Дифракция

Сергей Лавинский
Я сидел на подоконнике и обновлял список вариантов, не смотря на то, что завтра срок уже истекал. На улице стемнело, и до окон дотягивались лишь редкие тусклые лучи фонарей. В комнате было ещё темнее, чем на улице, но свет я не включал – мне вполне хватало свечения небольшого экранчика КПК.
Сидел я уже давно – было очень скучно. По телевизору, как обычно, крутили всякий бред, в Интернете делать было нечего, а вся музыка ужи приелась, да и просто хотелось спокойствия, тишины, умиротворения, но не скуки. Жена должна была вот-вот придти с работы, но её всё не было, и каждая минута казалась вечностью, в висках даже отдавались удары секундной стрелки на часах, словно удары молотами. Раньше я всё думал, что же лучше – приходить с работы первым и встречать любимую жену, или наоборот приходить вторым и быть «встречаемым»? По сути это одно и тоже – встреча с любимым человеком всегда радость, но вот так сидеть и мучаться в ожидании этого момента, не в силах ничего с этим поделать, просто невыносимо.
Наконец, замок входной двери щёлкнул, и я, взяв свою пару шеснадцатигранных дайсов и КПК, тут же выбежал в прихожую. Сначала мы с женой молча обнялись, потом я помог ей раздеться. После этого она кинула свою пару дайсов на подставку, на которой стоял чёрненький радиотелефон.
- Двадцать шесть, - без всяких эмоций проговорил электронный голос из маленького динамика в одном - ведущем дайсе.
- Я очень рада тебя видеть! – Воскликнула жена, улыбаясь.
Я бросил свои дайсы на туже подставку.
- Семь, - сказал такой же голос.
- Мне неприятно, что ты пришла, - уныло сказал я, чувствуя, как болью отдаются слова в душе.
Чувствуя вину за свои слова, я тихо проследовал на кухню, словно провинившийся кот, поджав уши и хвост. Жена, после того как посетила ванную комнату, тоже пришла на кухню. Небрежно бросила дайсы на кухонный стол, собираясь готовить ужин.
- Четырнадцать, - произнёс голос.
- Сегодня на ужин пустая жареная картошка, - холодно зачитала жена фразу с КПК.
Мой черёд бросать дайсы.
- Двадцать шесть.
- Давай, я помогу почистить картошку, - воодушевился я.
Ужин мы приготовили вместе, но не обмолвились ни словом – всё равно сказать то, что хотелось было нельзя, а дайсы могли выдать всякую гадость. Лишь после ужина мы бросили их. Мне пришлось небрежно сказать, что еда вполне съедобна, на что жена ответила грубым оскорблением.
По «велению» дайсов мы пошли на вечернюю прогулку, подышать свежим и уже прохладным воздухом перед сном. Наверное, это был самый лучший вариант из всех – читать книги или смотреть телевизор, по крайней мере, мне хотелось гораздо меньше.
Мы общались, как это было возможно – кто-то из нас что-то говорил, а другой отвечал заранее приготовленными фразами. Если бы эти фразы не выбирались случайным образом по результату броска дайсов, то наш разговор был вполне обычным. Мы высказывали свои мнения на счёт того, как приятно или наоборот отвратительно гулять вместе в сумраке ночи, любоваться луной, дышать свежим воздухом, или быть в тишине и умиротворении рядом друг с другом. Мне сегодня не везло с самого утра – выпадали либо самые худшие варианты, либо просто плохие, но единично проскакивали и «позитивные» варианты.
После прогулки мы решили, точнее за нас решил случай, зайти в кафе и выпить по кружечки какого-нибудь безалкогольного напитка. Сейчас в кафе народу почти не было – оно скоро закрывалось, да и заведение не пользовалось популярностью среди молодёжи, а кому, как не ей ходить в такое время по барам да клубам?
Среди всех немногочисленных посетителей выделялась парочка – парень подросткового возраста и девушка-ровесница. Они сначала просто беседовали, гремя дайсами из высокопрочного сплава о железный решётчатый столик белого цвета. Нынче ими никого не удивишь, не то, что во время, когда психологический тест-испытание «Мастер оф зе дайс» только-только появился. Сейчас же во взглядах людей, видящих дайсы читается не удивление, а совсем другие эмоции – у кого-то сострадание, у кого-то призрение, а у некоторых непонимание.
На самом деле текст «Мастер оф зе дайс» был не совсем тем, чем заявлялся в аннотации к нему. Это был не столько тест на терпимость, сколько на умение примиряться с нежелательными результатами в самых неожиданных местах. Он делал отношения крепче, но пройти его удавалось далеко не всем. Прожить неделю, будучи рабом случая – это не самое сложное, как кажется поначалу. Куда труднее приходиться слышать от любимого человека оскорбительные слова или вовсе фразу в духе «я тебя не люблю» - всё это ранит до глубины души, но с одним условием – ты действительно должен любить этого человека. А если любишь, то должен, вынужден, терпеть эту боль. И, если ты действительно любишь, то после завершения теста ваши взаимоотношения станут крепче, а если нет – значит, любовь такая «непрочная» у вас была.
Девушка в углу, вдруг, закатила истерику, начала ругаться с парнем, уже не бросая дайсы – тест они провалили. Все тут же на них обратили внимание. После длительной ссоры девушка влепила парню пощёчину, схватила со стула сумочку и с гордым видом удалилась из кафе.
Возможно, они потом помирятся, но я сомневаюсь в этом. И вот, кажется, что этот проклятый тест испортил им настроение, всё испортил, но с другой стороны – если они не смогли найти примирение в таких пустяках, то как они смогли бы прожить целую жизнь вместе?
Жена предложила отправиться домой, после броска дайсов. Я согласился.

