Куръерский роман

    Жили в посёлке две подруги. Одной было семнадцать лет, работала нянечкой в детском саду. Звали её Валя. Невысокого роста, пухленькая. У неё было симпатичное луноподобное личико с вздёрнутым носиком, заметно выделяющийся бюст и приятные, хотя и не длинные, ноги. По характеру её можно отнести к радушным и скромным. Жила с родителями в отдельной квартире. Вторая – Ида. Она была на десять лет старше Вали, имела высокий рост и нос с горбинкой, жила в общежитии, работала в отделе кадров. Главная её особенность – говорила скороговоркой безостановочно и напористо, зачастую бессвязно, прервать её было сложно, фантазёрка. Девушки сдружились с того момента, когда Валя по окончании школы пришла в отдел кадров и волею судьбы попала к инспектору по кадрам Иде. Ида сразу определила Валю нянечкой в детсад и взяла над нею шефство.
    Летом группу работников завода (около ста человек, я - в том числе) отправили в колхоз на две недели убирать пшеницу. Начальнику отдела кадров поручено курировать наше пребывание в колхозе, то есть, контролировать производительность труда и бытовые условия. Он приехал на второй день и в дальнейшем приезжал через день. И почему-то возил с собой Иду. Она быстро обежала помещения платформы, где нас разместил колхоз, собрала всех на площадку и, опередив начальника, высоким фальцетом начала толкать речь:
 -  Товарищи! Заводское начальство не забывает вас и будет всегда выполнять требование партии и правительства об учёте и контроле, чтобы вы с утроенной силой вели битву за урожай. Сейчас перед вами выступит…» Начальник отдела кадров, усмехнувшись, оттеснил её за спину.
    В какой-то момент, оказавшись рядом с Идой, я бросил реплику: «Как только тебя понимает Валя Федосова? Мне жалко её». Мною больше ничего не было сказано. Ида тоже не успела огрызнуться – её позвал начальник.
    В следующий приезд Ида подошла ко мне и тараторкой сообщила:
 - Тебе привет от Вали Федосовой. Она сказала, что ты ей тоже нравишься. Она даже любит тебя. Жалко, что ты здесь, а она там. Но ничего, колхоз скоро пройдёт, вы встретитесь, обниметесь и расцелуетесь.
 -  Ты что, Ида, какая любовь?
 -  Ну, ты ж говорил, что тебе Валя нравится, что тебе жалко с нею расставаться.
 -  Окстись, Ида!
 -  Так что, она тебе уже не нравится?
 -  Нравится.
 -  Так передавай скорей что-нибудь. Некогда мне с тобой рассусоливать.
 -  Ну… передай… поцелуй.
    Я не умел говорить с таким напором, как Ида, не сумел толком сформулировать ответ и второпях ляпнул, что взбрело в голову. Ида убежала.
    В следующий приезд Ида в первую очередь разыскала меня.
 - От Вали тебе большой-большой привет! Она приказала, чтобы я тебя много-много раз поцеловала. При этих словах Ида схватила меня за уши и с молниеносной быстротой стала покрывать моё лицо поцелуями. Я, извернувшись, отодвинулся, а она снова затараторила:
 -  Валя тебя ждёт, скучает, всё время спрашивает, как ты тут. У неё такая любовь к тебе, такая любовь – закачаешься! Я тебе завидую, тебя полюбила такая прекрасная девушка. Ты хоть бы передал ей гостинец какой.
 -  Ида, про какую любовь ты говоришь?
 -  Да ладно, не придуривайся. Я знаю, что ты её любишь, она тебя любит. Что ещё надо, осёл ты эдакий. Что ей передать?
    Я не мог разговаривать с Идой – она подавляла меня своим темпераментом. Не зная, что делать, я сунул ей новенький пятак. Вернее, пятак был не новый, но поскольку я всё время вертел его в руке и тёр пальцами, он блестел, как золотой. На этом мы расстались.
    В следующий приезд Ида почти бегом направилась ко мне, издали размахивая рукой, в которой что-то блестело. Оказалось - обручальное кольцо.
 -  Валя подпрыгнула от счастья! С удовольствием приняла твоё обручальное кольцо и вот передала тебе своё. Милый мой, я так счастлива, что вы счастливы. Валя так переживает, что вы не можете пока встречаться.
    С этими словами Ида вновь притянула меня с намерением целовать. Я, наконец, понял, что Ида ведёт какую-то нехорошую игру со мной и с Валей.
