Розалия Блюм

      Свернув на ставшую почти родной улицу, что проходила по району, примыкающему к Биркенхед Парк, Фрэнк уже издали заметил свой новый дом. Дом был девятнадцатого века постройки и слегка отличался от своего окружения некоторой излишней импозантностью, что, впрочем, не слишком смущало Фрэнка. Выйдя из автомобиля и оглядев фасад, Фрэнк удовлетворенно промурлыкал. Отперев дверь и войдя в гостиную, замурлыкал еще протяжнее. То, что он видел перед собой, несомненно нравилось ему. Он сам давал добро на вариант ремонта и стиль оформления, и уведенное, безусловно, удовлетворяло его отныне взыскательному вкусу. Некоторая тяжеловесность обстановки, как считал Фрэнк, только подчеркивала всю серьезность хозяина.
      Недоставало лишь старинных часов с маятником и торжественным боем, приобретенных по случаю в антикварном магазине. Часы должны привезти ему к концу дня. Картину своего возможного благополучия Фрэнк всегда рисовал в своих мечтах следующим образом: под бой часов внизу он просыпается в полдень в своей уютной спальне, где оказывается среди глубокой ночи после длительного бдения в своем не менее уютном кабинете за работой над своей новой книгой, которая, как и все предыдущие, обречена стать очередным бестселлером.
      Осмотрев кабинет наверху, где должны будут созданы в ближайшее время новые шедевры, и спальню, где после трудов будет отдыхать их автор, Фрэнк удовлетворился окончательно. Оставалось только установить на стол в кабинете знаменитый инструмент – компьютер, который использовался для написания его первой книги. В отличие от часов Фрэнк привез его с собой на машине и сейчас направился к ней, чтобы занести компьютер в дом.
      Выйдя из дома, Фрэнк сразу заметил трех женщин и одного мужчину пожилого возраста, стоявших поблизости от его машины. Еще не в полной мере свыкшись с ролью «знаменитости», Фрэнк не сразу понял, что бы это значило. Однако первые же услышанные слова вызвали приятно учащенное сердцебиение.
      - Здравствуйте, мистер Бэйли! Извините за навязчивость, но мы не могли не поприветствовать Вас лично. Мы вчера узнали, что Вы решили поселиться в нашем городе. У Вас хороший вкус, раз Вы выбрали это место и этот дом. Для нас большая честь быть Вашими соседями. Меня зовут миссис Найтингейл. А это мой муж Вильям. Вильям, подойди поближе. А это мои подруги Бэсси Оуэн и Маргарет Хилтон. Вы такой молодой! Вы такой талантливый! Скажите, а Вы собираетесь написать продолжение?
      Та, что произнесла эту речь, была женщиной лет шестидесяти пяти с явно выраженными чертами домохозяйки, все еще миловидной, а также полной энергии, из чего Фрэнк заключил, что акция приветствия была организована именно ею. Миссис Оуэн и миссис Хилтон были под стать ей по возрасту, но оказались привлеченными к акции лишь для массовости. Во всяком случае, так показалось Фрэнку из их менее утонченных признаний в любви к его таланту. Будь Фрэнк более сентиментальным, он бы прослезился от этой сцены, так как осознание того, что его книгу читали, а его узнают на улице даже в небольшом городе, не могло не польстить его самолюбию. Фрэнк учтиво поблагодарил собравшихся за внимание к его скромной персоне. При этом он несколько огорчил миссис Найтингейл тем, что не намерен писать продолжение своей первой книги. Впрочем, миссис Найтингейл воспряла духом, когда Фрэнк намекнул, что он полон иных творческих замыслов.
      Полагая, что он дал понять, что торопится, Фрэнк открыл машину и начал доставать свой компьютер. И тут Вильям, до сих пор хранивший молчание, вызвался помочь.
      - Мне неудобно утруждать Вас, мистер Найтингейл. Позвольте, я сам… – стал было упираться Фрэнк.
      Бросив все же это бесполезное занятие, он смирился с наличием помощника и вручил Вильяму принтер. В сопровождении Вильяма Фрэнк поднялся наверх в свой кабинет. Там он водрузил компьютер на стол, после чего, как ему самому показалось, сердечно поблагодарил Вильяма за помощь, ожидая процедуры прощания, чтобы остаться одному и заняться делом. Вильям почти правильно понял, что ему следует делать, но остался неподвижным, в нерешительности подбирая слова.
      - Мистер Бэйли, моей супруге очень понравилась Ваша книга. Благодарю Вас. Но я хотел спросить…
      - Конечно, мистер Найтингейл.
      - Дело в том, что я тоже иногда придумываю сюжеты…
      - Это похвально, - подбодрил собеседника Фрэнк.
      - Да, но я их придумываю во сне… А, просыпаясь, начисто все забываю. Бывает очень обидно, потому что мне кажется, что сюжеты непременно должны быть стоящими.
      Фрэнк снисходительно улыбнулся и подтвердил, что такое бывает, что и с ним такое случалось, но, как показывает опыт, сюжеты, придуманные во сне, на поверку вовсе не являются чем-либо примечательными, и по этой причине посоветовал мистеру Найтингейлу впредь не расстраиваться.
      - Вы полагаете?
      - Просто уверен.
      Было видно, что мистер Найтингейл нашел ответ на давно мучивший его вопрос.
      - У нас тут не у всех одинаковые интересы, - продолжил он. Миссис Оуэн и миссис Хилтон, например, помешаны на убийствах.
      Фрэнк еще какое-то время продолжал по инерции улыбаться, начиная сожалеть, что не приобрел дом где-нибудь в другом месте.
      - Я хотел сказать, что они предпочитают детективы всему прочему. Но это их выбор.
      Фрэнк облегченно вздохнул и согласился, что каждый имеет право читать то, что ему нравится.
      - Спасибо, мистер Бэйли. Желаю Вам успехов. Мы теперь Ваши соседи. Вы можете во всем рассчитывать на нас. До свидания. Рад был с Вами познакомиться.
      С этими словами новый сосед горячо пожал руку Фрэнку и покинул дом. «В сущности неплохой малый, этот Вильям», - подумал Фрэнк, опускаясь в кресло перед своим рабочим столом. Откинувшись на спинку и прикрыв глаза, он погрузился в размышления, плавно перетекшие в мечтания. А мечтать ему было о чем, и при этом его мечты имели солидный базис.

***

      - Мистер Бэйли?
      Поскольку в ближайшей округе вряд ли кто знал Фрэнка, голос должен был принадлежать мисс Уэсли. Обернувшись, Фрэнк сразу понял, что мисс Уэсли большой специалист своего дела. А когда она заговорила, стало ясно, что к тому же она энтузиаст популяризации знаний о природе.
      - Я очень рада, что пресса начинает освещать не только вопросы сосуществования человека и природы, а, что более важно, вопросы существования человека как части природы. Пора наконец осознать, что отсутствие согласия человека и природы в лице иных представителей животного мира приведет к крайне негативным последствиям для самого человека. Откуда же может проистекать это спасительное согласие? Ответ будет и парадоксальным и банальным одновременно – спасительное согласие будет проистекать из знаний. И кому как не прессе заронить семя просвещения в такие несовершенные человеческие души. Я полагаю… нет, я совершенно убеждена, что только человек… то есть пресса… люди науки… все звери… совместными усилиями…
      Фраза как-то не завершалась, а точнее, не складывалась, и это было достаточно обидно, так как, судя всему, мисс Уэсли еще только начала вступление. Исключительно из благородного желания ликвидировать заминку Фрэнк осторожно заметил:
      - Мисс Уэсли, Ваш взгляд на существо проблемы, не скрою, поражает новизной и необычностью подхода…
      - Вы действительно так находите?
      Все говорило о том, что мисс Уэсли была чрезвычайно польщена.
      - Несомненно. Я в связи с этим думаю рекомендовать редакции опубликовать цикл статей, имеющий своей целью изложение Вашей точки зрения на самые животрепещущие вопросы естествознания.
      - О, это было бы прекрасно… Не для меня… для всего человечества… стратегическая цель…
      - Полностью с Вами согласен, но сейчас я предлагаю решить тактическую задачу. Как Вы знаете, я получил задание написать о детеныше бегемота. Не могли бы мы слегка затронуть и эту тему?
      - Мистер Бэйли, мне очень приятно с Вами разговаривать – мы понимаем друг друга с полуслова. Мы как раз приближаемся к вольеру, где у нас живет семейство бегемотов. Итак, бегемот обыкновенный, он же Hippopotamus amphibius – крупное травоядное животное, принадлежащее семейству парнокопытных. Длина тела взрослого самца до пятнадцати футов. Вас интересуют детеныши? Самка бегемота приносит одного детеныша…
      - Вот здесь меня интересуют детали, которые известны только специалистам такого уровня как Вы. Как часто юные бегемотики рождаются полосатыми?
      После этих слов мисс Уэсли замедлила походку настолько, что практически остановилась. Фрэнк, напротив, продолжал двигаться по инерции. Когда, спустя мгновенье, он заметил наметившийся поворот в разговоре, расстояние между ними было уже достаточным, чтобы мисс Уэсли имела возможность без труда смерить Фрэнка взглядом.
      - Скажите, мистер Бэйли, Вы ведь представляете специализированный отдел Вашей редакции?
      Что-то подсказывало Фрэнку о возможных проблемах с интервью.
      - Д-да, – подтвердил Фрэнк, а чтобы у мисс Уэсли уверенность окрепла еще больше, добавил: - Представляю.
      Спрашивать, в чем причина ее сомнений, Фрэнк не стал, чтобы не привлекать к этому излишнее внимание. Он просто взял паузу. Видимо сверившись с каким-то внутренним ориентиром, мисс Уэсли поравнялась с Фрэнком и задумчиво произнесла:
      - Я, кажется, поняла, что могло послужить причиной путаницы. Полосатыми рождаются кабанята. Кабаны тоже парнокопытные млекопитающие, правда, более скромных по сравнению с бегемотами размеров. Кто видел взрослых кабанов, с трудом может поверить, что эти полосатые поросята являются их отпрысками…
      После этих слов Фрэнк углубился в размышления, продолжая машинально двигаться к вольеру не то бегемотов, не то кабанов. «Странное явление – «синий чулок». Достаточно естественным его можно считать для времен Элизабет Монтегю. Не столько естественным, сколько объяснимым. В то время это более напоминало модное веяние или новый стиль жизни, культивируемый людьми с определенной активной позицией, нежели однобокую компенсацию жизненных неудач. Применительно к современной действительности объяснение, скорее всего, находится в психологической плоскости. Чрезмерно строгое воспитание, ложные приоритеты, преувеличенные собственные недостатки – все это в совокупности с конкретной жизненной ситуацией замыкает оболочку вокруг личности. Что послужило причиной подобной ориентации мисс Уэсли? А ведь она интересный человек и не лишена привлекательности. Даже ее очки воспринимаются лишь как атрибут пресловутого образа, за которым просматривается прехорошенькое природное начало». Подходя к месту обитания героев будущего репортажа, Фрэнк уже относился к мисс Уэсли с необычайной теплотой.
      - Вот мы и пришли, - произнесла мисс Уэсли, не подозревая о трансформации взглядов у ее спутника, а также о том, что сравнительный анализ обсуждаемых видов животных, которому она посвятила весь отрезок пути до вольера, миновал сознание Фрэнка. Надо сказать, что если бы Фрэнк не занимался бы в это время психоанализом, он мог узнать из рассказа мисс Уэсли действительно много интересного.
      - Да, но…
      - Вы хотите сказать, что никого не видите. Я же Вам рассказывала, что гиппопотамы являются теплолюбивыми животными. Вы помните, какие страны типичного распространения ареала я называла? Помните?
      - Да, конечно, - Фрэнк отвечал быстро и уверенно, чтобы не обидеть мисс Уэсли.
      - Прекрасно. Тогда подумайте, как плохо бы чувствовали эти добрейшие создания на нашей широте в ненастный декабрьский день. Разве Вам их не жалко? Не жалко?
      - Ж-жалко, - промолвил Фрэнк, и с удивлением обнаружил, что уже мысленно вступает в общество защиты животных.
      - Именно поэтому, чтобы обеспечить гиппопотамам привычные условия обитания в неблагоприятный сезонный период, их переводят в теплый павильон, куда мы сейчас с Вами и направляемся.
      Теплый павильон был кстати не только для бегемотов, но и для Фрэнка, успевшего закоченеть в легкой одежде, что лишний раз доказывало общность всего живого на планете.

