Тролль

Для своего телосложения он был, пожалуй, чересчур высок. При росте один метр девяносто четыре сантиметра весить всего шестьдесят с половиной килограмм немного неправильно. Где-то кто-то ошибся – то ли родители кормили его чем-то не тем, то ли природа решила так зло пошутить. В школе его вес был в пределах нормы и вполне соответствовал росту. Тренер баскетбольной команды неоднократно пытался заинтересовать его спортом, но это претило основным увлечениям юноши. Стихи и рассказы занимали его куда больше. И он творил. По вечерам, по пути из школы, из института, с работы, на работу, в метро, в переполненном троллейбусе. Улей города провоцировал в его сознании непрерывную депрессию. Все окружающие, близкие, знакомые, простые прохожие, совершенно посторонние люди, - все обращали внимание на его рост и о чем-то шептались, что усугубляло апатичное настроение и позволяло творить. Он миллион раз признавался себе в том, что ненавидит свое тело. Постоянно быть выше сверстников, смотреть на людей свысока и при этом вынуждать их поднимать голову – это всегда приводило его в замешательство. Он чувствовал взгляды за своей спиной, чувствовал уколы острых глаз и едких фразочек. Но, постепенно, он смирился. Легко мириться с тем, что приносит плоды, а его депрессия рождала красивейшие стихи, апатия – разукрашивала пестрыми фразами рассказы. И вскоре, а если быть более точным – к тридцати четырем годам, он совершенно перестал замечать окружавших его людей.
Мы пересеклись случайно – на старой площади. Поначалу я даже не узнал его, прошел мимо, погруженный в свои мысли, но что-то вынудило меня остановиться – словно тень прошлого проплыла мимо и задела своим холодным дыханием. Я обернулся:
- Тролль?! – он замер, словно кто-то уколол его острой иглой в спину, - Тролль, ты, что ли?
В тот момент я и предположить не мог, чем эта встреча для меня обернется. А чем обычно заканчиваются встречи бывших одноклассников, которые ни друзьями, ни даже товарищами не были – ну, сядут, поговорят, может быть, выпьют пива, да и разбегутся каждый по своим делам. Примерно так я себе все и представил в ту секунду.
- Тролль, какими судьбами?
- Меня уже давно никто так не называл, - речь его со времен школы мало изменилась – привычка делать ударение на каждом слове превращала любое предложение в эпическую головоломку. Получается, что все слова вроде бы как ударные, но, в то же время, можно сказать, что ударений и акцентов нет вообще. К этому необходимо привыкать некоторое время, иначе есть риск не понять собеседника и вызвать у него тем самым раздражение, - Я тебя помню.
- Конечно же помнишь! Мы ведь учились вместе! Как поживаешь, длинный? Кем, где, сколько?
- Разве это имеет значение? – он улыбнулся, и мне стало немного не по себе. Ну, в самом деле, что это за ответ такой? Хотя, в чем-то он был, безусловно, прав – мне до него не было абсолютно никакого дела. Просто я зачем-то остановился и зачем-то вспомнил.
Сам не понимаю, как в тот вечер мы оказались в баре. Разговор завязался из ничего и, вроде бы, я предложил ему выпить. Или это он затащил меня в первую же дверь, за которой тихо звенели стаканы. Я помню только то, что за этот вечер я узнал про него всё. Хотя и узнавать толком было нечего – он отучился на инженера в каком-то второсортном вузе, работал в невзрачной фирме за мизерную зарплату и по-прежнему творил свои сочинения. В тот вечер мы много пили. Получилось, что говорил в основном я – рассказывал о своей жене, новой работе, о дочери. Помнится, я даже показал ему фотографии своей счастливой семьи. И тогда он сказал:
- А ведь у меня всё это тоже могло быть…
- Да ладно, у тебя ещё всё впереди! Столько не свершённых дел!
- Да какие это дела – так, чушь одна.
- Ну, не скажи! Я всегда, к примеру, завидовал твоим творческим способностям – стихи у тебя, честно говоря, не очень, но вот рассказы… рассказы твои всегда мне нравились. Помню, в школьной газете…
- Да забудь. Я не хочу вспоминать школу – в ней нет ничего, что грело бы мою душу. Но я рад, что мы встретились, хоть это и не имеет значения.
