Логика

Однажды мне сказали, что понимать суть вещей это то же самое, что не жить. Что для лучшей жизни надо перестать думать правильно, а идти окольными путями. Да я не спорю, что это интересней, чем объяснять зелень листвы хлоропластами. Но все же, лишь человек вступает на этот путь, он уже оторван от всего мира, ибо его логика совсем другая, чем у остальных. А если он делает шаги по выбранному пути, то гигантская пропасть встаёт между ним и всем человечеством, что не идёт по данной стезе. Скорей всего его никогда не воспримут всерьёз. Ибо он для них отсталый вид. Да есть опасность деградации сознание, тысячи лет развития человеческого сознания пойдут под хвост. Поэтому они тормозят развитие, и это еще один факт, который заставляет человечество презирать таких людей. Но раз ступил на стезю, иди коли не трус. Всегда есть возможность вернуться на шоссе, общепита. Мир для многих из них это синусоида, но немного необычная, у части из них синусоида сдвинута в отрицательную область по оси У. Они меланхолики, такова судьба, это они делают свой график таким а никто другой. У некоторых она лежит в положительной части. А у других она совсем не обычная, она спокойна может падать на самое дно до миллиардных отрицательных значений и подниматься на сотни положительных, это уже не синусоида, это другой неизвестный график. Но не стоит полагаться на одну лишь математику. Потому и написано это произведение, ибо не все что можно потрогать есть правда, и не все то ложь что не объяснимо. Мы иногда самому простому не можем дать определение, точное, научное, ибо не хотим показывать свои бреши в познании мира.
 Ветер хлестал ветвями окна, старого дома, что стоял на отшибе деревни. И никто не жил в нём уже сорок лет. Первый появился еще на рассвете и постукивая тростью прошел по главной улице и заходя в дом снял с головы цилиндр. Второй пришел в полдень, одет он был так же как и первый, только лишь был он чрезвычайно бледен. Третий пришел под закат и шею его увенчивал белый шарф. Он постоял дождался заката  и лишь солнце закатилось за горизонт он вошел в дом. В камине горели поленья.
-Ну что, пора, пора решить нам, кто из нас кто- проговорил первый вытирая, платочком , капельки пота на лице.
-Да, пора - согласился второй, садясь в кресло.
-Надо, но а какой будет от того смысл, кроме упоения нашей гордыни, господа? – проговорил третий, складывая свой шарф и откладывая трость в угол комнаты.- будет ли смысл миру?
-А тебя когда либо интересовал смысл мира, а  иначе, если бы волновал, ты бы не осмелился быть и так исправно исполнять свою роль. Ты не позволил бы себе так нещадно уничтожать труды мои, и брата нашего - проговорил бледный.
- Это не мне решать, но карта указала мне быть тем кто я есть, не желал этого, никогда не желал себе, такой судьбы. Посмотрю на тебя если поменяемся местами- проговорил третий вытаскивая длинные свитки, покрытые инеем.
-Доставай карты сегодня никто не умрёт, и никто не родится, и никого не будет ждать успех и проигрыш. Это будет самый лучший день для всех них - проговорил первый, что появился на восходе указывая пальцем в окно, где луна уже взошла на небо. А люди или торопились занять место в холодных постелях, или уже спали некрепким сном. Ибо здесь когда встречаются эти трое ничего хорошего не происходит, да и злого тоже.

Оплавленный воск от свечи падал прямо на стол. Его капли образовывали не замысловатые пейзажи из жизни многих людей, что жили или живут или еще только будут жить на этой земле. Но не кому нет дела до этого феномена. Поскольку нужно время, что бы свеча прогорела. И весь воск расплавился, показав нам итог всей картины, кульминацию. Ибо, увидев один фрагмент из всего фильма, можно заключит не так как все задумано. На просмотр до момента, от которого можно судить нужно время. Время? Это то чего нет у многих из вас.  Но бывает, так что время – властелин всего и вся. Не может контролировать себя. Но как? Время живое. Оно течет скачками, и не всегда синусоидой, это и есть тот самый не известный график. Но не стоит надеяться, на вечную жизнь Никогда не будет её! Никогда! Поэтому наша жизнь, это всего лишь жалкая частичка, этого графика, что при почти любой системе координат, превращается в материальную точку, материальная точка, всего лишь безликий предмет, нет даже не предмет, а одно лишь название, только название. Наша жизнь – это точка в конце не одной рукописи. Но все же точка, как была так и останется завершением начатого.