***

      В этот момент Фрэнк остановил автомобиль, обежал вокруг него, открыл дверь и галантно подал Джессике руку. Джессика не узнавала место, куда ее привез Фрэнк, и уже собиралась обратиться за разъяснениями, как от проходившего мимо пожилого мужчины услышала странное приветствие:
      - Здравствуйте. Я догадался, что Вы наши новые соседи…
      - И это правильно, - прервал Фрэнк, которому сейчас вовсе не хотелось тратить время на Вильяма Найтингейла.
      - Тогда давайте знакомиться. Меня зовут…
      - Вильям Найтингейл.
      - Но откуда Вам известно…
      - Имя Вильяма Найтингейла у всех на слуху.
      - Да кто же Вы?
      - Я – Фрэнк Бэйли, известный писатель. А это моя будущая жена, Джессика. К сожалению, мы торопимся. Передавайте привет миссис Найтингейл.
      С этими словами Фрэнк открыл дверь и пропустил вперед Джессику, на которую все увиденное и услышанное произвело сильное впечатление.
      - Фрэнк, ты это правда?
      - Что?
      - Ты назвал меня будущей женой. Ты так еще никогда меня не называл… Ты делаешь мне предложение?
      Фрэнк прекрасно помнил, что этот вопрос уже обсуждался, и на свое предложение он даже получил согласие Джессики, но, застигнутый врасплох, он с жаром ответил:
      - Да, дорогая, именно сегодня я хотел просить твоей руки. Ты согласна?
      - Да, - тихо промолвила Джессика, и они обнялись.
      Но в этот прекрасный вечер ей хотелось выяснить все до конца.
      - А кто этот человек, с которым ты только что говорил?
      - Сосед. Думаю, он сумасшедший.
      - Сосед? Чей сосед?
      - Джессика… - Фрэнк взял ее за руки, - долго мы будем стоять у входа? Проходи в гостиную и садись на диван. Я сейчас.
      Пока Фрэнк отсутствовал, Джессика профессиональным взглядом в первом приближении оценила стоимость дома, в котором она в данный момент находилась. Итоговая сумма не оставила ее равнодушной и она отправилась искать Фрэнка, обнаружив его на кухне, пытающегося что-то приготовить для нее. Оторвав его от этого неэффективного занятия, Джессика твердым голосом спросила:
      - Объясни мне, где мы находимся? Чей это дом?
      - Это мой дом.
      - Твой? – воскликнула Джессика. - Да ты знаешь, сколько он стоит?
      - Как я могу не знать, если я его купил.
      - Ой, Фрэнк, ты меня сведешь с ума. Это розыгрыш? Розыгрыш?
      - Джессика, дорогая, успокойся. Я же сказал, что издательство заплатило мне за дополнительный тираж. Я и купил дом, где мы будем с тобой жить.
      - Но почему ты не говорил об этом раньше? Ты что-то скрываешь…
      Джессика уже была готова заплакать от обиды. Фрэнк находился в затруднительном положении. С одной стороны, он не мог отказать Джессике в объяснении. С другой стороны, он отдавал себе отчет в том, что это объяснение бессмысленно, так как завтра она ничего не будет помнить из сказанного им сегодня. Он даже опасался, что само содержание его объяснения будет истолковано Джессикой как издевка, слишком уж нетрадиционным оно должно быть.
      - Хорошо, - решился он. – Только дай слово, что не будешь плакать и успокоишься. Идем в гостиную. Я разожгу камин, а то ты вся дрожишь.
      Фрэнк обнял Джессику и отвел в гостиную, где на это раз усадил ее в кресло рядом с камином, с которым провозился некоторое время. После этого он сел около ее ног прямо на пол, взяв ее руку в свою. По мере того, как теплый воздух распространялся по комнате, ее дрожь постепенно затихала. Фрэнк чувствовал, что пора начинать.
      - Джессика, ты должна знать, что я очень сильно тебя люблю. Ты ни при каких обстоятельствах не должна сомневаться в этом.
      Фрэнк думал, что такое вступление должно было настроить Джессику на доверительный лад, но достиг прямо противоположного эффекта. Услышав такое, Джессика вновь насторожилась.
      - Я попал в одну переделку…
      - Боже, я должна была догадаться сразу…

***

      Майк немного опустил стекло, чтобы остудить перегревшуюся голову.
      - Скверная ситуация, - выдавил он. – Ты уже пробовал что-либо предпринимать?
      - Честно говоря, я даже не знаю в каком направлении двигаться. Я хочу попросить у тебя совет. Согласись, что это природная аномалия. Твои знакомые – ученые должны заниматься чем-нибудь подобным.
      - Постой. Недавно я встречался с профессором Стэнли. Он изучает взаимодействие пространства и времени. Думаю, что тебе имеет смысл обратиться к нему.
      Фрэнк насторожился. Он понял, что Майк зрит в корень. Пространство и в то же время время - это то, что ему нужно. Майк продолжал превозносить достоинства профессора Стэнли, но Фрэнк слушал его лишь в пол уха. Его увлекла сама формулировка проблемы – пространство и время. Наконец-то кто-то объяснил ему причину его злоключений. Она кроется в аномальном взаимодействии пространства и времени. А раз причина ясна, остается лишь найти средство исправить ситуацию.
      - Он хорошо знаком с самим Стефаном Хокингом! – не умолкал воодушевленный Майк.
      - О! С самим Стефаном Хокингом?!
      - Да, и это однозначно характеризует профессора Стэнли как блестящего ученого в этой области.
      - Да?
      - Да.
      - Извини, Майк, но, кто такой Стефан Хокинг? – очнулся Фрэнк.
      - Кто? Стефан Хокинг? Это же самый известный британский ученый в области астрофизики. Ты не знаком с его трудами по «черным дырам»?
      - Боюсь, что не так близко, - с трудом выдавил Фрэнк, чувствуя себя ничтожеством на фоне Майка.
      - Я тебя подвезу до дома, а по дороге расскажу о проблеме «черных дыр».
      Майк завел двигатель, и они тронулись. Какое-время они ехали молча – Майк был в процессе мобилизации своего публицистического таланта, Фрэнк же размышлял о возможной помощи со стороны профессора Стэнли. По всей видимости, он бы и дальше пребывал в размышлении вплоть до самого дома, если бы не вспомнил, что было бы лучше сказать Майку, где этот самый дом находится.
      - Мне надо в Биркенхед. Мы не могли бы отправиться туда?
      - Фрэнк, объясни мне, пожалуйста, зачем тебе в таком состоянии потребовалось в Биркенхед.
      - Я там живу, - угрюмо ответил Фрэнк, предчувствуя дальнейшие расспросы.
      - Ты там живешь?
      По выражению лица Майка можно было понять, что он уже поверил, что торнадо уронил друга с высоты пятьдесяти футов.
      - Я правду говорю. Я купил его уже давно, после издания своей книги.
      Майк ничего не ответил и до конца пути не проронил ни слова. Молчал и Фрэнк. Лишь в самом конце он назвал улицу и дом. Когда машина остановилась, Майк с недоверием спросил:
      - Так это и есть твой дом?

