нового в нашу повседневную запланированную жизнь. Наши дети учились на наших спорах, размышлениях, разговорах о бригадном подряде, новом подходе к жизни, блестящем будущем. Мы воспрянули духом. Захотелось творить. Моя бурная жизнь выплеснулась на страницы местной газеты статьями о настоящем и полезном деле – смене системы управления. Горбачев, сам того не ведая, вел страну по дороге, предсказанной Пушкиным. И путь этот был верен и рассчитан с точностью до месячных планов. Остались доклады, программы, разработки институтов, труды А.Д. Сахарова доказательством правильности выбора. Все было в порядке, пока не кинули зеленое яблочко – прекрасный капитализм в общественную почву России. Тот, кто повернул сознание народа на частную собственность, многого добился для себя. Еще предстоит узнать о крупномасштабных операциях по сбыту высококачественной российской продукции за рубеж. В течении одного-двух лет были вывезены все запасы России. Сделав на этом первоначальный капитал, великие умы стали богаче любых королей и магнатов. Но жажда приобретения толкала на новые дела. Отставлена аренда, слишком долго придется ждать имущества. Надо урвать быстро. Приватизация, метко названная народом «прихватизацией», прошла как по маслу. Заполучив желанные доллары, необходимо было выйти в мир, чтобы скупить и его. За чем дело стало? Международный валютный фонд к вашим услугам. Нужно создать такую систему, чтобы никто ничего не понял. Пожалуйста. Налоговая политика, фонды и льготы, свободные зоны и так далее. Простор деятельности для предприимчивых и наглых. А народ? Плевать на народ. Кто выживет, тот пусть живет. Кто помешает – уберем. Все вам пожалуйста: свобода слова для внедрения секса, проституции, наркотиков, криминала. Чтобы не было умных – обучение платное. Чтобы не было здоровых – медицина платная. Чтобы не возникали – экстрасенсы и черная магия. И пошел гулять князь тьмы по городам и весям необъятной России. Дошло до того, что все жители страны добровольно сели в тюрьму, огородив себя в квартирах решетками с первого по шестнадцатый этаж. Разорвали матушку-землю нашу русскую на кусочки, унизили советский народ до совков, которые годятся только под мусор. Об одном забыли эти мелкие людишки, набивая свои карманы, что князь тьмы изначально был светлым. И его терпению может прийти конец. Ведь не зря Михаил Врубель писал своего Демона тоскующим и думающим. Не может быть тьмы без света, как и света без тьмы. И не понять им, несчастным, почему вдруг вопреки всем раскладкам к власти приходят те люди, которым они уготовали смерть, забытье и изгнание. Почему светятся они сильнее солнца, и светом тем озаряется пространство не только в России, но и на всей планете. И несут они чистоту своих помыслов в мир, сгорая на костре инквизиции, как сгорела Жанна д’Арк из-за любви к своему отечеству, оставшись жить на века в памяти народной.
 Перестройка открыла мир. Смутное желание знать английский язык, способности к его изучению привели меня на первое собрание энтузиастов, мечтавших создать в Северобайкальске клуб иностранных языков. Надо быть ненормальным, чтобы четыре раза в неделю после работы, оставив домашние дела и детей, мчаться на курсы и зубрить английский в любую выдавшуюся свободную минутку. Но большое начинается с малого. Взлеты и падения, сотрудничество и предательства, сочувствие и злоба, поддержка и равнодушие, все переплелось в человеческих взаимоотношениях на этом большом пути. Дорога вывела на организацию детских олимпиад. Сначала просто по английскому языку, затем по экологии на английском языке среди школ Байкальского региона. Проведя значимое мероприятие и получив в награду интриги, склоки и грязь, я потеряла путеводную нить. Но швейцарец Жульен Пинье из вручил фотоаппарат и направил по пути изучения своего края. Желание участвовать в экологическом движении Северобайкалья привело меня в выборную кампанию депутатов местного самоуправления. Ноосферные игры будущего заставили задуматься.
Две точки для крепления тетивы были определены.
Байкальск и Северобайкальск. Тетива натянута.

3. «Я к вам пишу…»

Сквозь сон я слышу звонок телефона. В комнате появляется мой сын, он несет мне телефон. Беру трубку и слышу шум и треск. "Антоновна, Антоновна," - еле-еле сквозь расстояние пробиваются слова. "Да, я Антоновна, - отвечаю я и робко спрашиваю, - может быть, вам нужна не я, а моя сестра? Вы скажите все, что хотите, я ей передам." Шум прекращается, связь обрывается. Я кладу трубку и вдруг вижу, что телефон уже не красный, домашний, а черный, рабочий с автоответчиком. Включается громкоговорящая связь, и я становлюсь свидетелем разговора двух незнакомых мне людей, мужчины и женщины. Она заливисто смеется и спрашивает: "Ты сказал ей? Ты ей все сказал?" - " Что я могу ей сказать? - отвечает степенно мужчина и добавляет, - Ну хорошо. Первый город Тобольск". Я просыпаюсь.
 Итак, дорогой Александр Сергеевич, я прошу выслушать меня.
Это звучит также неправдоподобно, как и то, что суеверный в наши дни значит верящий в необычные явления, а в ваши дни это было как раз наоборот, об этом написано в учебнике по спиритизму. Я расшифровала ваши сказки, любезный, а подсказка мне во сне по телефону в вашем разговоре, как я понимаю с Марией Волконской, завел меня в непроходимые Сибирские дебри и попутно в помойную яму Интернета. Я думаю, вы правы, избрав эту формулировку, чтобы до меня дошло быстрее. Тобольск действительно первый город. Первый город не только для первопроходцев освоения Сибири, но и первый город в книжке, где я нашла наконец царевну-Лебедь! Она оказалась ни чухонкой Боратынского, ни татаркой, она - бурятка! Ай да Пушкин! Спасибо за подсказку. А смех Марии так завлекателен, она смеется так, как звенит колокольчик. Боже, но как вы заставили меня трудиться! Я не говорю о труде физическом, я говорю о работе мозга. Мне казалось, что никогда не смогу я осилить ТАКУЮ информацию! Теперь все понятно, все более-менее раскладывается по полочкам в моей голове. Странно, что я в состоянии переработать все эти сказки. Честно сказать, я вам не завидую. Получить знания в тринадцать лет, чтобы они потом грузом висели на загривке! Увольте, слава Богу, судьба спасла меня от этого. А ваши тринадцать лет мало кем замечены. И уж совсем как можно было не заметить, что на шестнадцатом году появилось эпическое стихотворение "Городок", когда после двух лет развлечений вам пришлось засесть за работу, чем, сказать по правде, вы были очень довольны.
 "Но слава, слава богу!
 На ровную дорогу
 Я выехал теперь;
 Уж вытолкал за дверь
 Заботы и печали,
 Которые играли,
 Стыжусь, столь долго мной,
 И в тишине святой
 Философом ленивым,
 От шума вдалеке,
 Живу я в городке,
 Безвестностью счастливом." (1)
Но не стихами была забита ваша голова. И стихи, и проза составляли столь малую толику ваших дум, что вы рискнули вставить слова, столь непонятные читателям:
 "Мир вечный и забвенье
 И прозе и стихам!
 Но ими огражденну
 (Ты должен это знать)
 Я спрятал потаенну
 Сафьянову тетрадь.
 Сей свиток драгоценный,
 Веками сбереженный,
 От члена русских сил,
 Двоюродного брата,
 Драгунского солдата
 Я даром получил.
 Ты, кажется, в сомненье...
 Нетрудно отгадать;
 Так, это сочиненья,
 Презревшие печать." (1)
А уж некоторым из нас, бросившимся на добычу денег любым путем, совсем непонятно, как можно написать такие строки, а тем более так жить:
 "Смотрю с улыбкой сожаленья
 На пышность бедных богачей
 И, счастливый самим собою,
 Не жажду горы серебра,
 Не знаю завтра, ни вчера,
 Доволен скромною судьбою..." (2)
 При этом ненавязчиво напоминая читателям о важности философических трудов, которые стоят выше музы:
 "Вот кабинет уединенный,
 Где я, Москвою утомленный,
 Вдали обманчивых красот,
 Вдали нахмуренных забот
 И той волшебницы лукавой,
 Которая весь мир вертит,
 В трубу немолчную гремит,
 И- помнится - зовется славой, -
 Живу с природной простотой,
 С философической забавой
 И с музой резвой и младой..." (2)
Впрочем, для меня уже давно ясен смысл намеков, с того самого дня, когда философические таблицы открылись со страниц журнала "Миг", по материалам Архива Кутейниковых. (3)
 С одной стороны, хочется жить, как все. С другой стороны, тяжесть славы давит, чаще надоевшая до мозга костей. Но есть еще и третья сторона, закрытая от всех, самая важная для себя: Великая Тайна Бытия. Великая Тайна Бытия, где нет ни поэзии, ни прозы, ни врагов, ни друзей, ни завтра, ни вчера. И надо суметь остаться живым Пушкиным и донести миссию до потомков, при этом воспеть русский язык и заставить поверить, что главное - это поэзия жизни, любовь. Чтобы потомки не сидели с логарифмической линейкой или калькулятором и не высчитывали, где, что и как зашифровано. Чтобы пели песни детям, читали сказки внукам, признавались в любви ровесникам вашими стихами и помнили обыкновенного человека, как помнят родственников. Да, задачу вы задали потомкам, сложнее, пожалуй, не придумаешь. А письмо Левушке бесподобно. Прошло всего лишь 178 лет с того дня, когда оно написано, а лучше написать своему младшему брату невозможно. Сегодня я попросила бы разрешения напечатать его большим тиражом и сделать настольной брошюрой для молодежи. В письме есть все, в чем нуждается сегодня молодое поколение. "...Никогда не принимай одолжений. Одолжение чаще всего - предательство. - Избегай покровительства, потому что это порабощает и унижает...Если средства или обстоятельства не позволяют тебе блистать, не старайся скрывать лишений; скорее избери другую крайность: цинизм своей резкостью импонирует суетному мнению света, между тем как мелочные ухищрения тщеславия делают человека смешным и достойным презрения..." (4)
Я хотела бы оставить молодежи часть своей души, именно поэтому с головой ушла в экологическую просветительскую работу. Мне казалось, что нет ничего полезнее, чем показать молодым дорогу к спасению. Легко давать советы, но идти по этому пути в одиночестве не просто трудно, а невыносимо трудно, я понимаю вас. Хотя мне понятно также и то, что сделать того, что было сделано вами за недолгую жизнь, было бы невозможно без истинных друзей. Сегодня, когда я читаю эту несусветную чушь о декабристах, когда вольно трактуют все события, связывающие поэта Пушкина, «друга» Николая I и «врага» декабристов, мои волосы встают дыбом, мне хочется разразиться бранью и кричать от душевной боли. Мне плохо.
 «Декабристы по мнению лже-историков были лучшие представители Александровской эпохи. Вместе с декабристами де ушли с политической и культурной арены лучшие люди эпохи, а их место заняла, как выражается Герцен - "дрянь Александровского времени". Подобная трактовка совершенно не соответствует исторической действительности. Среди декабристов были, конечно, отдельные выдающиеся и высококультурные люди, но декабристы не были отнюдь лучшими и самыми культурными людьми эпохи. Оставшиеся на свободе и не бывшие никогда декабристами Пушкин, Лермонтов, Крылов, Хомяков, Кириевский и многие другие выдающиеся представители Николаевской эпохи, золотого века русской литературы были намного умнее, даровитее и образованнее самых умных и образованных декабристов. Потери русской культуры в результате осуждения декабристов вовсе не так велики, как это стараются изобразить, ни одного действительно выдающегося деятеля русской культуры, ни одного выдающегося государственного деятеля среди декабристов все же не было. Как государственный деятель Николай I настолько выше утописта Пестеля, насколько в области поэзии Пушкин выше Рылеева».(5) Простите лже-историку Борису Башилову за наглость. Он сам не ведает, что творит. Разве мог проявиться гений Пушкина без его блестящего окружения? Разве мог проявить свой талант Лермонтов без Пушкина? Разве, разве, разве... Простим неудавшемуся пушкинисту его невежество. Он даже не удосужился внимательно прочитать книгу маркиза Астольфа де Кюстина "Николаевская Россия" 1839 года, а не только не ознакомился с документами и публикациями о декабристах. К счастью, не все у нас подобны господину Башилову. Простая русская женщина из Сочи, Галина Григорьевна Зубаренкова, научный сотрудник Черноморского НИИ морских берегозащитных сооружений, работавшая на изыскании БАМа с 1975 года, ныне покойная, годами собирая материал о декабристах, о Пушкине, любовью своею перечеркнет еще не одно завравшееся утверждение башиловых. Разрешите мне не касаться сейчас темы взаимоотношений Пушкин – Николай I, речь об этом пойдет ниже, а вот поспорить о преувеличении величества царя и его окружения я попробую.
 «Да, тридцать лет почти терзал братоубийца
 Родную нашу Русь, которой он не знал,
 По каплям кровь ее сосал он, кровопийца,
 И просвещенье в ней цензурою сковал.
 И, не поняв, что только в просвещенье
 Народов честь, и мощь, и благо, и покой,
 Все силы напрягал он для уничтоженья
 Стремлений и надежд России молодой.
 Что жизнью свежею цвело и самобытной,
 Что гордо шло вперед, неся идеи в мир,
 К земле и к небу взор бросая любопытный, -
 Он все ловил, душил, он все ссылал в Сибирь.»
 Н.А. Добролюбов (34)
А это было написано через два года после гибели поэта: "Единственное, чем заняты все мыслящие русские, чем они всецело поглощены, - это царь, дворец, в котором он пребывает, планы и проекты, которые в данный момент при дворе возникают. Поклонение двору, прислушивание к тому, что там происходит, - единственное, что наполняет их жизнь", - пишет Кюстин. "К кому обратится когда-нибудь русский за защитой против этого заговора молчания высшего общества? Какой взрыв мести против самодержавия готовит это добровольное самоуничижение трусливой аристократии. Что делает русское дворянство? Оно поклоняется своему царю и становится соучастником всех преступлений высшей власти".(6) Это ли не ответ? Не было в окружении царя не только равных поэту, но даже в подметки они ему не годились.
 «Чуя невзгоду дворянскому роду,
 Баре судачат и лают свободу;
 Обер-лакеи, спасая ливреи,
 Гонят в три шеи живые идеи.
 Образ правленья – холопства и барства –
 Изображенье Российского царства.
 Видя, как шатки и плохи порядки,
 Все без оглядки пустились брать взятки,
 Львы-ветераны, наперстники трона,
 Дремлют, болваны, на страже закона;
 А дел вершенье – в руках секретарства –
 Изображенье Российского царства.
 Для укрепленья филея и мозгу
 Корень ученья нам вырастил розгу;
 Книг лишних нету, читай что прикажут;
 Чуть больше свету – окошко замажут.
 Мрак и растленье в видах государства –
 Изображенье Российского царства.
 Самодержавье, народность, жандармы,
 Дичь, православье, шинки да казармы;
 Тесно свободе, в законах лазейки;
 Бедность в народе, в казне ни копейки;
 Лоск просвещенья на броне татарства –
 Изображенье Российского царства!
 П.В. Шумахер (34)
 "Пушкин радостно приветствует возникшее в 1830 году у Николая I намерение "организовать контрреволюцию - революции Петра I. Из рядов масонства (куда автор относит декабристов в первую очередь) Пушкин переходит в лагерь сторонников национальной контрреволюции, то есть оказывается в одном лагере с Николаем I." (5) Александр Сергеевич, разрешите мне от вашего имени за такое утверждение вызвать господина Башилова на дуэль.
Отделить от друзей, связать узами с царем, при этом обожествляя, низко кланяясь и подобострастничая. Что ж, все в духе николаевской России. "После подавления заговора декабристов и запрещения масонства в России наступает кратковременный период, который мог бы быть использован для возрождения русских политических, культурных, и социальных традиций. Счастливое стечение обстоятельств, после долгого времени, давало русскому народу редкую возможность вернуться снова на путь предков. Враги исторической России были разбиты Николаем I и повержены в прах. Уродливая эпоха европеизации России, продолжавшаяся 125 лет, кончилась. Николай I запрещает масонство и стремится стать народным царем, политические притязания дворянства подавлены, в душах наиболее одаренных людей эпохи, во главе которых идет Пушкин, с каждым годом усиливается стремление к восстановлению русского национального мировоззрения. В стране возникает духовная атмосфера, благоприятствующая возрождению самобытных русских традиций во всех областях жизни. Мировое масонство и хотело бы помешать этому процессу, но, потеряв в лице декабристов своих главных агентов, не в силах помешать России вернуться на путь предков. И во главе двух потоков Национального Возрождения стоят два выдающихся человека эпохи - во главе политического - Николай I, во главе умственного умнейший и культурнейший человек эпохи -А.С. Пушкин."(5)
Да неужели кривые зеркала николаевской эпохи будут вечно искажать сущность русской жизни? "Блеск волшебной залы во сто крат увеличивался благодаря обилию огромных зеркал, каких я нигде ранее не видал. Эти зеркала, охваченные золотыми рамами, закрывали широкие простенки между окнами, заполняли также противоположную стену залы, занимающей в длину почти половину всего дворца, и отражали свет бесчисленного количества свечей, горевших в богатейших люстрах. Трудно представить себе великолепие этой картины. Совершенно терялось представление о том, где ты находишься. Исчезали всякие границы, все было полно света, золота, цветов, отражений и чарующей, волшебной иллюзии. Движение толпы и сама толпа увеличивалась до бесконечности, каждое лицо становилось сотней лиц. Это дворец как бы создан для празднеств, и казалось, что после бала вместе с танцующими парами исчезнет и эта волшебная зала".(6)
Не здесь ли тоскующий по друзьям поэт создал портрет николаевской России: "Я ль на свете всех милее, всех прекрасней и белее?" И во главе каких одаренных людей этой толпы мог стать Пушкин, когда был "государь по своему рождению скорее немец, нежели русский, и потому красивые черты его лица, правильность его профиля, его военная выправка более напоминают о Германии, чем характеризуют Россию. Его немецкая натура должна была долго мешать ему стать тем, кем он является теперь, - истинно русским".(6) Да и не в этом ли основная причина жестокости царя к декабристам? Возьмите родословные ветви осужденных на каторгу и смерть, сколько потомков Рюриковичей вы там найдете, Рюриковичей, истинных царей русских? Сколько "представителей древнейших русских дворянских родов, представителей знатных аристократических фамилий, имевших все для житейского благополучия? Люди, как правило, богатые и счастливые в семейной жизни, пришли к выводу, что России нужны коренные перемены, что русский народ, вынесший на своих плечах все тяготы войны с Наполеоном, достоин жить иначе, что крепостное рабство и самодержавная монархия препятствуют благу отечества. При этом "лучшие люди из дворян", как их называл Ленин, дали друг другу клятву бескорыстия: если их дело восторжествует, уйти от власти и отдать ее "собору от всех сословий России", который создаст конституцию нового государства". (16)
А вот кто-кто, а Николай I никогда ни в чем не был русским. "Вся Европа наших дней поражена скукой. Доказательство тому - образ жизни нашей молодежи. Но Россия страдает от этой болезни больше, чем другие страны. Трудно дать понятие о пресыщенности, царствующей в высших слоях московского общества. Нигде болезни духа, порожденные скукой, этой страстью людей, страстей не имеющих, не казались мне столь серьезными и столь распространенными, как в России, в ее высшем свете. Общество здесь, можно сказать, начало со злоупотреблений. Когда порок уже не помогает человеку избавиться от скуки, которая гложет его сердце, тогда человек идет на преступление. И это случается иногда в России", - пишет Астольф де Кюстин.(6)
Кроме того, свою дочь, великую княжну Марию Николаевну, внучку Павла I, Николай I выдал замуж за герцога Максимилиана Лейхтенбергского, пасынка Наполеона, сына императрицы Жозефины от первого брака.(6) И это "истинный русский" царь после войны 1812 года считал самой выгодной партией?
И Пушкин любезничал с этим царем, когда его лучшие друзья в кандалах, в Сибири? Когда милая "утаенная любовь", Мария Волконская, подобно жене Михаила Пушкина, урожденной Волконской, последовавшей за мужем в Тобольск, куда он был сослан Екатериной II, жила в Нерчинске? В том самом Нерчинске, где воеводским товарищем в 1644-1649 годах был Петр, сын ссыльного Петра Савича Мусина- Пушкина? Род Пушкина навечно связан с Сибирью и каторгой.(7)
И какими же словами пытается господин Башилов убедить нас в том, что декабристы пошли на Сенатскую площадь из-за заговора масонов? Да они все к тому времени переболели этой болезнью и оставили ее, как в свое время оставил Пушкин. И не отношение к какой-то определенной партии и движению определяет сущность человека, а его отношение к своей стране, к своему народу, разве это не так?
В чем же мы убеждаемся? "Муравьев хотел произнести свою речь, когда Пестель выскажет все до конца, но сидел, как на иголках, и, наконец, не выдержал.
"Какая же аристократия, помилуйте? Ни в одном государстве европейском не бывало, ни в Англии, ни даже в Америке, такой демократии, каковая через выборы в Нижнюю Палату Русского Веча, по нашей конституции, имеет быть достигнута."
"У меня, сударь, имя не русское, - заговорил вдруг Пестель с едва заметною дрожью в голосе, - но в предназначение России я верю больше вашего. Русскою правдой назвал я мою конституцию, понеже уповаю, что правда русская некогда будет всесветною, и что примут ее все народы европейские, доселе пребывающие в рабстве, хотя не столь явном, как наше, но, может быть, злейшем, ибо неравенство имуществ есть рабство злейшее. Россия освободится первая. От совершенного рабства к совершенной свободе - таков наш путь. Ничего не имея, мы должны приобрести все, а иначе игра не стоит свеч..."(17)
Все - это свобода, господин Башилов, а не мешки с долларами, вы неправильно поняли.
"Это был единственный случай, не только в истории России, но и в мировой истории, где люди не пытались брать, а именно отдавали, отдавали часть своих привилегий, не потому что боялись бунта, а затем, чтобы облегчить жизнь. А это, поверьте мне, не так легко".(18) А привилегий у них было больше, чем достаточно.
"Отец Пестеля был генерал-губернатором Сибири, отец обоих Муравьевых – помощник министра и воспитатель царя Александра, отец Коновницына - министр военный, шурин князя Волконского - министр Двора, отец Муравьева- Апостола- посланник в Мадриде, дед Чернышева - фельдмаршал и один из виднейших советников Екатерины II, молодой граф Бобринский, который соприкоснулся с заговором, был внуком Екатерины".(17) "Князь Сергей Петрович Трубецкой был женат на графине Екатерине Ивановне Лаваль, дочери французского эмигранта, занимавшего видное положение при дворе Александра I". (6)
"Раевские принадлежали к древнему дворянскому роду, многие представители которого занимали высокие государственные и воинские посты во времена Василия III, Ивана Грозного, Петра I, Екатерины II. Дочь одного из известных представителей рода Раевских приходилась бабкой Елене Васильевне Глинской, великой Московской княгине, жене Василия III и прабабки Ивана Грозного. Из рода Раевских по материнской линии была и Наталья Кирилловна Нарышкина, супруга царя Алексея Михайловича и мать Петра I."(19) Из рода Рюриковичей был и Сергей Волконский.
Не может поэт предать своих друзей, забыть общение с людьми, которые составляли истинный цвет русского общества, любезничать с царем из-за боязни каторги. Он открыто говорит об этом и пишет.
Не разделяет он взглядов царя. Александр Сергеевич, ведь я права!!!
Это Николай I боится Пушкина. Насквозь лживый и коварный, он боится Пушкина, поэтому идет на компромисс с поэтом.