Она так и не села в машину, решила сама дойти до того места, где хотела получить разгадки своей жизни. И чем длинный будет этот путь, тем интереснее будет жизнь перед этим моментом. Моментом истины. Адская жара обжигала кислотный асфальт. И кроссовки прилипали к нему, может эти куски пластика уговаривали хозяйку вернуться назад, а не теребить жизнь надеждами, уйти и не бросать вызов к судьбе. А может это просто плавился, этот самый китайский пластик. Солнце должно было зайти в зенит лишь через час а идти осталось еще много километров.
Но вот из-за горизонта выплыл не большой лес. И она поспешила дойти до тени этих молодых, древ и переждать там полдень. Деревья приняли незваную гостью и окружили своей тьмой. Но лишь через пол часа она уснула уткнувшись головой в молодую березу. Сон не был обычным кошмаром, это была сцена из не такого и далекого прошлого героини. То было зимой. Снег летел с ужасной скоростью, и хлестал лицо, лучше любой плети. Но идти предстояло очень далеко. Ноги утопали в рыхлых сугробах. Из белых покровов, торчали деревянный кресты. Свежие, недавно покрытые лаком, они грустно смотрели на неё. Они, кажется, поворачивались и смотрели на неё, на её труд, труд что бы пройти, пройти к свежему кургану. Бешеная дрожь пробежала по всему телу, ноги онемели, руки не слушались. Но вот осталось совсем чуть-чуть. И подойдя к кресту она упала на него, еле-еле поднялась, но сознание вновь покачнулось, мозг отказал работать, жизнь решила выйти. Где-то рядом слышны пьяные голоса, но они удаляются во тьму. Но нет, вот сознание вновь вернулось к ней. Она лежала на том же кресте. Метель закончилась, но не посмотрела на фотографию с креста, это было бы лишним. Быть или не быть – даже не вопрос, а действие. Нам решать быть ветром в мире бесплотным или быть сущностью. Нам и только нам. Мы сами вершим судьбу. Вечером её увезли в больницу. Там и пропала вся надежда. Надежда на попытку воссоздания прежней жизни.
Но сон отошел, он не выдержал такого накала страстей. Не мог смотреть и потому отвернулся от неё. Было уже около трех часов. Она отряхнула с себя муравьёв, что уже принялись нести её в муравейник, и быстро, почти моментально схватила свой очень тяжелый рюкзак и отравилась в путь. Комары не решились следовать за ней, они боялись быть испепеленными солнцем. Но слепни не боялись, и за ней уже следовала вереница охотников. Но вот уже и виден шпиль старой как мир церкви, что стояла на отшибе деревни. Идти предстояло уже не так и много, по сравнению с пройденным. Если измерять время вздохами. То осталось сделать семь тысяч триста два вздоха и выдохов, и лишь тогда нога вступит на территорию той деревни, там, где все нити будут перерезаны и сшиты вновь, новыми узлами.

Черная кость катилась по плоскости стола, перебирая своими рёбрами старое древесное покрытие. Но вот свобода, свободное падение вниз в пропасть, но это даже приятно, чем подчиняться воли физики. Но вот новая преграда. И нет больше сил, и кость остановилась. Он склонился над ней, на него взирали три черных пятна. Рука подняла кость и та вновь оказалась на столе.
-Три- крикнул бледный как мел человек. И прокашлявшись кровью в свой аккуратный белый платок, подошел к окну.
-Потерпи немного брат мой. Может измениться участь твоя. Нет никому дела до тебя. Потому и слаб ты – проговорил хранитель шарфа.- Тебя знают многие, но не думают тебя в Италии помнят как Огги, но память не вечна.