***

      Фраза «указывать путь» прозвучала двусмысленно и заставила Фрэнка поежится. Спуск закончился, и они вступили в уже горизонтальный, но извилистый с множеством развилок коридор, продвижение по которому все больше напоминало попытку выбраться из фатального лабиринта. Даже если бы Фрэнк переменил свое мнение и бросился наутек, существовало подозрение, что он так и не нашел бы выход. «А чем я, в конце концов, рискую? Да ничем», - подумал он и продолжил следовать за Пиктоном, который вывел их в уже прямой туннель. Этот туннель также как и пройденный лабиринт освещался свечами, что все же позволило Фрэнку разглядеть в самом его конце, на расстоянии футов восьмидесяти, дверь. По всей видимости, ему предстояло в нее войти. Это пророчество было самым легким, оно сбылось, и Фрэнк попал в какую-то комнату. Оглядевшись, Фрэнк обнаружил, что комната была абсолютно круглой. По периметру ее единственной стены также горели свечи – неизменный атрибут этого заведения. Вентиляция здесь была устроена на должном уровне, так как запах продуктов горения не был проблемой номер один для присутствовавших. А присутствовали в комнате по подсчетам Фрэнка восемь человек, не считая его и Пиктона, и сидели они вокруг круглого, подстать комнате, стола. Мужчины и женщины чередовались. Их было равное количество, из чего Фрэнк заключил, что он созерцает четыре пары. На мужчинах были непременные смокинги, на женщинах – вечерние платья, а также обилие ювелирных украшений на разных частях тела. Самый младший из сидевших за столом, видимо, достаточно давно отметил семьдесят лет со дня своего рождения. Иными словами, публика была почтенной во всех смыслах этого слова.
      Публика никак не прореагировала на вошедших, и Фрэнк имел возможность наблюдать, как члены общества, а иного предназначения этих людей он просто не мог придумать, сосредоточенно смотрят каждый в свою тарелку, которых на столе было соответственно восемь. Тарелки были пусты, и такая сосредоточенность вызывала определенное беспокойство. Но Фрэнка все же больше заинтересовал другой элемент сервировки стола – странный предмет, отдаленно напомнивший ему самовар из русского ресторана и стоявший точно по центру.
      - Леди и джентльмены, разрешите представить Вам нового члена нашего общества, - нарушил тишину Пиктон. - Мистер Амфибия. Прошу любить и жаловать.
      «Сам такой», - подумал Фрэнк. Еще он хотел возразить, что никакой он ни член, но махнул рукой. «Лишь бы не потребовал сдать членские взносы». Взмах руки Фрэнка был истолкован как приветствие. В ответ леди и джентльмены сдержано поприветствовали нового члена кивком головы. «Или они не очень мне рады, или здесь так принято».
      Пиктон предложил Фрэнку занять свободный стул и сам сел рядом. Выполнив какие-то движения пальцами своих рук в воздухе, извлек оттуда тарелку, идентичную уже имеющимся на столе, и поставил ее перед Фрэнком. «Престидижитатор», - догадался Фрэнк. Он уже понял, что члены общества собираются вовсе не для того, чтобы отобедать. Очевидно, назначение тарелок было в чем-то ином. Тем же способом Пиктон добыл тарелку и себе.
      - Леди и джентльмены, в соответствии с планом наших исследований сегодня мы осуществим новый опыт по преодолению временных пут. Сегодня кто-то из нас отправится в будущее. Почетный выбор падет в соответствии с алгоритмом нашей Системы. Мы еще не можем управлять этим выбором, но мы уже близки к разгадке. Итак, приступим. Напоминаю, что по моему сигналу Вы сканируете своим взглядом по дну тарелки, которая является локатором Вашей внутренней энергии, пытаясь слой за слоем снять пелену с будущего. Можно помогать себе при помощи звуков, настроенных в резонанс с шириной запрещенной зоны. Кто первым достигнет цели, тот и отправиться в увлекательное путешествие. Степень различимости очертаний будущего, и это мы уже знаем, влияет как на продолжительность нахождения в будущем, так и на глубину проникновения в него. Мы узнаем, кто счастливчик, по его отсутствию за столом в течение некоторого времени. В конце заседания путешественник поделится своими впечатлениями, а остальные смогут задать свои вопросы. Таковы наши правила.
      Фрэнк наклонил голову влево, в сторону Пиктона, и вполголоса спросил его:
      - Не окажется ли путешествие в будущее фатальным для членов общества, принимая во внимание их возраст?
      - Вы имеете в виду, не углубятся ли они так далеко в будущее, что успеют встретить свой естественный конец?
      - Да, у меня есть такие опасения.
      - Не переживайте, до этого дело не дойдет.
      - Почему Вы в этом уверены?
      - Давайте обсудим это в другой раз. - Пиктон явно замялся. – Давайте начинать.
      Члены общества, не обращая внимания на диалог Фрэнка с Пиктоном, не дожидаясь сигнала последнего, вовсю сканировали и настраивались в резонанс. Фрэнк догадался об этом, видя, как леди и джентльмены усиленно вращали своими глазами, склонившись над тарелками, а также негромко подвывали.

***

      Концепция была очевидно спорной, но Фрэнк об этом не догадывался. Позавтракав тем, что можно обнаружить в доме, лишенном хорошенькой хозяйки, Фрэнк набрал номер Роберта.
      - Литературное агентство. Роберт Мэлвил слушает.
      - Привет, Роберт. Это я, Фрэнк Бэйли. Мне нужна твоя помощь.
      - Простите, Вы уверены, что Вам требуется литературное агентство?
      Фрэнк конечно был в этом уверен, он только не мог понять, почему он до сих пор не может приспособиться к обратному ходу времени. Разумеется, это противоестественный процесс, но, известно же утверждение, что человек привыкает ко всему. Такие размышления пришли Фрэнку на ум оттого, что он понял, что при имеющих место обстоятельствах Роберт вовсе не обязан знать, кто такой Фрэнк Бэйли.
      - Дело в том, - перестроился Фрэнк, - что я написал книгу…
      - А, понятно. Вы начинающий писатель.
      - Начинающий, - выдавил Фрэнк.
      - Тогда смею Вас заверить, что Вы набрали правильный номер, и, хотя сегодня суббота, я готов принять Вас. Мое правило номер один – всегда и везде помогать талантливым людям. Приглашаю Вас посетить мой офис прямо сейчас, чтобы обсудить все детали. Запишите адрес.
      Фрэнк послушно записал адрес, который он помнил наизусть, и пообещал приехать в течение получаса. Фрэнку уже было известно правило номер один, но только сейчас он обратил внимание, что он ничего не знает о правиле номер два. Роберт ни разу не упоминал о нем. Впрочем, это было не важно. Сейчас необходимо было решить, в каком виде Фрэнк представит Роберту книгу. Можно конечно захватить изданный экземпляр, но что-то подсказывало, что так поступать не стоит. Электронный вид он тоже отклонил и остановился на обычной распечатке. Фрэнк не любил электронные книги за, как он считал, отсутствие у них души. Душа, по его мнению, проявлялась в шелесте страниц и запахе бумаги и типографской краски. Читать книги Фрэнк предпочитал лежа в постели или на диване. Чтение же книг на экране компьютера он сравнивал с любованием красивым пейзажем через замочную скважину.
      - Доброе утро, мистер Бэйли, - приветствовал Роберт, входящего Фрэнка.
      Фрэнк огляделся вокруг. Ничего не изменилось в офисе Роберта с того дня, когда Фрэнк первый раз вошел в него, робея и не представляя, что можно ожидать от визита к литературному агенту. Сейчас от той робости начинающего писателя не осталось и следа, но правила игры не позволяли выставлять это напоказ.
      - Доброе утро, мистер Мэлвил, - ответил Фрэнк, как бы стесняясь. – Я тут…
      - Не надо продолжать. Я все понимаю. Вы пробуете перо и хотели бы узнать, какие у Вас перспективы. Угадал? По Вашему лицу вижу, что угадал. Ну, скажите мне, пожалуйста, каков жанр Вашего произведения. Это очень важно и позднее я поясню почему.
      Фрэнк не помнил такого вступления и неподдельно замялся.
      - Ну, своими словами, не обязательно академично.
      - Я бы сказал, что это трагикомедия абсурда, - собрался Фрэнк.
      - Потрясающе! Вам несказанно повезло. Я как раз специализируюсь на… как Вы сказали… трагикомедиях абсурда. Знаете, чем должен руководствоваться автор при выборе агента?
      Роберт был оригинален. Похоже, что он не любил повторяться, так как Фрэнк слушал эту лекцию впервые.
      - Так вот, - продолжал Роберт с энтузиазмом, - перво-наперво агент должен специализироваться на том жанре, к которому автор относит свое произведение. Если бы Вы сказали, что Ваша книга посвящена анализу влияния восточных единоборств на эталон женской красоты, я бы ретировался. Но это еще не все. Да, извините, забыл спросить, хотите кофе? Нет? Ну, ладно, продолжим. Дело превыше всего. На чем я остановился?
      - Вы сказали, что это еще не все.
      - Совершенно верно. Авторы зачастую ошибаются, когда обращаются исключительно в «звездные» агентства, названия которых мелькают в прессе, не будучи убежденными, что их произведение является шедевром. Извините, я никого конкретно не имею в виду. Но такие агентства никогда, слышите, никогда не заинтересуются Вами, то есть автором, если не будет совершенно явного свидетельства потенциального успеха. Вам интересно то, о чем я рассказываю?
      - Очень.
      - Далее. Автору необходимо использовать любую возможность, чтобы получить персональную рекомендацию. Часто это позволяет агенту взглянуть на произведение под новым углом зрения. У Вас есть рекомендации?
      - Боюсь, что нет.
      - Так-так. Ничего страшного. Продолжим. Как Вы думаете, если агентство демонстрирует внушительный список авторов, которым оно помогло в продвижении, это хорошо или плохо?
      - Думаю, хорошо.
      - Не скажите! Опыт показывает, что такие агентства менее активны в поисках новых авторов. То же самое можно сказать об агентствах с солидным стажем. Они также заинтересованы в сотрудничестве с известными им авторами. Вывод напрашивается сам собой.
      - Какой вывод? – зашел в тупик Фрэнк.
      - Очень и очень простой! Молодой автор должен пытаться найти, так сказать, «голодное» агентство, неустанно ищущее все новых и новых авторов. Хотите послушать следствие из этого правила? Следствие заключается в том, что Вы обратились в правильное агентство!
      - Роберт… простите… мистер Мэлвил…
      - Ничего страшного! Мне нравится такое обращение. Предлагаю перейти на «ты». Идет?
      - Идет, - с облегчением вздохнул Фрэнк. Роберт, нельзя ли приступить непосредственно к делу?
      - Понимаю, понимаю. Все начинающие авторы нетерпеливы. О, как я их понимаю. Итак, Фрэнк, покажи свою работу.
      Фрэнк передал Роберту тот самый переплетенный экземпляр, который Роберт когда-то уже держал в своих руках. Роберт надел очки и бережно принял от Фрэнка его книгу.
      - Я должен составить предварительное представление, перед заключением контракта, - пояснил Роберт. – Ты не торопишься?

