Я, мы, они

               
                1.
   Суп уже совсем остыл. Дима понял это, случайно наступив в него ногой.    
«Вот блин!»- подумал он- «теперь ещё и кроссовки отмывать. А ведь мама говорила, что не надо расхаживать по дому в обуви. Как будто знала, что зайдя на кухню в кроссовках можно попасть в суп».
   Дима улыбнулся этой мысли, несколько глуповатой, но плохое настроение его не поки-нуло. Мало того, что суп был испорчен (буквально вчера Дима поскользнулся на собачь-
их испражнениях), сегодня был вторник. А что такое вторник для жителей М***? Это день, когда в кране нет воды. Ни горячей, ни холодной. Никакой.
   Дима посмотрел на ноги. Кусок морковки был похож на красноватую пуговицу. Если б второй кроссовок был симметричен первому, то есть также украшен морковкой, вполне сошло бы за кроссовки на пуговицах.
    Но что делать… В любом случае люди не поймут этого. Пуговицы в виде моркови… Что дальше? Ботинки из кабачков и шапки из арбузных корок?
   Дима ещё раз мысленно рассмеялся, стряхнул пуговицу-морковь, со всей злостью плю-нул в злосчастную кастрюлю с супом и вышел из квартиры.
   Уже на крыльце он опомнился, что забыл сумку с документами. Паспорт, права и прочая дребедень остались дома. Хотел вернуться, но понял, что и ключи тоже в сумке.
   «Ну и начался денёк!»- подумал он.
   « Ладно, с дверью потом разберусь. Раз уж вышел прогуляться, то прогуляюсь»
   У подъезда стояла его зелёная восьмёрка. Дима заботливо оттёр птичье дерьмо, с печаль-ной мудростью покачав головой над глупостью птиц, и  двинулся в направлении площади.
   Был июль. Солнце быстро развеяло грусть от неудачного утра, и жара полностью высуш-ив и кроссовок и организм, стала упрашивать попить пива.
   Лучшее пиво было в «Карамболе». Это  небольшой, но несмотря на это, а может даже бла-годаря этому, очень уютный бар, к тому же находящийся всего в нескольких метрах от до-ма.
   Дима засунул руки в карманы и насвистывая какую-то мелодию, лишь одному ему извест-ную, весело зашагал к бару, встретившему его гостеприимной вывеской, светящейся крас-ным неоном. «Карамболь»- прочёл Дима в сотый раз и вдруг понял- буква «М» в середине названия не горит. Остаются только слова «кара» и «боль». «Будто бы какое то предупреж-дение»- подумал он, когда уже вошёл внутрь.
   Народу было не много. Из восьми столиков было занято только два. Дима занял своё люб-имое место - поближе к телевизору - и подсчитал свои финансы. Семьдесят восемь рублей. Не густо, но на пару бутылок пивка хватит.
   Первый глоток показался ему очень кстати. Только сейчас обнаружилось, что всё, что надо было ему сегодня- это посидеть с пивом за телеком.
   И вдруг на плечо легла чья-то рука, довольно тяжёлая, поэтому Дима огромнейшим уси- лием воли подавил в себе желание вскочить и убежать (ведь мог не добежать до выхода и отхватить. Правда за что?), продолжая сидеть с равнодушным видом ковбоя, державшего в руке не бутылку, а револьвер.
   - Документики пожалуйста.- гнусаво попросил владелец руки.
   - Дома забыл.- быстро выстрелил Дима.
   - Что же вы их с собой не носите?- стало понятно, что это милиционер, и как будто даже вежливый.
   - Может мне и кровать с собой брать? И телевизор? И кошку свою за пазухой носить, что б не скучала?- почувствовав себя храбрее выпалил он, неудачно пошутив.
   - А она у вас есть?- поинтересовался слуга закона.
   - Была недавно.
   - Что же с ней случилось?
   «И какое ему дело?»- подумал Дима.
   - Скончалась от старости.
   - Ах, старость…- печально покачал головой милиционер.- ну что ж, пройдёмте в отделе-ние.
   - За что?- тупо спросил Дима.
   - За просто так.
   По дороге служитель порядка разъяснил, что произошло ограбление банка и приметы гра-бителя очень напоминают Диму.
   - Пока разъясняется, что да как, посидишь в камере. Не бойся, скучно не будет. Там уже кто-то сидит.- успокоил милиционер.
   «Зато я за пиво не платил, а глоток сделал, даже почти два. Почти.»- подумал Дима.        Неожиданно захотелось допить пиво, к тому же проклятая жара снова начала одолевать.
   - Приехали!- провозгласил милиционер, заводя подозреваемого в участок.
                2.
   Дима ни разу в жизни не сталкивался с милицией. И в общем  то никогда этого и не желал, хотя ощущения заключённого может и были ему интересны.
   Но вот Дима оказался в камере, по жестокой и нелепой ошибке. Этим парням в милицейс-кой  форме никак нельзя было доказать свою невиновность. С ними и поговорить то было нормально нельзя. Из-за решётки.
