Литература и жизнь

 
Артём СУЛТАНОВ

Литература и жизнь

Магазин обокрали. Но так странно и необычно, что Костя даже милицию вызывать не стал. Позвонил владельцу (магазин был частным, а помещение арендовал в общаге Литературного института), владелец удивился, что денег из кассы не забрали, а стоимость пропавшего геля для укладки волос пообещал удержать из Костиной зарплаты. Костя как директор погрозился разделить недостачу между тремя охранниками, в момент кражи резавшимися в пинг-понг «пара на пару» в компании с библиотекаршей в двух шагах от служебной двери магазина, в спортзале. Охранники уже начали выражать глубокое неудовлетворение путём возведения многоэтажных словесных конструкций, но тут сверху спустился вьетнамец из 415-ой и на чистом русском спросил:
- Сампуня нузен?
- Нузен-нузен! – закричал Костя, и все вместе побежали за вьетнамцем.

Ящик с гелем стоял на кухне четвёртого этажа под захламленным металлическим столом. Он был даже не вскрыт.
- Сьто рюбьлей, - лаконично промолвил вьетнамец. Он имел, очевидно, весьма поверхностное знание о существующих ценах.
- Щас1 – сказал рыжий охранник Саня, вышел в коридор, открыл шкафчик с пожарным гидрантом и достал откуда-то из угла его скукоженную синенькую «сотенку» старого образца, которую расправил, очистил от налипшей паутины и протянул вьетнамцу:
- Держи, ХоШиМин!
- Не! Новий! Новий! – отпихнул лже-сотню вьетнамец, обнаруживая некоторые понятия о недавней деноминации.
- Бери, пока дают! – Саня засунул «ассигнацию» за майку вьетнамца и строго добавил:
- А то скажу коменданту, что ты опять собаку жарил!
Вьетнамец махнул рукой и ретировался.
Костя вытащил ящик из-под стола и вдруг увидел на картонной стенке наполовину провалившийся в прожжённую дыру окурок. Это была сигарета без фильтра, и название не сгорело: «Талисман».
- Где-то я видел такие окурки… - задумчиво сказал Саня. – На пятом, на окне в левом крыле, пепельница стоит…ну, банка консервная, там полвина окурков – от этого «Талисмана».
- С каких это пор ты по пепельницам стал шарить? – хихикнул охранник Коля, и его толстые щёки расплылись в довольной улыбке.
- Щас как дам! – сказал Саня и дал Коле щелбан. – Я там курил пару раз. Больше таких окурков нигде нет.
- А ты везде, что ли, проверил? – за эти слова Коля получил ещё один щелбан.
- Да ну, - сказал Костя. – Мало ли кого могли этим «Талисманом» угостить.
- Нет, - возразил Саня. – Такой гадостью никто угощаться не станет.
- Ладно, проверить всё равно стоит. Пошли, - Костя перехватил поудобнее ящик, и они пошли.

На пятый этаж решили пойти сразу же, не затягивать. Коля успел отнести вновь обретённый гель вниз в магазин и догнал остальных на пятом в левом конце коридора. Костя и третий охранник дядя Паша внимательно рассматривали высыпанные из банки прямо на подоконник окурки.
- Точно, «Талисман», - наконец нашёл целую надпись дядя Паша. – Вон их сколько… - он поводил по окуркам дном пустой банки.
Саня оглядел двери ближайших комнат.
- Жилых рядом только две, - сообщил он. – В 509-ой склад кроватей, в 512-ой ремонт, а из 513-ой ближе до того окна, чем до этого.
- А из 510-ой Сенчина скоро выкинут, комендант сегодня утром разорялся, - сказал Коля.
- Это который подушки в воскресенье порол? - вспомнил дядя Паша.
- А, - сказал Саня, - тут пуху было, сколько снегу зимой на улице не бывает, чуть ли не по колено…
Дверь 510-ой отворилась, и в коридор, шаркая полукедами без шнурков, вышел небритый студент. Встав возле окна, он закурил, но что-то с фильтром.
- Ты не Сенчин? - с опаской глядя на него, спросил дядя Паша.
- Не, я Волкодаев, - словоохотливо заговорил студент. - А Сенчин мой сосед. А вам Сенчин, что ли, нужен? - оживился он. - Эта скотина дрыхнет. Нажрался опять! - громко сказал он, заглядывая в дверь своей комнаты. Оттуда доносился средней силы храп.
- Он давно уснул? - поинтересовался Костя.
- С обеда дрыхнет, как пришёл, сразу и завалился. - Волкодаев снова посмотрел в дверь. - И подушка ему, гаду, не нужна. - Он глубоко затянулся и тонкой струёй выпустил дым в окно. - А мне-то нужна! Но ему что? Взял и мою тоже распорол. Сволочь пьяная!
- А кто это у вас тут «Талисман» курит? - как можно равнодушнее спросил Саня.
- Это из 511-ой один курит, - сказал Волкодаев. - Гадость страшенная, хуже «Примы»…

