Пис

О. Камов

Пис.

«Мама мыла раму
 хитрому Абраму»
Народное безысходное.      

«Как незаметно наш городок разросся» – подумал Б., руля в обеденный перерыв по местному широкому трёхрядному шоссе в плотном потоке легковых машин. Надо было перерегистрировать его заканчивающиеся водительские права, вот он и улучил редкий момент относительного спокойствия в Корпорации, надеясь управиться с делами не дольше, чем за пару часов. А всего лишь месяц назад, когда новый хард тестировали – минуты свободной не было: осточертевшие, и к тому же вредные для здоровья, сникерсы из торгового автомата - в их бесконечном коридоре они стоЯт через каждые пятьдесят метров как солдаты Оккупационной Армии Империи Отбросной Жратвы - жевал постоянно перед компьютерным дисплеем, не чувствуя вкуса.

Без машины тут как без рук, вернее без ног, иногда такую согнувшуюся мотопехоту на дороге  видишь – лет семьдесят за баранкой, сразу пытаешься влево уйти от греха подальше - если трафик позволяет, конечно. Хотя недолго ему так зубоскалить, он скоро сам такой будет, его рабочий стаж уже к солидной полувековой дате приближается, но, к сожалению, только десять последних годочков отдано Корпорации, а раньше удовлетворял он за скудный казённый счёт собственное любопытство по поводу различных так называемых быстропротекающих явлений в окружающей природе в городе-герое Москве, в приземистом здании сталинской постройки с толстыми оштукатуренными стенами над рекой того же имени, бегущей неторопливо по всё ещё немалой территории Российской Федерации пока.

А что потом? – у здешних ветеранов каптруда хоть на бензин  для их прожорливых железных монстров денег хватает, а что они с женой себе позволить смогут на свою куцую пенсию после того как ему среднее руководство в последний раз руку пожмёт и по плечу артритному напутственно похлопает? – вопрос чисто риторический.

Но думать об этом надо, как же не думать, когда почти все его друзья-коллеги уже давно в гольф играют и его к себе зовут – Тебе ещё не надоело, старина?

Предположим надоело, да ещё как, и даже не работа, которая попрежнему интересная, хоть и сложная, и уважаемая – по крайней мере, его женой, к тому же оплачивается достойно.

А всё вокруг неё: например, обращаясь к нему все добавляют «Сэр» - естественно, кругом одна молодёжь, однажды он попросил только что присланного сверху мэнеджера - Извини, Джерри, не мог бы ты называть меня по-другому, мы же не в армии, и ведь это я твой подчинённый, а не наоборот.

- Не понял, а как тогда? – поинтересовался его нескрываемо амбициозный и, как он подозревал, склонный к прохиндейству очередной начальник.

- Ну хоть «Мэн» - предложил он.

- Чего-чего? – оторопел босс.

А что такого, вполне социально-корректно, это же не «Нига», нетерпимое в Корпорации как расово-оскорбительное, но вполне дружеское обращение в молодёжной афроамериканской компании – шутит он, шутит, и с Мэном тоже шутил, жизнь коротка, тем более монотонная – типичное быстропротекающее явление.

Когда недавно на собрании в Отделе их знакомили с новыми сотрудниками, его приятель Ленни, лет на десять его моложе медведеподобная личность с артистической седой гривой, объявил о себе с хорошо рассчитаным кокетством - Достаточно юное лицо, прошу любить и жаловать.

На одной отдельской «парти» Б. по-ошибке принял  его действительно юную жену Сю – постоянно улыбающуюся общительную брюнетку с зубами такой невероятной белизны, что он тут же заморгал - за дочь и чуть было не попал в дурацкое положение, чудом удержавшись от комплиментов молодожёну по поводу его симпатичного как бы похожего на папу как бы потомства.

Следующим самопредставлялся он - серьёзно и, как обычно, медленно - В отличие от моего коллеги - достаточно старое лицо. А также остальные части, инструмент и вообще всё оборудование – но это строго между нами.

Две их всегда серьёзные китайские сотрудницы даже не изменили гендерно-корректной конфигурации уголков глаз и ртов.