- Слушай, а почему мы раньше не пересекались? Ты ведь, как я понял, каждый вечер этой дорогой домой идешь? – он кивнул, - И я тоже! Так ведь должны же были, по идее, хоть раз на старой площади столкнуться! Я ж уже год как после работы сюда заезжаю – тут неподалеку магазинчик есть с неплохим выбором фильмов.
- Нет, пересечься мы не могли. Хотя мне кажется, что пару раз ты меня все-таки видел. По крайней мере, я тебя замечал.
- Так что же ты не подошел, не поздоровался!? Уже б давно выпили по пиву, да потрещали бы о чем! – я, признаться, был крайне удивлен таким откровением.
- А не было необходимости. Разве мы много общались раньше?
- Твоя правда. Слушай, времени уже многовато что-то. Давай, может, в пятницу еще разочек пересечемся, выпьем по кружечке?
- Ты уверен? Тебя это не затруднит?
- Да ты что! Самое то! – Наверное, тогда мне ударил хмель в голову. Сам того не ожидая, я напросился в приятели Троллю.
- Ну, тогда до встречи в пятницу, - он резко поднялся и стремительно вышел из бара. Я даже глазом моргнуть не успел – только что мы вели неспешную расслабленную беседу, и тут он, словно ветер, вылетел из бара.
Расплатившись за пиво, я зашел в туалет. Идеальная светло-зеленая плитка отражала такой же потолок и отражалась в нем сама. Искаженные движения тусклого фиолетового света напрягали глаза и вынуждали трезветь. Я подошел к раковине, открыл воду и плеснул в лицо освежающей прохладой. «Тролль никогда не любил пиво», - мелькнуло у меня в голове, - «Хотя, с годами вкусы меняются». Я посмотрел в зеркало, постарался вспомнить лицо Тролля… и не смог. Самое ужасное, что я прекрасно помнил его длинную фигуру, его ухмылку, его печальные глаза, но вот четкие воспоминания о лице стерлись. Мимика, общая структура кожи, возможно – борода или усы, - я не мог воскресить в памяти ни единого элемента. Создавалось впечатление, что и лица-то у него нет. Отбросив от себя подобные мысли, я покинул бар и, погуляв немного по старой площади – дабы протрезветь окончательно – направился домой.
 
Почему-то неделя пролетела как один день. Наступила пятница. За все свои рабочие дни я так и не удосужился хоть один вечер посвятить просмотру старых фотографий. Меня терзало смутное чувство беспокойства, смешанное со стыдом – лицо Тролля оставалось тайной, которую мой мозг отчаянно прятал в самые потаенные глубины. Я присел на скамейку у памятника на старой площади и закурил. Почему же я не мог вспомнить его лица? Мысли, возбужденные неразрешимыми задачами, носились в голове со скоростью, значительно превышавшей даже их собственные возможности. Но, как я не старался, воспоминания не возвращались.
- Ой! – раздалось откуда-то сверху. Я поднял голову и улыбнулся – лицо Тролля было на своем собственном месте. И я его вспомнил!
- Рад тебя видеть!
- Сигареткой не угостишь? – Тролль протянул руку и скривил губы в некоем подобии улыбки. Я, не доставая пачку из кармана, выудил из нее сигарету и зажигалку.
- Тролль, сегодня опять по пиву? Ты ж его, вроде, не любил.
- Времена изменились, - он прикурил и глубоко затянулся, - Я и не курил раньше – только недавно обзавёлся этой привычкой.
- Ясно, - все мои подозрения рухнули, да и какие могли быть, в самом-то деле, подозрения, - Ну, что? В тот же бар?
- Погоди, ты сегодня опять рано домой собираешься?
- Нет, - я усмехнулся, - сегодня пятница, да и жену я предупредил. Так что можем пить хоть до рассвета!
- Тогда я предлагаю в «Асгард».
- Куда?
- Это в паре кварталов отсюда. Неплохое место. Подают хорошие коктейли. Возьмем такси?
