Потайные комнаты души

   У каждого человека есть потайная комната, в которую он не пускает никого, в которую он заглядывает тайком от себя. Это некий ящик Пандоры, в котором собрано всё обидное и стыдное, страшное и мерзкое, что случилось с ним, что сделали с ним, что сотворил он. Одни скрывают это так тщательно, что умудряются обмануть себя: у меня нет ничего подобного.
   Нет ничего фантастичнее этой комнаты. Сколько детских страхов, непонятых до сих пор, вырастает там в монстров; сколько неоплаченных обид превращается там в неуловимого, непобедимого мстителя, в лучшем случае, или в бездушного убийцу. Вся мифология корнями вырастает из этой комнаты.
   Кто-то взрослея, находит силы победить дракона, сжирающего человека изнутри, превращая его в сказочного или бумажного, — но — летящего по небу.
   Кто-то, не пустив в себя овцу всесмирения и всетерпения, мечтает, что «оно» рассосётся само, и — превращается в коллекторную башню, невольно заставляя окружающих сторониться, отстраняя от жизни себя.
   Кто-то наденет чёрные очки, увидит изнанку жизни и всё ему плохо, и люди не люди вовсе, а отморозки. вообщем, ругает всё, а смысла жизни-то и не увидел.
   А другой сам наизнанку вывернется, чтобы жизнь лучше и светлее стала...
   ...Детская сказка «Гуси-лебеди» — страшная сказка детства: боязно быть унесённым в неведомое. На границе двух миров, своего и чужого, стоит избушка Бабы-Яги. Пограничница вездесущая ещё превратит тебя в кого-нибудь. Вот что бывает, если не слушаешься родителей. Вот что случается, когда раньше времени стремишься стать взрослым. А сколько ещё есть сказок о неоперившихся птенцах, выпадающих из гнезда и становящихся чьей-то добычей.
   Но добро — это то, что своевременно. И в своё время сказка становится былью, если ребёнок, повзрослев, не побоялся лететь. Не побоялся, полетел-полюбил и стал взрослым.   
   Гадкий утёнок, не знающий, что он — птица.
   Сколько людей осталось не верящими в свой полёт...
   Комната, в которую запираются детские кошмары, со временем не освещаемая, плодит монстров, которые вырастая, требуют ещё комнату и ещё...
   Комната несделанных дел, комната недоделанных дел, комната невыполненных обещаний, комната тайных желаний...
   Человек превращается в ящик Пандоры. Он скрывает в себе зло, он становится носителем зла. Он скрывается от мира. Человек-футляр. Всё больше и больше запертых комнат, всё меньше света проникает в сердце. Сердце черствеет, как корка заплесневевшего хлеба...
   Преломи хлеб с другом.
   Не пожалей и врагу.
   Раскрой своё сердце. Открытая дверь не вызывает зависти.
   Плюют тебе в душу? — Значит, не распахнута она.
   Враг силён? — Но козни его — это страх того, что таится в тебе. Чем больше закрываешься ты, тем сильнее его страх, тем больше извращается он в стремлении своём сломить тебя.
   Твой противник — тот, кому противишься ты. Перестань сопротивляться, пусти в своё сердце свет и противник исчезнет.
   Со светом придёт и тепло сердечное.
   Со светом придёт радость и доброта.
   Со светом придёт любовь, чувство полёта.
   Только тогда познаешь себя.


