Как Адриана сиськи осознавала

                Людям не нужно искусство, людям нужны сиськи. ©



Окончательно осознала сиськи я довольно поздно, часов в шесть вечера в апреле. Мне тогда было лет 13 или около того. Это случилось на улице, я стояла меж двух домов, вполоборота  к весеннему солнцу, в сиреневом спорткостюме и с фаллическим предметом в руке.
  Ну как без этого. Да и нет в этом ничего удивительного, ибо все ключевые моменты моей жизни так или иначе были ознаменованы присутствием фаллических символов. Видимо, это был знак, который слали мне небеса, и который я по скудоумию  своему врожденному, а также по врожденному неумению разгадывать какие бы то ни было знаки, до сих пор не смогла разгадать.
Должна сказать, что прежде, до этого переломного момента в моей жизни, я жила словно во сне, иногда лишь пробуждаясь, чтобы проконтролировать процесс роста сисек, как таковых. И всегда во время таких «пробуждений» я вскакивала с кровати, кресла или со стула, вскакивала отовсюду где бы я в тот момент не находилась, и бежала к матушкиному комодику, надевала огромный лифчик своей родительницы, сзади на узел завязывала и остервенело набивала чашечки носками, колготками, подвязками, котятами и бархатными полумасками и вообще всем, что под руку попадалось. Потом густо красила губы, и в таком виде степенно выходила на балкон, мечтательная и прекрасная как Джульетта, или же просто    тупо прыгала до седьмого пота у себя в комнате на кровати, как сумасшедшая какая-то.

Но все это было до того рокового апреля, когда я была ещё наивна и по большей части чиста, ну, во всяком случае, я считала себя оч хорошей хулиганкой. А момент осознания сисек отравил меня изнутри, если хотите знать, да, отравил и спутал мне все мысли, и ко всему прочему рядом со мной находился совершенно посторонний мужчина, причем довольно взрослый  и симпатично улыбающийся. Что тоже символично и знаково,  я, вообще, заметила, что в важные   моменты жизни со мной всегда находятся посторонние мужчины. Это тоже загадка,  в которую не стоит совать нос, если не хочешь лишиться магии жизни и всякого такого. Если слишком хорошо все это вокруг понимать, то и жить неинтересно, не так ли?
И мужчина этот улыбающийся обратился ко мне, застенчиво ковыряя носком ботинка асфальт:
- Девушка, а где вы покупали французский батон? - Спросил он и  кивнул на фаллический символ в моей руке, но я не ответила, потому что ко мне впервые обратились на «вы» и на «девушка». Это было неожиданно и приятно, и тут я как раз у своей тени на асфальте заметила сиську прекрасного пухлого второго размера, и возрадовалась, как вы сами понимаете.  Я так и сказала сама себе восторженно, точнее прошептала на выдохе:
- Сиииська.
Мужик услышал, а я жутко смутилась,  и бросилась бежать, прикрывая от стыда глаза и сердце левой ладошкой и французским батоном, и брыляя на ветру своим детским вторым размером, и спотыкаясь на ровном месте, а он стоял, стоял, вслед мне смотрел, смеялся и кричал:
- Да где же батон купили?
С тех пор, с этого самого его крика, все, решительно все на свете для меня изменилось, обрело новые краски, утратило старые и всякое такое.  В тот же день я поняла, что больше не смогу составить конкуренцию мальчишкам и некоторым плоскогрудым подругам в замечательном и любимейшем деле всей нормальной детворы, в деле по пролезанию в труднодоступные подвалы и между  прутьями покореженной решетки. Понять то поняла, но однажды я все-таки застряла и меня вытаскивали всей толпой, дергали меня за сиси мои малолетние, и разве что только маслом не мазали, но таки вытащили. Знаете, нелегко жить на свете, имея второй детский, с тенденцией роста к пятому девическому.
Мне, по-крайней мере, было оч тяжело, бегать, прыгать и т д...  пока на семейном совете не было решено купить мне лифчик, скромный, но чуточку эротичный. Но мне все равно было не по себе.