-Тебя любят брат мой, о тебе часто вспоминают, потому и не ослаб ты как я,  ведь ты всё помнящий Иери- проговорил Огги не поворачиваясь, в сторону брата.
-Но заметь, никто сейчас не помнит Сейчас. Люди не думают о том отрезке времени как сейчас, не живут мгновение, это не правильно. Они либо предаются воспоминаниям, либо думают о событиях, что лишь будут.- Иери обернулся в сторону другого брата -  Домани вот в чем причина болезни, понял?
-Я понял это еще очень давно и не зови меня так, и может хватит называть нас этими смешными именами. Хвались знанием итальянского в другом месте. Для нас безразличен язык. Он ведь тоже в нашей власти? Еще два дня. Я знаю в следующий раз, когда мы спустимся на землю, наши роли поменяются сами по себе. По смыслу. Хорошо, что мы взяли собой свечи - проговорил Домани, куря сигару сидя в кресле. Потом он поднялся, схватил со стола другую кость и кинул её в воздух – Два и два!
Кость еще поиграла при свете лампы дневного освещения и упала в цилиндр, одного из трёх господинов.
- А знаете мне даже не будет интересно, если все буду знать наперед. Может тогда я отдохну. Я бы с радостью поменялся с тобой местами, я бы хотел быть таким же слабым, лишь бы только не знать событий. Я сниму с себя одеяние, завтра в полночь, а сейчас я хочу еще вина, оно пьянит меня и притупляет чувства. Но знаю я, что если выпью еще семь бутылок, то тогда мне станет плохо.- Проговорил он, вытаскивая кость из цилиндра. И та смотрела на него своими четырьмя черными глазами.- Эх, лишь бы только не смерть… завтра…

Падая от бессилия на траву, она ухватилась за деревце, что росло у лужайки, зеленой травы. Пекло меньше, но все же пекло, и небо сжалилось и послало маленькую тучку к солнцу. И вот туча заслонила солнце и начала увеличиваться по мере приближения к героине. Но ей оставалось еще немного дойти. До дома, где провела часть своей жизни. Но нет, она осталась дожидаться тучи. Молния сверкнула на горизонте, затем раздался гром. Легкий порыв ветра заставлял раскачиваться деревья. Следующий порыв ветра теребил волосы, закрутил их, и они упали на глаза. Но этого момента хватило, что бы узкая тонкая полоса от тени героини отделилась, от общего контура, и унеслась порывом ветра. Земля легко приняла эту дань, она любит тень, поскольку без тени земля - лишь песок. Подняв голову к небу она с улыбкой встретила этот дождь. И пока дрожь не начала пробивать тело, она любовалась яркими вспышками молнии, не надо спешить, спешить не куда. Чем длиннее путь – тем лучше, надо подготовится. Тем, кто идёт дольше, в два раза чаще улыбается счастье и в семь раз чаще смеется в лицо смерть. Но вот уже одежда промокла, и вода стала пропитываться в рюкзак, тогда она поднялась и побрела дальше.
