Живая вода. Глава 18

Глава 18.

В чужом пиру похмелье.
Народная мудрость

Во дворце Лебеди суматоха улеглась не скоро. Все разом говорили, смеялись, обнимались и плакали. Лебедь обрадовала богатырей, что их кони сами вернулись на заставу и бродят теперь по окрестностям. Но, как царевна ни убеждала их, что с конями все в порядке, Илья с Добрыней поспешили к себе, утащив и Алешу.
- Надо в баньке нам с дороги попариться, - Илья решительно пресек все возражения младшего богатыря. – Ну, какая тут под водой баня? Видимость одна.
Рыцарей Лебедь быстренько спровадила в сауну – там их уже поджидали русалки. Алене царевна подготовила нечто вроде салона красоты. Ванна, массаж, волшебный косметический зал…
- Нельзя же совсем за собой не следить, - Лебедь укоризненно покачала перед носом подруги ухоженным пальчиком. – И что ты с волосами сотворила? Ну, ничего, я знаю прекрасное средство – через месяц коса опять отрастет…
Уже через час Алена чувствовала себя заново родившейся. Лебедь нарядила подругу в белоснежную рубашку из тончайшего полупрозрачного шелка и в нарядный сарафан. Короткие волосы Алена повязала узорчатым очельем и с удовольствием оглядела себя в зеркало. «Скорей бы уж он прилетел…»
- Ну, рассказывай, пока нет никого, - Лебедь усадила Алену у накрытого праздничного стола.
- Тебе уж все рассказали…
- Да я про тебя со Змеем! Что у вас там было?
Алена счастливо улыбнулась.
– Он мне предложение сделал. И я согласилась.
– Какое предложение? – не поняла Лебедь.
– Как какое? Замуж за него пойти.
У Лебеди выпал из рук хрустальный бокал с вином. Чудом завис над скатертью и аккуратно встал на ножку.
- К-как, замуж?! – резко побледневшая царевна смотрела на Алену так, словно впервые ее видела. – Да что же это? Как он мог такое сотворить – с человеком?!
- Что ты кричишь-то, - поморщилась Алена. – Все уже произошло, назад не воротишь. Он поклялся своим огнем, что будет моим мужем. И не отговаривай меня, не надо. После Подземного мира я уже ничего не боюсь.
- Глупая ты, - печально покачала головой Лебедь. – Да разве от такого можно отговорить? Он же самой сутью своей поклялся, так что даже захоти ты, ничего уже не изменила бы… - она с непонятной тоской посмотрела на подругу. – Один раз всего Змей жену себе брал. Это еще до моего рождения было, мне Яга рассказывала…
- И что? – подалась вперед Алена.
- Ничего хорошего. Прожили вместе три года, а потом Змей убил ее, - Лебедь залпом допила вино из своего кубка.
- Три года?! – задохнулась Алена. – А что же вы мне все врали, что ни одна любовница Змея дольше месяца не жила?!
- Так то все простые девушки были, вроде тебя, - спокойно пояснила Лебедь. – А женой Горыныча в те давние времена была очень сильная колдунья, дочь самого Месяца Месяцовича. Колдуньям природным любовь Змея вреда не приносит. Вот когда он меня унес… - Лебедь мечтательно посмотрела куда-то сквозь хрусталь пустого бокала. – Впрочем, это дело прошлое. Было, да прошло, и быльем поросло. А вот тебе не здесь сидеть надо, а к Яге бежать, пока Змей не вернулся.
- Никуда я не побегу, - Алена сжала задрожавшие пальцы. – Я тоже ему слово дала.
- Дура! – Лебедь стукнула ладонью по столу. – Да кто ты такая, чтобы женой ему быть? Даже я бы не решилась! Пропадешь ведь, девчонка глупая…
Алена вскинулась было, обидевшись, но тут в зал сверху влетел Змей. Ударился об пол и принял человеческий облик. Вид у него был какой-то странный. Весь недавний задор куда-то исчез, на Алену он вообще старался не смотреть. Алена постеснялась при Лебеди подходить к нему, но кинулась всей душой и… словно врезалась в каменную стену.
