Хождение по книгам

Любовь к литературе проявляется у каждого человека по-разному. Кто-то остается читателем всю жизнь, а кому-то выпадает нелегкая доля взяться за перо самому.

Почему нелегкая? Потому, наверное, что писать в стол, так часто повторяющаяся фраза у прозаиков и вообще творческих людей, актуальна лишь в образе выражений. Стоит ли кривить душой, обходя тему стороной, что каждому пишущему хочется признания и уважения.

Желание высказаться часто сравнивают с графоманством, нанося рану творческому человеку, ведь прежде чем написать его, так или иначе, посещает мысль и происходит дальнейшее  создание образа.

Так и моя жизнь среди книг подготовила меня к скачку в неизвестность. И я прыгнул, не подозревая, что меня ждет. Первое с чем сталкивается новоявленный писатель, так это с непризнанием его как творческого человека. Пытаешься доказать всем, что ты не бездарность, что вот он я, тот что живет не как все, не так чувствует этот мир. Я другой! Посмотрите, люди! Проникнитесь тем, что я написал. Признайте во мне автора. Похвалите меня! Вот увидите, я стану лучше! А в ответ – молчание. Холодное, бездушное. И нежелание вникать в чужой и очень опасный несчастный мир.

Но как ни странно это для творческого человека на первом этапе даже необходимо. Это закаляет дух, заставляет стать лучше и взглянуть на себя со стороны.

Так произошло и со мной. Жизненная драма напрочь выбила у меня почву из-под ног. И кинувшись в ту самую неизвестность, забыл расправить крылья. Вернее я их даже не пытался раскрыть, в надежде, что меня подхватят, поймают и даже вознесут.

Изложив, свой маленький и в то же ощутимый кусочек жизни на бумаге, я воочию убедился в невероятной магии, когда на только что чистом листе появляются слова и фразы. Они имеют смысл и при правильной расстановке оказывают свое влияние. Это оказалось настолько странным для меня, что этой магией я восхищаюсь до сих пор.

Точно так и тогда, я, изобразив все это от руки, попытался сам набрать текст на печатной машинке. Она не тявкала, она рычала и гремела на всю квартиру. Каретка била всегда в одно место и точно попадала в цель, оглушая меня с каждым разом. И я к ней привык. Кончилась, испечаталась пишущая лента и я стал обзванивать все магазины канцтоваров. И, наконец, в одном старом пыльном подвальчике нашел необходимое. И взял тогда их целых двадцать штук. Я стал спец, по перематыванию ленты. И вот в один прекрасный день, когда работа была в самом разгаре, перестала печатать литера «С». Я регулировал ее, а она упорно отказывалась оставлять свой след. «Ты что думаешь, я сдамся?» спросил я ее в надежде, что все пропущенные сучащие буквы напишу от руки. Потом провалилась куда-то «Р» и стало нечем рычать.

В тот момент помню, меня погнали с квартиры, за которую я задолжал. И надо же было дурному грузчику при переезде с размаху поставить ее на пол. Отчего полетела конструкция, и не стало пробела. Я не стал прогонять ее из жизни. Как монумент моего начинания она лежит на видном месте у меня в квартире. Тогда помню, мне пришлось искать человека, способного набрать весь текст на компьютере.

Мне сразу же повезло, по объявлению попалась очень отзывчивая девушка, с удовольствием взявшаяся за работу. Но спустя несколько часов перезвонила мне, сообщив, что такое она печатать не станет. Пакетик с моей рукописью был передан мне осторожно двумя пальчиками, чтобы видимо вконец не запачкаться.

- Это вы написали? – спросила она.

- Если честно, то я, - ответил я скромно.

- Жаль, я бы с папой к вам пришла.

Интересно, что бы он со мной сделал? До сих пор это для меня загадка. Я разгадываю ее вот уже много лет и нахожу сотни и сотни ответов.

Вторая наборщица сразу спросила что это и о чем, но, услышав, покряхтела и начала плести про то, что пишет она только курсовые и т. д.

И вот, наконец, попалась третья девушка, которой было не только все равно, но даже и проявила интерес к этому тексту. Все было как нельзя лучше. Расплатившись с ней, я, не доехав до дома, зашел в ближайшее кафе и с волнением взял готовую рукопись. И сразу нашел сотни ошибок. Вернувшись к ней, попросил ее исправить, она тактично согласилась и забрала обратно мой текст вместе с дискетой. Как в сказке, вот неделя, другая, проходит.… А рукопись до сих пор не переделана. Прошу ее, и она соглашается, снова сильно извиняется. И вот, наконец, мне захотелось внести изменения в текст. Как быть? Конечно же,  набирать текст самому. Но только где? Своего компьютера не было, идти к родственникам было неудобно, ведь текст был откровенный и показывал во всех ракурсах тонкости однополой любви.

Сырой текст пролежал у меня где-то месяца два, пока я наконец не приобрел себе этот умный аппарат. Установил его и первым делом поставил дискету. И мне сообщили, что комп то мой программу эту не распознает. Пришлось искать установочный диск с программой Open Offiss. И уже без особого энтузиазма я стал штудировать и переделывать текст. Добавил, помню еще два смачных рассказа, отчего текст стал более увесистым и тут возникла мысль превратить его в книгу.

Татарское книжное издательство, в которое я пришел, поразило меня роскошью. Снаружи здание выглядело довольно неопрятно, словно скрывая свое истинное предназначение. Огромные кабинеты с высоченными потолками, дубовыми дверьми и такой же мощной мебелью вызывали чувство маленького человека.

- Здравствуйте! – обратился я к господину в открытую дверь.

- Что вам? – спросил он с сильным татарским акцентом.

- Я хотел бы издать книгу.

