Армия

Вот вы говорите – армия, армия…

Ну ходил я в эту армию. Мне не понравилось :-)

Сами посудите – ну что там может понравиться? Студенту - очкарику, весело отгулявшему два курса – тем более… С призывного пункта - крики, суета, пинки, какие-то дяди сплошь зеленого цвета матом разговаривают. Лопату в руки суют…

Не, тут поподробнее надо. Чтоб прочувствовать :-)

Решили как-то в эсэсэсре студентов в армию попросить. Уж не знаю, то ли народу маловато стало, то ли социальная справедливость восторжествовала… Ненадолго решили – на три призыва. На полтора года… Ну, как с моим счастьем водится – попал я в эти три призыва…

Я попал. Уже на призывном пункте какие-то сержанты пытались мою гражданку на почему-то моряцкую робу сменять. Доказывали, дурики (это мне-то, с года жившему в военно-морском гарнизоне), что это последней модели военная форма, писк армейской моды. Справедливо рассудив, что чем дольше я в гражданке, тем дольше остаются бесплодными попытки военных поиметь надо мной власть, решил от обмена воздержаться. Но это было не испытание. Настоящее испытание началось очень скоро. И называлось оно – стрижка под ноль. Я плакаль. Все плакаль. Все эти восемнадцатилетние пацаны – головенки лысенькие, шейки тоненькие, глазки – луп-луп… Позже, много позже  понял, что вовсе это не требование гигиены. Это – момент воспитательный…

Поезд Ленинград – Полтава… Грузовик… Учебка… Встретили на удивление хорошо. Сразу понял, что «в армии без солдата – никак. Армия без солдата – один бардак и коррупция» (с). Накормили… Подумалось, что на убой. Ан нет. Одежку выдали – штаны с курточкой, сапоги, портянки… Трусы синие семейные, до колен… В сочетании с лысой головой эти трусы делают воина неотразимым. Как только к курточке подворотничок пришьешь – она начинает называться формой… Сидеть по фигуре это все начинает месяца через три, по мере накачивания хилых студенческих мышц и отъедания морды лица. 

И понеслась… Первые кроссы, первые наряды, первые строевые занятия в 40-градусную жару. Изучение матчасти передатчиков (сержант пытается объяснить мне, как работает транзистор. Я несколько раз через хи-хи падал под стол, за что лишний раз отдыхал в наряде по столовой. Потом починил релейную станцию и был со скрежетом зубовным освобожден от занятий по теории радиоэлементов), сборка – разборка автоматов. Первая стрельба!!! О, мы теперь крутые воины! Три одиночных и шесть очередью… Курам на смех, я в школе больше стрелял. Но… Связистам много стрелять не положено. Через полтора месяца втягиваешься, начинаешь даже набирать вес. И это при образе жизни скаковой лошади…   

Четыре месяца волшебной, изумительной, прекрасной учебки. По лицу не ударяют, мышцы накачиваются, мозги отдыхают, офицеры – добрые: то сигарету дадут, то пендаля. Бежишь, бывало, после такого пендаля быстро-быстро, и думаешь: «А ведь прав, прав старший по званию. Растащило вас, солдатиков, честь перестали отдавать… Курите в карауле, сачковать начали». Но все хорошее имеет обыкновение заканчиваться… Прощанием со старым капитаном Люлякиным, дослуживающим свое в должности комвзвода с его бессмертным напутствием перед увольнительными в город: «Братцы, не обжирайтесь!» Прости нас, капитан, обжирались… Уж больно хорош был в Полтаве базар… И люди добрые…

Начинаются серые будни…

В ремонтной роте немаленькой бригады связи в Подмосковье. С мелкими радостями и странными для гражданских привычками. С различными проблемами, сейчас кажущимися нереальными. С серьезными, до хирургического отделения госпиталя, деловыми переговорами с представителями старших призывов…