- Извини, Лебедушка, я у тебя, похоже, всю защиту снес, - Змей отряхнулся и сел за стол, но не рядом с Аленой, как она ждала, а подальше, по правую руку от Лебеди.
- Ладно уж, - вздохнула Лебедь – Папе сейчас все равно не до меня. А у тебя… Оно с собой? – царевна жадно придвинулась к Змею.
- Оно в надежном месте. Ты про Черномора расскажи.
Лебедь изучающе посмотрела на Горыныча, вздохнула и принялась рассказывать.
- Черномор, как вы уехали, время зря не терял. Отстроил себе на Лукоморье подземную виллу, окружил ее тремя линиями обороны, посадил железный шиповник, специально из Франции заказал из какого-то замка, где спящая красавица. Отвел реку, чтобы текла по полуострову, на реке поставил мельницы. Я сумела подкопаться под его кабинет, сделала там маленькое озерце и теперь могу его подслушивать. Черномор подкупил кого-то из кощеевых слуг, вызнал все планы Кощея и подсунул ему свою новую волшебную машину. Машинку эту он любовно так называл – Бычок, смоляной бочок. Страшненький был бычок. Огромная железяка с рогами, шипами и хваталками. Кощей по ней холодом долбил – стоит бычок. Стрелял всякой магией, даже чем-то огненным поливал. Бычок стоит целехонек – не шевелится. Ну, стоит и стоит. Вреда не приносит. Нет же, Кощею обязательно разрушить его надо было. Ну, подлетел. Рубанул по бычку раз мечом-кладенцом. Как раз пополам бычка разрубил. Да меч-то в нем и застрял. И сам Кощей приклеился. Черномор этого и ждал. Пока Кощей искал способ отклеится, подлетел Черномор  на своем ковре-самолете,  да и сорвал с меча те самые пол колечка из-за которых весь сыр-бор… Эти пол кольца Черномор приладил потом к своей стрелометной машине. И название-то у этой машины какое-то мерзкое, на Б…
- Баллиста что ли? – усмехнулся Змей.
Лебедь только кивнула в ответ и продолжила:
- Кощей сейчас штурмует Лукоморье, а Черномор выкашивает его силы волшебной б-баллистой. Как ему удалось силу амулета передать каждой стреле, ума не приложу. Ведь по всем законам магии это невозможно. А Черномор прицепляет! На целых полторы секунды. Тебе, Змей, обязательно надо это увидеть!
Тем временем в пиршественный зал вошли распаренные, нарядные богатыри. Лебедь мельком глянула на них и продолжила разговор с Горынычем:
- Папа не вмешивается в драку. Только запретил воевать на море и над морем…
Алеша подошел сзади и обнял Лебедь за плечи.
- Не сейчас, - она досадливо поморщилась и стряхнула его руки. – Ты же видишь. Тут серьезный разговор… - и, уже обращаясь к Горынычу. – Так вот, если Черномор установит эту свою баллисту на ковер самолет… Я ведь говорила уже - он ковер-самолет сделал асбестовый. Его огнем теперь не возьмешь.   
Алеша несколько секунд тяжелым взглядом смотрел на жену, а потом молча отошел и уселся рядом с Добрыней. Алена посмотрела на него сочувственно.
«Вот и вся любовь… Верно говорил Добрыня – не дело богатырю любить волшебницу. Господи, а со Змеем-то что? Ну откликнись, милый, скажи, что с тобой?!» Змей не отзывался, и от этого отчужденного молчания Алене становилось все более неуютно на пиру. Она потерянно отщипывала крошки от любимого пирога с ягодной начинкой, изо всех сил стараясь сохранять хотя бы внешнее спокойствие.
Скоро в зале появились счастливо улыбающиеся, умытые рыцари.  И начался пир горой. Добрыня принес с собой ожившую самобранку, так что подводные яства чередовались на столе с привычными людям земными кушаньями.