- Гм, я книгами не занимаюсь. На двери что написано? Читали? – сурово спросил он, глядя на меня поверх золоченых очков. Все в нем отдавало неподдельной роскошью и довольством жизнью. Он оказался, как я позже узнал главным редактором журнала имеющий все привилегии от правительства.

- К кому я могу обратиться? – осторожно спросил я, неожиданно вздрогнув от боя больших напольных часов. Пробило ровно три.

- К директору и обращайтесь. Он по коридору налево первая дверь. И читайте таблички по дороге, будет полезно, - зачем-то произнес он и рассмеялся.

Когда я вошел к директору, его кабинет поразил меня еще больше. Это комната была семь квадратных метров. Стол, два стула, уже нашей фабрики, часы висели круглые и чересчур безобидные. Только лишь перекидной календарь, продукт их собственного производства украшал стену.

- Это я вижу роман от имени женщины? – улыбнулся он.

- Нет от имени мужчины, - также во весь рот улыбнулся я.

- Тогда вот тут непонятно «и он его поцеловал», - не мог понять директор.

- Совершенно верно, это роман о любви двух парней.

- Гм, - откашлялся он, – не знаю. У нас такого не печатали.

- А вы попробуйте! – смело предложил я.

- Сомневаюсь, это все-таки как никак татарское книжное издательство.

- И что? – мне даже стало  любопытно.

- Нет, нет, даже не думайте, - сказал он, отодвигая рукопись. – Вы хоть подумали, как на это отреагирует общественность? Это же скандал.

Я все понял, собрался и ушел.

«Фи, подумаешь, в одном месте не получилось, пойду в другое!» Но, к сожалению, так получилось и со вторым и с третьим и с пятым и девятым. В десятом мне предложили частично сделать некоторые вещи. Отдельно найти редактора, корректора, верстальщика.

Редактора найти так и не удалось, а корректировать текст согласился сам верстальщик. Его я также нашел по объявлению. Пришел он ко мне домой, и я сказал ему, на одном дыхании, что мне очень хочется понимания с его стороны, что текст о любви  и сексе двух любящих парней. В чем-то порнографичный. Он тактично согласился. И сверстал текст, подчистив его, убрав лишние запятые, поставив нужные знаки препинания. Я частенько интересовался, как продвигается работа, и, наконец, когда верстка была готова, я стал просматривать текст. Мама Мия!  Что же это было. Моему взору предстала жуткая картина. Куски романа были перекинуты с одной страницы на другую, в некоторых местах вообще отсутствовала какая-либо связь. Текст прерывался на пикантных подробностях. Он был изуродован. Я сразу же решил выяснить, что это такое и как мне это понимать. Оказывается, он  решил, что вот так будет намного интереснее и понятнее. И, тем не менее, я попросил его текст переделать, так как я того хочу. Он переделал, но попросил за свою работу отдельную плату. И я дал. А что мне оставалось делать. Никаких письменных договоров мы с ним не заключали. Потому и требовать особо было не с чего.

И когда в одиннадцатом издательстве просмотрев текст, снова отказались, я  просто взмолился сделать хотя бы обложку для книги. Уж как я просил друзей геев, имеющих Интернет в свободном доступе найти мне фотографии двух обнимающихся парней. Все тихо отмалчивались. Я готов был заплатить, какие угодно деньги, только чтобы обложка соответствовала произведению. Ни один из тех, кто назвал себя дизайнером, не согласились на такой ответственный шаг. Так вот в последнем  издательстве дизайнер мастерски подогнал обложку под необходимый формат книги. И получилось так, как получилось. И тогда я решил уже обратиться в московское издательство.

Они потом попросили подкорректировать текст, и мой верстальщик отправил им тот текст, который был изначально. То ли он сделал это специально, не знаю, то ли был пьян в тот момент, но вся соль в том, что я не мог проконтролировать состояние текста, не имея инета под рукой. Да я им и пользоваться то не умел. И книга вышла. Вот это был волнующий момент. Увидев собственное имя,  и саму обложку я был просто поражен увиденным. Книга была отлично издана, красиво оформлена, чистая белая бумага. Я открыл ее и вдохнул полной грудью аромат свежей типографской краски. Вот это было счастье!

Только потом я узнал, что книге не был присвоен ISBN, потому как ни в одном издательстве мне не сказали, где его можно получить.

После этого я понял, что важно работать профессионально, заключая договора со всеми людьми, с кем начинаешь хоть какое-то дело.

Причина нежелания делиться по поводу ISBN – Гомофобия.

Нежелание печатать книгу в своем издательстве – Гомофобия.

Нежелание брать на реализацию книгу в магазины и торговые точки – Гомофобия.

Наш миллионный город забитым никак не назовешь. Город с многовековой историей, позиционирующий себя третьей столицей, пока не желает меняться. С 2006 года не произошло никаких сдвигов. Все также отказывают в продаже книг газетно-журнальные киоски. Не знаю можно ли брать во внимание  пиратскую статью обо мне: «Выпускник медресе издал книжку о геях». 

Как трудно сейчас пишущим людям, а тем более на тему гей-лесби отношений. Это большая проблема реализации творческих людей в малых российских городах. На что могут рассчитывать новые авторы, кто их обогреет, кто приласкает, кто успокоит словом? Ведь это все те, кто совершил прыжок в неизвестность, в надежде, что их подхватят и потому не расправляют крыльев. А может именно мы и должны уже стоящие в той самой неизвестности суметь поймать летящего в наши руки нового мастера и ценителя слова! Давайте попробуем!

 
 Приеобрести книгу "Озорник", о написании, которой рассказал Алмаз Дэсадов, вы можете в интеренет-магазине, а так же в магазине "Индиго" в Москве, Санкт-Петербурге и Киеве.