Ленни так смеялся, что упал вместе с вертящимся креслом.

В последнее время, когда он идёт их многокилометровым коридором в Столовую-Кафетерий или, скажем, в Лабораторию, где гудящие как танки перед сталинским парадом чёрные компьютерные шкафы стоят рядами до горизонта - не встречает ни одного человека моложе себя.

Он давно уже начал играть в эти дурацкие сравнения, ещё в горбачёвско-ельцинской воровской Москве - в вагонах метро по пути на работу и домой, он понимает, конечно, что это определённый вид душевного недуга: очевидно - он не такой оптимист-жизнелюб как Ленни, но всё равно не тянет его послушать психоаналитика лёжа, хоть деньги пока ещё есть - не нужна ему американская мотивация к продолжению его, пусть и негарантированного, бытия, страх смерти мотивирует его сильнее, добровольный пастух народов граф Лев Николаевич, узнай тот о его нелепых фобиях, только усмехнулся бы мудро в ответ, но чтобы увидеть усмешку гения надо было быть по меньшей мере блистательным Гольденвейзером.

Однако последняя игра в его летнем визите в бывшую Столицу Мира повергла его в полную депрессию: в вагоне у дверей стояли три явно не знакомые между собой милые девушки, обыкновенные «масковитки», наверняка не баскетболистки и не модели - те водят наверху собственные сияющие тачки.

И каждая была выше его ростом! – даже в Нью Йоркском сабвее никогда не испытывал он такого тройного унижения при его в детстве высоких, а потом средних ста восьмидесяти сантиметрах.

Вместе с грациями новейшей генерации он вышел в растерянности на платформу станции, названной в память несчастной жертвы чёрной сотни, с которой воевал как мог душевно чистый граф – вероятно даже не подозревая, что средневековая ксенофобская мгла  сможет опять окутать тот же город через сто лет.

И сразу, возможно как когда-то Наполеон Б. наверху, Б. погрузился в едкий дым, полностью скрывающий головные вагоны - такого он  ещё не видел, хотя помнил аналогичные торфяные пожары на юго-востоке в те времена, когда московские тинэйджерши ещё могли пройти, не сгибаясь, под шестифутовой планкой.

«Да и сам корсиканец тоже не баскетболист был, а уж теперешний стулохранитель... » - с приятным облегчением подумал вдруг Б., поддавая газу.

Возраст возрастом, куда от него сбежишь, но ведь не одно это огорчает: а как насчёт сокращения половины персонала - при том же объёме планов и тех же сроках исполнения, работы по субботам-воскресеньям, немыслимого количества нудных совещаний... да и общая атмосфера в Отделе уже не та: разговоры за спиной, любимчики, непонятные финты начальников... а может уже просто сил не хватает... в общем заслуженный, но не особо хлебный отдых - не за горами.

Перед отъездом он зашёл к Ленни в кабинет – предупредить, что задержится на часок.

- Смотри там – поаккуратнее – предупредил его коллега.

- ?

- Газету местную читал?

- Ещё чего не хватало, я и телевиденья местного не смотрю, мне центральных каналов хватает.

- Ну и зря, я вчера в Кафетерии купил, на развороте крупно: застрелили человека прямо в даунтауне, куда ты направляешься, среди бела дня, говно обколотое, одного уже схватили, так что поаккуратней там, машину на охраняемую парковку поставь прямо у Транспортного Бюро, на тротуарах не маячь – ничего там интересного нет, а те две развалины кирпичные с пустыми оконными проёмами – точно не Колизей, ты ведь не за Допом едешь, а права продлить – сразу в Бюро поднимайся.

Их даунтаун – самый Центр – был притчей во языцех, Б. уже твёрдо знал, что вечером там гулять не рекомендуется, даже с полицейским в обнимку; однажды, когда они только перебрались сюда из Новой Англии, жена поехала в темноте встретить подругу на вокзале – там же в даунтауне – и была поражена и не на шутку напугана, когда увидела массу афроамериканцев, шатающихся беспорядочно прямо по проезжей части улицы и ведущих себя, если мягко сказать, неадекватно, даже агрессивно: здоровые ребята впрыгнули на капот её машины и принялись танцевать там с нетрадиционными па. Рассказывая позже дома о своих приключениях, она, к сожалению, расово-некорректно называла этих людей чёрными, но это же правда, не было там ни одного белого человека.

