Воспоминания

(в тексте использован детский фольклор - как есть. Из песни слова не выкинешь)

Какая странная штука - человеческая память. Почему в ней откладывается не то, что надо бы, и даже не всегда то, что хочется - а то, что выбрала она сама? Словно внутри нас живет некое существо, выбирающее: вот это - я сохраню на долгие годы, а вот этому - не место в моем музее. Воспоминания детства: не мамины руки (как принято считать), не бабушкина колыбельная - а потерянная по дороге в детский сад игрушка. Маленький резиновый хомячок, который сидел-сидел с тобой на санках, а потом раз - и нет его. В какой сугроб он выпал? Не нашелся. День - испорчен, слезы сами льются, стоит только вспомнить его мордочку, лапки, серенькую спинку... Почти стерлись праздники - а их было много, семья была большая, собирались часто. Веселились, пели хором - и под гитару, и без, танцевали, играли. Чуть-чуть что-то вспоминается, глядя на черно-белые фотографии, слегка смазанные - не фотограф снимал, а так, любители. Зато - яркими красками: мама уехала на несколько дней отдыхать. Одна. Без тебя. И кажется, что она бросила тебя навек, и столько горя, столько боли от этого - запоминаешь... Стихи. В школе много учили стихов: по программе, на праздники, просто так. Пытаешься сейчас вспомнить - ан нет. Зато сами всплывают слова:

С горки катится
голубое платьице,
а на боку -
зеленый бант.
Этот бант
любит капитан.
Капитан молоденький,
звать его Володенька.
Раз и два,
раз и два -
будешь ты
его жена.
Он жену не полюбил,
взял топор, ее убил,
а она не умерла,
взяла сумку - и ушла.

На каждое (почти каждое) слово - палец указывает на кого-то из "считающихся". Но с этой считалочкой можно мухлевать: начать с "правильного" человека, чтобы "ушла" та персона, которую хочет сделать "водой" считающий. Потому - лучше "по-морскому". Или "камень, ножницы, бумага". Кстати, я всегда (или почти всегда) "выбрасывала" ножницы". Почему? Не знаю.

А стишки? Нет бы запомнить на всю жизнь Пушкина или Лермонтова какого - нет, память услужливо подсказывает:

Обезьяна Чи-Чи-Чи продавала кирпичи.
За верёвку дёрнула и нечайно пёрнула.
(А рабочие пришли:
— Фу, воняют кирпичи!)

Зачем мне это? Мне давно уже не кажется смешным, что "дед насрал в коляску" - но я помню, как громко мы хихикали, делая вид, что смущены грубым словом. И присказку саму хорошо помню. А специально выученные - потому что красивый, потому что очень нравится - строки Анненского помню не все. Приходится перечитывать, чтобы не забыть совсем.

Почему в детском фольклоре столь часто используются слова грубые, почти запретные? Хочется таким образом приобщиться к "взрослости" - так же, как влезая в мамины туфли на каблуке или шкрябая по нежным щекам папиной бритвой? Этого я не помню. Все объяснения, какие я могу дать - будут объяснениями взрослого человека. Зато - могу не задумываясь - выпалить:

Ленка-пенка-колбаса,
на веревочке оса!

Ирка - в жопе дырка!

Серый дурак, курит табак,
спички ворует, девчонок целует!

И еще множество подобного, услышанного (иногда даже единожды) в детстве. Как, например:

Сейчас скажу я вам рассказ,
Своими видела глазами:
Судили девушку одну -
Она была дитя годами.

Она просила говорить,
И судьи ей не отказали,
Когда ж закончила она,
Весь зал наполнился слезами.

"Любила парня одного
И воровать я с ним ходила,
И деньги, краденные мной,
Я другу милому дарила.

Однажды позднею порой
С товаром с дела возвращалась,
Смотрю - а он идет с другой,
И надо мной они смеялись.

В тот вечер выгнал он меня,
И я ушла в слезах и с горем.
Судите ж, судьи, поскорей...
О, Боже! Я его убила!

Прощай, мой мальчик дорогой!
Тебя я больше не увижу,
А, судьи, вас... А, судьи, вас...
А, судьи, вас я ненавижу!"

Она с руки сняла кольцо,
Его тихонько покрутила.
Никто не видел, как она
Кусочек яда заглотила.

Над гробом дочери родной
Отец и мать, склонясь, рыдали:
"Прости нас, доченька, прости!
Тебя же судьи оправдали!"

Странная штука - человеческая память. Она не похожа на стеллажи музея - скорее уж и вправду на чердак, куда складывается все подряд, и где бывает так сложно найти нужное. Потому что под руками оказываются какие-то старые-старые вещи, с которыми когда-то были связаны горе или радость, слезы или безудержный смех. Их надо бы выбросить - но рука не поднимается, и они так и остаются: в пыли, задвинутые новыми, недавно приобретенными, но уже не нужными. Лежат для того, чтобы в самый неожиданный момент снова попасться на глаза.