Улица встретила её гробовым молчание, такого молчание не бывает даже на кладбище. Не было ни одно человека, ни одной собаки, не было ничего, того, что могло бы доказать жизнь этого поселения. И лишь только пестрые шторы внутри домов, видные через стекла, показывали возможность жизни в этом маленьком мирке. И лишь она подошла к дому своему, то увидела яркую вспышку молнии, что пронзила крест на шпиле старой церкви и тот упал, словно его срубило топором, как топор срубает молодое деревце. Без усилий, без труда. Она очнулась лежа на пороге своего собственного дома, в руке она до крови сжимала, спрятанные под лавкой, ключи. Над нею склонилась старая женщина и проговорив, что-то удалилась. Героиня поднялась на нетвердые ноги, и посмотрела на церковь. Креста не было, да и не могло быть, его никогда не было. Крест сорвали еще в прошлом веке. Обмороки с галлюцинациями с ней часто случались, особенно в последнее время. Болезнь давала знать о себе. Дом ответил лязгом замка, и она вошла в прихожую. Еще одна частичка оторвалась от её худой тени и отлетела в сторону реки, что протекала в нескольких километрах от её дома. Она положила свой рюкзак на пол у старой, как мир кровати. И присела на неё, усталость давала о себе знать и она прилегла, а позже уснула, так и не дождавшись заката, который она всегда любила созерцать, закаты казались ей неповторимыми и неописуемо красивыми. Но сегодня было первое исключение за последние несколько лет. Она проснулась еще до рассвета, было около четырёх часов, а за окном пели птицы, но их голоса сливались из-за окна в монолитную, погребальную песню, но лишь, она приоткрыла створки окна и мелодия превратилась в нечто лучшее, но так и не решилась простоты. Встав с кровати, пошла на кухню, чтобы заварить чай. Но открыв кран тот лишь загадочно фыркнул и замолк. Она взяла коромысло и пошла к колодцу. Ей сразу же представился образ крестьянки, что спокойно, без малейших усилий несет ведра, наполненные до краёв водой. Сырая от дождя трава, оставляла капли влаги на её кроссовках. Путь до колодца был близкий и пройдя мимо трех домов, она подошла к колодцу. Путь назад разбил все её представления о крестьянской жизни в царские времена. Нога подвела, и она упала на землю, а содержимое ведер оросило дополнительной губительной влагой траву, что растет здесь почти вечно. Ведь вечность она неопределенна, и может иметь любой размер. Она подняла голову и увидела перед собой человека в черном фраке.
-цените миг.- Проговорил он, и черный шарф его немного съехал, открыв еле поднявшемуся солнцу своё бледное лицо.
-Извините я вас не понимаю - проговорила она. И сама не поняла, как оказалась дома. Она подумала, что это вновь галлюцинация, и что остаётся все меньше и меньше времени. До того как она умрёт. Надоели ей рассветы и она легла спать. Не может она любоваться красотой мира, не осознавая её. Проспав несколько часов и набравшись сил, она поднялась с кровати, но так и не встала на пол. В её комнате было нечто, что не поддаётся разумному объяснению. Да и сама комната изменилась до неузнаваемости. Она все же поборов удивление отправилась в большую комнату, откуда доносились голоса, и изредка получал право на жизнь редкий смех. Схватив кочергу героиня подошла ко двери и резко распахнула её…

Дверь резко распахнулась, в проёме стоял бледный держа на руках девушку. Его чахоточной силы хватало чтобы нести это тельце. Братья молча смотрели на него, наблюдали за его движениями, как наблюдают тысячи и как не видят миллионы.
-Это она - проговорил бледный – это она, та посланница, посланница, что рассудит нас по чести.
-Да ей жить то осталось, два дня - проговорил одни из братьев, что любил лишь моменты ожидания будущего времени - вот её нить, она так истончена, что не надо усилии, что бы разорвать её.
Бледный положил её на кровать в маленькой комнате и укрыв одеялам, вернулся к братьям.
-ну пусть и так, но все же мы можем попросить её рассудить нас, ведь даже ты брат не можешь никогда точно сказать, что совершить покойник, что выжил, его жизнь будет скрыта от тебя, как скрыты тайны миллионов лет вперед, ибо не было тогда носителей разума, чтобы думать о нас, люди и животные просто жили и все, они жили возможно даже правильно. - Проговорил бледный и после небольшой паузы, сделал несколько вдохов и прокашлялся кровью. – Она сможет определить нашу судьбу, если мы поможем ей, ведь по-моему это именно это столетие, после которого один из нас уйдёт в небытие. Ибо никто не думает больше о сейчас.