***

      Завершив трапезу и расплатившись, Фрэнк вышел на улицу. В его планах на сегодня было посещение любительского театра – Фрэнк собирался посмотреть спектакль «Туман в Капитолии», предположительно рассказывающий о закулисной жизни большой политики. Поход в театр Фрэнк рассматривал как мероприятие по расширению своего кругозора, хотя не исключал, что увиденное могло бы пригодиться в его дальнейших творческих изысканиях.
      Надо сказать, что отношение к драматическому театру у Фрэнка было неоднозначное. С одной стороны, он считал, что это умирающее искусство. Он, как ему казалось, справедливо полагал, что театр, как форма отображения жизни людей, была создана с учетом действовавших в тот период человеческого развития возможностей. А возможности были примитивны – сцена в той или иной форме и места для зрителей в том или ином порядке. Привнесение со временем декораций, освещения и иных эффектов ничего по сути не изменило. Актеры по-прежнему неестественно громко говорят с целью быть услышанными на задних рядах, декорации более напоминают искусство символики, нежели реальную обстановку, и так далее. Фрэнк мог бы подробно перечислить все изъяны театра, которые бы подтверждали его вывод о неактуальности этого направления в искусстве. Иными словами театр, по мнению Фрэнка, по выразительности явно проигрывал кино, телевидению и даже компьютерной анимации.
      С другой стороны, Фрэнк явно ощущал какой-то подвох. Он не мог понять, почему при столь правдоподобных рассуждениях эта точка зрения не стала господствующей в обществе. Напротив, почему-то считается, что театр как искусство на порядок выше, чем то же кино. Театр ассоциируется с гениальными авторами, и с этим трудно спорить. Но гениальные тексты только бы выиграли, будь они представлены в форме, соответствующей современному развитию человечества.
      С такими мыслями Фрэнк занял свое место в зрительном зале, какое-то время еще оглядываясь по сторонам. Зал был очень маленький, мест было мало, а занятых мест было еще меньше. Судя по всему, труппа еще не сделала себе имя, а среди зрителей были либо завсегдатаи, которым по большому счету не важно, что и в исполнении кого смотреть – их занимает сам процесс, который в данном случае можно назвать ритуалом, либо случайные, вроде Фрэнка, зрители, которым также по большому счету все равно, что смотреть, так как их визит в театр обусловлен необходимостью либо как-то убить время, либо удовлетворить сиюминутное любопытство.
      Фрэнк решил, что примет любое качество исполнения, и настроился лишь на то, что ему обнажат одну из тайн той кухни, продуктом которой является большая современная политика, а потому долго недоумевал, наблюдая изложение какой-то средневековой любовной истории. Другие же зрители к факту несоответствия названия спектакля его содержанию оставались совершенно безучастными, лишь только гулом или ропотом выражали свое отношение к не до конца совершенной игре актеров. А вот сосед Фрэнка справа в таких случаях действовал иначе. Он начинал громко сопеть и едва слышно постукивать тростью о пол. Соседом был весьма древний старичок в больших круглых очках.
      - Простите, - обратился старичок к Фрэнку по ходу пьесы, - мне стыдно признаться, но я не понял, что сказал Лео.
      - Лео сказал нечто вроде «Эмальюзен де Фриск», - поделился своими наблюдениями Фрэнк.
      - Эмальюзен де Фрик?
      - Да, Эмальюзен де Фрик.
      - Но, кто он такой, Эмальюзен де Фрик?
      - Это что-то вроде…
      - Языческого идола?
      - Совершенно верно. Языческого идола. Ему поклонялись…
      - Кто?
      Фрэнк замялся. Откуда ему знать, кто поклонялся этому идолу. Старичок пришел на помощь.
      - Гунны?
      - И гунны тоже, - облегченно вздохнул Фрэнк и предложил следить за действием более внимательно.
      Спустя почти час, не дождавшись того, ради чего он пришел сегодня сюда, Фрэнк собрался уже покинуть зал, но не смог сделать это, не высказав администрации все, что он по этому поводу думает. Не найдя взглядом в зале того, кто бы мог держать ответ, Фрэнк направился к боковой двери, которая, как он решил, ведет в служебные помещения. Отворив дверь, Фрэнк ступил в слабоосвещенный коридор. Фрэнк был несколько возбужден, а потому действовал решительно. Однако, по мере того, как он двигался по коридору, а на встречу так никто и не попадался, его решимость постепенно сходила на нет. Ему уже стало казаться, что его маршрут замкнулся, и будет длиться бесконечно, но в этот момент впереди послышался топот бегущего. Через некоторое время из-за очередного поворота выскочил человек и стал стремительно приближаться к Фрэнку. Страшно сказать, но в руке он держал огромный кинжал. Положение было критическим. Оглядевшись, Фрэнк заметил прислоненную к стене небольшую лестницу. Фрэнк схватил ее и, когда нападавший приблизился, чтобы нанести удар кинжалом, с силой опустил лестницу ему на голову. Неприятель охнул, его ноги подкосились, и в следующий момент его тело распласталось на полу. Выпавший из руки кинжал лежал рядом.
      Славя всевышнего за чудесное спасение, Фрэнк попробовал перевести дух. Необходимо было срочно сообщить в полицию о попытке убийства, и Фрэнк, подняв кинжал, метнулся по коридору в обратную сторону. Не пройдя и десяти шагов, он заметил небольшую щель на уровне пола, через которую проникали свет и приглушенный голос, скорее всего, женский. Над щелью, как и положено в таких случаях, была дверь – странно, что он не заметил ее раньше. Ситуация требовала решительности, и Фрэнк толкнул дверь.
      Яркий свет ослепил его, и на какое то время ориентация была потеряна. Сделав несколько шагов вперед, Фрэнк с ужасом понял, что находится на сцене. Женский голос принадлежал несчастной влюбленной героине, которую звали Роксаной. Этот голос, и так не твердый по замыслу автора, вовсе прервался в тот момент, когда Роксана увидела Фрэнка. Фрэнк тоже молчал, но по другой причине. Пауза затягивалась, но гул в зале прекратился. Выход на сцену актера в современной одежде был расценен как модернистский подход режиссера, при этом его подозрительное молчание и кинжал в руке предвещали кровавый финал, привнося в вялое сюжетное течение свежую струю. Публика затаила дыхание, ожидая развязки.
      По иному восприняла случившееся Роксана. Она догадалась, что в спектакле произошел сбой, и помощи ждать неоткуда. Это был ее дебют, и дальнейшее далось ей далеко не просто.
      - О, Флавио, ну, наконец. Скажи, какие вести ты принес - в неведеньи я пребываю. Я жду Больцано безуспешно. Где он? Поведай, видел ты его?
      Фрэнк догадался, что на реплику принято отвечать репликой, и ждущее выражение лица Роксаны говорило ему о том же. Он уже понял, что в коридоре огрел этого Больцано, и срыв спектакля будет на его совести. Фрэнк открыл рот, и тот сам начал нести несусветное.
      - Да, госпожа. Но новость, что принес я, не будет в утешенье Вам. Больцано был герой и бил врагов бесстрашно, но силы не равны. И в том бою он пал. Я видел сам, как бездыханный он наземь опустился, сжимая сей кинжал.
      Тут для полной убедительности Фрэнк поднял руку, демонстрируя кинжал.
      - О, боже!
      Вновь воцарилась пауза. Роксана лихорадочно соображала, что она должна противопоставить такому повороту событий. Публика восприняла это молчание как должное, понимая, что такая новость способна повергнуть в шок любого, что уж говорить о хрупкой Роксане. Меж тем, Фрэнк устал держать кинжал на вытянутой руке. Ему как никому нужна была развязка этой глупейшей ситуации.
      В этот самый момент на сцену, покачиваясь и волоча за собой лестницу, которой защищался Фрэнк, вышел Больцано. Сердце Фрэнка екнуло, что побудило его высказаться.
      - О, чудо! Он воскрес!
      Роксана тоже не осталась в долгу.
      - Я верила, что свижусь вновь. Больцано, дорогой, ничто на свете разлукой нам не станет…
      - Кто этот ублюдок? – не совсем в тему изрек Больцано, указывая лестницей на Фрэнка.
      С учетом ряда обстоятельств было очевидно, что Больцано не отдавал себе отчета, где он находится. К великому сожалению Фрэнка Больцано был существенно крупнее него, да и лестница в руках Больцано понижала шансы Фрэнка в предстоящем поединке. А то, что он предстоит, не сомневались даже зрители. Роксана постаралась спасти ситуацию.
      - Больцано, что я слышу. Да ты ревнуешь! Столь негоже нам поступать, ведь это Флавио, наш старый друг.
      - Какой он к черту друг! Этот ублюдок ударил меня лестницей по голове. Он хотел убить меня, чтобы завладеть тобой. Теперь моя очередь!
      Фрэнк понял, что этот спектакль может оказаться последним в его жизни. Больцано, этот в не меньшей степени ублюдок, совсем не контролирует себя. Он возомнил, что имеет какое-то право на Роксану. Лучше пусть он останется мертвым героем. Героем, но мертвым.
      - Ах, так! Пришла пора признаться. Больцано прав, что я люблю, и чувство то глубоко, как Ла-Манш. И я готов бороться за любовь, и не судите меня строго, ведь жизнь готов отдать я за Роксану.
      Роксана замерла с широко открытыми глазами, не понимая, кто из ее поклонников ударился головой сильнее. Больцано к этому моменту вовсе перестал соображать и оставался стоять только лишь благодаря лестнице, на которую он опирался. Фрэнк же, полностью перевоплотившись, продолжал извергать монолог, пока не иссяк.
      - Я долго ждал, томившись…
      Решив, что пора от слов переходить к делу, и нащупав к тому моменту слабое место Больцано, Фрэнк решительным шагом подошел к нему и ударом ноги выбил лестницу из рук соперника. Лишившись опоры, Больцано рухнул как мешок с трухой. Убедившись в отсутствии какой-либо попытки со стороны Больцано подняться, Фрэнк с размаху воткнул кинжал в пол сцены, символизируя тем самым свою победу.
      - Я твой, Роксана…
      Это было удачное место для концовки, и Роксана блестяще воспользовалась представившейся возможностью.
      - О, Флавио!