- И еще мне вот этого поросеночка ногу. И паштета побольше. И вот этой… Она съедобная? Тогда передай все блюдо, - командовал Ивейн, жадно глотая маринованную селедку и запивая ее сладким вином.
Гавейн сочувственно глядя на товарища, подавал ему все требуемое. Сам он почти ничего не ел. Только отхлебывал то и дело вино из кубка.
Глянув на растущий бастион тарелок вокруг Ивейна, Алеша насмешливо усмехнулся и произнес:
- У моего у света у батюшки, у попа, у Левонтия Ростовского, была стара собачища прожорлива. Обожралась мясом, да и лопнула.
Богатыри дружно хохотнули. Ивейн гневно глянул на них, икнул, и, схватив поданную Гавейном поросячью ногу, жадно впился в нее зубами.
- Зря вы, господа, насмехаетесь, - укоризненно глянул на богатырей Гавейн. – Посмотрел бы я на вас после трехдневной голодовки… Один из врагов так врезал сэру Ивейну алебардой по шлему, что шлем заклинило и он просто не снимался с головы. Ивейн не только есть не мог. Он даже пил все эти три дня только через соломинку.
Ивейн, оторвав зубами изрядный кусок от поросячьей ноги, кивнул и запил поросятину полной чашей вина.
- Ну, стало быть, сейчас наверстает, - понимающе покивал Илья. – Так вы что же, до последнего момента башню держали?
- А как же! – Гавейн гордо взмахнул рукой, чуть не расплескав вино, а Ивейн утвердительно замычал и закивал головой.
- Сначала у нас кончились стрелы. Потом камни. Но мы не только отстреливались. Мы делали вылазки постоянно. Я нападал на кого-нибудь, а сэр Ивейн, скрытый невидимым плащом феи Елены, - рыцарь, хлебнув вина, кивнул на Алену, -  похищал у лучников колчаны со стрелами, или собирал камни. Когда камни и стрелы опять иссякали, мы снова шли на вылазку. Сначала он в невидимом плаще, потом я… Трижды враги прорывались внутрь башни. Но, благодарение Богу, наверх там ведет узкая лестница, на которой можно в одиночку удерживать множество врагов. Два раза мы выбивали врагов с первого этажа башни. В третий раз они догадались воздвигнуть на лестнице баррикаду из сундуков и скамеек, и держали на ней все время двух постовых. Так что добраться до первого этажа стало невозможно даже в невидимой одежде. Да и одежда эта к тому времени изорвалась, - откусив немного от зажатой в правой руке куриной ноги, Гавейн жадно припал к кубку с вином и осушил его одним махом.
- Да вот беда, - продолжил он. - На первом этаже были все наши запасы воды. Слава Богу, что произошло это всего сутки назад. Так что целые сутки мы не только не ели, но и не пили. К тому же атака с первого этажа могла начаться в любой момент. Да что там, все время, пока мы держали башню, нам приходилось по очереди есть.  Даже спали мы по очереди…
В подтверждение рассказа над столом разнесся уверенный храп наевшегося, наконец, Ивейна.
- А что же Мордред? – поинтересовался Персиваль.
Долив себе еще вина, Гавейн обвел собрание изрядно помутневшим взглядом и ударил кулаком по столу:
- Мордред, подлая собака, вызывал нас на поединок. Но, помня, как он бесчестно сражается, мы не стали выходить для боя из башни. Атаковать нас в башне он не решился. Знал, что его подстерегают наши камни и стрелы! Все слал и слал в атаку  простых латников...  Эх, сколько мы их там положили! Жаль, не было с нами тебя, брат Персиваль. Задали бы мы им тогда жару! А если бы туда еще сэра Ланселота... Кстати, как он?
- Да, верно! – встрепенулся Персиваль – что с Ланселотом и прекрасной королевой Джиневрой?
- Да в порядке с ними все, - отмахнулась Лебедь. – Спят.
- Ты так и не сумела разрушить чары дракона? – огорченно посмотрел на царевну Персиваль.