Впечатлительная женщина мгновенно закрыла замки на дверях. По счастью, около вокзала дежурили две полицейские машины, однако домой жена везла подругу уже более долгим, но зато безопасным кружным путём. С тех пор они просят всех гостей слезать с поезда на скромной платформе за одну остановку до конечной. И сами ездят так же.

Но чтобы днём... – это что-то новое.

- Вы даже не представляете, сэр, какой это был очаровательный городок ещё в пятидесятых - с большим чувством поделилась с ним не так давно ветеранша-регистраторша в офисе его зубного врача, где он в одиночестве ожидал экзекуции – А в начале века – мне грэнни рассказывала – вообще чистая сказка: интеллектуалы из Нью Йорка, большие красивые дома в викторианском стиле, трамвай – один из первых в стране, магазины мод, прогулочная набережная у вод, уютные кафе a la Parisiаn, яркие огни, оперный театр: бархатные кресла – итальянские теноры – до сих пор сохранился и работает, иногда...

«Только безопасно ли возвращаться из него ночью, особенно не под яркими огнями? – подумал он – Ну продолжайте, мэм, продлите ваши воспоминания, поведайте, что за Казнь Египетская была уготована законопослушным налогоплательщикам, кто разрушил идиллию, полную всеобщей любви и гармонии, заставил смыться непонятно куда всю эту интеллигентную публику, заселил каждый освободившийся викторианский особняк на лучшей земле в городе тремя-четырьмя громкоговорящими, сильносорящими, постоянно употребляющими слова на букву «Эф» многодетными семьями, притащил в городские школы оружие и наркоту, сделал обыденными насилие и страх... ну смелее, мамаша – подумал он».

Но его ровесница вдруг неожиданно закончила воспоминания, очень расово-корректно себя повела, если вдуматься – и то правда: не называешь – значит не существует – Пис, мэн, – Мир-Дружба.

Только фотографии в рамах – компьютерно увеличенные копии старых дагерротипов, развешанные на гипсокартонных стенах зубной лечебницы, говорили, что бабушка не соврала – всё так и было... а какие лица одухотворённые чудесные, солнечные зонтики с бахромой – как бывшие московские абажуры, строгие шляпы и затейливые шляпки, усы полуметровые рогами и цепочки к хронометрам в жилетных карманах, целомудренно-гигиенически прикрытая дамская плоть – ни тебе современных мясомолочных развалов в смелых разрезах - как на Даниловском в пятидесятых, ни сознательно полуприкрытых, трескающихся посредине  как спелый арбуз задниц... прелестно жизнь текла на набережной у вод в начале прошлого века.

И как ни странно – все кавказцы – так здесь официально белых величают.

- Проходите, сэр, всё готово, только сначала кэтскэн сделаем – прервал пастораль в стиле ретро его дантист-имплантолог.

... - Конечно, Ленни, – сказал Б. и прикрыл дверь офиса – только почему ты так идеологически выдержанно выражаешься – «говно обколотое», мы же не на утренней конференции, скажи прямо – «чёрные ребята», ты же знаешь – я не националист-расист какой, я сам из здешних нацменьшинств, ставлю сто баксов, что так оно и было, доставай своего мистера Бена Франклина.

- Да, сэр, – ответил коллега с некоторым раздражением, и этот туда же, всегда его Вал называл, звучало неплохо, как вам Вал Девятый Младший? – только семь поколений подождать его потомкам – вы правы, но всё это не так просто, я уже пытался вам объяснять: мы очень виноваты перед этими людьми, мы привезли их сюда, поработили, лишили прав, только в шестидесятых победили школьную сегрегацию... чего вы хотите, нужно время, им помогать необходимо - ну прямо как граф Л.Н. мужиков защищал когда-то, а те, как увидали, что всё можно – пожгли-пограбили дворянские гнёзда, причём воровали в основном из амбаров, конюшень, да со скотных дворов, а библиотеки – жгли за ненадобностью, иногда вместе с нерасторопными читателями. А уж в Гражданскую – свели на нет всё, что осталось – точка.