- Ну, что ж… - отказываться было как-то неудобно, да и против я особо не был.
По пути, в такси, Тролль рассказал о своем выпущенном романе. Оказывается, он успел написать целых три книги, а одну даже умудрился продать издательству за неплохие, в общем-то, деньги. Однако продавалось сие творение из рук вон плохо, и издатели отказались от дальнейшего сотрудничества, что меня не удивило. По рассказам я понял, что первый изданный роман Тролля таковым по сути даже и не являлся – это были просто связанные друг с другом зачастую весьма неочевидными деталями рассказы, собранные воедино. Но, дабы не обидеть своего товарища, я культурно поддакивал и почти искренне сокрушался, услышав об отказе в выпуске остальных книг. Тролль, казалось, полностью погрузился в мир своих творческих воспоминаний и почти не замечал моей реакции на его слова, что, естественно, было мне на руку. Минут десять, пока мы добирались до «Асгарда», я выслушивал четко структурированную болтовню Тролля. Наконец, мы вышли из такси у старого кирпичного двухэтажного дома с массивной входной дверью, над которой красовались ярко-синие неоновые буквы, извещающие о входе в небесный план. Тролль заплатил таксисту и с иронией посмотрел на меня, удивленно изучавшего вход в заведение, где нам предстояло провести вечер, а то и ночь.
- Никогда раньше здесь не был?
- Да я, признаться, и не слышал об этом заведении.
- Оно для избранных. И сегодня ты вступишь в круг.
- Вот только мистики не надо навевать, хорошо?
Тролль загадочно улыбнулся и открыл дверь. В мягком синем полумраке помещения с трудом угадывались небольшие треугольные столики и высокая барная стойка. Минуты две я стоял на пороге, пока глаза привыкали к полусвету «Асгарда». Тролль в этот момент даже не пошевелился. Он стоял за моей спиной, и я слышал его ровное дыхание. Казалось, что он специально встал между мной и дверью, отрезав путь к побегу. Вот только бежать, собственно, было не от чего. Мы пришли напиться и возражать против этого я не собирался. Потом, всегда лучше пить в новом месте с новым человеком – так меньше ощущаешь некую странность происходящего.
- Ну, пошли, - это было и не утверждение и не вопрос – Тролль просто констатировал факт. Хотя, из-за его манеры речи понять эмоцию было трудно.
Я глубоко вздохнул и направился к барной стойке. Пять ступенек вниз от двери. Пятая, надо заметить, была раза в полтора выше прочих. Четырнадцать шагов вперед и полтора шага правее – к стулу. Тролль сел рядом и молча кивнул бармену, который тут же принялся смешивать некий коктейль.
- А ты, как я погляжу, частенько сюда заходишь, - я выудил сигарету из пачки и закурил. Тут же услужливые руки поставили передо мной пепельницу и спички, - Интересное тут местечко.
Я повертел коробок в руках – на лицевой стороне была изображена какая-то руна, а сзади – фраза: “Lasciate ogni speranza voi ch'entrate”. Я откуда-то помнил эту фразу, но точно автора определить не мог.
- Тролль, что здесь написано?
- А… это…
- Ваши коктейли, - бармен поставил перед нами два бокала, в которых некая черная жидкость, неизвестного для меня происхождения, словно дым играла в зеленом маслянистом напитке.
- Нихера себе! Попили пивка!
- Не переживай, - Тролль взял свой бокал, - если тебе не понравится, всегда можно будет вернуться к пиву.
Я сделал глоток, и мое горло словно обдало огнем, но ощущение не было неприятным. Я чувствовал сладость и тягучее, с горчинкой, послевкусие.
- Мм… приятная штучка, - Тролль улыбнулся моему замечанию, и я ответил ему улыбкой.
- Что ж, как прошла неделя?