Почему же Пушкин рядом с царем, а не в Сибири с друзьями? На то есть причина.
И она делает жизнь поэта трагичной.
 «Но должен я вас ныне приготовить
 К услышанью Йоанниных чудес,
 Она спасла французские лилеи.
 В боях ее девической рукой
 Поражены заморские злодеи.
 Могучею блистая красотой,
 Она была под юбкою герой».
Колыма. Сталинский гулаг. За колючей проволокой - бараки. Метель метет. Дверь административного корпуса распахнута настежь. Оттуда в снег летит папка с бумагами. В снегу ползает человек, он заключенный. Он старается собрать бумаги, пока никто не видит. Испуганно оглядывается по сторонам и ползет к забору, кидает папку через забор и ждет с замиранием сердца оклика часового или выстрела. Но тихо вокруг...
 А вот уже весна. Моего зэка уже выпустили из-за колючей проволоки. Он -доктор. Его отпустили пасти оленей. Из леса скачет лошадь. На ней всадник. Вот он появляется в поле зрения доктора. Это девушка необыкновенной красоты. Она изящно сидит в седле, ее смуглое лицо утонченное и благородное, а платье на ней мужское, одежда простолюдина. Доктор просит девушку подвести его. Она милостиво разрешает ему сесть в седло позади себя. Он опускается на лошадь, обхватывает девушку руками, чувства его возгораются от желания, рука скользит вниз, и о...! Что это? У нее мужское достоинство!? Она гермафродит! "Выходит, это для нее я рисковал жизнью и вез на каторгу медицинские инструменты, -думает доктор, - но ящик так тяжел! Сумеет ли она его достать? Сумеет! Ведь она - гермафродит! У нее мужская сила!"
Я просыпаюсь и слышу в темноте: "Гермафродит..."
Средневековый замок. Англичане готовятся к бою. Все окна замка закрываются мешками с песком, мебелью, книгами. Но то, что спасения нет, понимают все. И принимают это с обреченностью. Я не могу там оставаться. Я прошу мужчину, а я знаю, что это доктор, вывести меня из замка подземным ходом. Он соглашается. Мы проходим стены замка под землей. На опушке леса видим восставших французов. Ими командует прекрасная девушка. Ее темно-русые волосы развеваются по ветру, когда она скачет от одной группы людей к другой. Все ее слушаются. "Она молода, хороша собой, почему она здесь?" - спрашиваю я доктора. Улыбка исчезает с его лица, и он произносит: "Красота ее изумительна, но загляни ей под юбку. Она гермафродит".
Гермафродит. Просыпаюсь я.
Зачем так настойчиво мне показали эту девушку- гермафродита? И в сталинском гулаге, и в средневековом замке? Я прочла всю найденную в Интернете информацию - Жанна д'Арк была обыкновенной девушкой. Разве что силой духа обладала более мощной, чем любой мужчина. Я просмотрела фильм о ней. Она действительна та девушка из моего сна. Неужели только для того, чтобы через гермафродитизм выйти на сайт "доктор", а затем найти статью о декабристах в Сибири?
 Я не потеряю эту тему, дорогой Александр Сергеевич, я не имею на это права.
Что же делали декабристы, "несчастные", как называли их сибиряки, в то время как расхваленные башиловыми дворяне пресмыкались перед монархом? Сходили с ума, плакали и писали прошения? Уповали на господа Бога и предавались пьянству, разврату, картам?
 НЕТ.
Они несли свой крест с достоинством дворянина, Человека, сознательно взвалившего на себя груз отверженного, каторжанина. "Цвет русской нации, "блестящий ряд молодых героев", "богатыри, выкованные из чистой стали", как называл их А.И. Герцен. Их не страшил царский гнев: никто из имевших возможность спастись, избежать ареста, не поддался этому соблазну. Люди большого мужества и благородства, они расценивали принесенные ими жертвы, как неизбежные, которые помогут последующим поколениям в борьбе за свободу.
 "Тюрьма мне в честь,
 не в укоризну.
 За дело правое я в ней.
 И мне ль стыдиться сих
 цепей
 Когда ношу их за
 Отчизну."
 Эти полные человеческого достоинства строки, написанные К.Ф. Рылеевым на дне оловянной тарелки в камере Петропавловской крепости, как нельзя полно выразили настроение декабристов. Места поселения декабристов (после окончания срока каторжных работ) были разбросаны на огромных пространствах Сибири: Курган, Ялуторовск, Туринск, Тобольск, Томск, Красноярск, Иркутск, Енисейск, Нарым и другие. Многие из них представляли собой "богом забытые" глухие медвежьи углы. Полагая, что важнейшей предпосылкой просвещения является благосостояние масс, декабристы наметили широкую программу содействия экономическому развитию края и приступили к ее реализации. Они устраивали образцовые опытные хозяйства, выводили более продуктивные породы скота, выращивали овощи, ранее неизвестные в Сибири, и раздавали семена крестьянам, трудились над конструированием более доступных и дешевых сельскохозяйственных машин. Разнообразной и напряженной была их культурно-просветительская деятельность: частные уроки, организация и открытие школ (в том числе женских, первых в Сибири), устройство музыкальных вечеров и классов, литературных обществ. Важнейшим вкладом в просвещение Сибири была политическая деятельность декабристов, проявившаяся в популяризации и пропаганде своих идеалов. В этом плане особо заслуживает внимания М.С. Лунин, судьба которого необычна своим драматизмом. Один из организаторов декабристских обществ, человек разносторонне и широко образованный, обладавший большим запасом душевных сил и воли, он продолжал в ссылке активную революционную пропаганду. Его письма из Сибири, полные беспощадной критики и едкой иронии в адрес властей, представляли собой острые политические памфлеты, распространявшиеся в многочисленных списках друзьями знакомыми. В своих исторических исследованиях ("Разбор донесения следственной комиссии" и "Взгляд на русское Тайное общество с 1816 по 1826 год") Лунин проводил идею закономерности восстания 14 декабря, доказывая тем самым глубокую социальную обусловленность декабристской идеологии. В любом уголке необъятной Сибири, где пришлось жить декабристам, они оставили глубокий след в культурной, хозяйственной и политической жизни. Трудно переоценить большое культурное и эстетическое влияние жен декабристов. Эти одиннадцать женщин, отказавшиеся от привычной обеспеченной жизни, оставившие близких, чтобы разделить участь своих опальных мужей, явили всей России высокий подвиг любви и самоотречения. Их мужество вдохновляло изгнанников, вливая в них новые силы для борьбы. Нравственный облик жен декабристов, образованность, независимость и непреклонность сделали их центром притяжения умов и сердец всех слоев населения Сибири, тем самым облегчив и увеличив значение их культурно- просветительской роли".(8)
"Увлечение медициной, бесплатное лечение и постоянная помощь беднякам медикаментами, а этим занимались и А.В. Розен, и К.П. Ивашев, и Е.П. Нарышкина, усыновление Нарышкиными в Чите, когда еще М.М. Нарышкин находился за частоколом острога, девочки Чюпятовой, брошенной родителями- все это было для окружающих уроками высокой нравственности. Особый интерес представляет вопрос о библиотеке декабристов и личных библиотеках Волконских, Трубецких, Муравьевых, созданных благодаря их женам. Почти все, кто оставил нам "записки" о жизни декабристов в Чите и в Петровском заводе, рассказывают, что Никита Муравьев благодаря заботам матери и жены имел в Сибири почти всю домашнюю библиотеку. Книги дарились местным жителям, читались многими, особенно молодежью местной интеллигенции, а ведь среди этих книг были не только самые последние журналы на русском, французском и немецком языках, но и такие издания, как "Колокол" Герцена. И это в то время, когда публичных и даже частных библиотек, где можно было бы получить для прочтения книгу, не существовало. Еще один аспект. Обучение детей, особенно в Ялуторовске, где жена декабриста А. Муравьева, Жозефина Адамовна, помогала Якушкину в его просветительской деятельности; уроки французского языка, которые проводила какое-то время после смерти мужа Мария Кузимировна Юшневская с сыновьями иркутского купца Белоголового; кружок молодежи, который собрался вокруг Натальи Дмитриевны Фонвизиной в Енисейске, ее удивительные беседы о жизни, о правде, о чистоте помыслов с людьми, сердца которых жадно ловили каждое слово; наконец, домашний театр Марии Николаевны Волконской в Иркутске, ее дом, по рассказу Н.А. Белоголового, ставший вскоре после переселения Волконских в город Иркутск "главным центром общественной жизни" все это создало особый колорит эпохи в сибирской глубинке. Можно говорить и о занятиях художественной вышивкой, образец которой - работа княгини Екатерины Ивановны Трубецкой - хранится в Иркутском музее декабристов. Сохранилась целая переписка дам о различных узорах. Там, где удавалось декабристам вмешиваться в жизнь местного населения, жены были их верными помощниками, там же, где ограничение прав не давало в полную меру действовать декабристам, многое успели сделать их жены, оставшись навсегда в памяти народа людьми, творящими добро.
 Двумя главными центрами, около которых группировались иркутские декабристы, были семьи Трубецких и Волконских. Дом декабриста Сергея Волконского был перевезен из села Урик и реконструирован в 1845 году. Так как обе хозяйки своим умом и образованием были как бы созданы, чтобы сплотить всех товарищей в одну дружескую колонию, а присутствие детей в обеих семьях вносило еще больше оживления и теплоты в отношения, их дома посещали не только товарищи по ссылке - но и те, кто принадлежал к культурному иркутскому обществу. Особенно многолюдно и шумно проводились зимние праздники в доме Волконского. Сама хозяйка Мария Николаевна любила общество и культурное развлечение. Она сумела превратить свой дом в один из центров иркутской общественной жизни. У нее часто устраивались балы, маскарады, любительские спектакли и другие развлечения. В женах декабристов мы признаем классические образы самоотверженной любви, самопожертвования и необычайной энергии. "Уже одна открытая жизнь в доме Волконских, - пишет Белоголовый, - прямо вела к сближению общества и зарождению в нем более смягченных и культурных навыков и вкусов. Но и помимо того, как ни старались остальные декабристы не выдаваться вперед и сохранять свое скромное положение ссыльнопоселенцев, но единовременное появление в небольшом и разнокалиберном обществе 20-тысячного городка 15 или 20 высокообразованных личностей не могло не оставить глубокого следа. Некоторые из них, например, Николай Бестужев, Никита Муравьев, Юшневский и Лунин оказывали неотразимое влияние своими выдающимися умами, большинство же - тем глубоким и разносторонним просвещением, пробел в котором они тщательно восполнили во время своей замкнутой от мира, но дружно сплоченной жизни в Чите и Петровском заводе. Истинное просвещение сделало то, что люди эти не кичились ни своим происхождением, ни превосходством образования, а, наоборот, старались искренне и тесно сблизиться с окружающей их провинциальной средой и внести в нее свет своих познаний; все проведенные ими жизненные испытания наложили на них печать не озлобления, а безграничной гуманности. Естественно поэтому они скоро завоевали себе общую любовь и уважение в Иркутске. Благотворное влияние их на окружающую среду было глубоко, хотя, быть может, и не легко уловимо, потому что достигалось медленно и незаметно, не громкими фразами и не блестящими делами, а в разумной и всегда согретой гуманными наклонностями беседе и в личном примере безукоризненной честности во всех проявлениях своей будничной жизни, чем то животное прозябание и самоопошливание, какими отличалась жизнь тогдашнего провинциального захолустья. И нет сомнения, что весьма многие из иркутских чиновников и купцов, только в силу этого непосредственного обаяния просвещения, почувствовали большую потребность в духовных наслаждениях жизни, стали больше читать и особенно заботиться о том, чтобы дать своим детям по возможности совершенное образование. Недаром же в России самым глухим и неблагодарным периодом в истории русского просвещения 19 века, в иркутском обществе обнаруживается стремление молодежи в русские университеты, которое, получив тогда первый толчок, продолжало с тех пор только прогрессивно расти и развиваться". (9)
 Сведения о научной работе декабристов в Сибири разбросаны во многих изданиях, частью редких или вовсе малоизвестных. Писательница Лидия Чуковская кропотливо собрала все эти сведения и создала увлекательную и глубоко патриотическую книгу. В нее вошли очерки об Александре Бестужеве, Ф.П. Шаховском, А. и П. Борисовых, С.М. Семенове, А.И. Якубовиче, братьях Беляевых. Декабристы принимали посильное участие во всех научных экспедициях тех лет в Сибирь. Но в толстых томах трудов ученых и путешественников редко встретишь даже ссылку на имена декабристов - Николай I строжайше запретил упоминать их имена.(10)
Декабристы воспели Сибирь в стихах. Поэты – декабристы прежде всего обнаружили противоречие: обширность просторов Сибири, - «весь обзор обширный и прекрасный», который «мучительно на волю вызывал» (А. Одоевский), контрастировал назначению своему – месту неволи, каторги и ссылки. Александр Бестужев, не без грусти рисовавший якутский май, «богатый не жасмином, а одной подснежною брусникой», воздал должное романтической красоте приленского пейзажа:
 «Осыпаны кудри цветных
 тальников
 Росинками ночи осенней,
 И вышита зелень холмов и
 лугов
 Узором изменчивых
 теней.
 Вот месяц над теменем
 сумрачных скал
 Вспрянул кабаргой
 златорогой,
 И луч одинокий по Лене
 упал
 Виденьем блестящей
 дороги».(31)
 Успокойтесь, Александр Сергеевич, благодарные потомки никогда не забудут ваших друзей и не позволят никому отделить Великого Пушкина от его друзей - декабристов. А уж сибиряки тем паче.
 PS. Я достаточно рассказала о ваших друзьях?
 