              ***
         Диалог из прошлого
   — Когда пять лет назад ты простила меня...
   — За что?
   — Ты не помнишь?
   — Нет, Серёжа.
   — Я сказал твоему мужу, что дети мои, а не его.
   — Но ты же пошутил!
   — Но он-то поверил!
   — Что он, слепой, что ли? Сын — копирочка его, дочь всеми повадками, даже походкой в  него. Нет, Серёжа, что и прощать-то было...
   — Но он поверил... А ты... простила!
   — Ну и что?
   — Тогда, пять лет назад, я подумал, что ты дура, потому что такое невозможно простить. Все пять лет, пока ты здоровалась со мной, радушно улыбаясь, я не понимал тебя. Ты простила то, чего я никогда не простил бы даже самому лучшему другу.
   — Значит, ты ему не веришь, этому своему лучшему другу.
   — Я никому не верил. Ты заставила меня сомневаться в моих принципах. Я сначала думал, что ты ничего не знаешь, но твой муж сказал, что он тебе всё это выложил. И я не понимал, почему ты никогда не подала вида, что знаешь о моей клевете.
   — А зачем? Ты ведь сам знаешь, что ты сделал, а что нет. Да, муж тогда отказался от детей. Что могли изменить мои слова, если он захотел поверить в твои?
Твои слова, мои слова, — чем они отличаются? — Противоречивостью. Он увидел в твоих словах правду, он не видел в своих детях своих. Значит, так ему надо было. Ну, не сказал бы их ты, сказал бы кто-нибудь другой. Или просто он так сам бы захотел думать.
   — Нет, если бы я тогда этого не сделал, если бы я не сказал... Я поломал твою жизнь.
   — Ты просто внёс изменение в сценарий. А жизнь находится вне рамок. В ней ты ничего не мог изменить.
   — Знаешь, поговорил с тобой и на душе стало легче.
   — Потому что ты носил в себе страх неприятия ко мне. Теперь он улетучился вместе с дымом твоей сигареты.
   — А я ведь любил тебя. Я завидовал твоему мужу.
   — Серёжа, я знаю. И я тоже люблю тебя всем сердцем.
   — Спасибо тебе. Светлый ты человек.
   — Так легче жить, Серёженька. Ну, счастливо.

   ... Признание в содеянном. — Признание в любви... Искушение носим мы в сердце своём. И искушаемся — искушаем себя. Сжираем себя.
Я живу по заповеди «полюби ближнего своего как самого себя». И я люблю ближнего настолько, насколько люблю себя. Я не доверяю себе. Я знаю свои слабости. А разве может быть сильным росток чувства, заключённый в темницу сердца? Хилый и слабый он без почвы.
Я распахиваю поле, чтобы засеять его ростками чувства любимых людей. Чувством к людям, которые любят, чувством людей, которые не боятся открыть ей своё сердце.
   Сколько тёмных комнат перестали быть бойницами.
   Сколько осад самих себя выдержано людьми...
   Чем меньше тёмных комнат, тем светлее сердце, тем больше душ окрыляется...
   Светящееся окно любимого, — знак того, что тебя ждут. Тебя любят...

Потайная комната 1
   Пятнадцатилетний сын, как я когда-то, едет по перилам лестницы университета. Пролёты — бездонны. Одёргиваю:
   — Не надо!
   — Никто же не видит.
   С рождения сон: я держу спелёнутого сына на вытянутых руках за перилами балкона.    Четвёртый этаж.
   — Что ты делаешь? не удержишь! — Кричат за спиной люди. Но не помогает никто.
А я сама понимаю, что могу и не удержать, и в ужасе просыпаюсь.

Потайная комната 2
   Деревня. КолЮ дрова. Сын, шести лет всего, подходит:
   — Мама, дай я!
   А в семье всё женщины, — бабуля моя с двадцати четырёх лет лет вдова, и я — тоже сейчас одна — дрова кололи. Дать сыну? — Маленький ведь, по пальцу как попадёт... Страшно. Но молча — даю. Мама моя выходит на крыльцо, глаза её распахиваются от страха:
   — Доча, да что же ты...
   — Молчи, под руку скажешь, — тихо, но сурово говорю я.
Так, пока чурку сам не расколол, топора сын не отдал. Тогда и сердце моё из пяток на место вернулось...
   А размах руки верный. Теперь можно не бояться выпускать: полетит — не вниз, спелёнутый заботою моей, полетит на крыльях, к солнцу, счастью.
   И совсем на сердце полегчало. Любовь, не перестающая никогда, становится воздушным пространством жизни. И куда-то исчезают потайные комнаты...