- С шестидесятых их три поколения пронеслись, сэр, - вежливо оппонировал Б., Ленни прямо изумился на сэра в свой адрес – видно тоже не нравится – терпи, всё справедливо – а какие результаты? – сейчас ознакомлю, специально интересовался недавно: в начале прошлого века афроамериканское население составляло здесь одиннадцать процентов, а за решёткой отдыхало двадцать два процента; сейчас их почти столько же относительно, а сидельцев – уже больше половины – шестьдесят процентов, разницу ощутили? Не работает ваша помощь, сэр, вот что показали вам в ответ – и Б. энергично положил ладонь правой руки на бицепс согнутой под прямым углом левой со сжатым кулаком, направленным вверх – доходчивый интернациональный жест. – Я думаю, вы просто пытаетесь откупиться этой помощью, чтобы Они вас не трогали – не работает это, только хуже становится. Но вам трудно в этом признаться, сэр.

- Погоди, погоди Вал, – опять нормально стал разговаривать мужик, проняло его – это другое, это всё города, дьявольская кара, в них же нельзя существовать вообще, жить на земле надо, дом свой иметь, и работать лучше там же, с природой общаться, наши предки фермерами были, это Их города портят! – смотри как запел, прямо Макс Несладкий – Я тебе рассказывал, как последний раз в Нью Йорк ездил? - ешё с Дебби, лет уж с пятнадцать назад, вечер, спускаемся мы с ней в метро и вдруг прямо у нас перед лицами струя толстая потекла и стала с брызгами о стенку дробиться, кто-то там наверху пис делал... как с кем?  причём здесь мир? – просто отливал. Первое желание было: подняться, оторвать шланг мазерфакеру, но я это в себе подавил, урода уже не переделаешь, спустились быстро вдоль противоположной стенки, сели в поезд, с тех пор я туда ни ногой, а уйди люди оттуда – глядишь и 9/11 не состоялось бы.

- Слушай, мы с тобой уже полчаса проговорили – спохватился Б. – могу не успеть, Джерри начнёт волноваться.

- Еби его, – спокойно закончил разговор Ленни – мы ему больше нужны, чем он нам, рули аккуратно.

Чего там даунтаун мятежный, прямо на их тихой когда-то улочке, у дома родного... жена тогда в Москве была, её Тойота снаружи стояла, а его - в гараже, он вернулся из короткой командировки, в холодильнике – хоть шаром, взял ключи от жениного кара... но водительская дверь отказывалась открываться; у Билла – военного хирурга-ветерана напротив - уже угоняли раз тачку, тот установил на доме две камеры, сирену и прожекторы – и советовал Б. сделать то же самое, в последнее время их соседи начали меняться с удивительной быстротой - чаще, чем менеджмент в Корпорации.

Полицейская машина приехала почти мгновенно, крепкий мужчина в форме, примерно одного с Б. возраста, с располагающим честным лицом – вот кто тянет эту страну, как бурлаки на Волге, наверное тоже пенсию укрепляет – достал большой фонарь и внимательно осмотрел дверь.

- Видите эти царапины сэр, – куда же без него? – сэр всё видит – свежие, чувствуется пытались её открыть, но открыли ли – не знаю, пробег помните?

Не помнил он пробега, да и савраска была уже немолода, хотя с кем сравнивать, он поблагодарил опытного работника правоохранительных органов и сказал, что завтра покажет кар механику.

Полисмен обошёл с фонарём дом, проверил окна и двери, и сказал без всякого пафоса – Жизнь меняется, я сам в этом районе вырос, ещё тридцать лет назад мы не закрывали ни домов ни машин, я
здесь с недельку поезжу, понаблюдаю, не думаю, что это серьёзно – мальчишки развлекаются - Вот вам и разница между двадцатью и шестьюдесятью.