-Да, но нам лишь остаётся ждать. Ведь за то время как мы здесь живём, она не разу не обратила, на нас внимание, где гарантия, что она нас увидит вновь. Где вероятность, что откроет она глаза сегодня. Но а если нет, то нет и тогда решим судьбу свою сами - проговорил другой брат, что обожает когда вспоминают прошлое время.- Если она все же опомнится и посмотрит фактам в лицо, а перестанет смотреть только вокруг, наслаждаясь каждой минутой жизни. Так она вовек будет видеть, то, что находится на расстоянии километров, а в метре не увидит и смерть, потому та так не любит забирать таких как она. Они не видят смерть, не трясутся или радуются при её виде. Ей надо осознать всю безвыходность данной ситуации и не прятаться под маской любителей мира. И лишь тогда и только тогда мы сможем ей помочь. Это очень сложный процесс. В начале надо, что бы она смогла нас виде, надо дать ей пищу для ума. Она должна понять всю свою безысходность.
-Но это может занять всю жизнь, или несколько часов - проговорил бледный, раскуривая сигару, огнем, что высек он из пальцев рук своих.
-Для неё теперь вся жизнь уместится в одной тонкой тетрадочке.- Ответил брат, и тоже взял сигару в руку.- Мне кажется, что это глупая идея.
-Но все должно иметь право на жизнь. Даже самое отвратное имеет право на быть, так же как и самое прекрасное, как бы это не выглядело дико.- проговорил второй по силе, из братьев
-Что вы тут делаете, где я? – в дверном промежутке стояла она.- какого черта вы тут делаете, убирайтесь от сюда, а то я вас кочергой отметелю, мало не покажется, прочь бомжары поганые. - но лишь она увидела бледного и рука с кочергой сама опустилась, а кочерга выпала, порождая металлический звон по территории всей старой как мир избы.- здравствуйте, я вас помню, это вы были, вы помогли мне донесли воду и отнесли меня домой, когда у меня был приступ. Это были вы. Конечно спасибо, но теперь вы можете уйти.
-Мы не уйдём, можете кричать. Мы не уйдем. Да и почему мы должны уходить, мы жили здесь, еще до того как вы появились на свет.  Мы здесь жили. Мы видели вашу жизнь. Это наш дом. – Проговорил сильнейший из братьев.
-Я здесь жила с самого детства, и я бы запомнила вас. А теперь прошу вас покиньте мой дом- её лицо исказилось гримасой мольбы.
- Ты умрешь после завтра, в три часа дня, от очередного приступа.- проговорил второй из братьев.
-Что? Вы сумасшедший, уходите прошу- взмолила она- не заставляйте меня вызывать милицию.
-А теперь помолчите, пожалуйста. Вот ваша тень, присмотритесь к ней а потом к нашим теням, нет ли различий.- Кашляя проговорил бледный.
-У вас… нет теней! – медленно выговорила героиня.- Но это не возможно.
-Мы здесь вечно живём. Мы не духи мы высшие создания мира. Нас очень редко видят сумасшедшие и трёх дневные обреченные на смерть. Больше никто нас не видит и не чувствует. Остальное – сила само убеждения. Ты видишь нас и видишь этот дом как он есть, это не маска созданная твоим мозгом. Это реальный мир. Всю информацию мы пропускаем через мозг и видим, то, что хотим видеть. Потому ты и никогда не замечала эту дверь - бледные указал на дверной проём в потолке. - И не замечала нас, так же как и твои родственники, а мы сидели за одним столом. Можешь назвать это параллельным миром, но это просто отрицание действительности. Ты не видела нас вчера потому что, пыталась угнаться за мигом, наслаждаться каждой секундой, за что я благодарю.
- я больше всего хочу выбежать на улицу и закричать сумасшедшие! Милиция! Караул! Но я почему-то склонна верить вам. Но кто же вы такие назовитесь.- она от ужаса или радости упала в кресло, но даже этот факт не заставил её моргнуть, и тем самым разорвать связь.
- А что бы познать истину позвольте вас пригласить  и посмотреть на мир теперь вашими открытыми, расхлопнутыми до алой крови глазами, что вы видите на дне этой чащи? – спросил бледный, протягивая её чашку, в которой, до этого момента, плескалось кофе.
-Топор - сухо, тихо и грозно ответила она – всего лишь топор.
