Квадрат

1
     Комната моя не такая большая как прежде. Три голые стены и окно. Правда стены не совсем голые, и одной висит картина двадцать на двадцать, - «Великий бездонный океан». Не знаю настоящее ли это ее название, во всяком случае, так ее назвал продавец, продавший мне ее на барахолке за тридцать рублей. Другие же действительно голые. Впрочем, трудно представить, чтобы на этих стенах что-нибудь висело или стояло впритык, - такие они неровные. Да, именно, - неровные, засаленные стены, уже неизвестно какого цвета, так как краска на них давно облупилась, обнажив отвратительное нутро этой комнаты.
    Предыдущая моя комната была побольше. У нее было широкое окно и по утрам ее ярко освещало солнце. Тут же за окном кирпичная стена. Что-то есть в этой стене, какой-то символ. В предыдущем окне символа не было, - просто вид. Стены же были так далеки друг от друга, что можно было пройти шагов двадцать от любой из них в противоположном направлении, и даже еще место оставалось. Здесь же и трех шагов сделать трудно, не рискуя задеть радиатор или комод. Поэтому мне пришлось отказаться от своей любимой привычки, - расхаживать взад вперед по комнате, обдумывая свой будущий рассказ или повесть. Я вообще люблю основательно продумать произведение прежде чем возятся за перо. Поэтому-то, я не могу писать более десяти рассказов в месяц, и двух повестей в тот же период. А во время кризиса, их количество уменьшается до пяти и нуля соответственно. Количество рассказов уменьшается, и уменьшается размеры комнат которые я снимаю.
    Большую комнату я снимал, когда писал по пятнадцать рассказов в месяц. Они пользовались популярностью в разного рода журналах и мне хватало, я мог содержать себя и эту махину. Сейчас же, я застопорился на первом же рассказе, а ведь пошла только вторая неделя месяца. Не знаю что это со мной.  Последние четыре недели я вовсе не выходил на улицу, все что движется, наводит на меня тоску. Вдобавок эта музыка еще, у соседа. Вечно он соберет друзей, а на других наплевать. Ни расслабится не дает, ни поработать толком. А сам-то, маменькин сынок, живет на средства родителей. Развелось!
    Вчера вечером была гроза. Молнии попеременно освещали мою кирпичную стену. Грома я не слышал. Что-то странное есть, когда гроза проходит достаточно близко, что бы ты мог ее увидеть, но не достаточно, - что бы услышать. Какая-то недоделанность. Я не боюсь гроз, но заснуть я так и не смог. И это же не от ярких вспышек, которые не касались моих глаз из-за стены, нет. Причина в чем-то другом. А в чем я пока и сам не знаю.
    В коридоре слышны шаги. Странная дверь, сама толстая, деревянная, примыкает к проему почти что вплотную, так что ее открыть тяжело, а через нее все слышно. Шаги смолкли как раз напротив моей двери. Тишина, как будто кто-то решается. Потом, брямканье ключей, скрип двери, дверь захлопнулась, - потом снова тишина. Это соседка. Она приходит всегда за полночь. У меня нет часов, так что я по ней иногда узнаю время. Я знаю, что она приходит именно в это время, потому что, еще месяц назад у меня были часы, но пришлось их заложить под проценты.
   Музыка смолкла. Вроде бы облегчение, но господи как я не люблю квартирную тишину. Какую тоску она наводит! Неделю назад в квартире напротив еще жила семья, пять человек, их шум и гам с утра до вечера, с ними ты как будто и не один в квартире. Иногда даже, кажется что ты их знаешь. С тех пор как они уехали, тишину нарушает только этот любитель музыки да шумы из коридора. В целом же, день и большую часть ночи я провожу в абсолютной тишине. Мое окно выходит на тихую улочку, почти впритык к голой (совсем без окон) стене соседнего дома, так что достаточно высокий человек с соответствующими руками смог бы спокойно дотянутся до него, и при этом ему даже не пришлось бы вылезать до пояса. Я редко выглядываю из-за этого окна, так же редко его открываю. Иногда же, мне просто становится страшно, что в него залезут воры.
Ах, если бы можно было от всего этого избавится. Вырвать из груди постоянно вскипавшую тоску. Но я не могу. Для меня путь отрезан. Слишком много лет я бродил по литературным лесам, что бы заблудится окончательно, - нельзя просто выключить это, отстранится, что бы я ни делал, все ведет по одному и тому же кругу. Мне ли не знать. Кризис, - это очередной попорот знака бесконечность.