***

      Фрэнк занял место за рабочим столом в кабинете, достал лист бумаги и стал составлять календарь. От Григорианского его отличало прежде всего то, что каждый месяц состоял всего из одного дня, и текущее число каждого месяца являлось инвариантом и равным девяти. К сходству можно было отнести те же двенадцать месяцев, с теми же названиями. Но для удобства исчисления порядок чередования месяцев был изменен на обратный. Чередование же дней недели можно было установить только экспериментально, так, например, Фрэнк обнаружил, что завтра и послезавтра будут воскресеньями. Глядя на Фрэнка, было трудно понять, рад он этому обстоятельству или огорчен.
      Фрэнк еще раз скрупулезно перепроверил свою работу. Все выглядело чрезвычайно логично в своей последовательности. Или последовательно в своей логичности. Только один вопрос поставил автора нового календаря в тупик. На какой период вглубь - понятий «вперед» и «назад» Фрэнк решил избегать – следует составлять календарь? Положим, двенадцать дней по сути означают двенадцать месяцев, то есть год. «Идиотизм. Двенадцать прожитых мною дней будут стоить мне года жизни. Года, вычеркнутого из моей жизни». Фрэнк решил ограничиться тридцатью шестью днями или тремя годами – что, как он уже понял, одно и то же. «А дальше ВРЕМЯ покажет», - уже по-философски заметил Фрэнк.
      Было распечатано несколько экземпляров календаря – один для кабинета, другой для гостиной, третий для спальни и, наконец, четвертый, который будет лежать в кармане, предназначался для оперативного использования. Фрэнк был вправе гордиться своей работой, ведь подмечать, открывать закономерности в окружающем мире во все времена было уделом людей неординарных, способных по-особому взглянуть на ставшие уже привычными вещи. От удовольствия Фрэнк на какое-то время даже забыл о первопричинах, побудивших его совершить такой прорыв в естествознании. Все рисовалось ему отвлеченно, без какой-либо связи с его собственным положением. Фрэнк был новичком в науке и не догадывался, что очень часто законы природы имеют следствия. Продолжая изучать календарь, он и подумать не мог, на пороге какого нового открытия он находится. Фрэнк всего лишь умножил прожитые им тридцать четыре года на двенадцать, то есть на число месяцев в году. Получилось чуть более четырехсот. Памятуя о том, что в его календаре месяц равен дню, а дни вопреки обыденным представлениям теперь бегут в обратную сторону, он пришел к выводу, что через четыреста дней достигнет младенческого возраста.
      Фрэнк побледнел. «Через год с небольшим я буду лежать в пеленках! А что будет потом? Финиш! Я исчезну с лица земли». Фрэнк выскочил из-за стола в необычайном возбуждении. Несколько шагов по кабинету и возбуждение сменилось на апатию и отрешенность. Подойдя к окну, Фрэнк обнаружил, что день сменился вечером, причем, похоже, уже достаточно давно. Небо очистилось от туч, и луна конкурировала с уличным освещением на равных. Фрэнк как-то особенно посмотрел на луну. «Вечность… Да, это вечность. Она была до меня бестолкового, была при мне бестолковом и, по всей видимости, будет после меня трижды бестолкового».
      Вернувшись за стол, Фрэнк взял чистый лист бумаги и положил его перед собой. Несколько раз он провел по нему ладонями, как бы разглаживая, хотя лист был идеально ровным. Взяв ручку и взглянув еще раз на луну, он написал всего одно слово – «ЗАВЕЩАНИЕ».
      Продолжение не последовало по той причине, что Фрэнк затруднялся перечислить, что и кому он собирается завещать. Ему также не была известна форма документа, и он всерьез опасался, что завещание может быть принято за главу из его новой и, как скажут потомки, неоконченной книги.
      Несостоявшемуся завещанию нашлось место на дне одного из ящиков стола. Там же Фрэнк обнаружил баночку со снотворными таблетками. Высыпав все содержимое в ладонь, Фрэнк отправился на поиски жидкости, опасаясь, что подавится, пытаясь принять эти химикаты вовнутрь. Перед тем как выпить снотворное, Фрэнк зачем-то отключил все телефоны. Поднявшись в спальню, он выпил для храбрости две рюмки водки. Закусывать ему, как известно, было нечем, да и, судя по обстоятельствам, незачем, поэтому до снотворного дело так и не дошло.

***

      Шагая бесцельно и безысходно по улицам Ливерпуля, Фрэнк вдруг обнаружил, что ноги привели его к редакции, где еще недавно, а точнее полгода назад, он работал. Впрочем, утверждение «полгода назад» в данный момент он вряд ли бы мог доказывать с непреклонной убежденностью. Неосознанно, влекомый неведомой силой, он отворил дверь, поднялся двумя этажами выше и ступил в коридор, ведущий к отделу, где когда-то было его рабочее место. И именно в этот момент в коридоре, с его обратной стороны, показалась фигура, от обладателя которой Фрэнк, честно говоря, успел отвыкнуть. Ему на встречу неизменно спешащей, можно даже сказать, стремительной походкой приближался Дэвид Кэмбл.
      - Фрэнк, зайди ко мне. Я должен составить с тобой разговор, - слетело с уст Дэвида в тот момент, когда они уже разминулись. Не прозвучи это не предвещающее ничего хорошего высказывание, встреча Фрэнка с главным редактором могла бы пройти совершенно безмолвно, в силу того что Фрэнк морально не был готов к этой встрече. Пока Фрэнк старался придать своим нестройным мыслям хоть какое-нибудь направление, Дэвид исчез.
      То, что Дэвид не имел права давать ему никаких распоряжений, было очевидно для Фрэнка. Он, Фрэнк, давно уже уволился из редакции, и сейчас является независимым от журналистики человеком. А раз так, Дэвид Кэмбл Фрэнку Бэйли более не указ. В конце концов, он известный писатель... По крайней мере, он был им еще недавно… Несмотря на такой категоричный вывод, Фрэнк все же поплелся в кабинет главного редактора, чему никак не мог найти объяснения. В какой-то момент он даже сравнил себя с кроликом, которому уготовано стать завтраком для удава. Тогда он и не мог предположить, какую роль в его жизни еще сыграют эти пушистые длинноухие зверьки. По странному стечению обстоятельств по всему пути следования никто из сотрудников редакции не встретился. «Может и к лучшему», - утешал Фрэнк себя. Постучав и войдя, Фрэнк, чтобы снивелировать допущенную им неучтивость, выдавил:
      - Доброе утро, Дэвид.
      Сидевший в своем кресле Дэвид, заслышав приветствие, как-то странно подергал бровями.
      - Добрый день, Фрэнк.
      Воцарилась пауза. Коллеги смотрели друг на друга оценивающе. Трудно было представить, о чем думал сейчас Дэвид, но, что касается Фрэнка, то он лихорадочно пытался сообразить, что можно ожидать в ближайшие минуты. Необходимо отметить, что ни ранее, ни в данный момент Фрэнк не мог сказать о Дэвиде ничего плохого. Более того, можно даже утверждать, правда, если отвлечься от обстоятельства соподчиненного по службе положения, что их связывала дружба.
      - Присаживайся, Фрэнк – сказал Дэвид, первым осознавший, что молчание затянулось. – Я просил тебя зайти, чтобы узнать, что с тобой происходит.
      Трудно было понять, к чему он клонил.
      - Ничего особенного, Дэвид. А почему ты спрашиваешь?
      - Ничего особенного… Тогда скажи пожалуйста, что случилось с твоим будильником? Чтобы ты сразу вошел в курс дела и отвечал целенаправленно, предлагаю тебе вспомнить, когда начинается у нас рабочий день, а затем посмотреть на часы. А? Ощущаешь разницу? Итак, я жду твоего ответа. У тебя что, время остановилось?
      «Вот оно что!» - разум Фрэнка наконец стал проясняться. «Дэвид думает, что я до сих пор работаю у него! Сейчас уже далеко даже не полдень, и, конечно, он зол, считая меня опоздавшим», - решил он. От мысли, что загадка сурового поведения Дэвида разгадана, несколько полегчало, что позволило Фрэнку взять слово. В конце концов настала пора выговориться. К тому же, Дэвид не был тем, кому бы он не мог довериться.
      - Послушай, Дэвид. Нет, ты сначала обещай, что не будешь смеяться. Ты не предполагаешь, как ты был прав, говоря, что время остановилось. Оно не просто остановилось… Нет, оно вовсе не остановилось. Оно пошло вспять! Дэвид, ты мне веришь? Это правда!
      - Настоящая правда всегда неправдоподобна. Кажется, так говорил твой Достоевский?
      Пальцы Дэвида начали слегка барабанить по столу, что по прежнему опыту Фрэнк воспринял как свидетельство нарастающего возбуждения.
      - Нет. То есть да. Но ты выслушай меня. Представь ситуацию, что сегодня кончилось. Как думаешь, что наступит? Думаешь, что завтра? Завтра не будет. Завтра не будет даже вчера. Завтра мы вернемся на месяц назад!
      - Кажется, я начинаю не понимать. Но в любом случае я серьезно обеспокоен твоим состоянием. Тебе надо обратиться к врачу.
      - Я совершенно здоров, Дэвид!
      - Я в этом вовсе не уверен, но раз ты так утверждаешь, послушай меня, Фрэнк. – Пальцы замедлили ритм, и было можно понять, что их хозяин усилием воли возвращает себя в норму. - Послушай, ты ни за что не можешь обвинить меня в том, что я к тебе несправедлив. Я прекрасно понимал и понимаю, что ты стремишься в жизни к большему, чем быть просто журналистом. Я знаю, что ты пробуешь писать. И это стремление похвально. Скажи, положа руку на сердце, препятствовал я тебе в этом? Препятствовал? Правильно, не препятствовал. Хотя иногда твое увлечение оказывалось в ущерб нашему общему делу. Помнишь, как ты в репортаж с морской буровой платформы по ошибке вставил абзац из своей первой басни? Ладно, не буду делать на это упор. Фрэнк, дружище, ты должен осознавать, что, работая в нашей редакции, ты должен держать себя в рамках правил, общих для всех наших сотрудников. Работа есть работа. Сейчас именно эта работа позволяет тебе жить, а потому и заниматься литературой.
      Слова о заработке на хлеб насущный больно отозвались во Фрэнке. Он вспомнил о том, что его угнетало последние дни. Дни или месяцы, бегущие назад, - какая теперь разница. Стесненность в средствах, а точнее, отсутствие таковых, заставили Фрэнка ухватиться за промелькнувшую мысль о том, что по мнению Дэвида он все еще был сотрудником редакции. Дэвид продолжал еще что-то говорить, но Фрэнком уже овладела идея начать все с начала. Он снова издаст свою книгу, и все изменится к лучшему.
      - Ты со мной согласен? – вернул его с небес голос Дэвида.
      - Согласен. Извини меня, если я подвел тебя, Дэвид.
      - Прекрасно. Тогда вспоминай, что я тебе вчера дал задание написать статью о прибавлении в семействе бегемотов в зоопарке Нью Честера. Вот тебе еще раз список контактных телефонов. Иди и начинай работать. Завтра приноси результат.
      - Благодарю тебя, Дэвид.
      - Ладно, ладно. Иди и не забудь, о чем мы с тобой говорили.
      Фрэнк вышел с робким предположением, что счастливый случай выручил его, и в него вновь вселилась некоторая уверенность.

