Секрет

               

   Я слушал. Когда же узнал твой маленький секрет, мне вдруг почудилось, что все вокруг изменилось. Из одинокого облака, что висело над нами, часто посыпался град и загремел по черепичным крышам, но не долетая до земли он таял и превращался в холодную воду. Солнце сияло ярко и лучи его, догнав раскаленные льдинки, плели по земле настоящую радугу, такую, что можно было на ней развешывать сырую одежду нашу для вечерней просушки. В полях колосились масленистые злаки, кивали ветру в затылок и, тихо шурша, обсуждали проблемы посева и залетные новости из больших городов. Птицы им своим щебетом не докучали, а мужественно готовили своих желтоклювых птенцов к дальнему перелету куда-то на Юг, в жаркие страны, где на базарах торгуют девственными шелками и сладким бараньим мясом с пряннастями, какие у нас в магазинах точно не купишь.
   Мне захотелось вытянуть босые ступни поближе к закату и сквозь пальцы смотреть на краснолицое зарево, откинув голову к тебе на колени и позвлить рукам нежным шевелить у меня в волосах потаенные мысли. Кузнечики скачут, но им тоже хочется ласки. Они, завидев тебя, достают свои золотистые фраки и смотрят глазами полными тайной тревоги и даже с бликом великой надежды, глазами, словно шахты кипящие нефтью, они тебя радостно омывают. Какие еще могут быть у чиновника планы? Какие еще не оформил визы провизор? Чему еще научить может старый, согбенный учитель своих измазанных мелом и клеем первоклассных учинеков, как не искусству бесстрашно упасть в твои руки и в крепких объятиях, прижав ухо к груди, к раскаленному сердцу, выведать и тут же забыть тот самый секрет. 
   Я тоже его скоро забуду, как только падут за лиловые скалы последние лучики света, как только застынут в воде умиленные звезды или не зведы сами, а их отражение, как только пойдут по дорогам уставшие комбайнеры с песней в устах или улетающим криком прямо ветру на встречу, а люди все по домам разойдутся. А я останусь прислушиватся к стуку колес и грохоту человеческих душ на платформах, уже не о чем не мечтая и сожалея, о том, что снова мне не удасться запомнить и положить у кровати любимой этот драгоценный подарок. Сквозь паутину и болтные топи, я не смогу донести единственное, тихое слово.
   Да, твой секрет- это только лишь слово, и пока я знаю ответ, все будет записано на бумаге чернилами на вечную память. Это слово...........хотя нет в словарях еще слова такого. Зато есть бесконечные вещи, которые оно означает. Есть пушистые клочья тополиного пуха- зима наступившая летом, время без лишних вопросов. Есть смех тонущих на краю мира матросов и судорога, как улыбка оставшаяся без ответа. Есть колючая проволока, а за ней постаревшие дети строят замок из белых костей высотою до неба. Есть пастырь, живущий в гробу со свой аллелуей. Есть тонкие пальцы играющие на кларнете. Есть жизнь за стеной, хотя жизни не слышно и кажется, что один сам с собой ты лежишь в холодной пастели. Есть кровь, которая жжет и тревожит, есть кровь, что застыла под стянутой кожей. Есть дети, которые не вернутся, есть старцы, что собственных внуков моложе. И все это в единственном слове укрыто, это и конечно же что-то еще, что не требует звука, не требует обозначения, тестов, проб, доказательств, кесарева сечения. Это то, что я забываю грустно и беспрерывно. Это твоя шутка над угасающим миром, твой рай на земле с антрактом и обеденным перерывом.   
   Тело на теплой земле, оба медленно остывают. Хочется, что бы рядом лежало похожее тело. Руки уставшие шею мои обвивали. Губы шептали, что все образуется утром, голосом нежным и даже немножко плаксивым, запахом горьким, впитавшим в себя эти травы. 
Но ты никогда ведь таким не бываешь уставшим, ты никогда не бываешь таким одиноким.