Серебряный дельфин и глинянная черепашка

СЕРЕБРЯНЫЙ ДЕЛЬФИН И ГЛИНЯННАЯ ЧЕРЕПАШКА.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
СТАТИЧНОСТЬ.


Не про нее.
 Про другую.
 Или про другу, а может быть лучше, про подругу.
 Слова, глава, рифмоплет, полнейший улет, игра слов, игра ослов, а игра ли, а ослов ли, строф ли.
Кто здесь?
 Почему  охота материться? Уж ни как не из-за нее. Из-за себя. Но почему?
 Музыка, много музыки. Своей, чужой музыки, музычки, душевные нычки.
Одиночество. Но зачем, опять же из-за себя, только для себя и ни как не для нее.
Она.
 Она нужна. Без нее плохо, точнее хорошо, но это и есть плохо. Плохо когда пусто. - Это жестоко? - Нет это искренне. И пустота самый страшный враг. Пустота в себе, для себя. Эгоизм. Когда то это уже звучало. Но опять же, для чего?
 Никто не выводит из себя как раньше. Все нравиться, но это то и не нравиться.
Зачем я ей? Говорит, что нужен. Я верю. Я рад. Я правда рад. Что нужно то еще? Мне ничего. Так все просто. Я так прост. Я примитивен. Я полимерен по природе, по крови.
Укол. Боюсь иголок, колок, колкостей(КОЛкостей). Боюсь уколоться. Боюсь проколоться. Боюсь наколоться, переколоться. Передоз.
Но я не колюсь. Я боюсь.
Боюсь за нее, за себя, и немного за тебя. 
Боюсь. В последнее время много боюсь, а вдруг отколюсь.
Поэзия. Много поэзии. Поэзии во всем. В движении, в здании, в отношениях, поэзии в жизни. Люблю покрасоваться, поиздеваться, постебаться. Просто люблю.
Боюсь, люблю: ничего  себе бутерброд.  Полный сброд.
 Жизнь заканчивается. Да все всегда заканчивается, как деньги, как сигареты, как молодость, как любовь. Да-да любовь. Любовь тоже заканчивается, замолкает, уасает, засыпает, мертвеет. Кто скажет, что нет? Кто не согласится? А помнишь ли ты все, до самого последнего момента вашей  любви. Все до крупиночки, все до ниточки, до волоска? Кто помнит про нее все, кто? Про ту первую, про вторую? А от куда вторая то? Если уж любить то любить до конца, любить по русски, но по русски  получается только пить, да воровать. А любить человек может только себя. Себя милого и никого больше. А если он ярко выраженный альтруист, то это уже психическое отклонение от общепринятой нормы. От стада, от общества, закона и морали.
Так вот, все заканчивается, также как  эта страница книги, и этот день. Взгляни за окно, что ты видишь? Ты видишь конец.  Конец дня, года, века, мира. Потому что самый первый шаг младенца шаг к смерти. И не важно сколько еще, важно что уже все. Даже самое начало является началом конца. И как же можно вот в таком мире жить и любить. Зачем, кого?



2
Они любили друг друга.
Любили так, как только пишут в книгах. Нежно. С пониманием, со знанием дела, нет правильнее будет сказать с чувством дела. С его ощущением, с наслаждением.
Они не были первыми, он для нее, она для него. Но это  их и держало. То есть они знали как и что надо делать, что бы быть вместе, что бы было хорошо. Они понимали что они имеют и ценили это. Они понимали, что могут лишиться всего того что имеют, и берегли это, они боялись. Они старались. Они любили друг друга. Любовь и страх как рядом стоят эти слова по своему смыслу? Любить –значит бояться за нее, любить - бояться за себя, за нас. Бояться значит беречь ее, друг друга, себя, нас. Бояться – значит любить ……….  И так без конца, но все кончается и иногда, понимая это, она плакала, а он нет. Он тоже понимал, но не плакал он был мужчина. Он молча переживал за нее, за них, за нас. Он не просто переживал, он молча переживал, может быть для того, что бы она думала, что он что то знает и сильно не переживала по этому поводу, она ведь ему верила. Поэтому пусть лучше переживает он, он ведь мужчина. Так они и запутывались долго блуждая в своих размышлениях и, еще сильнее прижимаясь, друг к другу под теплым одеялом. А утром они, с трудом, отрывались друг о друга, с одной только мыслью: скорее бы наступит вечер, и они будут снова вместе. Просто будут вместе. Быть может это и глупо, но они не были созидательным союзом. Они вообще не были союзом, они были одним целым, одним существом, организмом, жизнью. И им не надо было созидать вокруг себя что-то, им было уютно вдвоем везде. В дождь и в холод. Они шли по улице под дождем, промокшие и радостные. А она  сказала, что ему очень идет гулять под дождем, с мокрыми волосами, прилипшими ко лбу, и с капельками воды, капающими с кончика носа. Они были счастливы, довольны и грустны. Печать печали, неизвестно откуда берущаяся, не давала им покоя.


Еще одна страница закончилась.