И если кто и поддержал меня в тот период, так это моя двоюродная бабушка, которую все в нашей семье звали тетка Анка, да, все её так звали, независимо от степени родства. Традиция типо такая.
 
Сама тетка имела восьмой размер на тоненьких куриных  ножках, мне всегда казалось, что кроме ножек, сисек и косого правого глаза у ней ничего и нет, но я ошибалась. У  тетки Анки ларец был секретный, и в нем она хранила  комплект нижнего атласного белья с густыми рюшечками на попе, в котором она после войны приехала из Германии  и ещё стопочку фотографий, где она с разными офицерами под ручку и так, без подручки, она толстая, красивая, в плюшевом пальто и вуалетке, и без пальто, в платье винтажном и в прическе. Что она делала в Германии и как туда попала, она решительно не говорила. Ну да и неважно, в сущности.
Она поддержала меня тогда, а поскольку женщина она была суровая, то  и выложила мне всю правду без прикрас, сказала, чтобы я ничего хорошего от них (сисек) не ждала, ибо они (сиськи) для нашего рода как проклятие, в результате которого женщины в нашем роду становятся на скользкий путь, так как к совершеннолетию обычно обретают пятый-шестой размер (опять же с тенденцией роста!), а мужчины в нашем роду годам к тридцати чаще всего достигают размера второго-третьего, что тоже не плохо, как мне кажется.  Это известие закалило меня, и с тех пор я такая, какая есть, кремень, а не человек. 

Она была абсолютно права, моя двоюродная бабушка, потому что вскоре я ощутила, что сиськи это проклятие, они управляют мной всецело и безраздельно, так что кажется, они высший разум, или что они демонические одноглазые существа, и присосались ко мне, чтобы я стала шлюхой и проституткой, как мечтала в детстве в своих грязных рукоблудных постельных мечтах. Сиськи  перестроили мой разум, они запретили мне играть в куколки, потому что мальчикам это типа не нравится, когда телка с пупсиками возится, да. Сиськи всегда влекли меня вечерами на улицу, подозреваю, что сосками своими они улавливали какие-то блудливые  волны   и чувствовали, что на улице как раз сейчас интересно, пришли там парни какие-нить прикольные к нам во двор или чё. Сиськи влекли меня в темные закоулки школьных коридоров, где ухмыляются во тьме все самые отпетые школьные хулиганы, охочие до сисек и жоп напощупать и напоприжиматься паховой твердой своей областью куда ни попадя. Но я была ко всему готова, ибо урок тетки Анки не прошел даром, я была готова и к плюшевому пальто с вуалеткой и к офицерам под ручку и без подручки.
Но не буду врать, порой мне казалось, что я в отчаянии и  когда вырасту и стану сильной самостоятельной женщиной-нимфоманкой-адвокатом, то обязательно создам  горячую телефонную линию, для поддержки женщин с большущими сиськами. Для психологической поддержки, как вы понимаете.
Но когда я вышла из своего подросткового сисечного ада, и благополучно и гордо вынесла из него во взрослую жизнь свой пятый размер, то  позабыла эту идею, ибо сиськи, я полагаю, совершенно завладели мной, моим разумом, который был, они заставляют меня думать, что  я больше не испытываю дискомфорта и они реально часть моего организьма. Пишу эти строки  будучи в трезвом уме и здравой памяти, а также в атласном белье  моей ныне покойной двоюродной бабушки, оно мне великовато, но  я его порой одеваю, и   ностальгически улыбаясь, заполняю пустоты между моим телом и бельем носками, колготками, подвязками, утятами, бархатными полумасками и всякой прочей фигней и хожу так. Только   в бабушкином лифчике сиськи  могут на время успокоиться, а когда они успокаиваются, то оставляют мой разум в покое,  отходят от тотального контроля над моим мозгом, и я могу  хоть чем заниматься. Могу лежать себе и хоть сколько угодно предаваться мечтам об офицерах и вуалетках.
Кроме того, в бабушкином белье я кажусь себе какой-то волшебной, монументальной, и стильной, или нет, ну, короче, в любом случае, более значимой и трэшево-сексовой, в хорошем смысле этого слова, если он есть, конечно.