- Да топор, топор которым перерубают корни истины, что бы добраться до мякоти, что источает логика. Это всего лишь ваш первый шаг, а теперь пройдёмте.- он швырнул чашу в огонь камина.
Они дошли до стены. Бледный сделал шаг и уже стоял на стене. Героиня смотрела на него, но он протянул руку и она схватилась за неё и тоже оказалась стоя на стене. Еще одни переход. Истина перерублена, логика событий открыта. Но она не такая, к которой мы привыкли, это есть та самая, чистая, не отравленная логика. Он открыл дверь и перешагнув через порог они вышли на крышу дома. Подойдя к краю крыши она увидела, что мир не таков. Дом стоит врезанный в гигантскую по размерам и высоте скалу, что крыша - шпили, взявшиеся из ниоткуда протыкают облака, что небо здесь темно-синее, что нигде нет такого точного источника света, что бы все просто освещено таинственным серебристым светом, словно пропущенный через сито, потому, все мерно. И самое главное в этом мире нет теней. Нет! Стойте! Чуть не была совершена гигантская ошибка. Весь этот мир в тени. Тень всепоглощающая тень мировой бездны и такого же хаоса. Все здесь священно не осквернено и может именно так и должен выглядеть самый лучший рай. Но вот она разглядела другие скалы, в которые точно таким же образом были врезаны дома. Она взглянула своего спутника, он был еще более бледен чем обычно, из-за этого света. Но вновь обратила внимание своё в даль. Даль была прекрасна. Ну тут её внимание привлекли тонкие стальные тросы протянутые от дома к дому, а некоторые канаты тянулись или в глубокую бездну или в бесконечное занесенное бесцветными серо-синими облаками.
-Что это? – спросила она, указывая на эти тонкие канаты.
-Это пути. Они меняются каждый день, это пути, которыми движется человек, всю свою жизнь они прописаны еще до момента их рождение, чего там, до момента рождения их праотцев. Они прописаны от момента создания мира логики. Нашего мира. Но есть те кто сбиваются с пути они пропадают, навечно они просто падают в эту бездну, а как ты видишь тут долго падать. Это еще не все не трать сильно свой мозг это не самое прекрасное, что есть. Хотя нет постой.
Облака разошлись и открыли её взору непонятную картину. Три луны. Три. Одна из них была бела как день, другая черна как последняя ночь, а третья была как кубок, наполненный ртутью. Героиня посмотрела на крышу, у себя под ногами.
-Три луны, но две тени?- проговорила она. И увидела краем своего не чуткого зрения третью тень, она не накладывалась как две другие, она была симметрична им. Лучевая симметрия. Но третья тень была так слаба, что через несколько долей секунды, затряслась как флаг на ветру, и исчезла, затем появилась вновь, вновь затеребилась и вновь исчезла.
-Что это значит?- спросила она, смотря на тени своего провожатого, что не имел ни одной тени.
-Значит нам пора, но мы обязаны заскочить еще в одно место.
Это была вселенская всепоглощающая пустота, это была та самая бездна. Она ничего не видела. Но знала, куда идти она шла за провожатым. Она шла за временем. Она шла по дороге к судьбе. Это был огромный зал. От потолка к полу, тянулись еще боле тонкие нити, тончайшие нити. Они тянулись от угла к углу от стены к стене.
-А теперь самый сложный путь, путь убийства. Вы когда-нибудь убивали?- спросил бледный.
-Нет…- прошептала она.
-Тогда это лёгкий путь, ибо те кто убивают те не могут пройти тут они останавливаются, потому то только я и могу пройти в центр. Ибо сейчас, никого не убивает. – Он сделал шаг, переступил, через связку нитей.- не трогайте эти нити они ядовиты для вас и всех, они несут смерть живому.
Не вероятными усилиями они пересекли это место.
