Гарик был почти обычным, но в нем оставалась претензия на порядочного чемпиона. Он не был просто конем, он просто был порядочным паразитом. Вся конюшня маленького хозяйства была в ужасе от нового постояльца. Злой, задорный и безумно резвый жеребец уничтожал все и вся, что только могло к нему приблизиться более чем на два каких-то метра.
Гарик был совсем еще молодой, но с такой загаженной жизнью, что даже самые бывалые люди просто сомневались в целесообразности ее продолжения.
Когда Гарику было всего полтора года, ему здорово прилетело балкой с потолка полуразваленной «конюшни». С тех незапамятных времен он стал таким трусом, что мимо чего-то живого, движущегося и вообще странного, проезжать на нем было невозможно, а тут сами понимаете…ну год этакое безобразие потерпеть можно, а потом нервы начинают сдавать... вот и кочевал красавец дончак из конюшни в конюшню, из одних рук в другие. Естественно пользы с таких путешествий не было, а самое противное, что ни один порядочный человек не догадался просто приучить лошадь адекватно реагировать на все. Тут так и получилось: никто не объяснит толком, но зато все чего-то требуют. Вот Гарик и остервенел с такой человеческой безалаберности.
Он наверно был бы рад жить в мире и согласии, но бестолковые прокатовские девчонки подливали масла в огонь: то начинали носиться по полю и то и дело норовили вместе с конем налететь на проезжающие автомобили, то наперегонки, как назло трусу, начинали носиться по лесу, ну а там и выкорчеванные коряги и пни, птицы шныряют со всех сторон… вот и приходил на конюшню конь в таком депрессивном состоянии, что до мира как-то и дела ему не было!
Судьба Гарика висела на волоске, пока он не повстречался с Алей. Эта маленькая шустрая девчонка мигом поставила коня на путь истинный. А собственно Гарик и сопротивляться не собирался, только вот на все про все ушло почти четыре месяца. Аля упорно и аккуратно проводила занятия с «бешеным» конем, кропотливо работала над его психикой. Через все это пришлось пройти не только коню, но и самой Але, ведь на конюшню она пришла после гибели своей любимой трехлетней сестренки.
Аля и Гарик души друг в друге не чаяли. Многие даже удивлялись, когда вместо выпученных глаз, прижатых ушей и бега без оглядки, в ответ на крик или резкие движения они получали взгляд с укоризной и усмешку в ясных глазках дончака. Тут заслуга была только Алина, ведь если б не она, то коня бы пришлось «ликвидировать». Все, что в жизни теперь делала Аля, было только для него одного.
Жизнь в хозяйстве текла своим чередом, пока в один прекрасный день не занесло на конюшню бывшего тренера маленькой школы верховой езды. Он тут же сориентировался на местности и решил снова устроиться на работу. Семен Кириллович был, конечно, человеком опытным, но со своими тараканами в голове. Он мигом заприметил спокойного, покладистого и успешного Гарика, который уже второй год выступал на соревнованиях по конкуру и был известен всей N области. Все бы могло обойтись, если бы Але удалось собрать всего тысячу несчастных деревянных рублей до нужной суммы, и Гарик стал бы навечно ее конем. Но на беду оказалось, что у Семена Кирилловича денег было вдвое больше…. Гарик стал его личным снарядом для побед.
Не было ни конца ни края тем слезам, которые пролили конь и Аля, расставаясь навсегда. Оба они даже не думали о том, что что-то в этом мире может разлучить их, но мир оказался слишком жесток.
Жестоким оказался не только мир, но и Семен Кириллович. Бедный Гарик приползал в денник разбитым и взмокшим, но результатов нужных тренер не получал. Дело состояло в том, что Гарик после продажи тут же замкнулся и перестал работать так, как это требовалось для прежних достижений. Уставший от изнурительных тренировок конек был просто не в состоянии достигать прежних высот, дело было не в опыте работы Семена Кирилловича, а в том, что Гарик был одним из тех коней, для которых душевное общение стояло на первом месте.
Аля каждый день со слезами приходила к Гарику и носила милому другу сухарики и сладкую морковку. Он же чувствовал и горечь в душе подруги и печаль, лежавшую глыбой на сердце маленькой Али (ей тогда было всего восемнадцать). Он тихо жаловался на свои недомогания, которые никого кроме Али и не волновали, жался теплой влажной моськой к ее нежному девичьему личику и все плакал о том, что отняли у него самое дорогое – удовольствие жизни.
Однажды в декабре, перед самым новым годом, Гарик вырвался из рук несмышленой девчонки, и разгоряченный после работы выскочил в тридцатиградусный мороз на улицу. Уже почти стемнело, и он, не заметив рельсы, торчавшей зачем-то из земли запнулся и упал. Еще минут двадцать все пытались в потемках отыскать сорванца, но когда нашли - были в шоке.
Упав, конь сломал ногу, расстелившись на льду. Он был в том страшном состоянии, когда от боли хочется умереть, но это ему никак не удавалось, что-то держало его на этом свете.
Али в тот день на конюшне не было, она как раз загрипповала. В день смерти красавца у Али случилось обострение болезни и с температурой под сорок ее увезли на скорой. Аля два дня пролежала в бреду и в этом состоянии все время повторяла Гариково имя: «Горислав… Горислав…»
Беднягу пришлось усыпить, ведь перелом был в двух местах, и вылечить его было почти не возможно. Даже если б его поставили на ноги, то толку с инвалида никому не было. На усыпление дал добро сам Семен Кириллович, но сделал он это, закусив до крови губу и сквозь нескрываемые слезы. Он только тогда понял свою неправоту, но было слишком поздно…