Производственная травма микробиолога

- Я, Илья Ильич, вам отвечаю, что сейчас лупану этот стакан с отходами из вашего туалета, и со мной ничего не будет.
- Постойте, постойте батенька, здесь у меня проживают люди, бродяги.
- И что? И что, Илья? Ты говоришь,  что я пострадаю от этого.  Я настаиваю на обратном, микроорганизмы без особой среды существования не распространяются,-  Антон Павлович поднёс стакан с мутной жидкостью ко рту.
- Стойте батенька! Антон Павлович! В моём туалете как раз та среда, о которой вы говорите, она обладает всеми качествами для распространения микроорганизмов.
- Правда?
- Конечно, я же говорю, бездомные люди у меня тут проживают, больные.
- А я говорю, что инфекция не передаётся от больного, она должна иметь ещё дополнительные почвы для размножения и плодотворного распространения!
- Ну как знаете!- Илья Ильич выпил рюмку водки, вкинул в рот ложку чёрной икры и закусил хлебушком,-  ну, что же вы медлите?
Смрад  из стакана разносился по всей большой зале,  и даже на втором этаже, прислуга, в количестве трёх человек, переглянулись друг на друга.
- Люська, ты, что клозет не закрыла, курва?
- Помилуйте, Фома Лукич, я как пять минут из уезда вернулась, даже корсеты не сымала.
- Где Гришка?
- По двору бегает, ему хозяин задание дал.
- Что за задание?
-  Незнаю, говорит,  палочку Коха ищет, а что за палочка в ум не возьму.
Фома Лукич отправился вниз, по старой скрипящей лестнице, он медленно спускался в залу. На потолках величественно пошатывались люстры, летний ветер блуждал по комнате, запевая унылую песню. Сквозь совсем невидимую щель в медном кувшине, ветер проложил свой путь и часто, днём и ночью, пролетал по этому маршруту, сопровождая полёт медленным шумом, так пугающим обитателей дома. Илья Ильич заметил что, кто-то спускается по лестнице, и узнал  Фому.
- Фома, голубчик мой,- закричал радостно он,- иди к нам поэкспериментируй!
- Спасибог, Илья Ильич! Как- нибудь в другой раз, сейчас обедом заниматься надобно, кушать чай хотите?
- Ой, как хотим, особенно Антон Павлович хочет, видишь, на кресле лежит, бедняга,- Илья Ильич презрительно хихикнул,- а я говорил, предупреждал.
- Что с ним батюшка? Побойтесь бога! Опять барин человека изводит.
- Замолчи холоп, я ж не виноват,  что  этот молодой человек батьке в пекло лезет, ещё трёх лет в семинарии не отучился,  а уже серьёзные научные достижение опровергает!
Его прервала внезапно зазвучавшая музыка в стиле индипоп, а Антон Павлович, мучаясь, пытался укрыться от звуков синим пледом. Молодой человек не мог совладать с силой буквально захватившей его организм, что-то щекотало в желудке и сильно хотелось в уборную, однако встать с кресел он был не силах.
- Что это?- закричал Илья Ильич, глядя на Фому.
- Простите барин, Люська, наверное, опять забавляется.
- Я вот твою Люську скоро выдворю куда подальше, мало того что всех мужиков мне загубила, так и культуру чужеродную стимулирует, посмотри на Антона Павловича, её дело рук!
- Нет, нет!- Антон Павлович держась за живот, хотел что-то сказать.
- Как же батюшка, её, продолжал Фома, она его и в глаза то не видела.
- А заразу тут кто разносит?- Не унимался Илья Ильич.
- Холера да чума,- ваше благородие.
- Молчать!- Илья Ильич встал и топнул ногой, - это ваше благородие холера да чума, а я человек грамотный, учёный, и не хочу всякую цыганскую музыку в своём доме слушать, идите вон к Либерштольцам, и там танцуйте хоть до полуночи, там вам и медведи и девки, а тут нечего табор разводить, я работаю!
Люська подслушивала разговор хозяина, она прикрылась шторой и только её голубые глаза сверкали в тёмной комнате на втором этаже, чуть дальше у свечи, на оббитом синтипоном комоде сидел Макар, он приехал из Сибири,  по её наставлениям.
- Люсь, а Люсь, иди сюда, хорош  этого маразматика  подслухивать.
- Отстань, он нас изгонит, и что ты делать дурень будешь, ни кола, ни двора.  Лучше подумай, чем ты полезен можешь быть, старому.
- Чем, чем, порошочек я диковинный привёз, таких во всём свете не сыскать, сибирский.
- Покажи?
- Не тронь,  клуша, не твоего ума дело, сейчас сам пойду к доктору, будем разговор разговаривать.
- Люся! Люська! Сучка безродная,- кричал хозяин,-  а ну спускайся.
- Он меня зовёт, что делать, выручай Макарушка! Выручай.
Макар спустился в большую комнату, там, в разных местах сидели уже немного одуплившийся Антон Павлович на кресле, укрывшись тёплым пледом у камина, на кожаном диване развалился Илья Ильич, покуривая кубинскую папиросу, возле дверей на полу, на коврике сидел Фома Лукич, он ел куриные косточки.
- Так это ты Макарка?- Чуть приподнявшись с дивана, начал Илья Ильич.
- Я барин.
- Так.. если ты..
- Я не басни рассказывать вам пришёл, а по делу.
- По делу?
- Что ж вы барин такой любопытный, одни вопросы от вас, поди, и отвечать то не привыкли.
Присутствующие оживились, особенно Антон Павлович, даже поперхнулся чаем.
- А ты Антошка помолчи, а то сейчас за вторым стаканом пойдёшь, - Илья Ильич закурил погасшую папиросу,- ну рассказывай, из Сибири ты?
- Ага.
- Что привёз?- Илья Ильич немножко побелел, его руки затряслись, а язык онемел и стал заплетаться от страха.
- Порошочек, барин, порошочек.
- Сибирская,- хозяин боле не смог произнести ни слова, и рухнул на пол.
- Что с ним?- прибежала Люська и Гришка за ней, стали махать полотенца, лить воды на старика, обдувать различными спиртовыми настоями.
Антон Павлович побежал звать запрягать коней, сам было набросил плащ и шляпу, хотел отправляться в ближайший диспансер, боясь, что Илью Ильича постигла-то, наконец, участь многих умерших обитателей в прошлом,  этого злосчастного дома. Он влетел в дом:
- Кони готовы, выносите барина!
Но в доме уже все смеялись, Люська каталась от смеха на полу, а Макар до того совсем серьёзный отплясывал на круглом дубовом столе семнадцатого века, прыгая по чашкам и блюдцам из родового сервиза.
- Что здесь случилось?- Не понял Антон.
- Всё хорошо, Антошенька,- Илья Ильич позвал его к себе,- Антон Павлович, готов ли ты ещё к одному эксперименту?
- Если опровергнуть вашу теорию, то я всегда готов Илья Ильич.
- Ага, и денюжки мои заграбастать хочешь?
- Дело не в деньгах, а в медицинских принципах.
- Попробуй порошочек этот, только сразу напиши расписку об эксперименте, чтобы никто в подозрении после твоей смерти не был.
И все опять разразились громким истерическим смехом.