    Я пытался не писать. Тщетно. А впрочем, я ведь ничего другого и не умею, хоть мне иногда и кажется, что и это дело я делаю не так как надо.
   Еще когда я был маленьким ребенком (если не еще раньше) я почему-то точно знал, что займусь литературой. Бедность, нищета, нипрезнание, - ничего меня не пугало, но даже подталкивало, создавая некий романтический образ, который манил меня.  Тогда, я еще, решил,  что никакие трудности и страдания не должны остановить меня, я если понадобится, то они должны подпитывать мои силы, ведь, откуда же брать силу истинному таланту, как не в страдании? В страдании я много нашел, и почву и слова, но главное свою будничную ситуацию. Не знаю, как это объяснить, но постараюсь. Суть в том, что постоянно и сиюминутно созвать свою низость, несостоятельность, думать об этом до слез, до судорог… и питать из этого свои жизненные силы, - вот это моя будничная ситуация. Чтоб было проще, я продемонстрирую: два года назад, когда я снимал чердак на окраине города, я зарабатывал на жизнь даже не рассказами, а многими другими методами, лелея надежду, что рассказы, написанные в этот период «в стол», не пропадут, и будет и им свет и дорога. Тогда, возвращаясь ночью в свой угол, я сознавал, сознавал, и сознавал, что я лишь мышь,  приплюснутая и раздавленная этим миром. Но я приходил в свой угол, - вернее, меня туда гнало мое страдание и мой разум – и, запершись, там, на чердаке, где никто не мог меня потревожить, - я писал.   
    Но это было давно, и страдания теперь не дают мне почвы для творчества. Теперь я запираюсь у себя в конуре и сижу тут днями, а то и неделями безвылазно. Мои однокашники, наверное, сочли бы меня чудаком, ну да я и есть чудак, самый настоящий.
Теперь я точно знаю, что я есть. Краб. Краб в своей скорлупе не желающий вылезать наружу. Что бы я отдал за то чтобы оказаться в безвоздушном, беззвуковом пространстве космоса?! Лететь в никуда из ниоткуда, где ничего вокруг!

2
Трудно сказать, что есть я, а что не я. Я вот уже который месяц сижу у себя в комнате и уже начинаю ощущать ее как часть самого себя. Вот трещина в стене, или пятно на плинтусе, я все это ощущаю. Даже если не смотрю, я знаю что они там, и даже если они подвергнутся каким-то изменениям, я точно это узнаю, пусть даже во сне.
Как, интересно, себя чувствуют заключенные в камере, в которой они сидят пожизненно. Всего за каких-то пару тройку лет, они узнают о камере все до мельчайших шероховатостей, о камере, которая еще некоторое время назад, была совершенно посторонней, и приход сюда воспринимался бы как нелепость и абсурд. Они и камера становятся частью друг друга, и под час покидать ее бывает трудно. А между тем, в этой ж самой камере до них и после обитали, и будут обитать совершенно другие люди, которые точно так же сольются с камерой и, возможно, даже умрут в ней. Но тюремные служащие, знают свою работу, они вычистят все до мелочей, так что от предыдущего заключенного и следа не останется. Как будто их и не было. Только пустая бездушная камера, готовая поглотить очередную душу.
Я иногда отвлекаюсь от основного повествования и отхожу от темы, быть может, это отголоски моего гротескного прошлого, с которым покончено. Не знаю, что и сказать. Что привело меня сюда? В эту комнату? И есть ли отсюда выход? Мне иногда кажется что нет! Что я в клетке, и...
Сегодня, когда я проснулся, мне показалось, что я слышу пение птиц. Но нет, в этом районе не может быть птиц они бы, не выдержали климата. Но это мне напомнило детство, которое я провел в деревне. Как там было хорошо, особенно зимой, когда мы всей дружной семьей собирались у камина. Я, Мама, Папа, и дедушка с бабушкой. Тогда казалось что мир идеален и в нем нет зла, и стены дома как стены крепости смогут защитить нас от всех бед. Тогда я был маленький и наивный. После эта влюбленность в мир прошла, но осталась романтика.