...А вот уже и Даунтаун, Офис Социального Обеспечения, вокруг гудящий табор, перемазанные  шоколадом дети жуют любимые сникерсы, а кто свои уже съел – те рыдают и просят ещё, мамаши голосят не по-русски не по-американски, заросшие волосьями папаши в странных многоцветных вязаных шапках кучкуются отдельно - похоже с Ямайки - центра мирового вудуизьма, как бы выразились канувшие комвожди. И Все... – ну не расист он, просто так получилось сегодня, так день разложился, кстати вон уже и Caucasian, в гостеприимной Москве этих символов белой расы известно как называют... а вот и женщина с ним, тоже, и оба прилично одеты и не орут ни на кого, он сам скоро сюда придёт – подумал Б.,  он сам кокейжн-масковайт.

А вдруг, если разъяснить тем новым московским охотнорядцам, что все они, вместе с предками и потомками – кавказцы черножопые – градус маргинальной ненависти возьмёт да снизится? – не такая уж и дикая мысль. А может поставить их на социальное довольствие – как местных афроамериканцев, извиниться за притеснения крепостного строя, выдать бесплатное новое жильё, талоны на питание, ввести спецквоту в университетах? Если знать твёрдо, что таких не больше одиннадцати процентов – то почему бы и нет?.. Но тогда население девятым валом покатится в патриоты записываться, и кто их всех кормить будет – случайно уцелевшие ветераны соцтруда?

...А это их известнейший многоэтажный отель «Речная Мечта», самое высокое здание в городе, с потрясающим панорамным видом на Реку и окружающие Горы, повидимому номера здесь всегда вакантны, во всяком случае он ни разу не заметил перед громадиной не то что автобуса, а даже постояльца – входящего или выходящего - или опять дурной расклад-плохое время? У въезда в подземный гараж постоянно припаркована полицейская Шеви-Импала с погашенными огнями и отдыхающим внутри офицером. Отель - излюбленное место незабываемых и, к сожалению, редких корпоративов их Организации – по поводу особо крупных производственных технологических достижений, в такие вечера виски-шампанское льются рекой, на эстраде работают национально признанные юмористы-комедианты, гремят бигбэнды, в едальных залах острый запах выложенных на блюдах креветок, лобстеров и прочих устриц перебивает даже густые ароматы французского парфюма и косметики принарядившихся-по-поводу сотрудников и сотрудниц с семьями, китайские коллеги обожают все эти экзотические морепродукты, особенно в компании с мясными стейками.

В начале карьеры Б. был просто растроган, когда их первый вице-президент, молодой энергичный остроумный американец индусского происхождения, сказал коротко, открывая торжество - Поздравляю, мы сделали это, сегодня Корпорация распространила официальный пресс-релиз о новой Системе, моя огромная привилегия провести этот вечер с лучшими специалистами в мире. Дорогие коллеги, вы завершили исключительную работу, я хочу, чтобы сегодня вы полностью расслабились, не отказывайте себе ни в чём, единственная просьба: не пытайтесь садиться за руль, если перегрузитесь, вас всех развезут по домам, а тех, кто не сможет сам влезть в такси – оставят на ночь в отеле. Наслаждйтесь, мы гордимся каждым из вас!

Приятно, когда труд бывает правильно оценен, однако моральная часть вознаграждения с годами  слегка потускнела, хотя материальная радует попрежнему.

...Вот и шлагбаум перед платной парковкой Бюро, он вытянул из автомата талон, нашёл свободное место, поставил машину и направился ко входу в здание.

«Неужели они прямо здесь пальбу устраивают, идиоты» - подумал он.

Давно в Москве, когда они с Шефом покойным прошли в свою лабораторию, миновав стоящего у двери пожилого угрюмого охранника с колючими глазками, профессионально прыгающими вверх-вниз с  лица Б. на фотокарточку пропуска и обратно, Шеф заметил тихо – Здешняя знаменитость.

- Почему? – спросил он.