 4. Тайна Пушкина.
Так почему же Пушкина не было на Сенатской площади во время восстания? Почему декабристы не увлекли его в свою деятельность? Пылкого, увлекающегося поэта, который мог бы повести за собой массы? Почему они берегли его, а сам он не то чтобы не стремился в тайные общества, но старательно делал вид, чтобы этого не заметило николаевское общество, в первую очередь Николай I?
 ПУШКИН ВЛАДЕЛ ТАЙНОЙ БЫТИЯ.
 «Когда текла за ратью рать.
 Со старшими мы братьями прощались
 И в сень наук с досадой возвращались,
 Завидуя тому, кто умирать
 Шел мимо нас…»
Ему необходимо было время, чтобы закончить свой труд. Он не мог рисковать, долг его обязывал выполнить миссию, порученную ему свыше. Он работал на износ, потому что знал, что судьба отводит ему слишком мало времени, а работа столь важна, что он не имеет права отвлекаться даже по самому серьезному поводу, такому, как восстание. А с какой радостью помчался бы он к друзьям, поддержал, ободрил, пополнил их ряды. Разве могла его страшить смерть, каторга, неволя и Сибирь, когда всеми корнями он давно был там. И как могла бы зазвучать его муза, воспевая отчизну и свободу. И какой прекрасной была бы его смерть рядом с казненными декабристами. Он не мог поступить так просто. Душа его разрывалась на две части: друзья и долг. Долг победил. Долг заставил его пойти на компромисс с Николаем I. Господин Башилов, вы приводите в своих бреднях исторические подтверждения разговора Пушкина с царем, но читать-то вы не умеете. Когда-нибудь русский поэт мог писать и говорить без подтекста? Послушайте приведенный вами разговор:
"Время изменило лихорадочный бред молодости. Все ребяческое слетело прочь. Все порочное исчезло. Сердце заговорило с умом словами небесного откровения, и послушный спасительному призыву ум вдруг опомнился, успокоился, усмирился; и когда я осмотрелся кругом, когда внимательнее, глубже вникнул в видимое, - я понял, что казавшееся доныне правдой было ложью, чтимое - заблуждением, а цели, которые я себе ставил, грозили преступлением, падением, позором! Я понял, что абсолютная свобода, не ограниченная никаким божеским законом, никакими общественными устоями, та свобода, о которой мечтают и краснобайствуют молокососы или сумасшедшие, невозможна, а если бы была возможна, то была бы губительна как для личности, так и для общества; что без законной власти, блюдущей общую жизнь народа, не было бы ни родины, ни государства, ни его политической мощи, ни исторической славы, ни развития; что в такой стране как Россия, где разнородность государственных элементов, огромность пространства и темнота народной массы требуют мощного направляющего воздействия, - в такой стране власть должна быть объединяющей, гармонирующей, воспитывающей и долго еще должна оставаться диктатуриальной или самодержавной, потому что иначе она не будет чтимой и устрашающей, между тем, как у нас до сих пор непременное условие существование всякой власти- чтобы перед ней смирялись, чтобы в ней видели всемогущество, полученное от Бога, чтобы в ней слышали глас самого Бога. Конечно, этот абсолютизм, это самодержавное правление одного человека, стоящего выше закона, потому что он сам устанавливает закон, не может быть неизменной нормой, предопределяющей будущее; самодержавию суждено подвергнуться постепенному изменению и некогда поделиться половиною своей власти с народом. Но это наступит еще не скоро, потому что скоро наступить не может и не должно".
"Почему не должно?" - переспросил Пушкина граф Струтынский.
"Все внезапное вредно, - ответил Пушкин, - Глаз, привыкший к темноте, надо постепенно приучать к свету. Природного раба надо постепенно обучать разумному пользованию свободой. Понимаете? Наш народ еще темен, почти дик; дай ему послабление - он взбесится".(5)
 Ведь понятно, что Пророк видел не только власть царя Николая, но и последних царей, таких как Иосифа Сталина и Бориса Ельцина, и все развитие нашего общества.
 Это не графу Струтынскому обращены эти слова, а нам с вами. Вы не забыли пушкинские строки "я вышел рано, до звезды"? Или его "Товарищ, верь, взойдет она, звезда пленительного счастья, Россия вспрянет ото сна, и на обломках самовластья напишут наши имена!" Если царь Борис - последний царь эпохи, то скоро над Россией взойдет звезда Пушкина и декабристов. И народ наш уже готов к разумному пользованию свободой.
Вот почему был так рад Пушкин после разговора с царем, ведь он выиграл время! В 1829 году основной труд закончен, но необходимость шифровки труда привела поэта к давно выстраданному - сказкам. Какое удовольствие для гения было написание этих работ! Душа его пела. И как не петь – женитьба, любимая женушка, дети, закончен тяжкий труд. Одно только омрачало действительность - чувство невольной вины перед друзьями. Но они посвящены в его заботы, они приняли Архив. Теперь будущее оценит - во имя чего принесены жертвы. Но до Николая I доходит, что он обманулся. Может быть, ему становится известно, что кроме Княжнина Пушкину известно место захоронения казненных декабристов.
 Месть! Месть! Месть! Больше царь ни на что не способен. Точно так же, как он придумал "две казни - две могилы" (14), в его голове рождается план, как можно расквитаться с поэтом, при этом оставшись в тени. Используется опробованный не раз прием : интриги, склоки, грязь.
 "Николай был чрезвычайно женолюбив, и фаворитизм процветал при русском дворе. Не удовлетворяясь официальной, общепризнанной фавориткой В.А. Нелидовой, даже жившей во дворце, Николай дарил сугубым вниманием не только всех фрейлин и иных придворных дам и девиц, но очень часто оказывался весьма благосклонен и к случайным встречным из среднего сословия. Наблюдательный соотечественник Кюстина, живший в России, рассказывал, что "если он (царь) отличает женщину на прогулке, в театре, в свете, он говорит одно слово дежурному адъютанту. Особа, привлекшая внимание божества, попадает под наблюдение, под надзор. Предупреждают супруга, если она замужем, родителей, если она девушка, о чести, которая им выпала. Нет примеров, чтобы это отличие было принято иначе как с изъявлением почтительной признательности. Равным образом нет еще примеров, чтобы обесчещенные мужья или отцы не извлекали прибыли из своего бесчестья."(6)
 И он попадает в точку. Необыкновенная любовь прекрасной божественной Натали к Пушкину, как и Пушкина к Натали, мешает свету, где все берут пример с царя. Они начинают травлю. Измученному поэту все равно. Он давно знает свой конец, только мысли о горе любимой и глубоко любящей его женщины и лучших друзей заставляют его в первый раз отказаться от дуэли. Но долг выполнен, правда не написана последняя сказка, сказка о Буратино. Достаточно пролога к поэме «Руслан и Людмила» и того, что Кутейниковы позволят работать с Архивом русским великим писателям, сказку напишут без него. От всех нападок защитил Пушкин свою Натали, не смог только защитить от физической и душевной боли. Об этом говорят слова В.Ф. Вяземской о том, что она "не может забыть страданий Натальи Николаевны в предсмертные дни ее мужа. Конвульсии гибкой станом женщины были таковы, что ноги ее доходили до головы. Судороги в ногах долго продолжались у нее и после, начинаясь обыкновенно в 11 часов вечера".(13)
 Поэт не просто погиб, он сгорел в огне истории России. Сгорел, как Жанна д'Арк, осветив горящим факелом собственного тела путь, по которому пойдет Россия. Пророк добровольно принял на себя мученичество не столько физической боли, сколько предвзятых и бесцеремонных оценок потомков, которые без любви к нему, к его несравненной Натали, его истинным друзьям-декабристам, будут разбираться в поэзии, творчестве, научных разработках для получения очередных званий академиков и профессоров.
 