Дни мелькали подобно кадрам старого кино. Мы пили, чуть ли не каждый день. По выходным, периодически, ходили на какой-нибудь новый фильм и горячо обсуждали его в «Асгарде». Иногда, к нашему разговору подключался бармен или кто-то из посетителей – тогда беседа рано или поздно переходила на философские темы, и расставались мы только под утро. Тролль, на удивление, оказался не таким уж бездушным занудой, каким я сохранил его в своей памяти – скорее он был очень серьезный человек, способный и пошутить вовремя, и напиться, но никогда не теряющий собственного достоинства и всегда сохранявший ясность мысли. Дни, проведенные за бумагами на работе, сдобренные полемикой с начальством и скандалами с подчиненными, сменялись ночами, проведенными в «Асгарде». Ночи сменялись похмельными рассветами и непрекращающейся головной болью. Мы с Троллем общались столько, сколько я со своими лучшими друзьями не общался. Всё мое свободное время, и даже сверх того, оказалось занято. Жена искоса поглядывала, когда я возвращался домой, но ничего не говорила – за нашу супружескую жизнь мы успели друг другу поднадоесть и теперь она, похоже, отдыхала от моего присутствия. Всё изменилось в день, когда мы отмечали полгода со дня нашей встречи.

- Не поможешь мне написать кое-какую книгу? – Тролль ухмыльнулся и втянул в лёгкие ароматный дым китайской сигареты. Кстати, надо заметить, что в какой-то момент он стал курить только эту марку с непонятным иероглифом на лицевой стороне пачки. По его словам «некий знакомый привозил их специально для него из Китая», - Обдумай, предложение интересное. Не советую сей же секунд отказываться.
- Прям огорошил, - я попытался собраться с мыслями, но они, разбавленные хмелем, расползались во все стороны, - Что хоть за книга-то?
- Книжка очень простая. О жизни.
- Пока не интригует.
- Я хочу придумать хорошую жизнь. Вот, как у нас, например: работа, выпивка, дружба. Только все должно быть еще лучше. Моя задача в этой книге – нарисовать жизнь, которой сейчас мало кто может жить. Свободу. Полную и безоговорочную свободу выбора, которая идет бок о бок с успехом и карьерой. Согласись, что на сегодняшний день это вещи практически несовместимые.
- Согласен, но не совсем.
- Да, так вот. Основные критерии моей придуманной жизни. Пункты, правила, параметры – называй их, как хочешь – следующие: свобода, успешная карьера, счастливая любовь, семья, дом, эгоцентризм, счастье, самоудовлетворенность, востребованность, адекватность, энергия…
- Стоп, стоп… Я понял, кажется. Все, что только можно, в кубе.
- Именно. Для написания такой книги мне нужен соавтор, который сможет жёстко редактировать и контролировать всё, что я буду писать. Иначе, боюсь, у меня может получиться полная ахинея. Утопия.
- Так в любом случае, насколько я понимаю, ты хочешь описать утопию.
- Ну, не скажи… взгляни на нас и подумай – разве мы не идеально живем?
Тогда я всерьез задумался над его словами. И в самом деле, казалось, что у меня было всё: жена, которая ждёт дома; карьера, которая стремительно идет вверх; деньги, развлечения, свободное время; и даже друг у меня хороший есть. Практическая утопия, реализованная за какие-то полгода. Разве до встречи с Троллем мог я помыслить о том, что жизнь может быть настолько свободной? И ведь именно благодаря этой свободе начальство стало продвигать меня вверх по карьерной лестнице. И именно благодаря этой свободе жена по мне соскучилась, и у нас начался, можно сказать, второй медовый месяц. Одно вытекало из другого и сразу же тянуло за собой третье. Вся моя жизнь наладилась, словно по мановению волшебного камертона. Проблемы, отошедшие сначала на второй план, через некоторое время как бы самоустранились. Я обрел какую-то безудержную уверенность в себе, покой в душе и счастливую улыбку в пол лица.
  Я не мог понять, почему до того момента не замечал всех этих положительных сторон наших с Троллем отношений. Всё, что я видел – это милое времяпровождение за приятной беседой и интересными коктейлями. А оказалось, что за выпивкой и болтовней я изменился настолько, что стал совершенно счастливым человеком. Кроме шуток – счастье, возведенное в абсолют, согревало меня и вело к каким-то абсолютно до тех пор невиданным вершинам самодовольства и гипер-жизни. Именно так – гипер-жизни. Ведь, если оглянуться по сторонам, можно заметить, что большинство людей не живут, а лишь «проживают», слегка притрагиваясь к бокалу, наполненному годами. Я же хлестал время и возможности из горла, не задумываясь о последствиях, ибо они были для меня исключительно положительными. Черт возьми, я согласился помочь Троллю в написании его книги. И это было ошибкой.