- Ну… Я работаю над этим. И думаю, что уже скоро…
- Не время ждать, когда друзья в беде! – вскочив из-за стола, Гавейн театрально взмахнул рукой, разбрызгав вино из кубка. – Вперед! На дракона! Убьем эту тварь, и чары спадут сами собой!
Змей брезгливо стряхнул с рукава пару капель вина и стал медленно подниматься из-за стола. Лебедь тут же повисла у него на плече и принялась что-то горячо шептать на ухо.
- А мне плевать, - Змей, дернув плечом, стряхнул с себя Лебедь и внимательно смерил взглядом слегка пошатывающегося сэра Гавейна.
 Илья, сидевший с другой стороны от Змея, тоже привстал
- Да что ж ты, Змей, как дитя малое! – богатырь положил руку на плечо Горыныча и попытался его усадить.
Не дождавшись от окружающих бурной поддержки, сэр Гавейн обижено надул губы и плюхнулся в кресло. Как его слова задели Горыныча, рыцарь, похоже, не заметил. Зато Персиваль, сидевший по другую сторону от похрапывающего Ивейна, заметил все. Алена увидела, как стремительно побледнело лицо юноши. Персиваль растеряно переводил взгляд со своих товарищей на Змея и на Илью.
- Я не хочу нападать на дракона, - вдруг тихо но твердо произнес юноша. - Но если дракон сам нападет на нас, то я буду сражаться за своих товарищей.
Горыныч резко повернул голову и посмотрел в глаза Персивалю. Рыцарь побледнел еще сильней, но взгляда не опустил.
- Что же ты творишь-то Горынушка, - продолжал примирительно бормотать Илья.
- Ладно, - Змей снял с плеча руку Ильи и тяжело сел обратно в кресло. – Отпущу их… И королеву, и всех рыцарей. Давно пора. Да все некогда было.
Лебедь облегченно вздохнула, повернулась к Гавейну, чтобы сказать что-то примирительное и обнаружила, что рыцарь уже спит, откинувшись на спинку кресла. Инцидент был успешно забыт и пир продолжался. Краски постепенно вернулись на лицо Персиваля, а вскоре его тоже сморил сон. Он задремал, привалившись головой на плечо храпевшего Ивейна. Илья затеял долгую беседу о смысле жизни с Горынычем. Алеша, тем временем, в компании с Добрыней уговаривал третий кувшин дорогого подводного вина.
- Да… Мы теперь на заставе хорошо заживем! – захмелевший Алеша приобнял Добрыню за плечи. – Пол наконец-то починим. Крыша вот, на конюшне прохудилась… Да нам теперь никакие вороги не страшны! Самобранка-то у нас ученая, живую воду вмиг доставит…
Змей Горыныч медленно поставил на стол ведерный кубок, из которого безостановочно пил вино, и нехорошим взглядом уставился на Самобранку.
- А откуда она ее возьмет – живую воду-то?!! – его руки впились в край стола. Скатерка испуганно ойкнула. – Уж не из моих ли запасов – ближе-то не откуда! – глаза Змея засветились алым огнем. В пиршественной зале заметно потеплело.
- Не надо, Горынушка. Ох, не надо, - засуетилась Лебедь. – Мы же под водой. Ты дохнешь, так мы тут все сваримся.
- А живую воду воровать надо? – в пол голоса спросил Горыныч, медленно  сминая в кулак скатерть самобранку.
- Ой не трогай ты меня Горынушка-а, - истошно заверещала самобранка. – Для тебя таскала, ты не гневался, уж припомни, сколько было выпита-а…
Змей сдернул самобранку со стола и смял ее в руках. Упав со скатерти, разбился кувшин с вином. Серебряная салатница, с дребезгом разбрызгивая содержимое, укатилась под скамейку.
- А теперь не будешь таскать… Если хоть один раз, хоть глоточек... Сожгу.
Одним взмахом сбросив со стола еще полдюжины приборов, Змей кинул скатерть на освободившееся место:
- Живой воды мне. Живо! Развернись!