 5. «Дар Ориона».
 "В незапамятные времена с далекой звезды упал чудесный камень. На том месте, где он появился, была основана Шамбала - Твердыня Света. И по сей день хранится этот Камень здесь же, на башне Ригден-Джапо в особом помещении.
 Этот посол дальних миров содержит некое вещество, помогающее хранить вибрации дальних миров. Он является знаменательным терафимом Братства - этот камень дает лучи, проникающие через все океаны и горы, на благо людей. По миру ходит осколок этого сокровенного чуда. Он совершает путь вестника по Земле, возвещая великие мировые события. Эта частица Камня, называемая "Сокровищем Мира", появляется в руках избранных и служит соединению с Братством, сохраняя магнитную связь с главным Камнем. Сокровище Мира обычно приносится совершенно неожиданно неизвестными людьми. Тем же неожиданным путем в должное время Камень исчезает, чтобы опять появиться в сужденный срок в совершенно другой стране.
 Присылка этого дара с незапамятных времен знаменует наступающий срок сужденного объединения и могущества той страны, где он появляется. По преданию, сокровище приносит с собой и особый Завет, который должен быть выполнен.
 ...Когда сын Солнца сошел на Землю научить народы, с неба упал щит, который носил силу мира. Посреди щита, между тремя различными пятнами, выступали знаки, предвещавшие события под лучом Солнца.
 ... Злейшая ошибка отрицать Камень. Поистине, я видел его - осколок щита мира! Помню величину его, длиною с мой пятый палец - серый отблеск, как сухой плод. ...У дыхания степей и у хрустальных звонов гор дух Камня указует путь знамени. Учителю надо повести коней. Явление ожидается.
...Как к жару и ко льду привыкнуть надо, так надо привыкнуть и к излучению Камня. Каждый, камень носящий, должен тихо пожить с ним. Дурман лучей невидим, но жар тайный сильнее радия. Елей льется невидимый. Явно же камень покоится на ткани Родины своей.
 ...Темной ночью в темной одежде неслышно подходит гонец - как ждут они? У поворота, за углом ждет ручной зверь, носом поводит, лапу тянет, послан врагом. Кто копошится за лестницей, какие мухи налетели, откуда вихрь летит? Но иду крепко, учу молитву: "Не покинь, Владыко, потому собрал силы мои, не покинь, ибо к Тебе иду!"
 ...Когда у Повелителя Индии пропал Камень, жена сказала: "Найдем его опять. Удалый просит лук, птицу сам достанет".
 ...И последний полет на Запад осветил царство небывалое неудачного единения народов Запада. На каждом луче Востока уже ищут Камень. Время настает, сроки исполняются. Рок сужденный записан, когда с Запада добровольно Камень придет. Утверждаем ждать и понять Камня путь. Утверждаем понять сужденных носителей Камня, идущих домой. Корабль готов!
 ...Когда пламя над чашей кольцом совьется, тогда близко время Мое. Новая Страна пойдет навстречу Семи Звездам под знаком Трех Звезд, пославших Камень Миру. Сокровище готово, и враг не возьмет золотом покрытый щит! Ждите Камень!"(11)

 6. «Там лес и дол видений полны…»
 За кладбищенской оградой дом. Там живет моя бабушка. Я пришла к ней, она рада встрече и подает мне ребенка, девочку. «Возьми ее, - говорит бабушка, - ты сумеешь ее увезти отсюда». Я беру ребенка и просыпаюсь.
 У меня родилась девочка. Она хорошенькая и здоровенькая. Я так радуюсь, что не могу сдержать своих восторгов. Но вдруг подо мной появляется куча грязи. "Ребенок такой здоровый, откуда грязь?" - удивляюсь я и просыпаюсь.
 Идет выставка. Рядом скамейки, по которым лазит моя девочка. Она подросла, ей лет пять-шесть. "Будь осторожнее!" - кричу я дочери и просыпаюсь.
 Слюдянские озера. Моя девочка выросла, она - невеста. Ее платье все в рюшах, кто-то, еще пока чужой мне, хочет увезти мою дочь. "Подумай хорошенько!" - обращаюсь я к дочери и просыпаюсь.
 Моя мечта осуществилась! Я так рада и счастлива, как никогда в жизни! Мой огромный каторжный труд по организации первой межрегиональной олимпиады по экологии на английском языке завершен! Успешно! Я сделала это, сделала!
 Первые восторги прошли, и хватило недели, чтобы зависть, склоки, интриги, неприятие чужого успеха уничтожили все наработки. Грязь, одна грязь кругом, хотя дело-то было живое, здоровое...
 25-летие БАМа. Мы спешим, делая фотовыставку для города. Жульен Пинье прислал фотографии размером 50 на 75. Но среди них несколько тех, которые я не заказывала. Как они были выбраны? Не знаю. Фотографии, хотя и были вывешены в ДК "Железнодорожник", должного впечатления на жителей города не произвели, так как были показаны только узкому кругу лиц. Зачем я потратила столько сил на их изготовление?..
 Слюдянские озера. Я тихонько обхожу озеро и фотографирую. Вижу необычный вид: солнце садится между двух гор и отражается в озере. Полная симметрия привлекает мой глаз, и я щелкаю фотоаппаратом. Вечером моя девочка объявляет мне, что ее пригласила семья ее друга в путешествие на машине Улан-Удэ - Иркутск.
 "Паситесь, мирные народы!" - это все, что я могу сказать о выборах в Северобайкальске. Северобайкальцы не поняли и не приняли моих чистых помыслов. Но для меня это более, чем самое важное событие за последние годы в моей жизни. Именно потому, что когда я начала изучение научного наследия Пушкина, мне открылись не только сказки, но и фотографии.
 На столе – поверхность какого-то места. Из разных щелей вылезают большие жирные гусеницы. Как только они появляются на открытом месте, сверху опускается гиря, подвешенная на нити. Гусеницы не успевают спрятаться и погибают. Моя невестка внимательно наблюдает за происходящими событиями. Потом она не выдерживает и пытается понять, что это за нить такая, на которой висит гиря. Она тянется вперед, поднимается все выше и выше и вдруг видит, что нить находится в моей руке, и я направляю гирю, точно рассчитывая удары, приходящиеся на гусениц. Невестка поражена…
Я просыпаюсь.
 Я не помню на Байкале торосов столь огромных и величественных, какие были в марте 1998 года, после олимпиады.
 Фотографии, сделанные тогда, принесли не только голову дядьки - Черномора, тени Пушкина и девушки, так похожей на мою дочь, но и загадку из загадок - сказочную ледяную пещеру с черным предметом посередине и сотней лиц - теней, персонажей Пушкинских и русских сказок и профилей его современников.
 Когда я пристально смотрю на фотографию, я вижу печальное лицо Пушкина, его взгляд направлен в угол пещеры, туда, где через неясное пятно, скрывающее что-то особенно важное, виднеется профиль Николая I. На царя обращены и другие лица. Они все чего-то ждут.
 Жирный-жирный кот важно смотрит мне в глаза с другой стороны фотографии. Русалка задумчиво согнула руки в локтях и наклоняется, высматривая что-то ниже себя. Там целый зверинец: коты идут друг за другом, собаки в другом углу.
 Я замечаю свои глаза за очками в белой льдине. Огневушка - поскакушка весело сверкает глазенками и машет хвостиком заплетенной косички.
 С другой стороны прекрасная дама обращена к младенцу. Но у мальчика длинный нос! Это Буратино. Где же черепаха Тортилла? Она посередине, камень в точности повторяет панцирь черепахи.
 Дочери нужно продолжить учебу. Но как это сделать, когда денег нет? Нет денег, чтобы заплатить за лингвистический за прошлые два курса, за которые администрация города так и не заплатила по договору. Интернет выдает единственный университет, где это возможно - Читинский. Деньги занимаем, муж и дочь едут в Читу - на родину. Она должна помочь. "Езжай, милая, - обращаюсь я к дочери. - Пушкин отправляет тебя на каторгу." Моя шутка связана со сходством тени девушки на фотографии, которая рядом с тенью поэта, на профиль моей девочки. В сорокаградусный мороз они уезжают, а я разгадываю сказки.
 Я скучаю по дочери, мне жаль ее. Телефонные звонки поясняют, что все плохо и надо ехать в Иркутск. Мой муж возвращается, после месяца мучений и мытарств он оставляет дочь учиться в Иркутске, нашем родном институте. Он как всегда привозит кучу местной прессы. Читая читинские газеты, я нахожу объявление: "КАЖДЫЙ ЧЕЛОВЕК должен найти себя в жизни, но если все в тумане и чувствуешь себя лишь путником, идущим сквозь года, гонясь за миражем. Скиталец. Северобайкальск".(12)
 Моя статья "Сказка-ложь, да в ней намек…" готова. Я посылаю ее в газету "Бурятия" и с нетерпением жду публикации. Но в марте выборы президента, видимо редакция усматривает в статье какую-то крамолу, статья не публикуется. Я разыскиваю информацию о семьях декабристов. Моя бабушка в тринадцать лет в деревне повстречала старика, подобно тому, как повстречал его Пушкин.
 "Еще в ребячестве бессмысленно лукавом
 (Бродил в лицейском парке величавом,
 Следя лишь за природою одной.)
 Я встретил старика с плешивой головой.
 С очами быстрыми, зерцалом мысли зыбкой,
 С устами, сжатыми наморщенной улыбкой."
После встречи с помирным, как называла его бабушка, она получила какие-то знания. Он сказал ей, что прошел много деревень, прежде чем нашел ее. Свои способности она использовала при лечении людей, ворожбе, заговорах и травах. Что еще она знала? Неизвестно. Золотой браслет старинной работы, когда-то хранившийся в семье моей тети, дочери бабушки, вышивки великолепной работы, мелким крестиком, одна из которых, "Три богатыря" осталась у моего племянника, большой сундук из дуба, долгое время украшавший нашу нищую квартиру, наводило на размышления.
Возможно ли появление моей бабушки быть связано с декабристами? Моя дочка в последние годы жизни моей матери, пользуясь исключительной памятью последней, составила родовое дерево семьи, осуществив мою давнюю мечту. Бабушка, Евленья Ивановна, была родом Курочкина. Она родилась в 1872 году. И мать моего мужа родилась в Акатуе, где умер М. Лунин. Но есть ли в семье моего мужа какие-нибудь семейные тайны? Оказывается, есть! Бабушка моего мужа, Анисья Константиновна, была из богатой образованной семьи. В глухой деревне она знала грамоту, читала, писала письма. Ее первый муж в годы коллективизации упросил своего батрака Василия женится на ней, взять ее с ребенком, чтобы сохранить им жизнь. А сам сгинул в сталинских гулагах. Но самое главное то, что самой большой драгоценностью для бабушки была книга Пушкина старинного издания, с портретами и пометками, которую она хранила, берегла, читала. Она знала все произведения Пушкина из этой книги наизусть! Две бабушки - две тайны.
Я приехала в гости. Мужчина встречает меня и ведет в дом. В доме статная женщина, она величаво ходит по квартире, не обращая на меня никакого внимания. Девочка лет трех просится ко мне на колени. «Почему твоя мама не хочет со мной разговаривать?» – спрашиваю я. Она смотрит на отца и рассказывает: «У меня есть маленький братик, мне папа показал. Только у него мама другая, не моя. Моя мама не хочет, чтобы я с ним играла, а я очень хочу». Женщина молчит. Мужчина ведет меня в другой дом. Там тоже очень красивая статная женщина. У нее ребенок месяцев восьми. Она тихо ходит по квартире, поет. Мужчина виновато улыбается. Я беру ребенка на руки и качаю его. «Но ведь она пришла, - говорит мужчина, - что делать будем?»
В первой квартире гости. Они собрались сюда ради меня. Я вижу обеих женщин и детей. Мужчина смущенно улыбается. Я выхожу на улицу и вижу вокруг дома воду. Мне нужно идти, но вода не пускает. Я собираюсь плыть до ближайшего острова, но вода куда-то уходит, и я без особого труда до него добираюсь. Передо мной океан. Пути нет. Но постепенно, медленно, вода убывает. Я иду и вижу огромный город. Начинается дождь. Передо мной дорога, это шоссе в несколько полос. Вдали виднеется церковь.
Я просыпаюсь.
 Франция. Большая гостиница полна людей. Это эмигранты из России. Женщина раздает листочки на заселение, вокруг нее собралась толпа. Все кричат, тянут руки. Я стою поодаль и наблюдаю. Мне дико видеть эту картину. Когда-то лощеные и холеные аристократы знаменитых русских фамилий превратились в стадо черни. Они растрепаны, одежда у них мятая, окрики грубы. Я стою и чего-то жду. Женщина заявляет, что на сегодня заселение окончено. Слышатся стоны женщин и брань мужчин. Потасовка. А я стою и жду. Женщина уходит, толпа рассеивается. Накрапывает дождь. Я стою. Молоденький юнкер подходит ко мне, просит прощения за вступление в разговор и уговаривает пройти под балкон, там нет дождя. Я не реагирую на его слова. Он берет меня за руку и ведет. Стоящие под балконом люди молча расступаются перед нами. Всю ночь мы стоим под балконом.
Утром я наблюдаю, как всходит солнце. Его золотистые лучи высвечивают волны залива и освещают два наскоро сколоченных деревянных здания. На одном из них надпись «Картины», на другом – «Реликвии». Две очереди движутся к зданиям. Здесь принимают сокровища России за бесценок. Я очень хочу есть. Голод гонит меня вдоль улицы. Я вижу ресторан с одной стороны, кафе с другой, столовую посередине. Ноги несут меня в ресторан, там смех и музыка. Сквозь стекло я вижу внутри ресторана моих поклонников, которые еще совсем недавно не давали мне прохода в России. Теперь их взгляд равнодушно скользит от меня. Француженки без ума от новых русских. Швейцар не пропускает меня в глубину зала. Я прохожу в столовую. Здесь многолюдно. Мне подают разнос с едой, где я вижу кусочки белой птицы. Это лебедь. У меня нет денег, чтобы оплачивать эту птицу. Я откладываю тарелку на стол, но мне не дают этого сделать, так как обед в комплексе. Платить надо за все. У меня нет столько денег. Покидаю столовую.
Опять гостиница. Вечер. Я вижу открытое окно на первом этаже и слышу знакомый смех. Это мой брат. Я пробираюсь к окну и окликаю его. Он выходит из комнаты, виновато улыбается и объясняет, что не может устроить меня. «А где мои сестры?»- спрашиваю я. «Они устроились, - отвечает он и отводит глаза, - Тебе эта роль не подойдет, извини.» Он уходит, оставляя меня на улице. Мои ноги не выдерживают нагрузки, и я бочком прохожу под навес из парусины и сажусь на стул. «Наконец-то я нашел тебя!»- слышу я голос над собою. Передо мной стоит мой жених, он устало улыбается и протягивает руки…
Я просыпаюсь.
 Фотография гор у Слюдянских озер не дает мне покоя. Что-то неуловимое исчезает из поля моего зрения. Она похожа на мертвую царевну, но мне этого мало. Что еще? Знаки! Поляны на горе явно похожи на письменность! Я пытаюсь вырезать на компьютере знаки, которые я вижу, по отдельности, но программа дает сбой! Не делает фрагмент, и все тут. Зависает. Но если взять другую любую фотографию, делает без проблем. Маразм какой-то, так определяю я.
Меня отправляют в командировку в Улан-Удэ, и я не могу не использовать этот шанс, чтобы повидать дочь в Иркутске. Заезжаю в Байкальск, чтобы посетить могилу бабушки. Моя дочь, зная, что я еду через Иркутск, вдруг мчится ко мне в Байкальск, где мы вместе идем к бабушке. Я представляю моей бабуле ее правнучку, мы смеемся, как много информации она нам подкинула для размышления, и уходим.
 "Я беру фотографию и рассматриваю ее. Это действительно знаки. Я понимаю, что пошла изучать китайский язык только для прочтения этих иероглифов. Но они не поддаются переводу. Приходит мама, я говорю ей, что видимо, это не китайская письменность. Но на всякий случай приглашаю сходить в университет к китайцу, преподавателю китайского языка. Он внимательно смотрит фотографию, поворачивает ее и говорит: " Разумеется, это письменность. И первый иероглиф - это человек."
Моя дочь, проснувшись, рассказывает мне этот сон.
 Возвратившись домой, я наконец-то делаю фотографии марта 1999 года. Одна фотография сразу выбивается из общего плана. Я вижу, что стою у огромной головы царицы. Другая фотография настораживает. Что-то я уже видела! Знаки! Они появляются уже третий раз. Сравнивая фотографии, замечаю, что это действительно так. Открываю словарь и ищу иероглиф, обозначающий человека. Вот он, похож на перевернутую галочку. А на фотографии точное изображение иероглифа на ледяной скале, расколотой Байкалом пополам! Есть и еще одна фотография. Я вижу на ней иероглиф в другом ракурсе, кроме него вижу пальму, врубелевского Демона, две маски, профиль царицы, женщину со старинной прической, мужчину в цилиндре, три горных козла, корыто, старуху, пытающуюся поймать золотую рыбку, и подходящий корабль. И лягушку. Где- то я уже видела это место, но где? Пальма. Это Адлер.
Водопад. Эту фотографию привез мой сын в прошлом году. Но почему Демон? Почему маски? Снова Интернет, снова книги. Пушкин посвятил свое стихотворение "Демон" Александру Раевскому, старшему сыну Николая Раевского, брату Марии Волконской. Мой сон перед поездкой сына в Сочи, где у кого-то украли иркутский билет на самолет, потом его путешествие и отмена самолета из Новосибирска до Иркутска без объяснений причины? Мой сын привез мне фотографию именно этого места! И опять знак. Я видела его на первой фотографии, где тень Пушкина рядом с тенью девушки? Но что я могу найти на водопаде? Пещеру? Что? Ищу в Интернете информацию о масках Пушкина и нахожу публикации "Железные маски России", "Пророчество".(14)
Могила пяти повешенных (или четвертованных) декабристов до сих пор не найдена! Есть только два человека, которые знают, где она. Это обер-полицмейстер Б. Княжнин и Пушкин. Княжнин оставил описание места, Пушкин - зашифрованные рисунки. Рисунок относят к острову Гоноропуло, куда вывело исследование Анны Ахматовой. Фотографию этого рисунка моя дочь сделала в музее Волконских в Иркутске. На ней я вижу черепаху и указатель Пушкина. Кроме этой фотографии, она принесла мне из музея фотографию дорожного ящика для письменных принадлежностей, фотографию картины о жизни каторжников и стихотворение - завещание Пушкина.
 "Я скоро весь умру,
 Но тень мою любя,
 Храните рукопись,
 О други, для себя!
 Когда гроза пройдет
 Толпою суеверной,
 Сбирайтесь иногда
 Читать мой свиток
 верный.
 И, долго слушая,
 Скажите: "Это он;
 Вот речь его.
 А я,
 Забыв могильный
 сон,
 Взойду невидимо
 И сяду между вами.
 И сам заслушаюсь.
 И вашими слезами
 Упьюсь.
 И, может быть,
 Утешен буду я любовью."
Если открылась тень поэта, есть и Архив, который откроется народу.

