Октябрьское солнце

Октябрьское солнце уже не грело, но ещё могло радовать своим присутствием. Изредка, робко пробиваясь сквозь суровые тучки, оно мягкими потоками спадало на улицы города, на людей, собак, деревья, кусты и даже маленькие кустики...
Я медленно шла по парку. Не то чтобы мне было некуда торопиться, просто есть такие места, в которых нельзя по-другому. Вот этот парк – как раз из таких. По крайней мере, для меня...
В самом начале парка, если только у этого парка есть начало и конец, была детская площадка. Сейчас здесь никого не было, но когда-то давно и я тут резвилась с другими детьми. Как тогда было весело и хорошо! Перед глазами поплыли воспоминания. Вот один из последних летних деньков. Мы с моим младшим братом катаемся на качелях. Он так смешно наклоняется вперед и назад, совсем не в ритм и не так, как надо. Мне вдруг ужасно хочется смеяться, я спрыгиваю с качели и убегаю. «Ты куда?» – кричит он. «И правда, куда я?» Я взбираюсь на горку и съезжаю. «А я не умею кататься на горке» – сделав по-детски печальную гримасу и выговаривая уже не «л» (благодаря стараниям логопеда), но ещё и не «р», говорит брат. «Ничего, не бойся, я тебя словлю», – утешаю его я. Он всё равно боится, и я его понимаю. Но всё же я его уговорила. Он поднимается по лесенкам, а я сажусь внизу и смотрю на парк. Вот откуда-то вышел какой-то мужчина. Он высокий ростом, странно одетый (не помню почему) и со спутанными волосами. Какая-то железяка болтается в его правой руке, едва касаясь асфальта. Он останавливается напротив статуи обнаженной Венеры? и долго смотрит на нее. Вдруг его рука начинает заметно дрожать. «Я уже съезжаю», кричит кто-то. Но всё моё внимание ужё поглощено этим мужчиной. Внезапно он поднимает руку с железякой и ... «Нееееет!» – кричу я и со всех ног бегу к нему. Мужчина оборачивается, а я со всех своих детских силенок набрасываюсь на него...
Я усмехнулась. Слишком хорошо всё помню. Тогда я спасла статую от этого вандала, но не словила брата...
Я повернулась и пошла дальше. Ещё недолго моё боковое зрение ловило пестрые перекладины лесенок, горок и качелей, но потом всё исчезло. Внезапно поднялся лёгкий ветерок и бросил аккуратно собранные кем-то в кучки листья мне под ноги.
Я снова здесь!..
Приятное тепло пробежало по моему телу, и я зажмурилась. Я не была здесь пять лет!!! С тех пор как произошла эта история со статуей, я поняла, что должна связать с историей свою жизнь. Так я стала археологом. Окончила университет одной из лучших, а потом друзья пригласили меня на раскопки в Египет. Дальше всё пошло само собой. После Египта я отправилась в Грецию, потом Рим, Лондон, Каир... Из-под моего пера вышла не одна удачная работа, и меня заметили. Стали спрашивать моё мнение как опытного археолога, приглашать на разные форумы, вечера истории, в другие страны, даже предлагали преподавать. Я забыла, что такое родной дом. И вот теперь мы с нашей группой летим в Корею, и у нас пять часов до посадки на следующий рейс. Впрочем, осталось уже три.
И вот я снова здесь! А этот парк всё такой же, как и тогда, ничего не изменилось! Я подошла к бювету. Возле него находилось моё любимое место – на стыке ограждений был некий угол, и с него открывался самый лучший обзор в парке.
Днепр отсюда особенно прекрасен. Я покрепче вцепилась руками в ограждение и впилась в него глазами. “Реве та стогне дніпр широкий”, вспомнила я Шевченко. Ветер усилился и теперь дул прямо мне в лицо, развевая волосы. Даже отсюда была заметна рябь на воде. Какой он всё-таки гордый и могучий, и таинственный, и какой-то глубокий, как-будто знает всю правду!.. Нет, никогда мне не найти слов, чтобы описать его.
Вдали виднелись лысые вершины деревьев Труханового острова. Немного дальше – Чертов мостик. Чуть наклонившись вперёд, я увидела мост Метро. По нему как раз ехал поезд. Тихо, стремительно и как-то по-киевски. Как же я по тебе соскучилась, мой родной город!
Я перевела свой взгляд на другую сторону и снова ощутила на своем лице свежее дыханье ветра. Передо мной раскинулся Подол, и Рыбальский остров с мостом, и Оболонь где-то далеко, и ещё много-много всего вдали. Мой родной Подол. Если присмотреться, можно увидеть крышу моего дома. Да, это он! Сколько всего я там пережила, поняла, открыла и потеряла навеки! Историческая часть города. На какое-то мгновенье вылезло солнце, весело заблестело на куполах и снова скрылось. Никогда не думала, что их столько! Чуть наклонившись, я увидела Андреевскую церковь, окруженную голыми деревьями, и что-то до боли знакомое и по-детски печально-прекрасное захлеснуло меня... Я закрыла глаза, и вдруг всё, связывавшее меня с этим местом, пронеслось перед моими глазами. Я вспомнила, как, ещё будучи подростком, любила гулять вечерами по Андреевскому спуску, рассматривая картины и матрешки, а потом подниматься по тихим улочкам парка к этому месту. Такими вечерами на меня находили разные мысли и сомнения, и я долго билась над ними, не в силах понять многое, и потом, когда возвращалась домой, долго не могла заснуть... Вспомнила, как, уже позже, когда немного проучилась в университете, проводила для родителей и друзей экскурсии по Киеву, и все они заканчивались именно здесь... Вспомнила, как мой первый парень впервые поцеловал меня тут... А однажды, разругавшись с родителями в канун моего дня рождения, я убежала из дому и долго стояла здесь, глядя на размеренные движения фуникулёра и на тихий шелест травы у Аскольдовой могилы подо мной...
Я открыла глаза и увидела свой знак на ограждении – большая буква «Б», сокращенно от моего имени – Белла. Дата почти стерлась, да и знак тоже был едва различим. Я достала из сумки маркер и навела его, поставив сегодняшнюю дату. Пять лет назад, прощаясь с парком, я оставила его здесь. Не думала, что так нескоро увижу его вновь. Кто же мог знать, что эта история со статуей разлучит нас так надолго?! Я обернулась, чтобы увидеть её, но за деревьями почти ничего не было видно. Может быть, тогда, упустив брата, я упустила что-то большее?..
Я села на скамью рядом, но не успела додямать эту мысль, как всё вокруг зашевелилось. Листья стали сливаться с деревьями, и с водой, и с небом, звуки притупились и почти стихли. Я закрыла глаза и почувствовала, что медленно погружаюсь куда-то...