***

      Дорогой в банк по Вэйкфилд Роуд Фрэнк лихорадочно пытался понять, что могло произойти, и как ему следует действовать. Ничего не придумав и решив, что пал жертвой какой-то неразберихи, Фрэнк обратился к мисс Брэддок, с которой он всегда общался, за разъяснениями. Мисс Брэддок крайне удивилась, что Фрэнк назвался клиентом банка.
      - Мисс Брэддок, разве Вы не помните меня? Меня зовут Фрэнк Бэйли. Еще в июне с Вашей помощью я открыл счет в Вашем банке и перечислил на него свой гонорар. Я, конечно, использовал часть средств, но уверяю Вас, там еще достаточно. Посмотрите мой баланс, и Вы согласитесь, что я прав.
      - Мистер Бэйли, к моему большому сожалению я не могу согласиться с Вами, потому что к моему большому сожалению Вы не открывали счет в нашем банке. В связи с этим ни о каком балансе речь идти не может.
      - Мисс Брэддок, меня-то Вы хоть помните? – взмолился Фрэнк.
      - Нет. Сожалею.
      В практике мисс Брэддок такого случая еще не было. Что ей оставалось думать? Можно предположить, что перед ней мошенник. Можно предположить, что перед ней сумасшедший. В любом случае, как человек, работающий в сфере, где точность и аргументированность превыше всего, она решила сделать упор на логику.
      - Вы говорите, что открыли счет в июне. Верно?
      - Да, да! – с жаром ухватился Фрэнк.
      - Но ведь сейчас еще май по календарю.
      - Как май? – Фрэнк почувствовал легкое головокружение.
      - Сегодня девятое мая. Видите, мистер Бэйли, июнь еще не наступил, и следовательно Вы не могли открыть счет. Думаю, что теперь Вы со мной согласитесь, - с видимым спокойствием подытожила мисс Брэддок.
      Фрэнк посмотрел на мисс Брэддок, обвел взглядом помещение. Он чувствовал, что с ним поступают несправедливо, и эта несправедливость непреодолимой силой навалилась на него. Он чувствовал, что проигрывает этой несправедливости, и что помощи ждать не приходится.
      - Не верю, - прошептал он.
      - Позвоните кому-нибудь из своих знакомых, - терпеливо увещевала мисс Брэддок.
      «Действительно», - подумал Фрэнк с некоторой надеждой. - «Позвоню Роберту».
      - Привет, Фрэнк. Куда ты пропал? Тут такие новости!
      - Привет. Какие новости?
      - Достигнута договоренность с «Брун Бэй» о дополнительном тираже.
      - Роберт, подожди.
      - Ты вроде и не рад. Хорошо, жду.
      - Роберт, пойми меня правильно, но мне необходимо узнать, какое сегодня число.
      - Э-э… Фрэнк… Мне кажется, я выполняю все свои обязательства вовремя…
      - Нет, ты просто скажи какое сегодня число.
      - Ну, девятое.
      - Роберт, не пользуйся моим состоянием, пожалуйста. Когда я спрашиваю число, я хочу узнать и месяц тоже.
      Последняя фраза Фрэнка насторожила мисс Брэддок. Она все больше склонялась к версии душевного расстройства этого человека.
      - Сегодня девятое мая.
      - Девятое мая? Ты уверен?
      - Абсолютно. А что случилось?
      - Роберт… Я потом перезвоню, - Фрэнк чувствовал, что земля, на которой еще недавно он так крепко стоял, уходит у него из-под ног.
      - Мистер Бэйли, - вновь вступила в разговор мисс Брэддок. – Если Вы надумаете открыть банковский счет, то знайте, наш банк всегда к Вашим услугам.
      Приняв молчание Фрэнка за заинтересованность, мисс Брэддок продолжила:
      - А знаете, почему наш банк это лучший выбор? Потому что большинство банков заботят деньги, а наш банк заботят люди. Мы полагаем, что банковские услуги прежде всего для Вас, а не для нас. Это Ваши деньги. Вы – прежде всего. Уважение к индивидуальности – вот наша философия. Не важно, это ежедневные банковские услуги или получение кредита - Вы в центре внимания.
      Фрэнк издал какой-то звук, напоминавший стон.
      - Благодарю Вас, - с трудом произнес он. – Мне надо подумать.
      Он имел в виду, что он раздавлен, что ему надо понять, что происходит. Иначе поняла мисс Брэддок. В качестве последнего аргумента она сообщила о бонусе в тридцать фунтов, если Фрэнк откроет счет через Интернет.
      - Тридцать фунтов?
      - Да.
      Фрэнк молча встал и, покачиваясь, вышел. Мисс Брэддок вздохнула с облегчением, считая, что еще раз доказала, что деньги заботят банк постольку поскольку, а главным является человеческая индивидуальность.
      Фрэнк стоял посреди тротуара, мешая прохожим и слыша недовольное бурчание в свой адрес. Они все куда-то спешили. «Им нет никакого дела до меня. Да, мы все человеческие индивидуальности». Фрэнк понуро побрел вдоль улицы. «Может, в мире происходит нечто особое, а я замкнулся в себе и не вижу этого»? Отсчитав мелочь, Фрэнк купил газету. Пробежав ее взглядом, он не обнаружил ничего, выходящего за рамки. Только описываемые события показались ему очень знакомыми. «Дежавю».
      Внезапно Фрэнк остановился как вкопанный и вовсе не потому, что газета была датирована девятым мая, а потому, что он отчетливо вспомнил, что вчерашние газеты были за девятое июня. Значит, дело не в том, что Фрэнк забыл текущую дату. Все гораздо серьезнее. «Может, я не прав по поводу девятого июня? Может, померещилось? Как убедиться? Я же не выбросил вчерашние газеты! Тогда все доказательства находятся дома». Фрэнк бросился искать свою машину. Он долго и безуспешно пытался открыть дверь, пока не понял, что это чужой автомобиль. Хорошо, что его не успели принять за угонщика. Когда же Фрэнк вспомнил, что он приезжал в банк, его поиски приняли более упорядоченный характер.
      «Если этот кошмар подтвердится, я пропал. Я уже не писатель и даже не журналист, я просто нищий». Такой удар был слишком чувствителен для Фрэнка, разум его потускнел, а тело тихо опустилось на землю. Фрэнк оказался в сидячем положении только благодаря тому, что его спина опиралась на дверцу на этот раз уже его машины. Злосчастная газета упала перед ним.
      Из небытия Фрэнка вывел какой-то металлический звон. Фрэнк огляделся. Прохожие по-прежнему спешили по своим делам, но Фрэнк напрасно решил, что никому до него нет никакого дела. Напрасно, потому что на его глазах какая-то девушка, отделившись от потока и приблизившись к Фрэнку, что-то бросила перед ним, в результате чего раздался уже знакомый металлический звон. Фрэнк опустил голову и увидел на лежавшей перед ним газете кучку монет разного достоинства. Фрэнк не успел оценить это происшествие, как к нему обратилась пожилая женщина.
      - Прошу прощения, если побеспокою. Вы не похожи на настоящего нищего. Но раз Вы решились на такое, я полагаю, обстоятельства пересилили Вас. Ведь так?
      - В некотором роде, - выдавил Фрэнк, пытаясь подняться на ноги.
      - Давайте я Вам помогу, - вызвалась женщина, поддерживая Фрэнка под локоть.
      - Большое спасибо, я сам, - пробормотал Фрэнк.
      Поднявшись и в первом приближении отряхнувшись, Фрэнк сделал несколько неуверенных шагов по тротуару.
      - Постойте, а деньги? – окликнула женщина. – Вы их заработали, и не надо этого стесняться.
      Фрэнк оглянулся. Деньги по-прежнему лежали на газете, но только сейчас Фрэнк обратил внимание, что газета лежит в непосредственной близости от его машины, что только осложняло ситуацию, в которую он попал. От осознания, что он заработал деньги, прося милостыню, его бросило в жар. Он представил, что среди проходивших мимо могли быть люди, знавшие его по работе в редакции, или, что еще хуже, узнавшие его после публикации книги. «Какой позор!» - ужаснулся Фрэнк. – «Однако эта добрая самаритянка не отпустит меня, если я не возьму деньги. Но, взяв деньги, я не смогу сесть в машину! Это будет неминуемый скандал».
      Не дожидаясь, пока Фрэнк примет то или иное решение, женщина собрала все деньги, завернула их в газету и протянула Фрэнку. Фрэнк медлил, щеки его пылали. Наконец, чтобы разом покончить с этим недоразумением, Фрэнк почти выхватил сверток с деньгами и быстро сунул его в карман.
      - Благодарю, - промолвил он и повернулся, чтобы уйти. О машине можно было на время забыть.
      - Послушайте меня. Я вижу, Вы нуждаетесь в помощи. В таком состоянии Вам требуется участие. Вас как зовут?
      - Фрэнк, - ответил Фрэнк, не будучи до конца уверенным, что ему требуется именно такое участие.
      - Очень хорошо. Зовите меня миссис Вилтон. Знаете, почему попавшим в беду людям требуется участие? Думаю, что нет. Думаю, что не знаете. А знаете ли Вы статистику самоубийств? А причины самоубийств? Не знаете… Очень хорошо. В том смысле, что я введу Вас в курс дела.
      Когда было произнесено слово «самоубийство», Фрэнк невольно вздрогнул. Он никогда ни при каких обстоятельствах не доходил до размышлений на эту тему, но напоминание о таком способе решения проблем в данной ситуации было глубоко символично.
      - Так вот, главное не замыкаться в себе. Необходимо выговориться, дать волю своим чувствам. При этом, Фрэнк, заметьте, Вашим собеседником должен стать тактичный человек, способный понять Вас и направить Ваши мысли в нужном направлении. Таким человеком может быть только профессиональный психоаналитик. Мы как раз и направляемся к нему. Это доктор Вилтон.
      Влекомый миссис Вилтон, Фрэнк вошел в какую-то дверь. Навстречу появился пожилой мужчина, по возрасту сопоставимый с миссис Вилтон. Он поприветствовал вошедших и предложил присесть. Фрэнк согласился с предложением и опустился на мягкий уютный диван. Миссис Вилтон продолжала стоять.
      - Доктор Вилтон, это Фрэнк. У него большие неприятности и он нуждается в Вашей помощи. Фрэнк, я надеюсь, Вы с пользой проведете время наедине с доктором Вилтоном.
      С этими словами миссис Вилтон удалилась.
      - Итак, молодой человек, приступим. Расскажите, что Вас волнует, и я постараюсь найти адекватный подход к решению Вашей проблемы. Только чистосердечное признание облегчит Вашу душу. Извините, это шутка.
      Фрэнк замялся. Он не знал, что, в каком порядке и до какой степени детализации надо рассказывать. Он вообще не был уверен, что ему следовало идти на этот прием.
      - Дело в том, что я купил вчера газету…
      - Так-так, - доктор сделал вид, что серьезно заинтересовался сказанным. – Продолжайте, прошу Вас. Вы купили газету и, по всей видимости, начали ее читать. Я прав?
      - Да, я ее прочитал. Не все, конечно, а только то, что меня интересовало.
      - Разумеется! Итак, Вы прочитали то, что Вас интересовало. Кстати, а что Вас интересовало?
      - Ну…
      - Смелее, не стесняйтесь. Может, Вас интересовали какие-нибудь пикантные подробности из жизни светского общества?
      - Вовсе нет, я искал рецензии на мою книгу, - смутился Фрэнк.
      - Значит, я разговариваю с настоящим писателем? – воскликнул доктор Вилтон и отчего-то радостно стал потирать руки.
      Фрэнк заметил реакцию доктора и окончательно стушевался.
      - В этом есть что-то ненормальное? – упавшим голосом поинтересовался он.
      - Напротив! Известные писатели, великие политические деятели – это все достаточно типично.
      - Простите, Вы хотите сказать, что я сошел с ума?
      Негодованию Фрэнка не было предела, но доктору Вилтону удалось убедить его, что имелось в виду нечто совсем иное, а вовсе не то, о чем Фрэнк подумал. Убедить оказалось легко, потому что Фрэнк и сам затруднялся определиться с тем, о чем он думает в последнее время. Кроме того, версия о сумасшествии уже и Фрэнку не казалась такой уж фантастической.