7. Тени.
Так куда же упала стрела Байкала? Мы берем карту, соединяем две точки: Байкальск и Северобайкальск прямой линией. Тетива натянута. Но чтобы лук выстрелил, надо ее немного ослабить и подставить стрелу. Она попадает в Бирюльки. Далее самая удобная прямая траектория полета: Баргузин, Нерчинск, Горный Зерентуй. Что дает нам Баргузин? В Баргузине отбывали поселение Михаил и Вильгельм Кюхельбекеры. Милый Кюхля. Что ты можешь нам сказать?
"Кюхельбекер верил в Пушкина. В этой вере был высший смысл, особое содержание. Пушкин был для Кюхельбекера представителем декабристов на свободе. Кюхля, конечно, не мог не понимать ограниченности этой свободы. Но наверняка он не предполагал, что Николай казнит Пушкина, убьет его пистолетом Дантеса. Известие о смерти Пушкина для Кюхли было подобно выстрелу по нему самому...
Он пишет стихи "Тени Пушкина". Кроме Пушкина, Рылеев был для Кюхли первой тенью из огромного мира теней, счетоводом которого, стоя у входа с грустной своей лирой, долго был Вильгельм. Вот строки из его стихотворения "Тень Рылеева":
 "Блажен и славен
 мой удел.
 Свободу русскому народу
 Могучим гласом я воспел.
 Воспел и умер за свободу!
 Счастливец, я запечатлел
 Любовь к земле
 родимой кровью!
 И ты - я знаю - пламенел
 К отчизне чистою любовью.
 Грядущее твоим очам
 Разоблачу я в утешенье...
 Поверь: не жертвовал
 ты снам;
 Надеждам будет
 исполненье!-
 Он рек - и
 бестелесою рукой
 Раздвинул стены,
 растворил затворы,
 Воздвиг певец
 восторженные взоры
 И видит: на Руси святой
 Свобода, счастье и покой!"(20)
 Но как может милый Кюхля разоблачить Башилова? Как может Пушкин бестелесою рукой открыть тайну захоронения казненных декабристов? Где спрятан Архив Пушкина?

8. Тайны музея Волконских.
Я смотрю на фотографию, сделанную моей дочерью в музее Волконских. Вроде бы обычный рисунок о жизни каторжников в Сибири. Но что-то настораживает в снимке. В шахту, как в могилу, заходят пять декабристов. За столом сидят восемь каторжников. Пять - казненных. Восемь - первые нерчинские каторжане. На плече Марии Волконской пелерина, напоминающая погон генерала царской армии. Вглядываюсь в стену и вижу лицо генерала, которому принадлежит погон. Он смотрит на что-то, пока невидимое мне. Платье Марии напоминает мне шкурки соболей, висящих на одном гвозде. Поворачиваю картинку и вижу то, куда смотрит генерал. Каторжанин отдает свиток в руки юноше. Другой юноша наблюдает. На возвышении стоит дворянин в одежде екатерининских времен. На декабриста накинута петля, он в белой рубахе, одной рукой держит петлю у шеи. Петля не затянута. Вверху перевернутой лавки я вижу, как из мешка палача виднеется лицо солдата царской армии. На его шее - петля, она почти затянута. Лежащий посередине каторжник смотрит на спину одного из сидящих. Переворачиваю фотографию вновь и вижу, что на его спине - расщелина, описанная обер-полицмейстером Княжниным. Крест на могиле в правом углу похож на арбалет на фотографии и показывает на эту же расщелину. На важность расщелины указывает и молния с руки рядом сидящего ссыльного. "Когда я стоял на скале под самым берегом моря, то с этого места видел два пункта выпуклых скал, от которых прямая линия показывает место этого захоронения," - из показаний Княжнина.(14) Выше сидящих декабристов я вижу второго палача, еще выше - село. Оно до мельчайших подробностей напоминает мне село Байкальское, особенно церковь, которую недавно восстановили. И пейзаж. Горы за домами и обрыв к Байкалу. С левой стороны я вижу карту Байкала. Там, где расположены Слюдянские озера, я вижу два светлых блика, это два Слюдянских озера, большое и малое. Поворачиваю картинку и вижу адлерский водопад, который ниспадает к ногам лежащего декабриста. На водопаде тот же знак, что и на фотографии с врубелевским Демоном. Вновь переворачиваю и вижу берег, траву, воду и камень, на котором сидит большая птица. Вдалеке горы противоположного берега, по-видимому, острова, так как дальше опять вода. Шапочки дам оттеняют рисунок ключа. Ключа к разгадке. Снова переворачиваю и обращаю внимание на домик, куда смотрят две женщины. На переднем плане топоры. Почему женщины, жены декабристов, пришли поклониться не могиле, а этому домику? Потому что здесь были четвертованы казненные. Почему у домика странные ставни? Почему на стенах растет трава? Есть! Крыса на крыше с правой стороны домика напоминает мне остров Петровский. А домик? Домик - усадьбу братьев Гоноропуло на плане.(14) Здесь было совершено злодейство. А две светящиеся точки указывают на путь казненных, их увозят по Неве в другое, пока неизвестное мне место. Чей рисунок привезла мне дочь? Скорее всего, это рисовали либо сам Пушкин, либо Николай Бестужев. К чьим ногам падает вода с водопада? Вильгельма Кюхельбекера или Александра Бестужева-Марлинского, который погиб на мысе Адлер при высадке десанта в 1837 году?
Позднее на картине я читаю надпись: «Внуку в дар о БАМе доска. Тот год 1850». Надпись объединяет двух людей – Сергея Волконского и его жену. На спине женщины, подошедшей к усадьбе Гоноропуло – Пушкин, он внимательно смотрит вслед за женщинами. Доска на другой фотографии. Это тот деревянный ящик для хранения письменных принадлежностей. На нем я отчетливо вижу восемь кружков, подобные есть в описании Архива Пушкина в Таганроге. Подлинник сибирского Архива Пушкина – это и есть какая-то доска с портретом Пушкина и его работами – схемами. Как я раньше этого не заметила?

