Полуоткрытый рот, сухие, потрескавшиеся губы. Сквозь сжатые, слегка желтоватые зубы доносится чьё-то дыхание - надрывный короткий шипящий вдох и чуть менее короткий, похожий на звук, который издаёт курильщик, выдувая из почерневших, пропитанных смолой лёгких табачный дым, выдох - слишком громкое, чтобы быть услышанным лишь одним владельцем этого дыхания. Оно, неоднократно искажаясь, доносится со всех сторон поочереди и одновременно, разлетаясь дребезжащим эхом. Эхо накладывается на следующее, следующее - на третье, третье - на десяток таких же, которые идут после него. Каждое - в своей частоте и, накладываясь все вместе, они ломают друг друга образуя опасную сеть, ловушку для сознания. Тук-тук-тук-тук... Это стучит сердце - слишком быстро, чтобы не чувствовать пульс, бьющий по вискам. В глазах - темно, в голове - туман, в ногах - семьдесят четыре килограмма чистого веса без снаряжения, невыносимая жара и сила притяжения, в шесть раз больше лунного. Жирные от оружейной смазки ладони сжимают что-то холодное и тяжёлое. Это что-то уставилось своим прохладным длинным концом в серую щетинистую щёку. Под указательным пальцем правой руки отчётливо ощущалась загнутая форма спускового крючка. Звук чьих-то шаркающих подошв послышался за спиной, плавно переходя из левого уха в правое. Дыхание оборвалось на вдохе, подушечка пальца сильнее прижалась к курку - их было два. Новый впрыск гармона адреналина в кровь - кто-то невидимый крутанул ручку, поднимающую жалюзи - и веки разомкнулись, оголив пару глаз с полопавшимися сосудами на белках. Зрачки расширились, затем снова поменялись в диаметре, наводясь на фокус, и уставились на закрытое окно патронника. В руках - одной обхватив приклад, другой держась за деревянную подставку, над которой уютно расположились стволы - он держал укороченное двуствольное ружьё. Сквозь целые стёкла под высокими потолками широкие потоки солнечных лучей стремились разбиться о бетонный пол и раствориться в душном застоявшемся воздухе и частицах пыли старого заброшенного складского помещения. Оно напоминало мрачное уныние. Скозь молчаливый полумрак на него смотрели ряды широких многоярусных полок - покрытые слоем двадцатилетней пыли, они всё ещё ждали, в надежде что кто-нибудь водрузит на их железные плечи какой-нибудь груз... Протяжный металлический скрежет массивной складской двери неприятно разрезал воздух. Вверх поднялось облако пыли, сердце сжалось на мгновение, чтобы, затем, вновь застучать с ещё большей силой. Волна света разлилась по полу, ударила в глаза, успевшие привыкнуть к полумраку - на секунду всё померкло - и обрисовала, как художник по трафарету, чёрный, слегка сгорбившийся, силуэт с немного наклонённой вперёд головой, застывший в высоком дверном проёме. По нервным окончаниям побежала информационная цепочка, финишировала в головном мозге, после чего последний отдал распоряжение ослабить хватку сухожилиям - руки немного разогнулись в локтях, расположив оружие параллельно полу - и два тёмных дула направили свой смертельно опасный взор в сторону появившегося незнакомца. Тот, сделав шаг вперёд, сократил расстояние между ними до девяти шагов и успел заметить два непересекающихся огненных языка, миллисекундой позже разошедшихся по складу грохотом выстрела и тут же исчезнувших в клубах порохового дыма. Щелчок - коротким взмахом правой руки он надломил ружьё на две части - пара пустых гильз выпрыгнула из своих гнёзд и примагнитилась к полу. Левая рука погрузилась в карман защитных штанов в поисках патронов, когда взгляд двух глаз из-под лобья запечатлел чёрный силуэт, направляющийся к нему, меряющий шаг за два, чуть ли не бегом, с ножом в руке. Нашарившие было боеприпасы пальцы разжались, уронив найденное на дно кармана. Щелчок - ещё одним взмахом ружьё было приведено в прежнее положение, и, взявшись обеими руками за стволы, он сделал резкий шаг вперёд и с размаху ударил нападавшего по голове. Удар прикладом пришёлся справа в череп, силуэт качнулся и почти сразу же разрезал воздух лезвием своего оружия. Он увернулся вправо от стремительной контратаки, отступил на шаг, и приложился своей импровизированной дубинкой к, на мгновение открывшемуся, затылку противника. Казалось, это не дало ни какого эффекта - трудно сражаться, не видя лица своего врага. Но, отступив ещё на шаг, они, практически, поменялись местами и солнечный свет, лившийся из дверного прохода, превратил догадки в факты, шокирующие своей реальностью. К нему, подставляясь лучам света, медленно, как будто осознавая всю силу эффекта, который будет произведён на человека с ружьём, поворачивался зомби. Обвисшая кожа лица, кажется, перестала впитывать в себя влагу окружающего мира, высохла и загрубела. Гнойные раны и почерневшие синяки (или может быть это были трупные пятна?) расположились на её поверхности. Ещё не успевшие выпасть волосы чёрными слипшимися прядями расползлись по лысеющей голове. Правый глаз затянут мутной плёнкой, зрачок левого прожигает твою переносицу. Он выглядит живым, наверное, он и есть - самая живая часть этого пропитанного смертью тела, ожившего против всех божественных и законов природы. Ты можешь поклясться, что видел в нём боль. Кто-то другой будет уверять, что это была ненависть. А кто-то не увидит ничего. Но что там на самом деле - циклическая смесь из грусти, злобы, любви, зависти, непонимания или полное отсутствие каких либо чувств - точно, возможно, не скажет никто. Глаз - то смотрит сквозь, то заглядывает под черепную коробку. Рот сомкнут то ли в злорадной насмешке, то ли в отчуждённом безразличии. Стальное запылённое лезвие блеснуло ослепляющей вспышкой, продолжившись деревянной лакированной ручкой, зажатой в пятнистой ладони, плывущей по плавной дуге и утопающей в разорванном рукаве противорадиационного камбинезона. Его повело куда-то вправо. Всё вокруг погрузилось во тьму. Занавес...