 -  Какие обручальные кольца! Ида, ты чокнулась! Я не передавал никакого кольца. Я не объяснялся в любви! Ты, дура, сводничаешь!
 -  Как не передавал? А пятак для чего? Ты мне голову не задуривай. Я сразу поняла, что золотой пятак – это кольцо. И Валюша это тоже поняла. И, значит, вы теперь помолвлены, значит, вы теперь – жених и невеста.
 -  Ида, - крикнул я в сердцах, - иди к… едрене фене! И забери своё кольцо. Я бросил кольцо в её сторону.
    Иду позвали. Она не подняла кольцо, побежала на зов, выкрикивая на ходу:
 -  Ты не смеешь отказываться от подарка. Кольцо вернёшь ей сам.
    В те годы золотые обручальные кольца были редкостью. Молодёжь при помолвке и обручении использовала, как правило, кольца, искусно сделанные из медного пятака. Как я позже узнал, Ида показала мой пятак Вале (он был свеженадраенным и выглядел, как настоящий золотой), уверенно заявила, что это моё предложение руки и сердца и, не дав ей опомниться, отнесла мастеру-умельцу, чтобы он сделал обручальное кольцо. Заодно дала второй пятак на кольцо для меня.
    Мне жалко стало, что такое красивое кольцо может пропасть. Я поднял его и, немного поразмыслив, надел на палец. Ребята сразу заметили его, приставали с расспросами, высказывали предположение, что меня охмурила какая-нибудь колхозница. Я хитро улыбался, мне нравилось быть героем дня, но не назвал имени своей пассии.
    В следующий приезд (это был последний приезд начальства перед нашим возвращением домой) Ида… привезла Валю. Мы были в поле. Ида издали определила, где я, и буквально подтащила ко мне зардевшуюся девушку.
 -  Вот, милые мои, вы закручивали, вы объяснялись, вы обменивались, вы морочили мне голову, вы и выясняйте отношения. Оставляю вас, голубки мои. И смотрите у меня! Никаких выкрутасов!
    Ида ушла туда, где находилась основная масса работающих и начальство. Мы с Валей переглянулись.
 -  Что Ида тебе пела про меня?
 -  Что ты в меня влюбился.
 -  А что ты ей отвечала?
 -  Я не знала, что отвечать.
 -  Почему же тогда прислала кольцо?
 -  Какое кольцо?
 -  Вот это, - показал я, - обручальное.
 -  А ты заказывал для меня кольцо?
 -  Нет.
 -  Значит, это всё она устроила.
    Стало немного грустно оттого, что роман, как бы, не состоялся.
    Я работал на волокуше. Она представляла собой толстую жердь, к концам которой прикреплялись постромки от лошадиной упряжи. Жердь заводилась под копну соломы, и лошадь тащила её к скирде. Зацепив очередную копну, я предложил Вале прокатиться и помог встать на жердь рядом со мной. Лошадь тронулась. Мы шутили, улыбались друг другу. Я не заметил, как один конец волокуши попал на кочку, приподнялся, и волокуша скользнула поверх копны. Мы с Валей, потеряв равновесие, упали на солому, причём, я оказался на Вале сверху. Моё тело почувствовало нежную мягкость её живота и приятную упругость её грудей. Мои губы потянулись к её губам. Валя, по-видимому, тоже почувствовала какое-то притяжение ко мне и ответила на поцелуй. Но мы тут же вскочили. Я побежал догонять лошадь, а Валя вернулась к Иде. Вскоре они уехали.
    Оставшиеся два дня я пребывал в некотором смятении от Валиного поцелуя. До этого дня я хоть и знал её, как хорошую девушку, но она не была объектом моего внимания. На Иду я сердился за сводничество, но после поцелуя её облик, черты, голос не выходили у меня из головы.
    Окончилось наше пребывание в колхозе, и мы возвратились домой. На танцах ни я, ни Валя не сделали первого шага навстречу друг другу. Это заметила Ида и буквально взорвалась. Она подскочила ко мне, накричала, наговорила гадостей, схватила за руку и силой повела к Вале. Всё это происходило прилюдно и дало повод к последующим насмешкам. От этого нам с Валей стало неуютно на танцплощадке, и мы ушли. Мы бродили по пляжу и улицам. Мы не говорили о любви и не целовались. Мы просто болтали о том, о сём, и нам было хорошо.
    Мы стали встречаться ежедневно. Нам было хорошо вдвоём, и мы не скрывали этого. Спасибо сумасшедшей Иде!