Спустя неделю беспросветной радости и бесконечных пьянок, Тролль принес мне прочитать первые десять листов книги. Без предупреждения, без чего бы то ни было вообще. Мы просто, как обычно, разместились за барной стойкой «Асгарда», и тут он положил передо мной несколько страниц с текстом, отпечатанным никак уж не на принтере.
- Тролль, что это?
- Первые десять страниц книги. Прочитай и выскажи свои мысли.
- Да нет, я догадался, что это… я хотел спросить, на чем ты их печатал?
- На печатной машинке.
- Обалдеть! А ты слышал что-нибудь про компьютеры?
- Ирония здесь мало уместна, - он закурил и уставился на меня так, будто хотел загипнотизировать, - Ты хоть представляешь, какого вдохновения лишаются писатели, творящие за компьютером?
- Не понял… - я дважды моргнул, но не отвел взгляда, боясь обидеть Тролля, щепетильного в подобных мелочах – он любил, чтобы его слушали, смотря в глаза.
- Это же подобно симфонии. Компьютерные клавиши стучат, словно доморощенный синтезатор, не подключенный в сеть, а в лучшем случае их звук можно сравнить с дешёвеньким детским пианино. Печатная машинка – совсем другое дело. Работая на ней, я словно слышу литавры и трубы. Цельная, эпических масштабов, композиция разливается по комнате, когда я достигаю пика творческого экстаза…
- Теперь понятно. Соседи не жалуются? – Тролль явно не оценил мою шутку и принялся разглядывать пепельницу.
- Читай.
Я вперил взгляд в выбитые на бумаге буквы и приступил к чтению. Предстоял разбор сюжета, динамики и атмосферы. Честно говоря, у меня тогда возникло опасение, что со своей задачей я могу и не справиться, хотя ко второй странице они окончательно развеялись – править было практически нечего. Написанная идеальным слогом история не напрягала при прочтении мозг, но однозначно что-то вкладывала в подсознание. Действие начиналось с того, что некий никчемный, пустой и скучный человечишка решил покончить с собой. Для храбрости он собрал все имеющиеся у него деньги и отправился напиваться в дорогущий бар, где на третьем коктейле познакомился с некой дамой чуть моложе его. Опуская постельные и диалоговые сцены, к десятой странице дама успела придать ему уверенности в себе, поставить на ноги и вывести в какой-никакой свет, где он встретил старого приятеля, который предложил ему начать совместное дело. Эта примитивная по своей сюжетной структуре завязка была написана столь мягко и красиво, что не вызывала ни сна, ни отвращения. Её хотелось перечитать еще как минимум один раз, что я и не преминул сделать.
- Ну как тебе? – Тролль напряженно вглядывался в пепельницу. Я вздохнул и размял затекшую шею.
- Здорово. Даже некое ощущение мистики возникает: что это за дама, почему она так отнеслась к герою, отчего события развиваются так быстро. По сюжету ведь, как я понял, лишь четыре дня прошло у них, так?
- Верно. Четыре. И про мистику правильно – у меня было желание именно так подать сюжет, чтобы казалось, что за ним что-то стоит… большее, что ли. А на самом деле всё будет просто.
- Просто. Это хорошо, да. И написано красиво. У тебя приятный слог – не напрягает совершенно. В духе Мураками, я бы сказал, - Тролль улыбнулся комментарию и глубоко вздохнул.
- Что ж, раз ты одобряешь, мне остается лишь писать. Я взял на работе отпуск. Так что грядущая неделя обещает как минимум половину книги. При условии, что на это время я завяжу с алкоголем.
- Ну, что ж. Искусство требует жертв! Значит, эту неделю я провожу целиком и полностью с семьёй! – я поднял бокал с Чёрным Бархатом, который Тролль предусмотрительно заказал, и выдохнул, - За искусство!