   - Ты от чего такой грустный?- раздался голос за спиной.
   Дима обернулся. Здесь есть кто-то ещё! Незамеченным ранее сокамерником оказался пох-ожий на медведя великан. Умом явно не блиставший, зато отрастивший великолепные усы и бороду. Эти элементы делали его похожим на викинга. Дима представил, как сосед по ка-мере хватает топор и разбивает им его голову.
   - Ты что, глухой?- прервал он Димины мысли.
   - Нет, я просто… задумался. А что вы спросили?
   - Я спросил, почему ты грустишь? Но это было риторическим вопросом. Ответ на него я знаю.
   - И что за ответ?- Диме стало интересно. Незнакомец явно хотел поговорить, а не убивать.
   - Вероятно, тебе не нравятся решётки, отделяющие тебя от того, привычного мира. Но привычки имеют свойство легко ломаться. Если твой ум достаточно гибок, ты быстро пой-мёшь, что не ты заперт, а они. Они сидят за решёткой.
   - Тогда у них очень большая камера.- Дима перестал бояться незнакомца и даже заинтере-совался разговором. Ему нравилась тема, да и о чём ещё говорить? Надо сказать, он с дет-ства любил философию, метафизику и прочие тому подобные бредни.
   - Да, камера не маленькая, но ведь и их там много. Весь мир- это всего лишь сокамерники; неизвестные друг другу люди. Меня, кстати, Сашей на воле звали.
   - А тут?- Дима пожал дружески протянутую руку. В ней чувствовалась огромная сила, те-перь казавшаяся доброй.
   - А тут меня давно уже никто не звал.
   - А меня Димой  звали там.
   - А тут?
   - А тут я в первый раз.
   - Ну что ж, на днях окрещу тебя.
   - Я надеюсь, что не задержусь здесь.
   - Ну-ну.- покачал головой Саша.
   - Что ну-ну?- глупо спросил Дима.
   - Я тоже думал, что долго здесь не буду.
   - А сколько ты тут?
   - Три недели. С половиной.
   - Ого.- сказал Дима и представил себя на его  месте. С такой же бородищей и усищами. Три с половиной недели! Хуже чем Робинзон. У того хоть солнце было.
   - Расслабься. Я пошутил. Всего третий день пошёл, но я здесь и до этого бывал.
   - Из-за чего?
   - Из-за нарушения сложившегося у них порядка.
   - Возможно этот вопрос покажется тебе глупым, но кого ты называешь ими?
   - Они - это остальные.- загадочно пояснил Саша. Эти слова показались бы бессмысленны-ми из уст другого человека, но слетевшие с губ Саши, сидевшего в данный момент на койке, похожей на больничную (нары - вот они какие!), слетевшие с губ Саши, проницательный взгляд которого олицетворял светящуюся мудрость, эти слова наполнились глубоким смыс-лом. Они- это остальные. И сами этого не знают. Ведь каждый по отдельности считает себя главным в этом мире, а остальные это всего лишь остальные. Диме показалось, что в своих раздумьях он набрёл на что-то важное, но философ-сокамерник прервал размышления.
   - Хочешь узнать, за что я здесь?
   - Расскажи, если сам, конечно, хочешь.
   - Значит расскажу.- похожий на медведя Саша добродушно улыбнулся и добавил,- с ними ведь нормально не поговоришь.
   - Да и делать здесь больше нечего.
   - Как и везде. Пока ты ничего не делаешь - делать нечего.
   - Дима только кивнул в знак согласия и с ностальгией подумал о былых днях свободы. Хотя теперь в голову закрались непонятные сомнения; свобода ли это была и свобода от че-го?
   - Один мой друг позвал меня на свою свадьбу. Всё было отлично, как и должно было быть, пока не появился какой-то тип, выделяющийся среди толпы странной шляпой вроде старинного цилиндра. Цилиндр этот, видно было, являлся его гордостью и был начищен до блеска, а по гламурной походке этого парня я понял, что шляпа эта умнее его головы. Вдо- бавок ко всему он пролил на меня пиво и вместо извинения только улыбнулся. Конечно я разозлился.
   - И что ты сделал?- Дима представил кровавую разборку.
   - Я подошёл к какому-то мальчишке, единственному на свадьбе, лет шести-семи, и спрос-ил его, не нужна ли ему игрушка. Малыш конечно не отказался. Ублюдок стоял как раз ряд-ом. Разговаривал с симпатичной девушкой. Я забрал у него шляпу и отдал ребёнку. «Ты кто такой?»- спросил он меня со странным привизгиванием, будто он свинья и ему прищемило хвост.
   - И ты его ударил?- спросил Дима.
   - Я сказал ему «отстань», и он поникнув головой ушёл со свадьбы. Без шляпы.- Саша закончил свою короткую историю и широко улыбнулся.
                3.
   - Но оказалось, что он влиятельная шишка и вот я здесь.