Самобранка немедленно развернулась, и на ней тут же появился ковшик с прозрачной водой. Богатыри, Лебедь и Алена смотрели на происходящее в немом оцепенении. Горыныч взял ковшик, глотнул, и, удовлетворенно хмыкнув, поставил его обратно на скатерть. По залу пронеслись струи прохлады, и общий жар стал постепенно спадать.
- Все поняла. Молодчина, - он похлопал по скатерти ладонью. – Свернись.
- Живая? – осторожно спросила Лебедь.
- Нет. Просто минеральная. Причем очень чистая, – и Горыныч улыбнулся. Впервые за весь пир.
Выходка Горыныча заметно изменила к нему отношение богатырей. Добрыня и Алеша словно разом вспомнили, с кем имеют дело. Привычное уже по Подземному миру панибратство в отношениях испарилось начисто. Даже Илья от греха подальше отодвинул свое кресло на пару метров от Змея  Никто из них не посмел возразить пышущему жаром Горынычу. Но веселый пир был испорчен. Добрыня поскорее свернул самобранку и обиженные богатыри, пошатываясь, выбрались из-за стола. Добрыня позвал с собой Алену, но девушка покачала головой.
- Я еще здесь побуду. Вы идите, я потом.
Добрыня переглянулся с Ильей, тот глянул на Лебедь. Царевна успокаивающе покивала ему головой.
- Я ее потом провожу, вы не беспокойтесь. Алеша, а ты куда?!
Младший богатырь тоже направлялся к выходу из залы. Лебедь кинулась следом за мужем, но тот отстранил ее одним движением руки:
- Не сейчас… Потом… Может быть…
Лебедь постояла пару секунд, заломив руки, а потом пожала плечами и вернулась за стол, к Горынычу. Змей сидел чернее тучи, и, прислушиваясь к чему-то внутри себя, допивал очередной кубок с вином.
- Да что это с тобой сегодня? – Лебедь осторожно убрала подальше от Змея последний уцелевший кувшин вина. – Никакого задора, одна только злоба… Не смерть ли кощеева на тебя так действует? Так может, я могу помочь? Ты бы хоть показал мне ее, а?
Змей досадливо дернул щекой.
- Говорю же, спрятал я яйцо. В надежном месте. Кстати, совсем забыл. На вот, передашь Персивалю, когда проспится, - он протянул Лебеди бутыль солидных размеров. – Это живая вода, я ему должен. Между прочим, в Лукоморье сейчас битва разгорается. Ты бы организовала наблюдение. Проследить за твоими дядьями не помешает.
Лебедь встрепенулась и, поставив на стол бутылку, кинулась к большому зеркалу, украшавшему одну из стен залы. Алена поторопилась пересесть на ее кресло, рядом со Змеем.
- Что с тобой, в самом деле? – Алена легонько дотронулась до руки Горыныча. – Как вернулись, радовался, а теперь как на похоронах сидишь.
- Вылечился я, Аленушка, - голос Змея звучал печально, словно это выздоровление его совсем не радовало. – И все вспомнил. ВСЕ!
Алена сглотнула возникший вдруг в горле комок.
- Ну и что? Я-то ведь ничего не забывала и все равно люблю тебя. Я ведь в прошлом году сбежала не потому, что испугалась, а из-за твоего зарока перед Родом. Из-за того, что ты всех этих вдов… жалел. Глупая я тогда была. Теперь-то уже не убегу. И не боюсь я ничего…
- А надо бы, - Змей откинулся на спинку кресла и с силой потер лицо ладонями. - Я убиваю тех, кого люблю, понимаешь?! Всегда убиваю. А тебя… Да мне легче самому умереть!
- Ну, где вы там?! Смотрите! – Лебедь отошла на пару шагов от зеркала. – Вот каким оно теперь стало, Лукоморье... Как знать, может, не сожги мы тогда бороду Черномору, иначе бы все обернулось. Замок-то его белокаменный был таким красивым.