- За искусство, - подхватил он, и мы закрыли глаза, наслаждаясь напитком.

Вечер следующего дня оказался началом моей совершенно новой жизни. Затрудняюсь сказать, была ли она лучше или хуже прошлой. После работы я вернулся домой с единственным желанием – наесться до отвала. День оказался довольно напряженным, и я был просто зверски голоден. Открыв дверь, я не услышал привычного приветствия, но в ту секунду не придал этому особого значения. Жена встретила меня на кухне. Она сидела за столом перед початой бутылкой водки.
- Что-то празднуешь? – я усмехнулся и направился к холодильнику.
- Сядь, пожалуйста…
- А? – я посмотрел на жену и заметил, что кожа вокруг ее глаз сильно воспалена, словно уже несколько дней подряд она без остановки плачет. Не то, чтобы это как-то смутило меня, но ее тихому приказу я безмолвно повиновался и сел напротив, собрав в кулак всю свою оставшуюся сентиментальность, - Что-то случилось?
- Скажи… - она опустила взгляд в пол, - скажи, почему ты не оплакиваешь нашего пропавшего мальчика? Тебе совсем плевать?
- Кого? – у меня глаза полезли на лоб.
- Уже ведь две недели, как он пропал. Почему ты так к этому относишься?
- Подожди, подожди, - я изо всех сил напрягал свои извилины, но никак не мог понять, что происходит. Словно волнами на меня накатывали какие-то странные ощущения. Казалось, что я не помню ничего: был ли у меня, в самом деле, сын, или это фантазм воспаленного от переутомления мозга?
- Я решила. Я ухожу от тебя. Прости.
- Что?
- Я больше не могу этого выносить. Ты как будто перестал существовать. Ты сам не свой. Может, ты и продолжаешь жить, но уже вне семьи, в стороне от меня и сына – теперь ты живешь только с этим своим приятелем. Даже приходя домой, только и лопочешь что-то о нем. Какой для тебя смысл во мне, в семье? Для тебя ничего нету, кроме выпивки и ночей, проведенных в барах с этим уродом…
- Но… - бесполезно было пытаться остановить ее – я не мог ничего ни сказать, ни сделать.
- Я не останусь здесь больше ни на одну ночь. Меня тошнит спать рядом с тобой, на одной кровати, под одним одеялом. Нет больше моих сил.
  Только после этих ее слов я понял, что водка на столе – для меня. Наблюдая, как она встает из-за стола и уходит в комнату, я налил себе и залпом выпил. Поток мыслей в голове будто остановился. Я не помнил ни того, что было вчера, не помнил даже того, что происходило со мной месяц назад. Если быть более точным – я помнил только абстрактное время, проведенное в барах, какие-то разговоры с Троллем. Но своих возвращений домой, воспоминаний об утренних пробуждениях и отправлениях на работу – ничего этого не было. Словно мой дом и семья были стерты из памяти.
Когда хлопнула входная дверь, в бутылке оставалось меньше половины. Я не чувствовал себя пьяным, но и трезвым назвать себя не мог. В тот момент меня охватила какая-то страшная паника. Казалось, что дверь продолжает хлопать и открываться снова. Хлопок за хлопком, легкое поскрипывание, поворот ключа в замке, и снова хлопок. Я выбежал в коридор и с головой погрузился в темноту.

Это дикое ощущение – кажется, что весь мир вокруг тебя в мгновенье ока исчез. Я оглянулся, или так мне, по крайней мере, показалось – позади меня тоже была непроглядная чернота. Страх, оставленный в далеком детстве, вновь пробудился и мурашками пополз по спине. Я отчетливо ощутил на руке чьи-то маленькие лапки, прихлопнул тварь и растер между пальцев что-то вязкое. Меня передернуло и, на ощупь, я стал продвигаться обратно на кухню.  За окном мерцали редкие звезды, и тонкий серп луны слабым свечением отчерчивал контуры соседних домов, глядящих на меня пустыми черными дырками окон. В тот миг я подумал, что это перебой с электричеством. Свечей, всегда лежавших в полке над плитой, почему-то не оказалось и, обессилев от страха, я упал на стул. Сигарета дрожала в руках, но, сколько не старался, я не мог вспомнить, когда закурил. Взгляд мой был устремлен в окно, за спиной, густой мрак словно клубился, с вязким звуком подбираясь ко мне всё ближе и ближе. Я не мог обернуться, не мог достать спички и рассеять ту тьму, что окружила меня со всех сторон.