За поворотом коридора послышались шаги, и в поле зрения компании показался баскетбольного роста парень в очках. В левой руке он держал французский батон, от которого периодически основательно откусывал, а в правой - ключ от комнаты, который с иной периодичностью подбрасывал до потолка и ловил длиннопалой пятернёй.
- Привет, - сказал он Волкодаеву.
- Привет, Гриша, - ответствовал тот.
Гриша остановился около двери 511, в последний раз подбросил ключ, поймал его за бирку и открыл дверь.
- Погоди-ка, - сказал ему дядя Паша.
- Да-да? – Гриша подошёл к ним.
- Ты, что ли, «Талисман» куришь?
- «Талисман»? Это Забродин курит.
- Сосед твой?
- Ага. Из Харькова своего привёз полчемодана, сэкономить хотел – он дешёвый там… Вот сэкономил – теперь этой дрянью травится. Дай сигаретку, - обратился он к Волкодаеву.
Тот кивнул и, открыв ногой дверь своей комнаты, скрылся внутри. Гриша заглянул туда, покачал головой и задумчиво произнёс:
- «Тело, выведенное из состояния покоя, сломало стол, стул, кровать и многое другое…»
- И подушки распотрошило, - сказал Костя. - Ты на поэзии, что ли, учишься?
- На поэзии. Только это не моё, это Олег Григорьев.
- Почти про эту сволочь сказано, - сказал вернувшийся с сигаретой Волкодаев. - Только кровати он сломать не сумел, она железная.
- А твой сосед где сейчас? - спросил Костя Гришу.
- Он в «Макдональдсе» работает, - сказал Гриша. - Приходит часов в семь-восемь.
- И медитацией занимается, - добавил Волкодаев.
- Да какой медитацией! Врубает на полную катушку свою «Поющую воду» да минут пять «созерцает дыхание», а потом засыпает.
- У меня от этой «Воды» чуть энурез не случился, - засмеялся Волкодаев. - А Сенчин так вроде даже обмочился во сне: вскочил ночью как угорелый…
- Что за «Поющая вода»? - заинтересовался Костя.
- А сейчас я включу, - Гриша прошёл в свою комнату, и через некоторое время оттуда раздалось журчание ручья, перемежающееся мантрой - короткой мелодией, извлекаемой из какого-то восточного струнного инструмента и обработанной компьютером. Гриша вышел к остальным, и минут десять они молча, перебрасываясь взглядами, слушали. Но потом к звукам бегущей воды присоединился почему-то голос, причём Гришин. Гриша-в-записи тихо, но разборчиво произносил:
-…я иду в магазин, хватаю первый попавшийся на глаза ящик и тащу его сам не знаю куда… и потом снова всё забываю…
Гриша, услышав собственный голос, чертыхнулся и двинулся было в свою комнату, но дядя Паша его остановил:
- Что это за голос? Это же ты говоришь?
- Да я наброски к рассказу надиктовал, на левом кассетнике, и кассету вынуть забыл, а магнитофон старый уже, сбоит, иногда включаешь правую сторону, а он обе врубает…
- А о чём рассказ? - спросил Костя.
- Ну, там человек такой странный… У него подсознание иногда во сне выходит наружу, и он совершает всякие непонятные поступки, а потом ничего не помнит. Но написано от первого лица, чтобы не делать лишних выводов… Я его ещё только начал, наговорил вот на кассету, потом обрабатывать буду.
- Так вот почему он ящик с гелем спёр! - сказал Коля.
- Кто спёр? - удивился Гриша.
- Забродин твой. Забрёл на четвёртый этаж и в кухне под стол заныкал. Спасибо, ХоШиМин нашёл…
- Вероятно, он - легко внушаемый тип, - предположил Волкодаев.
- Точно, - подтвердил Гриша. - Он на Кашпировского головой вертел, мне его сестра говорила, когда сюда к нему приезжала.
- А давайте-ка, ребята, мы вот что сделаем…
Они удалились в комнату и долго, смеясь и «затыкая» друг друга, записывали что-то на магнитофон.

Поздно вечером в коридоре раздались гулкие шаги: возвращался с работы Забродин. Еинув в банку-пепельницу окурок от «Талисмана», он вошёл в свою комнату, и минут через пятнадцать послышалось в коридоре журчание медитативного ручья…

Но это уже совсем другая история.