Фонд Миханошина

Ты не думай, что у меня вид такой, будто я полный чудак, я не такой на самом деле. У меня сразу два сверхпроекта возникло. Первое, это памятник трезвому литератору, второе - фонд Миханошина. На литклуб хватит уже Наташке из своих карманов печенье покупать, я лично буду вносить в этот фонд по пятьсот рублей в месяц. В течение первого полугода, потом сами пусть. Я щас живу просто сверх. Знаешь, как раньше, горячий стаж - сутки за двое, так вот у меня щас сутки за год идут. Я щас, как ты, на вино из тетрапаков перешёл.
На памятник надо вдвое меньше, чем я думал, два миллиона рублей, а то кругом сталевары да прокатные валки. А с кого, спрашивает скульптор, будем лепить этого литератора. Да с кого, говорю, да хоть с кого-то живого... только протрезветь мне надо. Ты знаешь, у меня зрение улучшилось мгновенно. То не видел ничего, всё спрашивал, а сейчас ви-на ку-ба-ни, всё вижу прямо с расстояния. Знаешь, я у бога просил три года, и вот два с половиной сейчас прожил, так по той потенции, блин, как красиво - по той потенции, старик, это даже не поэзия, так вот он такого мне пинка дал, что ещё лет на двадцать-тридцать хватит. Я всю кучу очков около своего иконостаса сложил, чтоб заряжались там этой энергией, вот зрение скачкообразно и улучшилось. А Саша говорит, ну и что, еще вернётся назад, тоже скачком... доброжелатели! А Ильясов мне сказал - значит, у кого-то ухудшилось, раз у тебя улучшилось. Никто не любит Якшина. И вот, представь себе, Мировой конгресс мастеров буфф, в столице, в каком-то полуподвале. Все в смокингах и я тоже. Захожу, и все улыбаются, и я улыбаюсь. Кругом встречные улыбки, но не добровольные, а как президенту улыбаются, с натугой. Чувствую, от меня все чего-то ждут, спускаюсь ниже на приступочку и так - ха! - подпрыгнул и присел низко, как лягушечка, разведя руки в стороны. И все сразу зааплодировали, разом засмеялись, узнали меня, приняли. Это мне бог дал, день такой дал и ночь. А ночью я взмолился вверх, говорю, господи, дай мне что-то необыкновенное, не продолжение дня, надоели уже все эти ерофеевы, некрасовы, варламовы, дай мне что-то чудесное! И он дал мне вот этот Конгресс буфф, мастеров буффонады. Ну, ладно, старик, не прощаюсь, подойду ещё, не подойду, а может, подъеду. Люблю, знаешь ли, шик. Да, старик, только позвонить не смогу, сотовый дома оставил. Специально, а то вечно какие-то подростки в подъезде сотовый у меня отбирают, замучился уже, постоянно номер восстанавливаю. Вот так вот сижу, и передо мной пломбир в стаканчике, сильно подтаявший, это самое любимое моё мороженое, ну вот, хватаю этот стаканчик, а он упс - и весь пломбир у меня на штанах. Донышко отрезано, мастера буффонады поработали! Ты вот случайно не знаешь, что такое ростбиф? И я не знаю... люблю такие аппетитные буквально слова, ведь всегда питаюсь плохо, и в детстве тоже. Ну и так откусываю этот ростбиф, как край огромного пирога. Нагибаюсь к нему, прикладываю ладошки в то место, где буду кусать, откусываю, а из него во все стороны красные струи жира брызгают! Он же недожаренный должен быть, этот ростбиф, или я что-то путаю. Опять мастера буфф постарались, рост-буфф!
И главное, знаю же, где будет стоять этот памятник. Около библиотеки, на пересечении Маркса и Советской Армии. На том пятачке, чтобы был прям как прохожий, как я, старичок. Где же два миллиона взять, может, по триста тысяч будем брать и пускать в дело под проценты? Я же хронический безработный, сейчас вот таким, как я, можно на пенсию в пятьдесят восемь уходить, надо бумажки уже собирать... и деньги на памятник.