Самый страшный наш кошмар порождается неизвестностью. Если бы я точно знал, что находится у меня за спиной – страх бы тут же исчез. Коридор, вешалка, входная дверь, выключатель, ботинки на прорезиненном коврике, пальто, плащ и пиджак на вешалке, зеркало… Вспомнив всё, что разум сумел восстановить, я обернулся, и ничего не увидел – черная, непроглядная тьма уставилась на меня. Дрожащими руками я вынул из кармана коробок спичек и зажег одну. Тьма на секунду отпрянула и я увидел надпись на обратной стороне коробка: “Lasciate ogni speranza voi ch’entrate…” То ли страх подхлестнул воспоминания, то ли только что произошедший скандал с женой, точно можно сказать лишь одно – в ту секунду меня озарило. Это была фраза из «Божественной комедии» Данте: оставь надежду, всяк сюда входящий. Кому пришло в голову разместить надпись, украшавшую врата Ада, на фирменных спичках бара? И почему именно в тот момент я вспомнил перевод?
Внезапно включился свет, и всё вокруг расплылось белым пятном, заставив меня зажмуриться. Когда я открыл глаза, передо мной оказалась замызганная кухонька, метров пяти в квадрате. Возле подоконника, на разделочной доске, валялся кусок подгнившего мяса, облепленный мухами. На самом деле их было так много, что и мясо разглядеть удавалось лишь с трудом. Стойкий запах пота, гнили и рвоты окружал меня. В железной проржавевшей раковине стояла гора тарелок с остатками еды, в которых копошились черви. Я подскочил и бросился в комнату. Рваный матрац в углу, низенький столик, на котором красовалась печатная машинка и груды листов с каким-то текстом – всё, что было в комнате. Я усиленно пытался вспомнить, как оказался в этой квартире, и что это вообще за место. Но память категорически отказывалась возвращаться. Я в панике начал хватать с пола листки с печатным текстом и читать…
«…загадочно улыбается… открывает дверь… синий полумрак… треугольные столики… высокая барная стойка… другой стоит на пороге… две минуты… делает шаг… помещение приобретает реальные очертания… мистическая атмосфера становится реальной, обыденной… я стою…»
«…решил покончить с собой… с работы уволили… жена ушла… ребенок умер… сигареты закончились… бросается к книжному шкафу… скидывает с полок книги… по полу рассыпаются листы, денежные купюры… собирает деньги, убирает в карман… одевается… выходит из дома…»
«…каким же образом у него вдруг появилась эта уверенность?.. он много думает… она сидит, обнаженная, напротив него… улыбается… он понимает, что вся его жизнь теперь выстроена по её правилам… пугается… радуется… принимает… осознает… всё изменилось…»
«…спрашивает о современной технике… обрываю вопрос… говорю о литературе… несу чушь… не понимает… смотрит внимательно… объясняю… красиво… как умею… спрашивает о месте жительства… обрываю вопрос…»
Словно в кошмарном сне я уставился на свою руку, на которой в темноте убил какое-то насекомое. Раздавленное тельце паука татуировкой присохло к коже. Я чувствовал, как по щекам моим катятся слёзы ужаса, но всё равно заставил себя развернуться и выйти в коридор. Входная дверь была заколочена изнутри. Грязные доски, следы какого-то строительного герметика, и заблёванные куски фанеры сильно контрастировали с блестящими новёхонькими стальными гвоздями. Я подошел к зеркалу и взглянул на себя, уже зная, что улыбнётся мне из кривой глади иного пространства. Глубоко вздохнув и, собрав всё своё мужество, я прохрипел отражению:
- Привет, Тролль…