***



***

      Негромкий хлопок, раздавшийся внутри аппарата, и небольшое облачко дыма, вырвавшееся наружу, возвестили о том, что тестирование аппарата было завершено. Фрэнк чуть не взвыл от досады. Он уже предвкушал конец мучениям, но этот несостоятельный агрегат убил все его надежды. Собравшись с мужеством, Фрэнк решил отправиться домой как можно скорее. И он так бы поступил, если бы не новая надпись, обнаруженная на боковой стенке аппарата, предлагавшая в случае возникновения технических проблем обращаться по нижеприведенному адресу. Сообразив, что это не так далеко, Фрэнк почти бегом отправился за технической помощью.
      По указанному адресу он обнаружил небольшое подсобное помещение, в углу которого за столом сидел пожилой мужчина лет шестидесяти. Мужчина был увлечен разгадыванием кроссворда, и потому не обратил на Фрэнка никакого внимания.
      - Там Ваш ящик взорвался, - с некоторым вызовом поспешил сообщить Фрэнк.
      Мужчина поднял голову и внимательным взглядом оценил Фрэнка.
      - Джозеф, - поздоровался он.
      - Очень приятно. Фрэнк. Там Ваш ящик приказал долго жить.
      Джозеф отложил кроссворд и пододвинул к себе толстую книгу, лежавшую на краю стола.
      - Прошу уточнить, о ком или о чем идет речь, - сказал он.
      - Я имею в виду аппарат, который обещает раздавать рекомендации, но в последний момент ломается или делает вид, что ломается.
      - Рекомендации… рекомендации, - бормотал Джозеф, передвигая пальцем по страницам толстой книги. – Вот он! Посмотрим… Это новое устройство. Установлено две недели назад. Сломалось, говорите… Да, сломалось, и что? Оно регулярно ломается.
      - Но, надо же предпринимать какие-то меры!
      - А мы их и предпринимаем. Сейчас придет Дэвид, он его и починит.
      - В очередной раз?
      - Да, в очередной раз. А что? Есть предложение не чинить?
      Глаза Фрэнка сузились от гнева.
      - Я все понял, - чуть не вскрикнул он. – Я узнал Ваш голос! Этот ящик говорил Вашим голосом! А может, и не ящик вовсе. Это Вы и говорили. Где у Вас микрофон? Покажите микрофон!
      Джозеф сокрушенно покачал головой.
      - Фрэнк, послушайте старого человека. Он много повидал и имеет право сказать, что ошибается тот, кто смотрит на жизнь упрощенно. Я даже смею сказать, что он так и не понял жизни. Остерегайтесь, Фрэнк, однозначных оценок. Жизнь многообразна, и тот, кто пренебрегает этим фактом, обречен получать от нее сюрпризы.
      - Джозеф, я уважаю Ваш жизненный опыт, но к чему такое вступление? Это Вы со мной разговаривали?
      - Я обязан Вам сказать, дорогой Фрэнк, что Дэвид большой умница.
      - К черту Дэвида. Это Вы прикинулись ящиком?
      Джозеф посмотрел на Фрэнка с укоризной.
      - Вы очень горячий молодой человек, Фрэнк. Но позвольте мне закончить мысль. Присядьте лучше.
      Фрэнк сел на свободный стул и вяло настроился на объяснения Джозефа, притом что он уже порядком устал и хотел побыстрее очутиться дома.
      - Так вот, изобретателем этого аппарата является Дэвид. Он, как я уже говорил, просто гений. Дэвид записал несколько мною сказанных предложений на носитель. Используя этот носитель, Дэвид синтезировал речь аппарата с учетом спектра моего голоса.
      Хотя перед употреблением слов «носитель», «синтезировал» и «спектр» Джозеф заглядывал в толстую книгу, объяснение в целом выглядело правдоподобно.
      - Когда придет этот Дэвид? – спросил Фрэнк.
      - Должен быть с минуты на минуту. Вы торопитесь? Почему бы Вам ни попробовать попытать удачу завтра?
      - Я приезжий.
      - Вот оно что! Тогда придется ждать. Вот придет Дэвид, и Вы сами убедитесь, что он чрезвычайно умен. Представляете, его аппарат распознает человеческие вопросы, анализирует их и ищет в базе данных ответы.
      Выражение «база данных» тоже было почерпнуто из толстой книги, но Фрэнк уже не обращал на такие детали свое внимания. Он размышлял, стоит ему ждать «гениального» Дэвида или отправиться восвояси.
      - Фрэнк, скажите, Вы смогли бы до такого додуматься? Я - нет.
      Фрэнк подтвердил, что до такого даже он бы не додумался.
      - А знаете, Фрэнк, какие у Дэвида гениальные планы? – переменил тему разговора Джозеф, включая одновременно свет, так как за окном заметно стемнело.
      - Джозеф, а фамилия Дэвида случайно не Коровкин? - внезапно спросил Фрэнк.
      Выяснилось, что Джозеф точно не знает фамилию Дэвида, но абсолютно уверен, что не Коровкин.
      - А чем знаменит мистер Коровкин? – поинтересовался он.
      - Он знаменит тем, что его долго ждали.
      - Ха-ха. Это намек? И кто ж его ждал?
      - Жители небольшого городка Степанчиково.
      - Степанчиково? Это в каком графстве?
      - Это в России.
      - Фрэнк, Вы меня поражаете. И откуда Вам это стало известно?
      - Об этом написал Достоевский.
      Фрэнк встал, давая понять, что ему пора в дорогу.
      - Жаль, что Вы не дождались Дэвида – Вам было бы интересно пообщаться с ним.
      Фрэнк тоже выразил сожаление и открыл было дверь, но вопрос Джозефа остановил его.
      - Фрэнк, а что, жители дождались мистера Коровкина?
      Фрэнк утвердительно кивнул головой.
      - И что мистер Коровкин? – не отставал заинтригованный Джозеф.
      - Вы не поверите, Джозеф, но он был вдрызг пьян.
      Перед выездом из Блэкпула Фрэнк остановился перед девушкой, которая попросила подбросить ее до Керби. «Сделаю доброе дело. Может, мне зачтется», - подумал Фрэнк и молча кивнул. Девушка села в машину и в первую очередь стала приводить себя в порядок от последствий внезапно усилившегося ветра. Фрэнк, находившийся под определенным впечатлением от общения с «ящиком», не обращал на попутчицу никакого внимания, и было даже похоже, что он забыл о ее существовании. Такое положение вещей не могло устроить девушку и, спустя час, она подала голос:
      - Вы, вероятно, хотите сказать, что Вам до меня нет никакого дела.
      Фрэнк вздрогнул от неожиданности - он и впрямь слишком глубоко ушел в себя.
      - Что? – переспросил он.
      - Вы игнорируете меня?
      «Этого мне еще не хватало», - подумал Фрэнк и вслух добавил:
      - Вы о чем?
      - Вы всю дорогу молчите!
      - Вы находите это признаком дурного тона?
      Фрэнк повернулся налево и удосужился разглядеть девушку. Разумеется, она была симпатичной, но Фрэнк не заострил на этом свое внимание, так как все еще пытался догадаться, что же все-таки не успел сказать ему «ящик».
      - Дурного, ни дурного, а спросить, как меня зовут, думаю, Вам по силам.
      - Да, Вы правы, это по силам. Ну, и как Вас зовут?
      - Наташа.
      Фрэнк промолчал.
      - Вас не удивило мое имя? – удивилась девушка.
      - А почему оно должно было меня удивить? – в свою очередь удивился Фрэнк.
      - А Вы не находите, что оно не слишком английское?
      - Вы хотите сказать, что Вы не слишком англичанка?
      - Глупо, это же глупо! – воскликнула девушка.
      - Что именно? – не понял Фрэнк.
      - Кто же так знакомится. Это ведь иррациональный подход!
      Услышав такую лексику, Фрэнк не поленился посмотреть на девушку еще раз.
      - Простите, у меня большие неприятности, - в примирительном тоне сказал он. - Думаю, Вам не стоит на меня обижаться.
      - Неприятности? Бросьте. Завтра все наладится.
      - Вся беда в том, что кое для кого завтра не наступит никогда.
      После некоторой паузы девушка вдруг закричала:
      - Остановите! Остановите здесь! Мне надо выйти!
      - Вам разве не в Керби?
      - Я передумала! Да, прямо здесь! Все!
      Девушка выскочила из машины и побежала в обратную сторону. Еще немного, и она скрылась в темноте. «Странная какая-то». Фрэнк пожал плечами и тронулся с места.