   - Да уж.- Дима вспомнил про сигареты и закурил.
   Только теперь он решил получше разглядеть своё обиталище. Впрочем разглядывать было нечегом - две койки и унитаз в углу. Стены белые с выцарапанными надписями. Над одной из «кроватей» стихотворение:
              Когда то был я панком
              И ребятню пугал.
              Потом я грабил банки,
              Людишек убивал…
              Ах, ножик мой шершавый,
              Один лишь ты поймёшь-
              Пока ещё не ржавый,
              Любого ты проткнёшь.
              Решётка небо скрыла,
              Как будто неба нет,
              Ментовское лишь рыло
              Здесь источает свет.
              Но буду на свободе
              И заведу детей,
              Ведь я люблю природу
              И нет меня добрей.
   И подпись- «Егор К.»
   «Ну и лирика! Хреново Егору было».- подумал Дима.
   «А если и мне станет также хреново?»- испугался он и забарабанил по решётке.
   - Кто там?- заворчал милиционер, протирая заспанное лицо.
   -Это я.
   - Заключённый?- милиционер закрыл глаза и уже снова отправился в гости к Морфею, но Дима затребовал, что бы ему дали сделать звонок.
   - У нас нет домашнего телефона, утром сломался и его отключили. А на моём мобильнике денег мало.
   - Я заплачу.- сказал Дима, вспомнив про свои семьдесят рублей. Семьдесят восемь.
   - Заплатишь? Знаю я тебя! Таким как ты, на водку бы сообразить!
   - Когда я выйду- я снова сяду. Знаешь из-за чего?- Диму начало это бесить.
   - Из за чего?- с интересом спросил милиционер.
   - Потому, что я разобью тебе голову.
   Служитель правопорядка на минуту задумался, взвешивая угрозу заключённого, и решив, что если тот и вправду вскоре выйдет на свободу, то лучше быть с ним в мире.
   - На, звони!- сквозь решётку рука протянула телефон. Дима взял трубку и набрал номер.
   Через полчаса его уже освободили.
   - Пока.- сказал он Саше на прощание.
   - Счастливо.- ответил философ.
                4.
   
  Знакомый, разруливший всё это дело предложил довести Диму до дома, но вновь свобод-ный, наш герой почему-то захотел доехать на городском транспорте.
   В автобусе было на удивление пусто. Две сварливых бабушки, споривших о чём-то своём старческом, мужчина средних лет, непрерывно смотрящий в окно и девушка…
   Которая просто поразила его. Она была тем самым, чего, как бы банально это не звучало, он добивался в этой жизни. Ради этого чудесного создания он жил все эти годы. Любовь, до этого с насмешкой отрицавшаяся, вдруг всплыла, громко всплёскивая и поигрывая на вол-нах Диминого сердца. Душа всколыхнулась и не удивительно, что когда она вышла на своей остановке, он выбежал вслед за ней.
   Она шла в нескольких метрах от него, обходя обгоняющих и идущих на встречу людей. Их было много - люди копошились в своём муравейнике, тюрьме инстинктов и желаний, заданных природой.
   Дима ускорил шаг, что-бы не потерять её из виду, но она вдруг обернулась и, заметя его среди этой толпы, тоже пошла быстрее.
   Поняв что он рассекречен, он позвал её:
   - Эй! Подождите!
   Она опять обернулась но ходьбы не замедлила.
   «Неужели она меня боится?»- удивился он и вспомнил слова Саши про сокамерников, ко-торые остерегаются друг друга из-за того, что ничего не знают даже о себе. Вскоре он её нагнал и лёгким удержанием её руки- нежной и тёплой, остановил.
   - Поверьте, мне нужно с вами поговорить.- сказал он и, как можно искреннее улыбнулся.
   - Ну ладно, верю. И что?- ответила она и тоже улыбнулась, с дружеским оттенком любо-пытства.
   - Я хочу вас поцеловать.- признался он, чуть смущаясь.
   - Мы же не знакомы!- воскликнула она, а в прелестных её глазах промелькнул истинно женский интерес. 
   - Это они,- он обвёл руками людей,- это они не знакомы.
   - А мы?- удивилась она.
   - Мы это мы. Одно целое.
   - Странный ты. Но мне нравится твой подход - необычно знакомишься. Хорошо, мы это Лена и…
   - Дима.- подсказал он, осчастливленный необычным состоянием, охватившим его.
   - По идее я шла домой, но думаю, что мы сможем прогуляться.- улыбаясь предложила она.
   «Прогуляться по тюрьме»- подумал он и согласился.
   А что плохого в тюрьме, в которой надзиратели никак себя не проявляют, будто их задач-ей было только построить её и оставить заключённых жить по-своёму?
   Что плохого в тюрьме, которая настолько большая, что невозможно побывать во всех её уголках?
   Что плохого в тюрьме, в которой живёшь с самым лучшим её заключённым?
   Что плохого в тюрьме, которая освещается самим Солнцем?