Тупая боль в левом плече привела в чувства. Туман в голове рассеялся и он увидел неровную шероховатую тукстуру пола. Обнаружил, что лежит на его поверхности и, что ружья в руках нет. Почувствовал, как всё тело взмокло; как горячая капелька пота скатывается по правому виску до самого подбородка, чтобы потом сорваться с кожи, освободившей её, разбиться об пол, разойдясь по его миниатюрным каналам и впадинам тысячью микроскопических речек и озёр и, в конечном счёте, засохнуть. Почувствовал холод бетона. Умереть, растянувшись на его гостеприимной, такой холодной поверхности, когда на улице жарит обманчивое осеннее солнце - это блаженство. Медленные шаги позади него заставили напрячся и перевернуться на спину. Подперевшись обеими руками, он сел, разведя носки кожаных армейских ботинок в разные стороны. На сердце похолодело... Что это - знак приближающейся гибели? Нет - знак приближающейся гибели размеренно шагает в твою сторону, а это пистолет Макарова, прижатый к сердцу внутренней стороной куртки. Он совсем забыл про него! Звук расстёгиваемой молнии, дрожащей рукой ПМ отстёгивается от держащих креплений и прохладная деревянная облицовка рукоятки уверенно ложится в ладонь. Дрожь проходит. В разрезе мушки видно застывшее в недоумении изуродованное лицо. Большой палец правой руки снимает предохранитель, указательный надавливает на спусковой крючок. Пуля, преодолев расстояние в десять сантиметров, в огненном всполохе вырывается из ствола и устремляется в левую щёку мертвеца. Пробивает обвисшую кожу, выпуская наружу частицы чёрной свернувшейся крови, ломает прогнившие до корней зубы и разрезает гортань. Рука, приняв на себя силу отдачи, вновь наводит оружие на врага и указательный палец снова нажимает на курок. И вторая свинцовая сестра летит вслед за первой, но уже выше. Она вгрызается в череп, разрубая морщинистый лоб, и выходит с другой стороны, оставляя после себя неровное отверстие. Две секунды - третья пуля попала чуть правее, пройдя на вылет и поставив кусок черепной коробки клином. Две секунды - ещё один смертоносный малыш выскочил из утробы, погрузился в желеобразный мозг и, проделав рваную дыру в задней части головы, вылетел, спасаясь от устремившихся вслед за ним осколков кости и мягких бесформенных кусочков, напоминающих желе. Тело зомби глухо ударилось о пол. Звон в ушах, тяжёлые удары пульса по голове. Он поднялся - в глазах потемнело - вялыми шагами подошёл к трупу. Его левый глаз безжизненно смотрел вглубь потолка. Туда, где большие оконные рамы, сохранившие в своих пазах запылённые стёкла, пропускали через себя лучи энергии солнца, медленно и величественно стремящегося к горизонту. Рот открыт, нижняя челюсть выдвинута в противоположную закатившемуся омертвевшему зрачку сторону. Только сейчас он заметил на камбинезоне убитого многочисленные дырочки, проделанные дробью. Тот не шевелился, обретя, наконец, покой на вечно холодном бетонном полу заброшенного складского помещения. Носки почти таких же армейских ботинок раведены в стороны; правая рука откинута, ладонь смотрит вверх - пальцы левой скрючились в предсмертной агонии и застыли, прикоснувшись к полу, прижатые к бедру. Рядом лежит нож - его лезвие испачкано кровью. Обойдя мертвеца, он нагнулся за ружьём. Взяв его в руку, погрузил пистолет в карман куртки, переложил в другую. Освободившимися пальцами нащупал в левом кармане защитных штанов пару 12`ти миллиметровых патронов. Щелчок - из двустволки показались тёмные дыры патронников - и грязные пальцы отправили в каждый по одному заряду свинцовой дроби в красной округлой оболочке. Щелчок - оружие готово к бою. Взгляд упал на покрытый лаком деревянный приклад - в том месте, где большой палец прижимается к дереву образовалась маленькая трещина.
Он подошёл к дальней стене - той, к которой прижимался мокрой от пота спиной, вслушиваясь в шарканье подошв зомби и затаив сбивчивое дыхание, десять минут назад. Там его ждал армейский двадцатипятикилограмовый рюкзак, снятый семнадцатью минутами ранее. Проглотив подступившую боль в позвоночнике, полуобморочное состояние и мысли оставить его здесь, он водрузил рюкзак на спину, перекинув лямки через плечи. Тут же, рядом, к стене сиротливо прислонился коричневый мешок с хабаром, ожидающий, когда крепкая рука сталкера возьмёт его за горловину и унесёт из этого безжизненного, мрачного здания. Ослабевшая левая рука сжала горловину мешка - казалось, он весил тонну - и непослушные ноги рысцой понесли своего хозяина к высокому дверному проёму, из которого лился чудесный, несущий жизнь жёлтый свет с кровавым отливом. Где то в глубине, на самом дне мешка - под защитными контейнерами - лежало то, ради чего он сюда пришёл. И он не собирался бросать это ни при каких условиях...