* * *

Где-то рядом звенели колокола.
«Что здесь делают колокола?» – подумала я и открыла глаза. Я была всё в том же парке, только теперь я лежала на скамейке. Похоже, я заснула. Вернее, теперь уже проснулась. Солнце уже скрылось, и теперь воды Днепра, проглядывавшие через решетку ограды, казались особенно величественными и сердитыми. «Но откуда всё-таки эти колокола?», снова подумала я и тут же до меня дошло: это мой мобильный звонит, просто у меня такой рингтон. Плохо понимая, что происходит, потому что спросонья, я схватила трубку.
– Алло, – сказала я.
– Алло, Белла, ты где? Ты что, в пробке?
Я молчала. Это был Тим, староста нашей группы.
– Белла, где ты? Ты в курсе, что через пол часа посадка? Мы уже все в сборе...
– Какая посадка?
– В смысле какая? Самолет в Корею через пол часа вылетает. Ты скоро будешь? Ты где сейчас?
Где я сейчас?
– В парке.
– В каком ещё парке?!
– В парке «Владимирская горка».
– Ты что, обалдела? Мы же без тебя улетим! Белла, ты...
Улетят без меня? Это как?
Я встала, подошла к ограде и, круто развернувшись, разжала руку.
– Белла...
В трубке закричали что-то ещё, но я этого уже не услышала из-за ветра. Они полетели. Я смотрела, как мой новенький S^msung медленно поднялся вверх, до уровня крайних веток соседнего дерева, спугнув птицу, застыл на несколько мгновений и, стремилельно набирая скорость, полетел куда-то вниз к далекой беседке.
Я отвернулась. Это зрелище не для меня.
Всё кончено.
Что ж, это было красиво.
Я подхватила сумку и со всех ног помчалась по парку. Какая-то парочка, обнимавшаяся на скамейке, удивленно уставилась на меня, но мне было всё равно. Тяжело дыша, не помню как, я заскочила в уже собиравшийся отправляться фуникулёр. Медленно скатилась вниз со всеми, а потом снова побежала. Пронеслась мимо МакДональдза с вечной рекламой Nescafe напротив, в котором я так любила иногда посидеть, по мосту над дорогой выбежала на набережную. У причала стоял набитый людьми катер, кое-кто ещё заходил на борт.
– Скажите, куда этот катер? – обратилась я к какой-то женщине.
– В Ржищев, – ответила та, – только мы уже отправляемся. А вам куда?
В самом деле, куда мне?
Я отвернулась к ней спиной и теперь стояла перед показавшимся мне огромным и старым, всё перевидавшим зданием Речного вокзала.
Теперь уже темнело, и огни зажигавшихся фонарей длинной цепью покрывали набережную, окуная свои блики в воду. Я улыбнулась и зашагала прочь. До дома было далековато, но куда мне теперь торопиться?
Город накрыла ночь, и он сам как будто преобразился, задышал по-новому, ровнее и спокойнее, готовясь к новому ритму жизни.