Зря, наверное

Вены городского организма изредка пульсировали огнями движущихся автомобилей. Глубокая ночь разрезала сутки. Где-то далеко, за горизонтом, еще виднелись кровавые подтеки, оставленные ушедшим солнцем, но скоро и эти раны затянутся, а люди чуть забудут об ушедшем дне. Он умрет среди подобных ему.
Калинин медленно вел машину по пустынным дорогам. Свет фонарей прижимал темноту, делая ее плотнее и гуще. Фары воровато смотрели в ночь, опустив взгляд... Мозг перестал анализировать; возможно, впервые за последние десять лет Калинин позволил себе устало наблюдать за абсурдным развитием собственных мыслей.
- Я сутками тебя не вижу! - буравчик тонкого голоса сверлил левый висок. - Таня постоянно спрашивает, где папа, а я не знаю, что ответить!.. Или тебе все равно?!.. Димка тебя больше не узнает!..
Марина... Она была такой хрупкой, когда Калинин впервые ее увидел. Марина... Раньше лишь от одного этого имени внутри порхали бабочки, кружилась голова, сводило дыхание... Когда Калинин впервые увидел Марину, он только начинал играть. Эта Игра... Она затягивала с каждой секундой. Неясные правила, размытые грани, новые соперники. Хотелось быть первым. Хотелось быть победителем. Хотелось уважения, шепотков признания за спиной. Хотелось достатка, хороших ресторанов, личного портного, дорогих машин... Хотелось всего мира.
Десять лет Калинин говорил себе: "Только вперед". Десять лет, запаянные в эти два слова, сделали Калинина одним из лучших. Одним из немногих. За движением финансовых потоков, направляемых им, соперники следили не дыша. Теперь он создавал Игру, менял правила, обрывал движение, останавливал сердца, вызывал мигрень, взвинчивал нервы. Теперь он и был Игрой. Мир преданно заглядывал в глаза, ластился и лизал ноги. Десять лет двух слов, и Калинин щекотал свою большую собаку за ушком... Но тонкое сверло истеричного голоса жены дырявило висок.
Виновен.
Калинин вдруг вспомнил, что не был на похоронах Мишки Орлова, лучшего друга, с которым они начинали играть... И что не смог приехать, когда заболел отец... Его не было рядом, когда Таня пошла в первый класс, а когда Марина рожала Димку, в коридоре ждал не он, а его секретарша...
Виновен. Виновен. Виновен.
Светофор одноглазо уперся в Калинина единственным рубином. Пелена мыслей спала, Калинин огляделся. "Пляж 1 км." - перламутровым отливом сверкал указатель.
- Пляж, - медленно произнес Калинин. Почти забытое слово неудобно легло на язык. - Пляж... Пляж... Пляж... - бездумно повторял Калинин, заново заучивая еле знакомые звуки.
Калинин мысленно нарисовал море, желтую полоску песка, закат, легкие волны. Типичный сюжет для дешевых открыток, но Калинину вдруг невыносимо захотелось туда, прочь от ненужных мыслей...
Педаль газа легко поддалась. Двигатель проснулся и одобрительно заревел. Несколько минут - и к реву мотора присоединилось шуршание воды. Баюкающее, вечное, незыблемое.      
Калинин подъехал к самой воде, выключил зажигание. Немой свет фар устало освещал подвижную гладь моря. Соль приятно защекотала ноздри, легкие раскрылись навстречу кислороду. Тонкая кожа дорогой обуви мгновенно впитывала тепло песка…
"К черту все…, - почему-то вдруг с улыбкой подумал Калинин. - Машину только жалко".
Калинин посмотрел на совершенство технической мысли. Отполированные плавные формы отражали молоко молодой луны.
"Жаль… Но к черту все", - снова подумал Калинин и засмеялся.
Бесформенной массой упал на песок пиджак. Галстук. Рубашка. Брюки. Песок немедленно промялся под босыми ногами.
Тело ожило. Как будто никогда и не жило до этого.
Холод воды перехватил дыхание. В первые секунды Калинин был готов с криком выбежать из плена волн, но взял себя в руки и нырнул с головой. Мышцы задрожали в нетерпении долгожданного напряжения. Калинин улыбнулся…
Ему потребовалось всего несколько секунд, чтобы вспомнить почти утраченное мастерство юношеского плавания… "Быстрее, быстрее…". Калинин повиновался телу; он почти забыл, как приятно не думать.
"Еще быстрее…"
Через несколько минут Калинин почувствовал желанную усталость в теле, но лишь прибавил темп.
Сердце затрепетало внутри. Воздух рывками проникал в легкие, сопровождаясь свистом.
"Еще, еще…"
Плечи застонали от непривычной нагрузки, но останавливаться не хотелось. Калинину было даже не интересно, как далеко он уплыл. Ни секунды сожаления. Только вперед.
С каждым движением сопротивление воды ощущалось все сильнее, Калинину казалось, что волны хватают его за ноги, не давая возможности продвинуться.
"Только вперед…"
Колючая судорога обняла Калинина, уговаривая сдаться и повернуть назад. Эти объятия были невыносимы: любое напряжение мышц вызывало россыпь миллиардов стальных игл, проникающих глубоко в тело.
"Только вперед…"
Нет сил возвращаться. Но Калинин и не собирался поворачивать назад.
"Только вперед…"
Только вперед.