- Сразу двоих грохнул, шёл вечером с пакетом в спецчемоданчике в корпус через дорогу, повстречал двух блатных малолеток... пятьдесят третий, как раз амнистия Бериевская прогремела, их немало и в Москве и в Подмосковье тогда гуляло - население сильно нервничало, попросили прикурить как водится, потом ножи вынули, думали: мужик деньги тащит, он их и завалил обоих из своего табельного пистолета.

- Не слишком ли жестоко, – поинтересовался он – что ему за это было?

- Благодарность в приказе, может премию дали, он ведь совсекретный пакет нёс, двумя пулями он бошки им разворотил, а третья – предупредительный выстрел, а уж кого он предупреждал – живых или холодных... в общем грамотный товарищ, ты с ним не вздумай шутить по своей привычке.

Какие уж тут шутки.

Ленни несколько раз приглашал Б. пострелять, дома у него целый арсенал, даже снайперская винтовка Драгунова есть, неизвестно из каких запасов, а оптический прицел к ней Ленни купил в Интернете, и Б. переводил для приятеля приложенные инструкции из фирмы на Васильевском Острове, где он неоднократно бывал по работе в прошлой жизни.

Вначале он всё откладывал стрельбы, времени не было, а потом и вовсе расхотелось.

Хотя раньше он стрелял неплохо, на коротких военных сборах, например.

- Товарищи офицеры, - раздавался вдруг бодрый голос в ангаре, где тридцатилетний Б. и ещё тридцать таких же страдальцев дремали расслабленно около покоящегося горизонтально многометрового незаправленного баллистического изделия строгой фаллической формы – завтра едем на стрельбище.

Все оживлялись, хоть какое-то разнообразие.

- Ну что, Седой, - майор отставного возраста, на сколько же лет тот моложе его теперешнего был? – не сосчитать, с таким же честным лицом, как у их домашнего американского полицейского, показал Б. его мишень, он действительно рано поседел, большое дело - обычная пигментация – стреляешь неплохо, кучно. Но всё в башку метишь, а ведь грудь – гораздо более удобная мишень, смекаешь? – чего ты ствол так задираешь?

- Целился нормально, товарищ майор, все претензии – к вашему «Макару».

- Ага, плохому танцору известно чего мешает, гляди – майор сменил магазин, вышел на линию огня...

Последний выстрел он эффектно произвёл с левой руки.

Они направились к мишени, ещё на подходе майор кинул быстрый взгляд и тут же заорал: - Гребенюк! – Б. запомнил эту странную фамилию с тех лет.

- А? – отозвался лейтенант.

- ***на, – строго сказал майор – по уставу отвечать положено, это ты оружие новое пристреливал?

- Так точно, товарищ майор – по уставу ответил лейтенант Гребенюк.

- Уже понял, – отрубил майор и предложил Б. по-дружески – может хочешь ещё разок попробовать с другим стволом? - даю полный магазин.

- Спасибо, товарищ майор, - поблагодарил Б. – они и так уже все трупы.

В Бюро всё получилось идеально, народу было совсем немного, он быстро заполнил анкеты, его тут же сфотографировали компьютерной камерой и выдали новые права, он к этому фантастическому сервису настолько привык, что даже в Европе поражается нерасторопности в банках, на вокзалах, в ресторанах, далее везде.

В прекрасном настроении Б. спустился к парковке, когда он приближался к своей машине - увидел у соседней двух плотных молодых людей лет двадцати пяти – тридцати, кавказца и афроамериканца - как он автоматически отметил, модно и одновременно скромно одетых, по виду студентов или молодых преподавателей из колледжа в миле отсюда, спокойно о чём-то беседующих.

Он подошёл к своему кару, залез внутрь, завёл двигатель, защёлкнул ремень безопасности, повернул привычно голову  направо: те даже не заметили, что он собирается отъезжать задом со стоянки, он терпеливо ждал.

Тем временем, белый отворил дверь соседней машины, наклонился к сиденью, достал оттуда большой чёрный пистолет и открыто передал приятелю: с метрового расстояния оружие выглядело просто устрашающе, куда там Макару, это был настоящий пис - не барабанный револьвер, Б. видел такие только в кино – у полицейских.