В каком состоянии находится человек, который должен писать, но не может? О чем он думает? Как реагирует на окружающий мир? Странно, что я задаю эти вопросы. Я прошел все круги ада еще на прошлой неделе, теперь пришло время для болтовни и раздумий.
Что бы сделал на моем месте человек, будь он нормальным трезвым и обыкновенным (обыкновенный тут очень важный признак, запомните его), я так думаю, он бы выкинул из головы всю эту туфту и отправился по делам, или же залил свое горе алкоголем, а потом, прейдя в себя, отправился по делам. В крайнем случае, если дел никаких нет, то можно и расслабится. Но это нормальный человек. Человек воспитанный по всем законам потребительской стоимости и выгоды с продаж, человек не ведающий о щебете веток деревьев во время ветра, и уж подавно не способный почувствовать безостановочность хода времени и свое положение в нем. Обыкновенный, сколько я встречал таких, когда был молод, а теперь они заполнили улицы. По сути, если предаться поверхностному анализу (который они так любят), то между нами не так много разницы, мы оба люди, внешне может даже одного полу, образование у обоих высшее, может даже есть и второе. Но с его (ее) точки зрения, я просто непрактичный человек (а еще какое словечко подобрали: «непрактичный», явно фантазия у них слабовата), не знаю чего мне надо, средств достаточных не имею и вообще являю собой пример самого что не на есть отсталого и бессмысленного образа жизни. По их мнению, книжки писать модно и после работы, в свободное время, не так это и трудно. Книжки! Сами бумагу марать не все берутся, да и то свои каракули за высоколитературное произведение выдают. Я понимаю, у них, там, в Европе, такой вот тип, может книжку написать и под алкоголем или шприцом, а потом все по Европе бегают и кричать как это гениально. Но это у них там в Европе, а у нас?!  На родине Достоевского и Есенина?! Глядишь и не до такого дойдут, вот в прошлом году на декабрьские праздники в Москве Годунова в костюм деда мороза одели, да еще приговаривали как он ему к лицу. Тут от души воротить начнет. А что же прикажете делать таким как я, а ведь еще не все выродились, еще живы.
Впрочем, вы меня извините, что я так внезапно из себя выхожу, это у меня нервное, наверное, от недоедания. Я вот давеча сгоряча сказал: «там в Европе», а ведь мы чем-то лучше? Да и они не пальцем деланные, не было бы у них ни Гете и Шекспира если б не романтический склад ума некоторых выдающихся людей, и уж подавно не видать бы всем нам ни Данте и Сервантеса если бы они выли бы варварами до мозга костей. Это тупой патриотизм говорить, что у нас все лучше, а Европа и Азия ничто. Это дураки говорят, да еще невоспитанные, вы ведь присмотритесь повнимательнее, как они над иностранными именами смеются, просто диву даешься, а они-то еще иностранцев в падении нравов осуждают!
Конечно, это тоже не совсем верно. Впрочем, я уже сам не знаю что верно, а что нет, в такие минуты сам себе не доверяешь. Болтать можешь, а писать нет, так как же самому себе верить? И никого под рукой нет. У меня ведь друзей нет, я вам этого еще не говорил?! Ха-ха! Верно, такие вещи сразу не говорят, а то понять могут неправильно. Еще решат, что в друзья набиваешься или просто в жилетку поплакаться хочет, люди этого ох как не любят! Я, впрочем, их за это не осуждаю, сам бы в морду бы давал любому крабу, что ко мне пристает. Гнать таких!
Хотя, это я тоже соврал. То выше, наврал из злобы, потом из чувства собственного никчемного положения, а потом просто оправдаться захотелось.
Чего доброго я еще пущусь в оправдания на пятьдесят страниц моего никчемного текста, не дай бог. Я вообще человек стойкий, но в последнее время стал вялым и немощным. Готов признаться, даже, что совершенно потерял память. Это конечно звучит глупо, тем более что я прекрасно помню свою биографию, но я не об этом. В последнее время я стал замечать за собой некоторое забытье. Объясню подробнее.