Взглянув на полуостров, Алена вспомнила панораму битвы на Курской дуге. Тут и там среди опаленной, изрезанной траншеями земли были разбросаны тела  каких-то чудовищ или обломки механизмов. Вместо дубового леса и пышных садов среди гор перелопаченной земли и строительного мусора лишь кое-где виднелись чахлые, пожелтевшие кусты. От материка полуостров теперь был отрезан широким каналом, использовавшимся в оборонительных целях. По обе стороны от канала чернели валы и траншеи, обсаженные железным шиповником, вьющимся, словно колючая проволока. Три водяных мельницы, колеса которых прежде крутила идущая по каналу вода, теперь не работали. Одна мельница горела неестественно ярким пламенем, а две другие уже лежали в руинах. Вода в канале перед ними вышла из берегов и медленно заливала окрестности. На валах и в траншеях  внутри полуострова кипела активная деятельность. Десятки людей рыли, что-то куда-то перетаскивали. Спешно возводилась еще одна линия обороны. Посреди полуострова серым неровным пятном возвышался огромный бастион, в центре которого, на ржавой железной турели крутилась конструкция из дерева и железа, на вид похожая на огромный арбалет с оптическим прицелом и дюжиной дополнительных устройств непонятного назначения. Вокруг турели бегал, размахивая руками, лысый карлик с искаженным от волнения лицом – Черномор. По всему полуострову были хаотически разбросаны различные постройки. Некоторые из них уже догорали. В нескольких, еще уцелевших, шла, видимо, упорная работа. Нещадно чадили трубы, крутились колеса. Лоснящиеся от пота люди то и дело вывозили оттуда что-то непонятное на тележках и сваливали в груду недалеко от входа. По ту сторону канала, на материке, земли видно не было. Только клубился черный туман, из которого порой вылетали или выползали новые чудища Кощея.
«Лукоморья больше нет, от кота простыл и след.
Дуб годится на паркет, так ведь нет
Выходили из избы здоровенные жлобы
Порубили все дубы на гробы» - вспомнилось Алене.
«Метко подмечено, - Змей положил ей руку на плечо. – Сама придумала?»
«Нет. Это Владимир Высоцкий… Давно написано, но такое ощущение, что он все это видел».
Тем временем одна из тварей Кощея, взмыв из черного тумана полетела над полуостровом. Следом за ней устремились еще три таких же. Черномор тут же подскочил к своей машине и принялся крутить и дергать какие-то рычаги у ее основания. Баллиста, резво повернувшись, стрельнула в первую из тварей. Вылетевшее из баллисты копье,  ярко сверкнув на солнце, впилось в перепончатое крыло кощеевой твари, и та, войдя в штопор, рухнула у подножия бастиона. Из ее блестящего брюха повалил густой черный дым. Остальные перепончатокрылые твари тут же бросились в рассыпную и хаотично закружили вокруг бастиона, забрасывая его, и окрестности зажигательными снарядами. В небо взмыли новые клубы дыма и огня. Один из снарядов упал рядом с баллистой, и занявшееся на месте его падения пламя коснулось своими языками нижней части механизма. Десяток черноморовых людей тут же бросился засыпать разливающееся пламя песком. Твари, кружа, подлетали все ближе к баллисте. Черномор, выпустил по ним еще пару сверкающих копий но промазал.
Тем временем на разливающиеся воды канала пахнуло холодом. Вода моментально покрылась  толстым слоем льда, и по этому льду из черного тумана на Лукоморье устремились десятки разнообразных, ходячих, ползучих и колесных, по большей части механических, тварей.
Горыныч за спиной Лебеди украдкой взял за руку Алену и вложил ей в ладонь маленький ларчик.
«Возьми и спрячь. Никому на отдавай, разве только Яге. Там игла». И прежде, чем Алена успела что-то сказать, Горыныч шагнул к волшебному зеркалу.
- А слетаю-ка я туда. Не хочется, чтобы Кощей это кольцо первым брал. И вообще...
- Только ты осторожнее, - Лебедь сделала несколько пассов руками и кивнула Змею. – Лети.
- Не надо! – Алена кинулась к Горынычу, но тот одним прыжком влетел в заколыхавшуюся гладь зеркала.