***

      В это время шорох в дупле усилился, и из него показалась косматая голова. Голова была настолько огромная, что казалось неестественным, что она могла помещаться в глубине дупла. Соображения о неестественности усугублялись мыслью о том, что эта голова не могла функционировать сама по себе, так как для этого требуется полный комплект, состоящий из всего остального, из чего, как правило, головы и произрастают. Иными словами, взору Фрэнка предстала незначительная часть какого-то огромного и, по всей видимости, страшного чудовища. Фрэнк забыв об ушибах, бросился бежать, но зацепился за колючки окружавшего кустарника. Он еще трепыхался как рыба в сети, когда до него донеслось слабое покашливание, а его плечо почувствовало что-то тяжелое. Оглянувшись, Фрэнк чуть было сразу не лишился чувств – перед ним стоял ростом с него самого косматый волк. Правая передняя лапа волка лежал на плече у Фрэнка, и это не могло пройти бесследно для психики последнего.
      - Сгинь, - чуть дыша, прошептал Фрэнк.
      Волк молча вернулся к дереву и сел под ним. Фрэнку стало очевидно, что волк понял, что Фрэнку бежать некуда, и что он может быть съеденным в любой момент. Фрэнк еще только начал представлять, как будут хрустеть его косточки в пасти этого монстра, когда услышал человеческую речь.
      - Зачем пожаловал?
      Не было сомнения, что говорил волк. Фрэнк не знал, как поступить. Ему еще не приходилось разговаривать с волками, ходя бы по той причине, что он слабо представлял, какие проблемы он мог бы с ними обсуждать. Между тем, время шло.
      - Ну, что молчишь? Испугался?
      - Если честно, то да, - почти прошептал Фрэнк.
      - Все равно выкладывай.
      - А Вы настоящий волк?
      Фрэнк ощутил сожаление по поводу заданного им вопроса, так как волк нахмурился. О том, что волк нахмурился, естественно, Фрэнк лишь предположил, потому что толкование словосочетания «нахмурившийся волк» на тот момент ему было неизвестно. Можно лишь сказать, что Фрэнк отметил некоторые изменения в облике волка, самым значительным из которых было увеличение обнаженной части клыков.
      - Извините, - поспешил добавить Фрэнк.
      Это разрядило обстановку, и волк вновь стал настаивать на объяснениях относительно пребывания Фрэнка в лесу.
      - Если я расскажу, я смогу отсюда выбраться?
      Фрэнк сам удивился, почему он продолжает испытывать судьбу. Что-то, о чем он не был осведомлен, толкало его на явно недипломатичные высказывания. Волк снова нахмурился.
      - Будем торговаться? - поинтересовался он.
      Торговаться Фрэнк не стал.
      - Я был на экскурсии и заблудился.
      Волк лег на бок, подперев голову лапой, рассчитывая на долгое повествование. Фрэнк в свою очередь замолчал, полагая, что уже ввел собеседника в курс дела.
      - Это все? – удивился волк.
      - Да.
      - А зачем ты отправился на экскурсию?
      - Подышать свежим воздухом.
      - Я чувствую, что ты не искренен, - произнес волк.
      Его голос стал сухим, а сам он вновь нахмурился.
      - У меня душевный кризис, - наконец сознался Фрэнк.
      - Чем он вызван?
      - Я лишен будущего.
      - Ха, все сущие твари лишены будущего. Известно ли тебе, что у каждого явления есть конец помимо его начала. Я не слишком по-философски? Так вот, любая волчья жизнь в конечном итоге подойдет к концу. Ты, как я могу наблюдать, не слишком похож на настоящего волка, но это не меняет сути дела. Ты осознал, что смертен, и это ввергло тебя в кризис, который ты назвал душевным? Если так, то я должен тебе сказать, что ты проявил малодушие.
      Фрэнк слушал, широко раскрыв рот. Его уже не удивляло, что волк разговаривал, его поразил ход мыслей волка. Предначертанность бытия говорила о том, что естественное течение природных процессов надо принимать таким, какое оно есть, и оно не должно вызывать отрицательных эмоций. С этим можно было согласиться. Но ситуация, в которую он попал, была совершенно иной.
      - Кое-что несколько не так, - возразил Фрэнк.
      - Что именно?
      - В моем случае конец вскоре совпадет с началом.
      - Прошу тебя выражаться яснее.
      - Дело в том, что каждый день возвращает меня на месяц назад. Чтобы было понятнее, скажу, что через двенадцать дней я стану на год моложе, через двадцать четыре дня я стану на два года моложе. Теперь можно легко представить, что произойдет, если это будет беспрепятственно продолжаться. Поскольку этот процесс, как ни крути, нельзя назвать естественным, я нахожусь в глубокой депрессии.
      Волк снова сел и почесал затылок. Фрэнку показалось, что он разглядел под густой шерстью, как волк наморщил свой лоб, что могло свидетельствовать о нешуточной умственной деятельности.
      - То, что я услышал от тебя, поражает мое воображение, - наконец произнес волк. – Полагаю, что мне не известен рецепт для тебя.
      - А как же это? – съязвил Фрэнк и кивнул головой на надпись под дуплом.
      Волк немедленно поставил Фрэнка на место, вновь обнажив свои клыки.
      - Я чувствую, ты не нуждаешься в конструктиве, и это прискорбно.
      - Прошу прошения.
      - Хорошо, послушаем Вепря, - проявил терпимость волк и, сунув лапу в рот, свистнул.
      Фрэнк не стал выяснять, кого имел в виду волк, и стал смиренно ожидать. Через минуту или две послышался треск кустарника, и на поляну вышло что-то огромное, затмившее остатки солнечного света. В конечном итоге Фрэнк понял, что перед ним натуральный кабан, только размеры его были слишком велики. Клыки, торчавшие из кабаньей пасти, были еще более внушительными, чем у волка. Таким образом, Фрэнк имел веские основания полагать, что ему ни при каких обстоятельствах не следует пререкаться с кабаном.
      Кабан подошел к волку, и они поздоровались.
      - Он не слишком напоминает вепря или волка, - промолвил кабан, кивнув в сторону Фрэнка.
      - Простим ему его несовершенство – у него неприятности.
      - Какие неприятности? – поинтересовался кабан, присаживаясь под деревом рядом с волком.
      Кабан оперся спиной на ствол дерева, вследствие чего оно натужно заскрипело.
      - Он утверждает, что с каждым днем молодеет на месяц.
      - Он что, узнал секрет вечной молодости? – оживился кабан.
      - Думаю, он ничего не узнал, а превратиться в младенца со всеми вытекающими последствиями он не хочет, а потому сильно страдает. Надеюсь, что искренне.
      «Он надеется! Сам бы попал в мое положение. Впрочем, посмотрим, что будет дальше».
      - Молодеет на месяц. Ты молодеешь на месяц с каждым днем? – обратился кабан к Фрэнку за подтверждением.
      - Это так.
      Кабан почесал затылок копытом и надолго задумался. Никто не решался прерывать размышление кабана – волк надеялся, что кабану удастся найти решение, а Фрэнк просто из боязни этих двоих. Наконец кабан шлепнул себя копытом по лбу, что, возможно, могло означать, что он нащупал разгадку.
      - Что, есть гипотеза? – спросил волк.
      - Аднуре! – воскликнул кабан и с торжествующим видом глянул сначала на Фрэнка, а потом и на волка.
      Ни волк, ни тем более Фрэнк не поняли энтузиазма кабана. Все трое продолжали молчать. Наконец Фрэнк взял инициативу в свои руки и нарушил тишину.
      - Простите, а это хорошо или плохо? – поинтересовался он.
      - Что именно? – спросил кабан, удивляясь бестолковости Фрэнка.
      - То, что Вы сказали.
      - Аднуре?
      - Именно это.
      - Малопонятные при первом взгляде явления, к коим я отношу то, о чем ты рассказал Волку, а Волк рассказал мне, и есть аднуре. Понятно?
      - Понятно, - уныло произнес Фрэнк. – И какие из этого следуют практические выводы?
      - Ты слишком нетерпелив, - выказал недовольство кабан. – Я бы на твоем месте спросил, встречалась ли кому-нибудь раньше такая аднуре.
      - Встречалась ли кому-нибудь раньше такая аднуре? – воспользовавшись советом, поинтересовался Фрэнк.
      В этот момент где-то поблизости зазвонил телефон. Кабан с видимым неудовольствием из-за того, что его прервали, потянулся и достал из дупла трубку. Однако оказалось, что звонил не этот, а какой-то другой телефон. Волк и кабан недоуменно пожали плечами. Дождавшись, когда звонки стихнут, кабан перешел к ответу на заданный ему вопрос.