3
Заказ друга, заказ недруга. Заказ, на заказ, не указ не у касс. Забвение – Убиение. Обещание – венчание. Хорошее слово венчание, такое чистое и такое грустное, печальное угощение. Удручальное, обручальное. Опять игра слов, снов ослов…
Кто сказал, что бесполезно биться головой о стену…..
А кто сказал, что полезно и безопасно. Каждый выбирает для себя, для него, ее, для нас. Угас. В …. Ананас. Смешно. Или больно. Кому как. А кому и так.
Побеждать. Рожден, чтобы побеждать. Мечтать, или венчать. Печать печали. Печать зверя, слона или тигра. Ему нравились кошки, а мне собаки. Но мы дружили, мы жили рядом. Близко, в паре метров, в нескольких сантиметрах. Даже как то забавно об этом вспоминать. Мечтать. Бредить или грезить. Я как Пушкин. Я живу на улице Мойка. Я тяжело болен, я хочу морошки, Пушкин, когда умирал, тоже хотел морошки. Ему принесли, а мне нет. Пушкин умер, а я нет. Кто из нас сильнее. Смерть. Она сильнее всех. Даже меня. В первую очередь меня. Она это я. Она всегда со мной. Я не боюсь. Только ее и не боюсь. Мы разговаривали, когда она приходила. Она стояла немного позади, и я мог дотронуться до нее рукой, надо было только протянуть руку. Левую руку немного назад.   Я не протянул руку. Я не побоялся. Я остался жить. Я пытался любить. Я любил. Я люблю. И боюсь… поэтому не протянул.
Герой нашего времени доктор Лектор, каннибал Лектор. Он ел людей, чтобы избавить общество от таких как они, как мы, поедал нас, чтобы избавить нас от себя самих.  Гуманист. Как же мы обеспокоены собой. Что способно нас заинтересовать кроме нас самих. Наша боль это лишь наша боль и мы ее боимся. Лишь мы ее боимся. Это наше преимущество, но это и  наша слабость. Жить ради других. Смешно. Мы живем лишь свою жизнь и свою жизнь живем лишь мы. Законы математики не работают в нашем мире. Составьте уравнение счастья о великие математики. Откройте формулу духовности и радости, опишите цифрами закон жизни – закон джунглей.
Что я имею?  Лишь две вещи. Две статуэтки. Одного дельфина, и одну черепашку. Он серебряный, а она глиняная. Вот мое уравнение жизни, вот мои переменные. Вот они мои составляющие успеха. Они только они.
                Чувства свои, я, поедаю один ………..
 Человек не боящийся боли, умеющий избавлять от нее людей он лишь персонаж книги. Он герой нашего времени. Надо же, как мы отвыкли от такого слова, как герой. Если герой, то обязательно последний, а если последний то обязательно герой. Так мало требуется сегодня от нас.



Хорошее число три, потому что за ним  идет число четыре, но когда дело касается  сигарет то почему то за числом три идет число два. Не справедливо.
Цивилизация – канализация, и наоборот.

4
Они понимали друг друга с полуслова, а иногда вообще они обходились без слов. Зачем людям слова. Хотя нет слова нужны, но есть вещи в которых слова не нужны. Они невесомы, они пусты. Когда дело касается любви, в словах зачастую отпадает надобность. Зачем рассказывать друг другу о своих чувствах. Когда можно просто любить, просто быть рядом и наслаждаться этим. Упиваться этим. Упиваться ее запахом, ее теплым дыханием, фонарем, светящим в окно и, мешающим спать.  Своими совместными выходками, открытиями, наблюдениями.
Как часто, и с каким теплом, он вспоминал один вечер, когда они стояли возле магазина и просто наблюдали за другими молодыми людьми. У которых судя по всему была назначена «стрелка» на этом месте. Они просто пили пиво смотрели друг другу в глаза и улыбались. А как же не улыбаться, как не радоваться тому, что все вокруг так прекрасно и мило. Что все у них так хорошо.
После они пошли гулять по ночным улицам, и завоевывать  город, познавать город. Тогда то он и подарил ей газон. Да самый настоящий газон. Как приятно было в шумном городе посреди города, посидеть на траве опершись спиной друг на друга. И смотреть   в небо. Лететь в небо, лежать на газоне. До него никто никогда не предлагал ей ничего подобного, так же как и он никому никогда не дарил такого вечера. Многие влюбленные дарят друг другу звезды, море, а вот полянку травы в ночном городе никто, мало кто может себе позволить такую роскошь. Такую замечательную и такую простую роскошь.
Они не стеснялись друг друга и зачастую позволяли себе разные шалости в общественных местах. Про поцелуи в кафе не стоит даже и говорить это было обязательным занятием во времяпрепровождения в кафе. Это было одним из любимых их занятий, это было от сердца. Это по любви. Вообще у  них было много игр. Одна из них,  самая, наверное, замечательная - это кубики. Все дело было в коробке рафинада, которая стоял на столе. Если вспомнить, как уложен сахар в коробке, то можно себе представить в чем была суть игры.  Так получалось, что сахар постоянно потреблялся и   в верхнем слое образовывались пустые места. Чем дольше коробка стояла тем больше было свободных ячеек. Они соединили несколько игр в  одну. Получился  гибрид пятнашек и шахмат. Только у игры не было прямых правил для  победы, в ней вообще не могло быть проигравшего и выигравшего.  Ну а что же можно было еще от них ожидать. Полное равноправие никто не первый. Никто не последний. Никто не победил, никто не проиграл. Они были единым организмом, а в едином организме разве возможно разногласие и неравноправие. Эта игра была формой общения: переставляя по очереди кубики можно было создавать геометрические картины, либо строить лабиринт. Если картину они строили вместе, то это было намного больше слова о том, что  они понимают друг друга, если были какие-нибудь у кого-нибудь из них плохие настроения или мысли, то это все легко прояснялось во время игры. Настроения каждого легко улавливалось и понималось.