Престарелая надежда Российской империи

- Ах, я всегда считала, что Господь наградил нашего императора даром предвидения - его чистая душа выбирает лишь достойных из всех его подданных! Таких же чистых намерениями, как и он сам. Назначение Горемыкина премьер-министром – истинное спасение России… Он лучший из всех, император ему вполне доверяет, а кто мы такие, чтобы сомневаться в его решении? Я верю, что за Горемыкиным будущее нашей великой страны… Ах, я очень люблю нашу бедную, маленькую Россию… очень люблю…
               
Так с волнением в январе 1914 года в своем петербургском доме говорила княгиня Разумовская. Она теребила рукав вечернего платья и беспрестанно возводила глаза к потолку. Ей было лет сорок или сорок пять, но своим всегдашним оживлением в разговоре, оставшимся от минувшего времени, она иногда поражала своих более молодых гостей.

Генерал Дурманов к числу последних не относился. Он был стар, толст и сед.

- Я уверена, что Горемыкин очень, очень разумный политик, - продолжала княгиня. – Вы ведь тоже так считаете?

Дурманов может и думал иначе, но лишь солидно кивнул головой.

- Да, он действительно очень хорош. И прозорлив, - сказал генерал, откашливаясь.

- И приятен, - вставила княгиня.

- Возможно. Он очень бодр, умен и рассудителен– настоящий Фабий Максим современности!  И ведь ему восемьдесят пять! Не чета теперешней молодежи. – Дурманов перевел дух. - Да и право, возможно ли сравнивать его, умудренного жизнью, с человеком, скажем, пятидесятилетним? Это просто невообразимо!

Княгиня улыбалась подобному развитию разговора.

- Ах, не говорите! – воскликнула она. Генерал смущенно пробормотал «да я уже вроде сказал…», но Разумовская не расслышала. – Я скажу вам более того, - княгиня зашептала Дурманову на ухо, - только опытный человек знает, как устроить все в лучшем виде… И не только в политике… - Княгиня шаловливо улыбнулась.

- Да! – пробасил генерал. – У нас в армии точно так! – он перешел на тему, доставлявшую ему удовольствие и уверенность. – Молодые совершенно ни к чему не способны… Их задача – просто выполнять приказы, какие они есть. А мы, старички, -  тут Дурманов хохотнул, явно не причисляя себя к таковым, - ведем всю кампанию от начала и до конца. А для этого, скажу я вам, требуется ум недюжинный!..

Разумовская тоже засмеялась, тонко, по-девичьи.

- Ах, вот и господин премьер-министр! – воскликнула княгиня, с легкостью восемнадцатилетней барышни подбежала к Горемыкину и подвела его к генералу.

Дурманов приосанился, Горемыкин близоруко оглядел его фигуру и произнес:
- Добрый вечер, дорогая княгиня, - он поцеловал руку княгини, - добрый вечер, мадам, - сказал Горемыкин, обращаясь к генералу. – Боюсь, мы с вами не знакомы. – Он поцеловал генералу руку. – Граф Горемыкин. Мне бесконечно жаль, сударыни, но придется тотчас вас покинуть. Простите мне подобную невежливость.

Разумовская сконфуженно уставилась на Дурманова.

 - Очень… очень прозорлив… - выдавил тот, стирая с руки следы старческих губ.

- И бодр… - ошарашено добавила княгиня.

- Да-с… весьма бодр…