Когда я был маленьким со мной иногда случались приступы и я терял сознание.  Со временем эти приступы прекратились, но все же иногда я впадал в какое-то странное состояние сознания что было, похоже, что я просто отсутствовал в течении некоторого времени. Это забытье, как я это называю, случаются со мною когда я испытываю кризис сознания. Я не могу подыскать правильные слова, что бы описать это, но мне кажется что таких слов быть и не может. Ведь есть же в природе явления которые словами человеческими описать невозможно. Это одно из них. Что бы было понятнее расскажу только что в момент провала я испытываю пустоту, растворяюсь в ней. А разве можно каким-либо образом описать пустоту? Тут ведь даже и описательные предложения не подходят, не то что уже повествовательные или размышляющие. Ведь должно быть что-то что действует или что-то о чем можно размышлять! А ежели этого нет, полное отсутствие всякого присутствия, то и говорить не о чем! Вот такие дела!
Впрочем, это я отвлекся, или увлекся, не знаю как правильнее, главное другое. Писатель ведь занимается описанием и размышлением (действие второстепенно), он описывает мир вокруг себя, то есть проецирует свое сознание во вне, совершает редукцию когда надо описать какие-то внутренние явления, ежели их нет в нем, то анализирует поведение других людей, то есть опять таки включается во вне. Но когда он погружается внутрь и обнаруживает, к своему удивлению, что там ничего нет, что даже никакой редукции произведено быть не может, так как не над чем, и самое главное не кем! Ведь даже когда человек сознание теряет, он сохраняет зачатки разума, и таким образом самого себя, а тут как раз то все дело в том что себя как такового в период этого забытья я не ощущаю! Меня как бы нет. Я погружаюсь в поток и растворяюсь в нем.
О чем-то подобном я читал в книге по буддизму. Там говорилось, что монахи практикуют специальные йогические упражнения направленные на… а, впрочем, я не помню.

3
Подробнее расскажу как я сюда попал. Когда я был штатным сотрудником одной газеты, я занимался кроме всего прочего написанием рассказов в маленький еженедельник под названием «Ноябрьский вестник». Там печатались победители олимпиад и еще кто-то. Я был еще кем-то.  Заработок бы маленький, но вместе с зарплатой вполне хватало на жизнь.
Я снимал большую комнату, но, я об этом вроде говорил выше, и мне казалось, что вот начинается настоящая моя жизнь. Но  тут наступил кризис. Не экономический, а творческий. Сам не знаю почему, я перестал писать и одной страницы в день, - при том, что обычно я пишу по двадцать-тридцать страниц. Я не знал в чем дело, мой собственный организм не мог совладеть с собой. За творческим, последовал кризис здоровья, я начал болеть, врачи не могли понять причину моей лихорадки. Меня даже изолировали чтобы я не заразил никого. Но это не помогло.
Теперь, задним числом, я понимаю, что со мною произошло. Я был не готов к новой жизни, той жизни, что считаю единственной достойной существования, и я оказался ее не достоин. Впрочем, я всегда сомневался в своих способностях, не то, что в таланте! Что же делать молодому человеку, который хочет высказаться, но которому нечего сказать?! По-моему Беккет о себе говорил нечто подобное.
Меня выписали из больницы в самый разгар зимы. Перед выпиской я успел познакомится с интересным парнем по фамилии М. я не спросил у него ни адреса ни телефона, так что с тех пор о нем ничего не слышал. Моя квартирная хозяйка приказала тот час съезжать. Деваться было некуда, денег у меня не было. Около недели я провел на улице прося подаяние. Странно, но я не чувствовал себя униженным. Потом, я нашел эту комнату. Или… скорее она нашла меня. Я в том смысле, что находясь здесь еще первые часы, я почувствовал, что это не просто комната, что это что-то другое…
Когда новая хозяйка оставила меня одного, я лег на стальную кровать, которая издала при этом, скрепуче-свистящий звук. Я тут же заснул. Не удивительно, за неделю бродяжничества, когда толком и заснуть невозможно, измотается кто угодно. Но дело в том, что я провалился, и никаких снов я не видел. Скажете не удивительно, но ведь дело в том, что я обычно всегда вижу сны, во многом из них я черпал свое вдохновение. К тому же, если это и из-за усталости, то почему вот уже который месяц что я здесь живу, я так и не увидел ни одного сна?!
Мне кажется, все дело в комнате. Она какая-то не такая, в том смысле что… я даже не знаю как сказать, она как будто живая. Я знаю что это звучит глупо, но другого вывода я сделать не могу. Я могу лежать без движения несколько часов кряду, и мне иногда начинает казаться что я ощущаю на своем лице дуновение от ее дыхания…