Не миновать

               
                Я наконец догнал его.
- Александр Сергеич!
Он обернулся, посмотрел с хмурым недоумением. Да, недоумевать было от чего. Одежда моя для XIX века не совсем привычна. Пока по набережной шел, все прохожие оглядывались. Одна лошадь даже хрюкнула от удивления.
- Александр Сергеич, миленький, не ходите туда!
- Куда – «туда»? – раздраженно спросил он.
- Ну «куда-куда»! На дуэль, к Дантесу!
- Как так «не ходите»? Что ж я, трус, по-Вашему? И кто Вы вообще такой, и откуда Вам известно о дуэли?
- Откуда! – я всплеснул руками от возмущения. – Да весь мир давным-давно знает!
Пушкин покраснел. Он был явно польщен.
- Так уж и «весь мир»?
- Ну да! Вы же – знаменитость планетарного масштаба, светило искусства, основоположник современного русского литературного языка…
Пушкин совсем смутился, его хмурый взгляд понемногу начал разглаживаться.
-  Прямо уж основоположник? Это кто вам такое сказал?
- Да с детства внушают!
- Даже так? 
- Именно так! Ну зачем Вам эта дуэль, родной наш? Вас же убьют!
- А Вы почем знаете?
- Я – из будущего, понимаете? Из двадцать первого века. У нас такая услуга есть – дорогая, но прикольная: «машина времени» называется. Я целых три года деньги копил, чтобы пользу человечеству принести! Чтобы сберечь классика мировой  литературы!
- Простите, молодой человек, но если это шутка, то, уверяю Вас, глупее шутил только мой бедный покойный друг Антоша Дельвиг…
- Да какая шутка, черт возьми? Всё давным-давно известно: Дантес убьет Вас! А Вы после смерти, как это обычно бывает, прославитесь на всю Россию, а потом и на весь мир! Ваши произведения будут знать и читать все – от мала до велика! На сотню языков переведут!
Краска удовольствия совсем залила лицо великого поэта.
- Да что далеко ходить? – горячо продолжал я. – Мне вон на экзамене по литературе попался вопрос – и то про вашего «Онегина»!
- И что, и что именно? – заинтересовался Пушкин.
- Да как-то так: «Идеи и образы романа А. С. Пушкина «Евгений Онегин».
- Ну, надеюсь, Вы ответили достойно? – осторожно осведомился классик.
- Как Вам сказать… - замялся я. – Не очень.
- Молодой человек! – обиделся Пушкин. – Значит, Вы невнимательно читали «Онегина»!
- Вот и Надежда Викторовна на экзамене так сказала…
- И я с ней согласен! Ведь это же так просто: «Идеи и образы «Онегина»! Вот смотрите… Идеи, значит, такие… - Пушкин задумался. – Такие идеи… Ну, одним словом, много идей у меня там. А образы – так это вообще элементарно: Онегин, Ленский, Татьяна, Ольга, ну и… другие персонажи. Любовь опять же… Она его любит, он ее нет… Потом наоборот, а уже поздно: я, мол, другому отдана и буду век ему верна…
- Вот и я так же говорил! – разгорячился я. – А Надежда Викторовна: «Не надо мне тут содержание пересказывать, как в первом классе!»
- М-да… - удивился Пушкин и почесал кучерявую голову. – Однако времени у меня не так много… Ну, предположим, я Вам верю. Верю, что Вы из будущего и всё такое. Что же Вы от меня хотите?
- Да Господи Боже мой, я же десять раз уже повторил! Я хочу, чтоб Вы не дрались с Дантесом!
- Это исключено. Надеюсь, понятие «честь» сохранилось и в вашем, двадцать первом веке? И потом – меня всё равно найдут…
- Александр Сергеич, голубчик! Я заберу Вас с собой, и никто не найдет! Ни Дантес, ни царь, никто!
-  Куда это «заберу с собой»?
- В будущее! Ну, то есть, в мое настоящее… Знаете, какие у нас доктора теперь? До ста лет доживете, а не до своих жалких тридцати семи! И столько еще гениальных произведений напишете!
- Да, задумок у меня немало: «богат и знатен Кочубей»… - процитировал Пушкин сам себя и скромно потупился.
- Ну вот! Главное – самолечением не заниматься! А то был у нас в начале века такой в Америке – Майкл Джексон звали, тоже суперзвезда. Так он в барокамере спал, чтоб до ста лет дожить. Вот это ему на пользу не пошло…
- А что такое?
- В пятьдесят уже помер.
- Да… Жаль человека. И что он, этот ваш… Джексон? Тоже, вроде меня, поэтом был?
- Вроде Вас, это точно. Но, скорее, в смысле происхождения. А так - музыкант, танцор…
- Ну, Царствие ему Небесное.
- Само собой. Но Вы-то, Александр Сергеич? Вам же жить и жить! Писать и писать! А Вы на верную смерть идете! Ну, поехали? Соглашайтесь!
 Пушкин молчал, нервно почесывая бакенбарды.
- Бог его знает… А как же Натали?
- Да не ст;ит она Вас, Натали эта! Поверьте уж! Историки давно про нее узнали, какая она была… нехорошая…
- Но-но-но, молодой человек, полегче! За такие слова можно и Вас на дуэль вызвать!
- Вызовите! – отчаянно закричал я. – Вызовите! Убейте меня, но только сами живите! А еще лучше – не надо никого убивать, а просто поехали со мной… Мы Вам таких Натали найдем – закачаетесь! Не губите себя! Не сиротите мировую литературу!
Пушкин молчал. И я молчал. Стояли, ждали чего-то. Мимо карета проехала. Потом еще одна. Потом какая-то красивая дама подошла, в глазах – восхищение.
- Простите, Вы Пушкин?
- Пушкин, Пушкин… - рассеянно ответил Александр Сергеич.
-  А можно… мне в альбом…автограф? – дама протянула шикарный альбом и перо.  Пушкин взял альбом и перо, присел и начал что-то быстро писать.
Осчастливленная дама ушла, гордо помахивая альбомом.
- Ну так как? – снова спросил я.
- Да никак, - ответил Пушкин, вздохнув. – Возвращайтесь к себе, молодой человек. Чему быть – того не миновать. Раз убьют – значит, Бог того хочет. А против Бога, сами знаете… Счастливо оставаться.
Он вдруг улыбнулся смущенно, наклонился к самому моему уху и шепотом спросил:
- А что, прямо-таки весь мир читать будет?
- Ну да!
- От мала до велика?
- Без сомнения!
- И «Полтаву», и «Медного всадника», и «Капитанскую дочку»?
- В обязательном порядке! Во все школьные программы войдете! - заверил я. – А «У Лукоморья дуб зеленый…» вообще как «Отче наш» заучат!
- Да… - Пушкин выпрямился. Гордость и безмерная печаль боролись на его смуглом, маленьком, прекрасном лице. - Ну, тогда тем более: и умирать не страшно…
Он снова вздохнул, крепко пожал мне руку и быстро зашагал прочь. Дул резкий, обжигающий ветер.
Я растерянно стоял посреди улицы. Мне было очень грустно. Правда, абонемент был на три поездки. Так что есть еще возможность…
Ну, к Лермонтову и смысла нет отправляться – он со своей «честью» и подавно откажется дуэль с Мартыновым отменить.
Может, к Чехову? У нас сейчас такие классные санатории есть для туберкулезников. И лекарств навалом изобрели… А там, глядишь, Чехов согласится – и к Гоголю по пути заверну. Хоть мобильный телефон ему оставлю, чтоб из гроба звякнул в случае чего. Главное, баланс ему не забыть пополнить.