 9. Святые места.
Я связана с Адлером особой нитью. Там находится что-то, дающее мне энергию возрождения. Небольшая речка, соединяющая потоки горячей и ледяной воды, посреди скальных участков дороги, ведущей на Красную Поляну, мое родное место, я чувствую это в каждый свой приезд. Но что связывает меня с Баргузином? Может быть, действительно, род моего отца произошел от атаманши Мили, которая пришла в Забайкалье с первыми поселенцами-казаками? Стоило задуматься о родовых корнях, и я получаю маленькую ниточку.
"В забытом сегодня издании 1886 года - "Сибирские города". Материалы для их истории XYII и XYIII столетий", приведена "Переписная книга убылым после 1-й переписи", относящаяся ко времени после 1717-го и до 1760 годов, в которой несколько раз называются фамилии Шелковниковых и Журавлевых, а один раз - Милюшина. Кроме того, в путевых записях 1736 года известного ученого путешественника С.П. Крашенинникова, Написано: "...Красная речка, от речки Чивуркыйской верстах в 3... Милюшина деревня, на северном берегу Баргузина реки, от Красной речки верстах в 4...Винная речка, от Милюшиной деревни, верстах в 5...Гремячая речка, от Винной верстах в 32...У самого переезду сей речки построена Милюшина мельница...Баргузинский острог..."(21)
Все может быть. Лишняя буква в фамилии моего отца могла появиться с течением времени.
Но мне срочно нужна карта Невы! Где я могу ее взять? Конечно, на Байкале, пока не разнесло лед. Мы едем фотографировать. На обычном месте чудес полыньи далеко, ничего не видно интересного. Но я упорно фотографирую. Ближе к городу открытое место, залитое солнцем. Фотографирую все подряд, делаю даже панорамный снимок. С нетерпением жду фотографий. Есть!
На фотографиях я нахожу массу интересного. Панорама - карта. Два иероглифа указывают на остров- черепаху! Оба знака мне знакомы. Один иероглиф - уже известный мне, человек, другой я видела рядом с первым на фотографии ледяной пещеры. Этот иероглиф в точности повторяет штрихи галочки Пушкина на рисунке из музея Волконских, указывающем место захоронения пяти казненных декабристов. Я уже знаю, что это не остров Гоноропуло, это какое-то другое место. Другая фотография еще более невероятней. Я вижу камень, на котором лежит оперение царевны-Лебеди. Рядом сбитая птица, стрела пронзила ее. В птице - заяц. Стрела заканчивается вилкой. Странное ощущение, я где-то уже видела эту вилку. Ну конечно, это незатянутая петля декабриста с картинки из музея. Вдали виден лук. Он напоминает арбалет. Но на байкальской карте тоже эта же стрела, заканчивающаяся вилкой! Она показывает на крокодила. Вилкой назвал один из ориентиров могилы декабристов Княжнин. И еще я вижу три льдины, три стрелы. Когда мы ехали в районе Ангои, когда я была в командировке, то на небе очень долго были видны три иглы. Они не были следом самолетов, это были особого рода облака. Водитель тогда сказал мне, что в этом месте многие машины пробивают колеса иголками. И откуда только они берутся здесь на трассе, никому не известно. Но я видела еще где-то три иглы, длинная посередине. Поднимаю предыдущие фотографии и вижу, что ледяной памятник, похожий на памятник Тарасу Шевченко в Харькове, с открытой полостью, показывающий внутри человека с запрокинутой головой, силуэт которого повторяется на фотографии с врубелевскими рисунками Демона и царевны - Лебеди, содержит три четко прочерченные полосы. Камень на фотографии напоминает мой камень, который подарил мне мой муж 25 лет назад, накануне свадьбы. Знаки на камне повторяют знаки на пушкинском рисунке, где зашифровано место захоронения, и знаки на камне фотографии, которую я держала в руках. Где-то я видела эти знаки еще. Просматриваю фотографию за фотографией и нахожу. Льдины. На этот раз вся картина в стиле работ Николая Рериха. Я вижу мой камень под бюстом Пушкина. Вижу мой камень, если на него смотреть сбоку. Те же знаки. Но и на первой привлекшей внимание фотографии с тенью Пушкина и девушки - тот же камень! Я переворачиваю фотографию и вижу Будду, сидящего неподвижно. Его строгое лицо сияет, он протягивает нить женщине. Она похожа на Елену Ивановну Рерих. За действом внимательно наблюдают Пушкин и человек в маске. В левом углу Николай Рерих в восточной широкой шляпе. Внизу женщина внимательно читает надпись на бетонной плите. В самом углу столбик бетонного парапета. Позади женщины огромная бутыль с зеленой пробкой. В левом углу портрет средневекового художника. Еще раз поворачиваю картину, и перед глазами предстает джин, вылезающий из бутыли. Это кто-то темный. Человек в маске внимательно смотрит в сторону этой фигуры. Рукой темный человек показывает на расщелину из двух скал, подобная нарисована на спине каторжника на картинке из музея. Ниже я вижу каменный остров - черепаху. Рядом с расщелиной из скал маленький беленький домик на острове. Это тот домик, с картинки музея. Его тайна мною разгадана. Над черепахой тоскует Демон. Он наблюдает за происходящим. Парапетный столбик я уже где-то заметила. Ну конечно! Эта фотография с двумя тенями! Странный камень, который дал тени в две противоположные стороны. Хотя вторая тень вероятно от насыпи. Тень от камня - точное повторение столбика. Голова крокодила рядом с бетонным столбиком. Тень от камня в другую сторону создает силуэт рыбы, от плавника которой указан цветок, четыре темных лепестка и белый круг посередине. Разумеется, если из птицы выскочил заяц, то из зайца должна выйти рыба. Рыба, в которой будет яйцо, игла и смерть кащеева. А кто Кощей? Николай I, кто же еще. Мне нужны карты. Карты Санкт-Петербурга. Я ныряю в Интернет и ищу. Прекрасная французская версия. Хорошо. Но, увы. Она загружается только наполовину. Нужного мне места нет. Еще и еще раз. Безрезультатно. Ищу карту дома. В справочнике автомобильных дорог я нахожу то, что мне нужно. Странная картина! Я уже видела где-то этот остров! Поднимаю фотографию Слюдянских озер, вижу знакомое очертание шахматной фигуры - коня, сравниваю с картой и определяю несомненное сходство. Мало того, очертания острова походит на второй иероглиф. Я нашла место! Но оно ли это? Нужна карта. Опять Интернет. На этот раз карты исторические. Загружается без проблем с первого раза. Но что я вижу! Три иглы, в середине длинная... И рыба. Иглы раздваиваются, и их очертание похоже на незатянутую петлю повешенного декабриста на рисунке из музея. Все сходится. Указанное место и есть тот остров, где похоронены декабристы. А где же яйцо? Я кручу камень по карте, он дает разные тени в разных местах карты. Вот я укладываю камень в обрисованном концом иглы месте. Тень камня дает четкое очертание яйца, в середину которого входит игла.
Направление игл исходит из Кронштадта, почему?

 10. Загадка Кронштадта.
 «Пора близка. Уже на головах,
 Обремененных ложью и коварством
 И преступленьем, шевелится волос
 Под первым дуновеньем близкой бури, -
 И слышатся, как дальний рокот грома,
 Врагам народа ваши имена:
 Рылеев, Пестель, Муравьев-Апостол,
 Бестужев и Каховский! Буря грянет.
 Под этой бурей дело ваших внуков
 Вам памятник создаст несокрушимый.
 Не золото стирающихся букв
 Предаст святые ваши имена
 Далекому потомству – песнь народа
 Свободного; а песнь не умирает!
 Не хрупкие гробницы сохранят
 Святую вашу память, а сердца
 Грядущих просветленных поколений, -
 И в тех сердцах народная любовь
 Из рода в род вам будет неизменно
 Гореть неугасимою лампадой.»
 М.Л. Михайлов (34)
 "В ночь на 12 июля 1826 года пятеро вожаков декабрьского восстания: Павел Пестель, Кондратий Рылеев, Сергей Муравьев-Апостол, Михаил Бестужев-Рюмин и Петр Каховский были подвергнуты пыткам, четвертованы, а затем обезглавлены. Это подтверждает и расшифрованный нами фрагмент, в котором говорится, что им во время пыток "раны прижигали горячей соломой", "резали члены", "секли головы". Казнь происходила в присутствии обер-полицмейстера Княжнина, ее исполнители - двое палачей." Затем останки мучеников были погружены палачами и тремя солдатами инженерной команды Петропавловской крепости в бот, который по приказу главного полицейского столицы взял курс на Петровский остров."(14)
Не совсем все так. Осужденных на смерть декабристов живых вывезли из Петропавловской крепости на Петровский остров, где на острове Гоноропуло они выкопали могилу. Николай решил, что мертвые, они не смогут рассказать о том, что могила эта выкопана не для них. Затем их отвезли в усадьбу братьев Гоноропуло, где четвертовали. Из усадьбы тела погрузили в бот, который проделал путь до островов Вольный и Гребенка. По пути судно зашло в Кронштадт. Княжнин пишет: "Я приказал вывезти мертвые тела из крепости на далекие скалистые берега Финского залива, выкопать одну большую яму в прибрежных лесистых кустах и похоронить всех вместе, сравнявши с землей, чтобы не было и признака, где они похоронены..." Их вывезли не из Петропавловской крепости, а из Кронштадтской. Приметы Княжнина - это вилка, расщелина между скалами, церковь на другом берегу. Вилку Княжнина можно найти на любой современной или старинной карте, стоит только посмотреть на очертания островов Вольного и Гребенка. Повешены были два палача и три солдата. Прав А. Бережной - автор публикации "Железные маски России".
Именно так я думала еще в июле.
А в августе вслед за фотографией, где тени на воде высветили лицо Рылеева с тоненькой струйкой крови, стекающей с правой стороны лица от брови вниз по щеке, ко мне пришла публикация в Интернете.
«Об этой казни сохранилось несколько свидетельств – немецкого историка Иоганна Генриха Шницлера, литератора Николая Путяты и начальника кронверка Петропавловской крепости В.И. Беркопфа. Но наиболее выразительным является, на мой взгляд, рассказ анонимного очевидца, опубликованный в альманахе Герцена «Полярная Звезда». Приведу этот рассказ с небольшими сокращениями. «Устройство эшафота проводилось заблаговременно в С-Петербургской городской тюрьме…Накануне этого рокового дня С-Петербургский военный генерал-губернатор Кутузов производил опыт над эшафотом в тюрьме, который состоял в том, что бросали мешки с песком весом в восемь пудов на тех самых веревках, на которых должны были быть повешены преступники, одни веревки были толще, другие тоньше. Генерал-губернатор Павел Васильевич Кутузов, удостоверясь лично в крепости веревок, определил употребить веревки тоньше, чтобы петли скорей затянулись. Конча этот опыт, приказал полицмейстеру Посникову, разобравши по частям эшафот, отправить в разное время от 11 до 12 часов ночи на место казни.
В 12 часов ночи генерал-губернатор, шеф жандармов со своими штабами и прочие власти прибыли в Петропавловскую крепость, куда прибыли и солдаты Павловского гвардейского полка, и сделано было на площади против монетного двора каре из солдат, куда велено было вывезти из казематов, где содержались преступники, всех 120 осужденных кроме пяти приговоренных к смерти… Эти пятеро в то же время ночью были отправлены из крепости под конвоем павловских солдат при полицмейстере Чихачеве, в кронверк на место казни. Эшафот уже строился в кругу солдат, преступники шли в оковах, Каховский шел впереди один, за ним Бестужев –Рюмин под руку с Муравьевым, потом Пестель с Рылеевым под руку и говорили между собою по-французски, но разговора нельзя было слышать. Проходя мимо строящегося эшафота в близком расстоянии, хоть было темно, слышно было, что Пестель, смотря на эшафот, сказал по-французски: «Это слишком.» Тут же их посадили на траву в близком расстоянии, где они оставались самое короткое время. Так как эшафот не мог быть готов скоро, то их развели в кронверк по разным комнатам, и когда эшафот был готов, то они опять выведены были из комнат при сопутствии священника. Полицмейстер Чехачев прочитал сентенцию Верховного суда, которая оканчивалась словами: « ..за такие злодеяния повесить!» Тогда Рылеев, обратясь к товарищам, сказал, сохраняя все присутствие духа: «Господа! Надо отдать последний долг». И с этим они стали все на колени, глядя на небо, крестились. Рылеев один говорил – желал благоденствия России…Потом, вставши, каждый из них прощался со священником, целуя крест и руку его, причем Рылеев твердым голосом сказал священнику: «Батюшка, помолитесь за наши грешные души, не забудьте моей жены и благословите дочь». Перекрестясь, взошел на эшафот, за ним последовали прочие, кроме Каховского, который упал на грудь священника, плакал и обнял его так сильно, что его с трудом отняли…
При казни были два палача, которые надевали петлю сперва, а потом белый колпак. На груди у них (то есть у декабристов) была черная кожа, на которой было написано мелом имя преступника. Они были в белых халатах, а на ногах тяжелые цепи. Когда все было готово, с нажатием пружины в эшафоте, помост, на котором они стояли на скамейках, упал, и в то же мгновение трое сорвались – Рылеев, Пестель и Каховский упали вниз. У Рылеева колпак упал, и видна была окровавленная бровь и кровь за правым ухом, вероятно, от ушиба. Он сидел, скорчившись, потому что провалился внутрь эшафота. Я к нему подошел, он сказал: «Какое несчастье». Генерал-губернатор, видя с гласису, что трое упали, прислал адъютанта Башуцкого, чтобы взяли другие веревки и повесили их, что и было немедленно исполнено. Я был так занят Рылеевым, что не обратил внимания на остальных оборвавшихся с виселицы и не слыхал, говорили ли они что-нибудь. Когда доска была опять поднята, то веревка Пестеля была так длинна, что он носками доставал до помоста, что должно было продлить его мучение, и заметно было некоторое время, что он еще жив. В таком положении они оставались полчаса, доктор, бывший тут, объявил, что преступники умерли».(32)
Прочитав на картине из музея слово «оду», я кинулась искать какую-нибудь оду у Вильгельма Кюхельбекера. Подходящей оды у него не оказалось, но в сборнике «Вольная русская поэзия 18-19 веков» я нашла рисунок Пушкина о казни декабристов. На валу крепости установлена виселица, на ней висят пять фигурок, при этом три из них обыкновенные, а две похожи на листочки или на бабочки. На нижней стороне рисунка тот же вал, та же виселица. Но вал сделан в разрезе, где четко видно помещение, выходящее к воротам. Три фигурки опять обычные, а две похожи на стрелочки. Отдельная стрелка показывает на внутреннюю часть вала. На картинке из музея три декабриста входят в шахту, а два идут в противоположную сторону по ступенькам в деревянный подвал.
Тут возникает другая версия казни. Получается, что в суматохе два декабриста, а скорее всего это были Рылеев и Пестель, были заменены солдатами, которых повесили вместо декабристов. Именно поэтому веревка не подошла по размеру Пестелю. Это было на рассвете 13 июля. Днем того же дня трех повешенных и двух живых Княжнин с двумя палачами и одним солдатом вывезли в усадьбу братьев Гоноропуло, где на острове они выкопали могилу. Затем Рылеев и Пестель были четвертованы на территории усадьбы. Именно поэтому две жены пришли помолиться месту казни. На закате 13 июля все пятеро казненных из усадьбы Гоноропуло были погружены в бот и вывезены на острова Вольный и Гребенка через Кронштадтскую крепость, где Княжнин передохнул от тяжких трудов. Затем они были похоронены на берегу Финского залива. Двух палачей и солдата вернули в Петропавловскую крепость, где убили. Затем к их телам присоединили тела двух повешенных солдат и повезли через Тучков мост к приготовленной могиле, где захоронили, засыпав известью. Это было глубокой ночью с 13 на 14 июля. План сработал.
 «Но будет время – выйдет в поле
 Пророк и возгласит костям:
 «По всемогущей бога воле,
 Восстать повелеваю вам!..
 И сбудется… Я вижу пору,
 Когда трубой пронзится слух
 И эту плоть пробьет, как кору,
 Животрепещущийся дух.
 И громко голоса запросят
 Свободы из своих гробов,
 И весело живые сбросят
 С себя заплечных мертвецов!..» Ф. Н. Глинка (34)
А вот с Кронштадтом связаны события свершения обряда "лишения чести" на флагманском корабле "Князь Владимир". "Среди людей, положивших начало революционному движению в России, видное и почетное место занимают моряки. Из 3000 человек, вышедших 14 декабря 1825 года на Сенатскую площадь в Петербурге, 1100 были матросами Гвардейского экипажа. Из 289 офицеров, привлеченных по делу декабристов, 32 были моряками. На борту "Князя Владимира" по прочтении приговора суда над головами Н.А. Бестужева, К.П. Торсона, А.П. Арбузова, Д.И. Завалишина, М.К. Кюхельбекера, Николая Чижова, Василия Дивона, Александра и Петра Беляевых, Михаила Бодиско были сломаны их шпаги, с мундиров сорваны эполеты, а затем и сами мундиры и все выброшено за борт. Остальных пять человек: Бориса Бодиско, Вишневского, Мусин-Пушкина, Акулова, Петра Бестужева, лишили мундиров и сабель. После свершения экзекуции осужденных отправили в Петербург, откуда их стали рассылать в разные места заключения и на каторгу."(22) Про них писал поэт, что когда рухнут темницы, то "братья меч ваш отдадут". Именно ваш меч, а не вам. "Декабристы были на 9\10 военные, притом не солдаты, а офицеры, прошедшие войну 1812 года, которую торжественно назвали "Отечественной", чувствовавшие себя спасителями отечества, первыми людьми в России. Наиболее смелые пришли к мысли свергнуть аракчеевщину и сделать Россию политически европейской страной. Что военные это могут сделать, порукой были все дворцовые перевороты XYIII века, совершенные гвардией, а в особенности 12 марта, когда Павел пал жертвой именно офицерского заговора.(14)
 «Дымом в этот день затмился
 Петербургский небосклон,
 И по трупам царь вломился
 На тяжелый русский трон.
 Этот день был днем боязни
 Для княгинь и для князей.
 Это день – причина казни
 Русских доблестных мужей».
 Д.И. Писарев (34)
Поэтому царь Николай больше всего боялся офицеров. И в России на столетия повисла тень кащеева над офицерами. Те, кто составляют славу русского общества, обречены на непонимание, гонения, забвения. Будь то царское время семьи Романовых, социалистическое время царей-коммунистов или царствование царя Бориса. Они освободятся от пут кащеевых, когда декабристы вернут свои мечи. А они их вернут, ведь Княжнин и Николай I не могли даже предположить о том, что Пушкин – Пророк, и что ему известно место захоронения декабристов и известна тайна казни декабристов. Он посещал это место и оставил свои указатели места захоронения. Это остров-черепаха и указатель от этого острова. Объединив показания Княжнина и Пушкина, можно найти точное место захоронения "посередине бухты на берегу". С помощью камня и теней Пушкин указал эту бухту. Именно там находится ушко от иголки - смерть кащеева. Развитие России в золотом веке невозможно без нахождения этой боли отечества, могилы казненных декабристов.
 