А какие знакомства… Какие выдающиеся экземпляры… Человечища… Тадеуш, или Тодик – младший сержант, водитель комбриговского автобуса (с дровяным отоплением жилого отделения, между прочим). Огромный такой бугай под два метра из глухой белорусской деревушки, с какой-то природной, без всяких штанг и анаболиков,  силищей… Тупая и злобная скотина с бессмысленным взглядом…  Грузин Даладзе с гипертрофированной, даже немного карикатурной гордостью. Но блюл ее постоянно, за что доставалось. Осетин Костоев, с которым сначала напряженка, а потом «спина к спине». Малюсенький белорус Коваль, которого называли «летучим голландцем». Он был настолько маленького роста, что, когда ехал грузовик, которым Коваль управлял, люди шарахались, думая, что водителя за рулем просто нет… Толпа чеченцев из роты материального обеспечения. Те варились в своем землячестве… География – ого-го…

Грех, конечно, жаловаться. В армии я работал, а не служил. Такое было подразделение… Ремонтная рота. Правая рука зампотеха. Лудили, паяли, автомобили починяли, передатчики всяческие… Бетон клали, крыши заливали, телефонные кабели таскали, заборы красили… Брагу в огнетушителях заквашивали, в самоволки бегали, картошку на кухне столовой по ночам жарили… Типичные армейские шалости… Когда в боксе автобус горел (тот самый, комбриговский), брага из огнетушителей почему-то не лилась… А когда на сержантскую должность попал, лычек почему-то не получил. Даже догадываюсь почему: самоволка с легкой нетрезвостью… Обошлось выговором, который комроты торжественно зачитал перед строем, с трудом сдерживая смех… Смех этот я сполна отработал, делая электропроводку у него в гараже… 

Гарнизонная гауптвахта за мятую форму в увольнительной. Вместо ведра хлорки в камеру – приятная ночь в караулке с телевизором (и с арбузами) вместе с земляками из комендантской роты…

Незнакомый парень, воющий под упавшими на него в автопарке четырехметровой высоты воротами… Воротами, которые в обычной ситуации и двадцать человек не поднимут. А тут вдесятером справились…

Ночная езда на БТРе по автопарку. Хорошая машина. Снесли бетонную тумбу и даже не заметили… Три КАМАЗа с оборудованием сверхсекретной аппаратной управления войсками. И ротный, тычущий перстом в грудь – «Студент? Студент. Разобраться, через неделю доложить…». Аппаратура – супер, 60-е годы… секретная, блин (приемопередатчик данных, к примеру... со скоростью 1 (один) кБод). Разобрался, должил… Хрень какую-то. Ничего там не работало. Заводские потом приезжали, месяц копались. Все равно не запустилась…

Весенние учения академии Генштаба. Считай, отпуск… Лес, деревенский самогон, щавель под ногами, картошка в ящике из – под осциллографа. Удочки!!!  Старенький генерал-преподаватель водит курвиметром по карте и шамкает копающемуся в стоящем в углу ящике телефонной станции (только задница наружу) воину: «Ну как служба, сынок?» Сынок отвечает, как положено: «Так точно, хорошо, вашевсокбродие!!!». Старому маразматику нравится, он улыбается, продолжая посылать карандашиком в мясорубку тысячи виртуальных воинов. Работа у него такая – над картой нависать… А вокруг бодрячки из дружественных армий – почтительно учатся бить агрессора… Поляки в конфедератках, восточные немцы в форме вермахта с иголочки (только циркули с молотками вместо свастики), румыны с веселенькими бирюльками на кителях, хмурые венгры, симпатичные веселые кубинцы… Самогон пили все…

Ночная тревога с вылетом в южном направлении. В Афган не хотелось, но нас никто не спрашивал… Да нет, в Армению – на землетрясение. Три дня кошмара…  Гробы, вой и мародеры…

Какое-то странное состояние организма. И хотел бы заболеть (больничка – что твой санаторий), да не можешь… Ну вот она, вот, температура под сорок. Все, завтра, к фельдшеру !!! Фигушки, на утро здоров как бык. Ну е-мое, где ж справедливость-то…

Ну что там может понравиться? Ну не умею я в жизни устраиваться… Умел бы, был бы хлеборезом или каптерщиком… Будку бы отъел… А так – сплошная работа, и молодых погонять некогда…

Да… Знаете, какое первое сильное впечатление на первый же день после дембеля? Платный туалет на аэровокзале в Москве… Начало кооперативного движения я прозевал. Долг Родине отдавал…