Без жизни

 Небо низкое и серое, как потолок больничной палаты. Идет дождь. Нет, не дождь. Дождь это слишком громко сказано. Это даже комплимент для того атмосферного явления, которое пытается размазать мой макияж по лицу, испортить мою прическу, залезть мне за шиворот. Да уж, шиворот. Шиворот навыворот. Мерзко.
На душе. И в окружающей среде. Рядом со мной стоят люди. Они едут на работу. Они держат над собой зонты. Но никому из них нет дела до меня, вместе с моей размокающей прической и возможным воспалением легких в недалеком будущем. Может же хоть кто-нибудь из них предложить мне место под своим зонтом? Ведь от них ничего не убудет от этого. Вот, например, этот мужчина в черном пальто… Может же он проявить немного доброты и закрыть меня от этого липкого влажного холода, пробирающего насквозь? Но он и не видит меня вовсе. У него между прочим семь утра, а впереди ничего приятного, так, давка в транспорте, работа, обеденный перерыв, проведенный с любовницей, опять давка, дом, наполненный чужими людьми – детьми и женой, уже не радующий, а скорее по инерции, и еще из-за того, что некуда ему больше деваться, да и нет сил, а надо еще дожить эти… Сколько? Сколько же ему еще предстоит жить в этом мире? Ах, лучше и не думать… И мне тоже, лучше не думать. Ведь это так больно, когда начинаешь чувствовать себя, осознавать, но находиться в растерянности… Голова болит, во рту пересохло. Пить надо меньше, и меньше петь в караоке. Надо начать вести здоровый образ жизни. Заниматься спортом, бросить курить… Но для чего? И кому это надо? Ну, где же этот второй троллейбус? Сейчас упаду прямо в лужу, на желтые, подгнившие листья, буду лежать без сознания, и тогда может быть, кто-нибудь подойдет и скажет: «А пальто, то у нее дорогое. Жалко пальто… Как его теперь отстираешь?».
- Ну, привет!- услышала я приятный баритон и вздрогнула от неожиданности.
Он стоял на проезжей части, прямо передо мной и смотрел на меня своим правым черным глазом. Лукавым таким. С издевкой смотрел. Не просто так.
- Садись, подвезу! Куда тебе там? - продолжил он беседу со мной.
Я оглянулась в недоумении вокруг себя, но не увидела на лицах, стоящих рядом со мной людей ни удивления, ни страха. Как будто это было в порядке вещей на этой остановке…
- Я тебе говорю, хватит озираться! - в раздражении он топнул копытом.
- Куда едешь то? - он повернул ко мне свое лицо, и его серебряный рог оказался нацеленным на середину моего лба.
- На улицу Мазлумова, - ответила я и удивилась тому, что так непринужденно могу вести беседу с белым единорогом.
- Мазлумова-Фазлумова! Не робей детка, быстро бежать не буду! - улыбнулся он мне.
 Я смотрела на его бока, обтянутые белой шелковой кожей, под которой видны были вены и при каждом его движении, буграми перекатывались мышцы. Дождь усилился и по его коже, будто она была покрыта лаком, скатывались большие капли, которые испарялись, сорвавшись с его тела не успев долететь до земли. Я смотрела на него, и меня сжало в тиски желание дотронуться, ощутить его тепло. Будто он был моим старым любовником, вернувшимся ко мне в образе хорошего друга.
 Как замечательно, когда знаешь, что больше нечего терять, что нет страха, ощутить боль от потери, что есть свобода выбора, что всегда в твоем распоряжении открытая дверь, в которую можно уйти. Я вцепилась руками в его густую белую гриву, и он пошел, пошел так легко и ровно, что можно было и не держаться. Но так приятно было ощущение его волос в моих ладонях, что, казалось, ничто уже не смогло бы заставить меня разжать пальцы. Из ноздрей его вырывался пар его дыхания, он окутывал меня нежным туманом, который кружил мне голову. Единорог вез меня по улицам города. Красно-желтые листья устилали наш путь, автомобили и пешеходы уступали нам дорогу. И не было больше удивления, так как именно так, все и должно было быть.
Он привез меня на пустынную набережную и сбросил на землю. Я больно ударилась. Пальто было безнадежно испорчено, стерта об асфальт левая ладонь.
- Почему?- спросила я.
- Потому. Подумай, детка, сама. Я же тебе не справочное бюро!- он злился, и глаза его налились кровью.
-Через пятнадцать минут мне надо быть на улице Мазлумова, - начала я возмущаться, но единорог фыркнул так свирепо, что я осеклась. Мы стояли друг напротив друга, ласкаемые холодной ладонью серого неба. Рядом билась о бетонные плиты черная вода, так неистово, что казалось, она хочет подняться к нам, чтобы омыть наши ноги. Я догадывалась, но боялась поверить и произнести вслух последнее слово, которое ждал от меня мой белоснежный спутник. Мне было холодно, тело болело, кружилась голова, и сердце в груди билось тошнотворно, не ровно, прыгая, будто железный шар, на хрустале моей души, но не было сил и смелости со всем этим расстаться.
- Времени нет, - зарычал единорог, и приблизился ко мне, так, что острие его рога, коснулось середины моего лба. И у меня перехватило дыхание.
- Вот и все, - сказал он нежно и сделал еще, всего один шаг навстречу ко мне. И я увидела, что его рог это закрученная спиралью галактика. Я плыла по ней, в бесконечной пустоте, среди звезд. И мне было так хорошо, как никогда еще не было.