11.Царевна – Лебедь и Кот – Баюн.
Моих предположений о том, что «Сказка о царе Салтане» связана с Северным Байкалом, достаточно. (23) Кроме того, "есть горы, заходящие в луку моря, им же высота до небес. Путь к тем горам непроходим из-за пропастей, снегов и лесов". (7) В луку моря Байкала входит Байкальский хребет. "Центральное место в сюжете "Сказка о царе Салтане" занимает царевна-Лебедь, которая ни в одной из русской сказок не встречается.
А.Гаврилов высказал предположение, что Пушкин заимствовал сюжет о Гвидоне и его матери из античной литературы, в частности, из древнегреческого мифа о Персее. Согласно мифу оракул (встречается в кишиневском варианте записи сюжета Пушкиным) предсказал аргосскому царю Крисию, что у его дочери Данаи родится мальчик, который свергнет и убьет деда. Акрисий заключил дочь в подземелье, но влюбленный в нее Зевс проник к ней в виде золотого дождя, и Даная родила от него Персея. Тогда Акрисий повелел сделать большой сундук, посадить в него дочь и внука и бросить в море. Пока сундук плавал по морю, Персей в нем вырос в богатыря и, после освобождения рыбаком, совершил немало подвигов, обратившись в конце концов в созвездие Персея. Бросается в глаза Стрелец, натягивающий лук - древнее зодиакальное созвездие. Недалеко от него прекрасная "Дева" - с огромными лебедиными крыльями. "Дева" в античной мифологии дочь Зевса и Фемиды, олицетворение справедливости, чистоты и невинности. Похожа на царевну- Лебедь и Артемиду. Вокруг гончие псы, медведица, рак...
Яркие звезды огромного созвездия Лебедя образуют крестообразную фигуру (Северный крест), напоминающую фигуру гигантского лебедя, который, широко распахнув крылья и вытянув шею, летит вдоль Млечного Пути. Много легенд связано с этим большим и очень красивым созвездием. Одна из них повествует о том, что в лебедя был обращен чудесный певец Орфей, возле головы Лебедя прекрасный юноша с натянутым луком -Антиной и в одном созвездии с ним - Орел, самая яркая звезда которой Альтаир на звездной карте находится напротив украшающей голову Лебедя звезды Альбирео (бета). У пушкинской царевны-Лебеди - "месяц под косой блестит, а во лбу звезда горит." Удивительное, скорей всего не случайное совпадение: изображенный на звездной карте Гевелия изобразительный сюжет полностью совпадает со сценой встречи Гвидона на взморье с царевной - Лебедью. В юноше Антиное мы узнаем натянувшего лук Гвидона, в "Лебеди" со звездой во лбу (впоследствии "Дева") - видим царевну - Лебедь, нависший над ней "Орел" – несомненно, чародей-коршун. Совсем как у Пушкина: "Бьется лебедь средь зыбей, коршун мечется над ней". Похоже, что именно карта звездного неба вдохновила поэта на эти строки".(7) Когда я смотрю на свои фотографии, объединяющие и фигуру лебеди, и лук, и стрелы, вспоминаю об охотнике Хоридое, я еще раз убеждаюсь, что царевна-Лебедь в пушкинской сказке находится на берегу Байкала.
Предсвадебные хлопоты для моей дочери не оставляют места для дум. Вдруг меняются свидетели за день до свадьбы. Ответ приходит после получения свадебных фотографий, где роскошные золотистые волосы свидетельницы рядом с волосами подружки занимают центральную часть порядка десяти фотографий. На экологическом семинаре парень рисует картину, где я вижу болото, лягушку и стрелу. Рыбак на лодке гребет в сторону джина, язык которого прищеплен прищепкой. Надпись гласит: «Наконец-то я усмирил свой язык…» Стрела у ног лягушки настойчиво заявляет мне о неслучайности и важности семинара. Вопрос психолога о том, чтобы я определилась, зачем же я сюда пришла, наводит на мысль о важности фотографии, привезенной на семинар учительницей из Нижнеангарска. Фотография показывает святое место Баргузинского заповедника, место, которое так долго и упорно я искала. Это водопад. Я называю его «Волосы Вероники». Теперь у меня два водопада. Один - «Царевна-Лебедь», находится в Адлере, другой - «Волосы Вероники», в Баргузине. Но открытие должно произойти под знаком трех. Где искать третий водопад? Какой он?
Я просыпаюсь утром и пою: «Руки милой – пара лебедей, в золото волос моих ныряют…» Строчка не выходит из головы до вечера, когда мы едем поливать огурцы в теплице. Пока мужчины косят траву вокруг дома, я скучаю. Затем обращаю глаза к небу и вижу, как из-под облака, похожего на лебедя, выныривает самолет, и его след стремительно пересекает все небо, опускаясь рядом с облаком, так похожим на первое, с величественной головой лебедя. Затем мой взгляд скользит вверх, и я вижу пять лиц декабристов, сосредоточенно смотрящих в одну сторону. Последнее лицо так отчетливо, что явно видны очки. Там, куда они смотрят, появляются очертания созвездия Рыб. Все медленно исчезает. Дома я читаю легенды о созвездиях и нахожу, что Рыбы две, одна –южная, другая – северная. А у меня должны быть два лебедя – водопад южный и северный. И если «надежда – мой компас земной», а пик Надежды находится на Кодарском хребте, и в день моего рождения посетил мой дом незапланированный гость из Чарской долины, в то время, когда меня мучил вопрос о месте нахождения третьего водопада, значит, я буду искать его на севере Читинской области.
"Рассуждая о священном дереве и золотой цепи, нельзя не остановиться на центральном персонаже пушкинского Лукоморья - ученом Коте, ведущем свой род от известного сказочника кота - Баюна, получившего свое имя от слов баять- рассказывать, а может, от - убаюкивать."(7) По всем берегам Байкала главный пушной зверек, которым славится край, это соболь. В старые года эвенки называли соболей котами. Какие же песни сегодня поет сибирский кот? Я возьму только строчки из песен, которые Роман Муравицкий, восходящая звездочка русской сцены, паренек из Северобайкальска, артист московского театра имени Немировича-Данченко, пел в программе "Два рояля".
 «Светит незнакомая звезда...»
«Все былое в отжившем сердце ожило...»
 « Ходят слухи об отважном Дон Кихоте...»
 «А в терем тот высокий нет входа никому...»
 «Ледяной горою айсберг из тумана выплывает...»
 «Вижу тень наискосок...»
 «Цветы роняют лепестки на песок…»
 «Всегда быть в маске судьба моя...»
 «Отзвуки душевной непогоды...»
 «Любимый город в синей дымке тает...»
 «Жив и я, привет тебе, привет...»
 «Как ярко светит после бури солнце,
 Его волшебный луч снова оживляет.
 И к новой жизни травку пробуждает,
 Как ярко светит после бури солнце!...»
 «Сегодня не личное главное...»
 «Водолазы ищут клады,
 Только кладов мне не надо,
 Я за то, чтоб в синем море
 Не тонули корабли...»
 
 12. «Бесовские привесные козни на древе жизни…»
Но что значит "дуб зеленый"? И куда летит стрела Байкала? Превосходнейшее исследование Аркадия Захарова о бабе-Яге, Сибири и Пушкине, является целым кладезем мудрости. "Пушкинский дуб корнями уходит в космогонические представления наших предков о "древе жизни". Золотая цепь на его ветвях появилась совершенно не случайно: это умилоствительная жертва, дар богам и духам, живущим как на ветвях деревьев, так и внутри ствола. Навешивание на священное дерево ценных украшений, каким могла быть и золотая цепь, типично угорский (сибирский) ритуал. И житие Трифона Вятского, и житие Стефана Пермского говорят о том, что кроме идолов и болванов, сделанных из дерева, в кумирницах или на идоложертвенных деревьях были "бесовские привесные козни" - златые и серебряные, как значится в житии Трифона, "золотое, серебряное, медь, железо, олово", - как пишет Епифаний Премудрый."
 Но вернемся к зеленому дубу. Древо жизни.
Но какое древо? А если золотая цепь - это отметина особого статуса древа? Как золотая корона? Тогда дуб зеленый - это родовое дерево царской семьи. Родовое дерево Рюриковичей. По генеалогической схеме прямой линии семьи находим, что прямых русских царей было 21, начиная с Рюрика и заканчивая Федором Иоановичем. (24) Кроме золотой цепи, на дерево вешают другие украшения. И вот, наконец, я нахожу ответ! "В декабрьском номере популярного в свое время детского журнала "Еж" за 1934 год была напечатана любопытнейшая небольшая заметка. Автор ее, пожелавший остаться неизвестным (опубликована заметка анонимно), обращает внимание читателей на одну из страниц детского альманаха "Полярная звездочка", выпущенного в 70-годах прошлого века крупнейшим книгоиздателем того времени М.О. Вольфом. На этой странице (она воспроизведена в журнале) помещен рисунок и стихотворная подпись под ним. Стихи совершенно невинные: автор призывает детей лучше целиться при стрельбе из лука. Но сам рисунок... Вот в нем-то и кроется вся загадка! На нем изображены дети, стреляющие из лука в некий предмет, прикрепленный к дереву.
Если вы внимательно всмотритесь в этот предмет, то без особого труда убедитесь в том, что перед вами... двуглавый орел - герб царской России! Действительно, очень странно. Автор заметки в журнале "Еж" справедливо считал, что издатель альманаха, первый русский книжный миллионер М.О. Вольф, в изобилии выпускавший книги, рассчитанные на детей из буржуазных семей, просто не заметил этой картинки. Еще удивительнее, что цензор, пропустивший альманах в печать, не раскусил ее потайного смысла. Странно и другое: он не обратил внимания на прямую перекличку в названии этого издания с заглавиями двух революционных знаменитых альманахов- "Полярной звезды" декабристов А. Бестужева и К. Рылеева и одноименного сборника, выпускавшегося А. Герценом и Н. Огаревым в Лондоне. " (25)
В письме к К.Ф. Рылееву (май 1825) Пушкин писал: "...Ты напрасно не поправил в "Олеге" герба России. Древний герб, святый Георгий, не мог находиться на щите язычника Олега: новейший, двуглавый орел есть герб византийский и принят у нас во время Иоанна III, не прежде..."(7) Почему же необходимо убрать двуглавого орла с герба России? "Официальная регламентация русских гербов началась с царствования Петра I, когда была учреждена "Герольдия". До этого на Руси существовали эмблемы, которые были личными знаками князей. Особенно распространены были две эмблемы: "всадник, поражающий копьем дракона" и "двуглавый орел с распростертыми крыльями". Двуглавый орел в качестве государственного герба появился на Руси вместе с Софьей Палеолог (племянницей последнего византийского императора, которая стала женой великого князя Ивана III). Орел красовался на гербах многих государств, олицетворяя силу, могущество, власть. В западноевропейской геральдике существовало различие - одноглавый орел означал королевскую власть, двуглавый орел - императорскую. На гербе Москвы изображен Георгий Победоносец верхом на коне, поражающий копьем змея. По мнению многих ученых, такое изображение символизирует победу русских дружин над Золотой Ордой. Всадник с копьем, являющийся символом Георгия Победоносца, еще в период отдельных княжеств выступал как покровитель воинов, а под влиянием русского народного творчества превратился в защитника от всякого зла."(26)
 
