Подарок Шестого Континента

Стр. 158-160
…На обратном пути, на выходе восточным берегом, в согласованной точке у мыса Норвегия нас уже ждал «Михаил Калинин». Это был видавший виды старый пассажирский теплоход, построенный на верфях города Висмара. Первая попытка состыковаться бортами была неудачной. Шла большая океанская зыбь, возможно, отголосок дальнего шторма, и на ней нас сильно, со скрежетом, навалило друг на друга. Было опасение помять корпуса. Такие манёвры на высокой зыби действительно опасны и чреваты нежелательными последствиями. Тогда старпом с нашего славного «Маркова» предложил альтернативный вариант. Он рассуждал так: раз судно вздымает на волну, и волну эту ничем не унять, надо зафиксировать само судно. И для этого, как нельзя лучше, подходит высокий ледяной барьер мыса Норвегия, который находится от нас в трёх-четырёх кабельтовых. Надо лишь упереться носом в его отвесный берег, поставить двигатели на «малый вперёд», дождаться такого же манёвра  от дедушки «Калинина», сблизиться бортами и спокойно, без паники, обменяться людьми и перегрузить нужные грузы. По логике старпома, суда должны были стоять так же незыблемо, как сам берег.
  – Логично? – спрашивал он у молодых штурманов.
Те дипломатично отмалчивались.
  – Ну, тогда поехали.
И он смело скомандовал:
  – Лево на борт. Одерживай. Самый малый вперёд. Правь прямо на мыс. Подойдём ближе, сориентируемся.
     «Калинин» остался на месте, как бы со стороны наблюдая наши манёвры. Подойдя вплотную к барьеру, мы задрали головы вверх. Верхний срез барьера был немного выше верхушек грузовых мачт. Зыбь здесь была более плавная, но всё равно, наш пароход солидно клевал носом, раскачиваясь на подступавших к подножию барьера валах.
  – Негде заклиниться, – сетовал старпом. – А так – только носяру помнём.
Немного в стороне он, наконец-то, заприметил удобную нишу. Он так и сказал:
  – Удобная ниша там просматривается. – Ну-ка, давай, правь прямо на неё. Щас мы туда форштевень свой вставим, и будет всё «оки-доки».
  – Смотри, далеко не вставляй, – напутствовал его второй помощник, – а то защемит, больно потом будет.
  – Не учи отца смеяться. Двигатель на стопе! Малый назад.
Мы стали постепенно, медленно, покачивая острым рылом форштевня, внедряться в намеченную старпомом щель. Словно большим чёрным зубилом, нос парохода по самые якоря влез в этот небольшой разлом, но тяжёлая зыбучая волна всё равно удосужилась приподнять нас на свою лоснящуюся спину. Именно в этот момент слева от разлома и по самому разлому с жутким стреляющим расщепом стала отделяться многотонная стена снежного монолита. Слава Богу, это был не новорождённый айсберг, иначе бы он похоронил нас под собой. Но глыба оказалась достаточно большой. На наше счастье она упала рядом, всплеснуло водой, хорошо качнувшей наше удачливое судно, и самым концом задело о борт. Весь этот «конец» остался у нас на палубе бака в виде горы хорошо сцементированного снега. Высокая носовая палуба была завалена полностью, не давая возможности ни ступить на неё, ни подобраться к брашпилю – механизму для отдачи и подъёма якоря. Гора лежала с перевесом на левый борт. Так что наше последующее плавание в приантарктических водах некоторое время проходило со стабильным креном в 10 градусов, что совершенно точно фиксировал рубочный  кренометр. Убрать этот «кусочек» в короткое время не представлялось возможным. Боцманская команда в течение нескольких суток выходила на авралы, обкарнывая монолит пожарными топорами, ломами и заступами.
  – Я тут предложил боцману, – поделился со мной Борис Симхович, – не бездумно ковырять эту глыбу, а высечь из неё монумент старпому. Потому как другой возможности увековечить себя ему, по всей видимости, уже больше не представится.
За столь значимым событием мы как-то и не заметили, как сместились южнее к ледяной кромке, где зыбь стала меньше, как мы удачно состыковались с белым пароходом, как к нам на борт перебрались новые люди, в том числе и последние новолазаревцы Женя Овсянников и Саша Шивинский. Всё затмила ледяная глыба на баке. На переходе старпом нервничал из-за этой глыбы. Восемь часов в сутки он мог неотрывно за ней наблюдать, неся ходовую вахту в рулевой рубке. Она лежала точно по курсу, как говорится, перед самым носом. Моего соседа всё время подмывало разыграть кого-нибудь из вновь прибывших.
  – Мне ничего не стоит убедить, что старпома зовут Борисом Симховичем, – рассуждал мой сосед, – но я боюсь, что в данной ситуации это может плохо кончиться не только для добровольца, но и для меня. С его одесскими мозгами ему надо работать не старпомом, а швейцаром в ресторане и сшибать с дураков чаевые за пустые места в зале.
  – Боюсь, что такие старпомы и в верхах заправляют, – подлил я масла в огонь.
  – Во-во, я к этому и клоню. И здесь, по-видимому, ничего не поделаешь
     На переходе к Новолазаревской  боцманская команда ценой героических усилий сумела освободить подходы к брашпилю, а потом уже, при помощи тросов, накинутых на турачки, пыталась спихнуть остатки в море. Но это удалось только в несколько этапов. Большую помощь в этом деле оказали также плюсовые температуры, достигавшие на солнце 10 – 12 градусов по Цельсию. В район нашей станции мы подходили уже на ровном киле.