Мы лежали в постели в полной темноте, жена прижималась ко мне, и я чувствовал её тепло, сердцебиение, улавливал дыхание. Жена бросила дайсы на одеяло. Мне было интересно услышать, что ей придётся сейчас сказать – одно дело что-то говорить в порыве эмоционального всплеска, и совсем другое – записывать их, пользуясь только холодным разумом.
- Давай пошалим, - игриво произнесла жена, водя пальчиком по моему телу.
- Два, - подло произнёс голос, после моего броска.
- Отвали от меня, мерзкая! – выпалил я, - мне даже лежать рядом с тобой противно.
Слава богу, в комнате было темно – я, наверняка, закраснелся от стыда за свои слова. Я ведь не думал, что в такой момент может выпасть самый плохой вариант – шанс всего один к восьми! Жена, кажется, не обиделась. Она торопливо нашарила свою пару дайсов и бросила снова.
- Тридцатьшесть.
- Ну пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, - заканючила жена.
- Два.
Да, невезучий сегодняшний, последний день.
- Сказал нет – значит, нет, - огрызнулся я и отвернулся.
Правила теста обязывают соответствовать поведением тем эмоциям, что в них заложены. И кто мог придумать такой тест «на прочность отношений»? Восемь фраз – четыре негативные и столько же позитивные. Наименьшая сумма на дайсах – самый отвратительный вариант и наоборот. Размер шага между вариантами ответов – четыре. И очень обидно и больно говорить какую-то гадость, когда выпадает шестнадцать, если при семнадцати уже следовало сказать что-то хорошее.

Утром меня растолкала жена. Хорошо, что неделя «испытания» заканчивается в субботу. В глазах жены горели огоньки. Словно у ребёнка, нашедшего доселе не виданную им игрушку. Наверное, у меня в глазах сейчас были точно такие же задорные огоньки – за неделю я достаточно сильно устал и много натерпелся от «рабства» случайностей. Стал чувствовать себя лишь марионеткой, вообще не способной ни на что повлиять. Жена тоже устала от этого, да и кто не устал бы? Потеря свободы воли – самое страшно наказание, которое можно придумать. А ещё мне надоело называть жену женой – мне нравилось её имя, а суровые правила обязывали называть всех людей по типу взаимоотношений с ними.
Десять утра - именно в это время неделю назад, мы решились на это испытание. По правилам теста, нужно было составить последний список фраз. На них ни накладывались никакие ограничения – можно было «забить» их только хорошими словами, можно плохими, да хоть стихами и скороговорками!
- Я рада, что всё так закончилось, - с облегчением произнесла жена, после своего последнего броска дайсов.
Я бы ни за что не рискнул вписывать такую фразу! Если бы жена бросила меня, как бросила парня та девушка в кафе? Я бы уже лез в петлю – какая тут радость?
- Дифракция, - давясь от смеха, выдавил я после броска.
- Какая дифракция, ты о чём? – Лена, моя жена, нахмурила своё симпатичное личико в непонимании.
- Да так – не при чём. Просто когда я стал составлять список последних фраз, то никак не мог придумать что-нибудь подходящее и просто записал бессмысленный набор слов.
Больше мы не сказали ни слова – тут же крепко обнялись, всё сильнее и сильнее прижимаясь друг к другу.
- Я так рад, я так безумно рад быть снова с тобой вместе, - прошептал я.
- И я, - вторила Лена, словно всю эту неделю мы жили с чужими людьми, а не друг с другом.
22 Апреля. 2008 год.