13. Пушкин и смерть кащеева.
«Я нашел, друзья, нашел,
 Кто виновник бестолковый
 Наших бедствий, наших зол:
 Виноват во всем гербовый,
 Двуязычный, двуголовый,
 Всероссийский наш орел.
 Я сошлюсь на народное слово,
 На великую мудрость веков:
 Двуголовье – эмблема, основа
 Всех убийц, идиотов, воров.»
 В.С. Курочкин (34)
 Но почему Пушкин видит игольное ушко смерти кащеевой в царском гербе России? Почему он хочет очистить древо Рюриковичей от этого украшения? Потому что при царствовании Рюриковичей род Пушкина не испытывал гонений. "Древний, но не особенно знатный род Пушкиных от кровавых опал Грозного почти не пострадал, но его не миновали суровые гонения Бориса Годунова, удаление от трона и почетная ссылка, именуемая сибирской службой" Совершенно не случайно в уста своего предка, выведенного в драме "Борис Годунов" под именем Афанасия Михайловича Пушкина (правильно Остафия), поэт вложил горькие слова: "Уверены ли мы в бедной жизни нашей? Нас каждый день опала ожидает, тюрьма, Сибирь, клобук иль кандалы. А там в глуши голодна смерть иль петля. Знатнейшие меж нами роды - где? " Действительно, где? Конечно же, в Сибирской ссылке. Первые ссыльные из знати: В Пелым сосланы Годуновым два брата Романовых, Иван и Василий Никитичи, родные братья патриарха Филарета, отца - царя Михаила Федоровича. Вслед за боярами Романовыми, Черкасскими, Сицкими и другими были сосланы в Сибирь Остафий Михайлович с братьями и Василий Никитич Пушкины, впоследствии бывшие воеводами: первый в Тобольске, второй в Якутске. Ссылка в Сибирь первое время не имела значения заселения страны, но ею правительство хотело избавиться от людей беспокойных или опасных, которых не хотело подвергнуть смертной казни. Поэтому в первое время в Сибирь ссылались люди значительные и государственные."(7) Преступление же Николая I под знаком двуглавого орла не вписывается ни в какие рамки.
 Оттого мы несчастливы, братья,
 Оттого мы и горькую пьем,
 Что у нас каждый штоф за печатью
 Заклеймен двуголовым орлом.
 Наш брат, русский, уж если напьется,
 Нет ни связи, ни смысла в речах;
 То целуется он, то дерется,
 Оттого, что о двух головах.
 Взятки – свойство гражданского мира,
 Ведь у наших чиновных ребят
 На обоих бортах вицмундира
 По шести двуголовых орлят.
 Ну! И спит идиот безголовый
 Пред зерцалом, внушающим страх, -
 А уж грабит, так грабит здорово
 Наш чиновник о двух головах.
 Правды нет оттого в русском мире,
 Недосмотры везде оттого,
 Что всевидящих глаз в нем четыре,
 Да не видят они ничего.
 Оттого мы к шпионству привычны,
 Оттого мы храбры на словах,
 Что мы все, господа, двуязычны,
 Как орел наш о двух головах.
 Я нашел, друзья, нашел,
 Кто виновник бестолковый
 Наших бедствий, наших зол:
 Виноват во всем гербовый,
 Двуязычный, двуголовый
 Всероссийский наш орел.» В.С. Курочкин (34)

Определив значения дуба в пространстве, возникает желание отыскать его в плоскости. Где же растет дуб Пушкина? Тем более, что на фотографии воды источника Дзелинды я прочитала: «OAK». И вот Владимир Донов открывает для меня «Тайны «Записок Пушкина». Пушкин пишет о псковской деревне своей матери и напоминает о винокуренном заводе в Петровском. А затем продолжает: «Встретил я такой же завод и в Тригорском у Вындомских. Согласно указу Петра всюду заводы размещались в специально построенных зданиях. Усадьбу Вындомских отстроил дед хозяйки Тригорского Прасковьи Александровны, бывший комендант Шлиссельбургской крепости Вындомский Максим Дмитриевич. Это он охранял от престола дальних родственников Екатерины. Он получил земли племянницы Петра Первого. Тригорское от Петровского разнилось не только рельефом, историческими преданиями, но и романтикой: здесь кокетливые беседки, зеленые танцевальные залы и коридоры, мостики поцелуев и вздохов, серебро зеркальных прудов и звон ручьев, дубовые першпективы и сосновые рощи, каштановые куртины и фруктовые сады. Цветочные клумбы, ель – шатер, береза седло, солнечные часы и дуб уединенный. Дубу уединенному при старике Вындомском было уже лет двести.
По-видимому, его посадили на братской могиле защитников древнего Воронича. Дуб стоит на кургане. Старик не без смысла включил этот дуб в свои солнечные часы: говорят он по преданию, находится на Пулковском меридиане. Когда тень от дуба находится на одной линии с тенью трех дубов солнечных часов, домашние часы должны бить двенадцать раз.
 «:- люблю сей темный сад
 С его прохладой и цветами,
Сей луг, уставленный душистыми скирдами,
Где светлые ручьи в кустарниках шумят.
Везде передо мной подвижные картины:
Здесь вижу двух озер лазурные равнины,
Где парус рыбаря белеет иногда,
За ними ряд холмов и нивы полосаты,
 Вдали рассыпанные хаты,
На влажных берегах бродящие стада,
Овины дымные и мельницы крилаты;
Везде следы довольства и труда…
Я здесь, от суетных оков освобожденный,
Учуся в истине блаженство находить,
Свободною душой закон боготворить,
Роптанью не внимать толпы непросвещенной,
Участьем отвечать застенчивой мольбе
 И не завидовать судьбе
Злодея иль глупца – в величии неправом.
Оракулы веков, здесь вопрошаю вас!
 В уединеньи величавом
 Слышнее ваш отрадный глас.
 Он гонит лени сон угрюмый,
 К трудам рождает жар во мне,
 И ваши творческие думы
 В душевной зреют глубине».(34)
Открытие места казни и захоронения декабристов, свержение герба императорской власти, открытие Архивов Пророка - это и есть божий суд, о котором говорил
М. Лермонтов:
 "Но есть и божий суд, наперсники разврата!
 Есть грозный суд, он ждет,
 Он не доступен звону злата,
 И мысли, и дела он знает наперед.
 Тогда напрасно вы прибегните к злословью;
 Оно вам не поможет вновь,
 И вы не смоете всей вашей черной кровью
 Поэта праведную кровь!" (34)
 Дух свой Пушкин отдает на раскрытие тайны императора Николая I. Решение это для поэта мучительно, так как никогда уже на Земле не родится новый гений Пушкина. А "для того, чтоб мог явиться гений или герой, должно совершиться чудо перерождения - не менее великое и страшное, чем смерть:
Но лишь божественный глагол
До слуха чуткого коснется,
Душа поэта встрепенется,
Как пробудившийся орел.
 И он уже более не человек: в нем рождается высшее, непонятное людям существо. Звери, листья, воды, камни ближе сердцу его, чем братья:
Бежит он, дикий и суровый,
 И звуков и смятенья полн,
 На берега пустынных волн,
 В широкошумные дубровы...
 Христианская мудрость есть бегство от людей в природу, уединение в Боге.
 Языческая мудрость есть тоже бегство в природу, но уединение в самом себе, в своем переродившемся, обожествленном "я". Это чудо перерождения с еще большей ясностью изображено в "Пророке".
И он мне грудь рассек мечом,
И сердце трепетное вынул,
И угль, пылающий огнем,
Во грудь отверстую водвинул,
Как труп, в пустыне я лежал...
Все человеческое в человеке истерзано, убито - и только теперь, из этих страшных останков, может возникнуть пророк:
И Бога глас ко мне воззвал:
"Восстань, пророк, и виждь, и внемли,
Исполнись волею моей
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей!"
Так созидаются избранники божественным насилием над человеческою природою."(29)
 "Лишена возможности навечно Душа ушедших умирать в дольмен в материальном воплотиться теле..."(27) Поэтому пишет поэт в своем завещании:
 "Я скоро весь умру..." "Дух обладает какой-нибудь аналогичной из известных энергий?" - "Да. Это энергетический комплекс, состоящий из множества энергий."
 "Его проявления хоть в чем-то можно увидеть? Осязать? Почувствовать?" - "Конечно. Смерч, например."(27)

 14. Звенящие кедры Байкала.
"В ночь с 19 на 20 октября 1997 года мощный ураган обрушился на кедрачи Северобайкальского района. Скорость его временами достигала 33 метров в секунду, шел дождь, переходящий в мокрый снег, а при нулевой температуре он намерзал на кроны вековых исполинов, увеличивая парусность. В результате ветровала на некоторое время были блокированы автодорога "Нижнеангарск- Кичера с 49-го по 59-й километр, линия электропередачи железнодорожный путь, местами слой поваленных деревьев в районе стихийного бедствия - долине реки Неручанда - достигал 4-5 метров. Подсчитаны площадь - около 1000 гектаров - и объем поваленного леса: более 200000 кубометров ценнейшей породы - кедра".(28)
 "Бог создал Кедр как накопитель энергий Космоса... От человека в состоянии любви исходит излучение. За доли секунды оно, отразившись от стоящих над человеком планет, снова достигает Земли и дает жизнь всему живому...
В Космос уходит от человека только светлое излучение. И из Космоса на Землю возвращается только благодатное излучение...
 От человека, пребывающего под влиянием злобных чувств, исходит темное излучение. Темное излучение не может подниматься вверх и попадает в глубь Земли. Отразившись от недр, оно возвращается на поверхность в виде извержений вулканов, землетрясений, войн...
Высшим достижением отраженного черного излучения является влияние на человека лучей, усиливающих непосредственно в нем его собственные злобные чувства. Кедр живет пятьсот пятьдесят лет. Миллионами своих иголок - листьев и днем и ночью он улавливает и накапливает в себе светлую энергию, весь спектр ее. За время жизни Кедра над ним проходят все тела, отражающие светлую энергию...
 Кедр принимает исходящую через Космос от человека энергию, хранит и в нужный момент отдает. Отдает, когда ее недостаточно в Космосе, а значит, в человеке, во всем живущем и растущем на Земле..."(30)
 Звенящие кедры Байкала отдали мощный заряд энергии Земле...
Для чего?
 "И днесь, учитесь, о, цари:
 Ни наказанья, ни награды,
 Ни кров темниц, ни алтари
 Не верные для вас ограды.
 Склонитесь первые главой
 Под сень надежную Закона,
 И станут вечной стражей трона
 Народов вольность и покой".
Северобайкальск, январь-июль-сентябрь 2000 года
 
 Библиография.
 (Куда упала стрела Байкала)
1.«Городок»
2.«Послание к Юдину».
А.С. Пушкин Полное собрание сочинений в 10 томах.
Издательство Академии Наук СССР, 1962 год, том 1.
3.«МИГ» №2 Апрель 1993 год, Таганрог.
4.Письма
А.С. Пушкин Полное собрание сочинений в 10 томах.
Издательство Академии Наук СССР, 1962 год, том 10.
5.Борис Башилов «Пушкин и масонство»
magister.msk.ru/library/history/mason/bashil14.htm
6.Маркиз Астольф де Кюстин «Николаевская Россия»
Москва. Издательство политической литературы , 1990 год.
7.Аркадий Захаров «Там, на неведомых дорожках» (Пушкин и сказочная Сибирь)
Tsu.tmn.ru/library/book1/content(1-19).htm
8.«Наш скорбный труд не пропадет…»
Красное Знамя . Томск 24.12.1975.
9.«Декабристы в Сибири»
referatov.net. Реферат Черновой И.Н. ИрГТУ группа ГГ-98-1 Иркутск 1999 год.
10.«Декабристы – исследователи Сибири» З. Тагаров
Восточно-Сибирская Правда №210 от 06.09.1951.
11.«Космические легенды Востока».
Москва. Издательство «Сфера» Российского Теософского Общества 1996 год.
12.Газета «Экстра» №5 (162) от 08.02.2000 года. Чита.
13.«Друзья Пушкина» Москва. Издательство «Правда» 1984 год.
14.«Железные маски России. Пророчество» А. Бережной.
История России. decemb.hobby.ru/v4/face.htm
15.«Пушкин в жизни». В. Вересаев
magister.msk.ru/library/pushkin/bio/puvj.htm
16.«Души высокая свобода» Наталия Долинина
«Аврора» Апрель 1972 год.
17.Борис Башилов «Масоны и заговор декабристов»
magister.msk.ru/library/history/mason/bashil09.htm
18.«Идеалы декабризма»
decemb.hobby.ru/v4/ideal.htm
19.«Генерал Н.Н. Раевский» Н. Почко
Издательство «Московский рабочий» 1971 год.
20.«Любовь и дружество» Альберт Лиханов
«Литературная россия» №23 от 07.06.1974.
21.«Баргузинского острогу первопоселенцы…» Эдуард Демин
Газета «Бурятия» №116 (2273) от 23.06.2000.
22. «Судьба моряков – декабристов» Б.Бахидзе
Газета «Смена» от 23.12.1975.
23.«Сказка – ложь…»
24.«Предслава Рюриковна и другие». А Шендерович
«наука и жизнь» № 8 за 1995 год.
25.«Где искать полярную звездочку?» А. Блюм
«Книжное обозрение» №52 от 26.12.1975.
26.«Путешествие в историю». Е.В. Саплина
Издательство «Центр гуманитарного образования» «Вентана-Граф» 1995.
27.«Пространство любви». Владимир Мегре
«Диля Паблишинг» 2000, Москва – Санкт-Петербург.
28.«Угрожающий мрак надвигается с Запада» Сергей Ринчинов
Газета «Бурятия» от 9 декабря 1997 года.
29.«Пушкин» Д. Мережковский
magister.msk.ru/library/pushkin/about/mered001.htm
30.«Анастасия» Владимир Мегре
«Диля паблишинг» 2000, Москва- Санкт-Петербург.
31.«Дышу я силой и свободой» А. Рубанович, доцент Иркутского Государственного университета
Газета «Восточно-Сибирская Правда»
32.Хроники Харона. Рылеев Кондратий Федорович
http://xx.lipetsk.ru/koi/xx_21_16_14.shtml
33.Владимир Донов «Тайны «Записок Пушкина»
http://www.chat.ru/~donov/part_2.htm
34.Вольная русская поэзия XYIII-XIX веков
Издательство «Советский писатель» Ленинградское отделение