-Однажды когда была чума, моему брату, для того что бы люди создали противоядие, пришлось взять вон те ножницы, покрытые землёй и перерезать тысячи нитей, много тысяч нитей, только так мы обучаем человечество жить. А вот и ваша нить - он указал ей на одну из самых тонких нитей. – Но не сейчас, мы пришли сюда за вашей свечой, вот она держите, это свеча вашей жизни. Нам пора, я потом всё объясню.
Они шагнули в пропасть и вот они летят вверх или вниз, здесь нет таких величин. Они летят, а может, и стоят на месте.
Они упали на крышу, с которой начали свой поход.
Он схватил её за руку и рванул. Они неслись по винтовой лестнице вниз, пока не упали прямо на приготовленный диван. Свеча так и не потухла. Комната опять изменилась, она была в таком же стили, что и мир снаружи. Немецкая готика. На столе перед диваном лежали инструменты, но среди них выделялся вырезанный из камня, тонкий как волос нож.  Она оглянулась и не увидела никого из братьев. Но её тонкие, руки точные как сталь, знали, что надо делать. Она поставила свечу на стол и наконец-то рассмотрела её, она была очень тонкой, на подсвечнике около ней скопилось много воска, а половина свечи перегорела и валялась в застывшем воске. Своей рукой она взяла этот нож и воткнула его в каменный воск, но он поддался, будто бы нож был раскалён каким-то огнем. Но, дотронувшись до лезвия она лишь ощутила жуткий леденящий холод. «Да напишу я смертью жизнь своё, да будет тьма царицей света по воле моей, да перестанут быть дни, и воцарится бледная ночь, да победит черная луна. Да умрёт художник, что пишет картину, не нужен больше свет миру. Нужная бледная ночь!»- прокричала она, не зная, что кричит, эти слова твердил камень. Она воткнула вновь его в воск. И начала водить им в воске. Вот она вырезала большой кусок и отделила его. И вот погрузилась в вековую тьму блаженства. И поняла, что веже слишком глубоко, не рождена еще была тогда. И вернула кусок на место, Следующий кусок она срезала почти вес, воск но отставила еще тонкий слой. И мимолетное детство пролетело мимо её глаз. Слишком много. Она в третий раз воткнула нож в воск и срезала кусок. Гигантский черный ворон сел ей на плечо и лишь  сухо кивнул, из его глаз потекла алая кровь. Это кусок она взяла и взяла половину свечи, что отвалилась и подожгла её фитиль. И куском воска  склеила она жизнь свою. Тысячи звезд пронеслись мимо её глаз, она летела вниз. Это было прекрасно. Но вот она увидела галактику и подлетев к ней остановила своё «Свободное» падение. Это был график, график сущности времени, сущности мирового бытия, сущности смерти. Она полюбовалась на него и упала вниз, а может вверх.

Черная кость летела по столу. Фигура в черном балахоне сжимала в руках стакан, из которого, только что вылетели две, черные как тьма кости.
-Вчера - проговорила она, и трость поменяла своего хозяина.
Еще один бросок, костей. И кости остановились и несли на себе рисунок утреннего, неживого солнца.
-Завтра – и вокруг шеи хозяина трости элегантно улегся шарф.
Еще один бросок.
-Сегодня.

Она очнулась на рассвете. И пошла за водой.
-Жаль что вчера пропустила закат, но рассвет можно встретить и завтра.- проговорила она.

Они сидели на скале.
-Прости брат, но так получилось, как думаешь, новый Домани, что она скажет, что скажет её жизнь - проговорил один из братьев.
-Я как и ты не ведаю судьбами, да и крепись мой брат еще немного, один день из трех тысяч прошел, но все будет решить жизнь. А смерть подчинится.
Что –то лопнуло, это лопнул сосуд песочных часов он лопнул по середине, он разделил настоящее и будущее на всегда, но больше нет мига, мига когда песчинка по центру именно этот миг я и назову сейчас. Сейчас умер. Мы не умели его ценить. Мы не знали. Мы предавались воспоминаниям по ночам и мы думали о будущем проезжая остановки. Мы спим, а теперь мы спим еще больше. Здесь жизнь и смерть одно и тоже. Прощайте и не поминайте лихом никого.