И у преступников тоже – вот ведь в чём дело.

Он попрежнему держал ногу на тормозе, а ребята за стеклом попрежнему игнорировали его, а может действительно не замечали, разговаривали так же спокойно, через закрытое стекло ничего не было слышно, чёрный выщелкнул магазин из рукоятки, осмотрел его, о чём-то спросил белого, тот ещё раз нагнулся и передал второй такой же.

Во рту у Б. сделалось сухо, как в пустыне, «Если криминалы, пусть даже и в полном сознании – могут замочить ни за что, – подумал он с тоской - просто как свидетеля, как глупо».

И сразу же отвернулся к лобовому стеклу, смотря прямо перед собой нажал звуковой сигнал на руле и плавно отпустил педаль тормоза – будь что будет.

Он развернул машину, оба джентльмена смотрели в его сторону, пистолет исчез.

Проезжая мимо копа, полуспящего в Импале около отеля, Б. слегка притормозил в нерешительности, но потом продолжил движение: «Ну представь, - сказал он себе - что один протягивал другому книгу или бутылку воды - обратил бы ты на это хоть какое-то внимание? А ведь они могли быть преступниками и хранить при себе оружие – хоть целый арсенал. Мудовые рыдания, нахер ты им нужен – и полицейским и ворам. Но нервы ни к чёрту».

Стоя на красном перед выездом на трёхрядку он быстро проверил пульс на шее – почти в норме, дыхание не сбивалось и руки на руле не дрожали, только ладони были немного влажные, а в горле чуть першило.

...Б. зашёл в свой офис: на телефонном табло горели три оставленных сообщения: опять аврал, сверхсрочный дефект, совещание началось десять минут назад, опять работать в уикенд.

Проходя мимо автомата, купил себе сникерс за доллар... извинился перед коллегами за опоздание.

- Как дела? – шёпотом спросил его Ленни.

- Порядок, - сказал он – пис видел.

- Как мы в Нью Йорке? – спросил с пониманием Ленни – совсем обнаглели, мазерфакеры, я же тебе говорил.

- Нет, – шопотом ответил он – реальный пистолет.

- Фак, – сказал Ленни – потом расскажешь.

Б. раскрыл блокнот, достал ручку и до конца совещания выводил на странице сверху донизу: peace piss piece peace piss piece peace piss piece peace piss piece peace piss piece peace piss piece peace piss piece peace piss piece peace piss pie...


 
- Хочешь, позвоню в полицию, узнаю, что там происходило? – предложил Ленни в офисе Б. после совещания.

- Нет, спасибо – сказал он.

- Ну и ладно, – сказал приятель – думаю, это федсы были, ФБР, хотя чего не бывает... хочешь - посидим сегодня где-нибудь, выпьем, это полезно – снимешь стресс.

- Нет, спасибо,  – повторил Б. – ты же видишь: работы невпроворот.

- Знаешь, в твоей ситуации я бы возможно пис сделал, прямо в штаны – сказал Ленни.

... - Привет, – жена поднялась из кресла с книгой в руках - последней безнадёгой от Юза Алешковского – как поздно, всё давно остыло, сейчас разогрею.

- Спасибо, не хочу, тяжёлый день – ответил Б.

Он прошёл на кухню, включил телевизор, перевёл на местный канал – пятиминутка последних известий пойдёт сразу после рекламной паузы.

Достал из шкафчика таблетку от изжоги, запил её водой, поставил чайник на газ.

Начались локальные новости: «Корпорация объявила сегодня о закончившемся десятипроцентном сокращении рабочих мест – прошлогодний снег...Счастливые лотерейные номера...Продажа домов в нашем графстве в прошедшем году застыла на том же низком уровне...........................Сегодня днём в даунтауне опять была слышна стрельба, полиция расследует инцидент, а теперь о погоде...»

- Где там стреляли? – спросила жена из кресла.

- В даунтауне – ответил он.

- Всем писдец наступает – уверенно заключила обычно аккуратная в выражениях женщина - видимо находясь под завораживающим влиянием прочитанного текста.