Глава III Крон

       В маленькой дворницкой света почти не было. Серо, уныло, окошко маленькое, завешенное  полотенцем в цветочек  затертым до дыр. На пустых ящиках пожухлый тулуп  вместо одеяла и  старая подушка без наволочки с торчащими из нее перьями. На маленькой скамеечке видавшая виды электрическая плитка, синий побитый чайник и зеленая чашка, в белый горох, без ручки.   
       Крон, вздыхая, присел на ящики и налил себе кипятка. Бросил щепотку заварки, размешал, подождал немного, чтоб заварилось, и поднёс чашку к губам.
 «Разве так я должен жить? – на глаза старика  навернулись слёзы, - Разве мало я для них сделал? Да, если бы не я, разве они бы жили на этом свете?»
         Старик,  в который раз, вспомнил,  как мать уговорила его отомстить отцу. Никто из братьев и сестёр не решился на это, но Гея так плакала, так умоляла, что он не выдержал, дрогнуло его сердце, не мог стерпеть он её слёз. Он уже тогда понимал, что всё вернётся – добро порождает добро, а зло, так уж повелось, порождает, конечно же, только зло.


***


        Гея долго страдала. Ее чрево разрывало болью. Разве была она виновата в том, что их  дети настолько уродливы?
       Когда родился первый гекатонхейр, Гея-Земля содрогнулась всем телом от ужаса. Горы сдвинулись со своих мест, города превратились в руины, люди остались без крова над головой. Он был настолько страшен, что Гея не могла дотронуться до него. Пятьдесят голов ребёнка-великана повернулись к ней, сто глаз просило о любви, но Гея не могла выдавить из себя ни капли жалости. Когда же Уран-Небо зашёл поздравить супругу с рождением младенца, то страшный гнев охватил его. Он толкнул только что рожденного сына на пол, и пятьдесят ртов заголосили так, что все живое застыло от страха, реки остановили свое течение, моря и океаны  с их обитателями затихли на время. Тогда Гея отодвинула Урана от сына, взяла младенца на руки, прижала к груди, и малыш уснул, улыбаясь.  За первым сторуким, которому Гея дала имя  Котт, родились ещё двое:  Бриарей и Гиес. Они были похожи друг на друга, как и следует родным братьям. Гея привыкла к необычной внешности детей, полюбила их. И только суровый Уран не мог смириться с таким уродством своих детей. Однако, он по-прежнему любил их мать. Эта любовь породила ещё троих сыновей. И снова Гея была поражена их внешним видом. Один за другим из её чрева на свет появились три циклопа. Все трое – Бронт, Стероп и Арг – были одноглазыми. Круглый, огромный глаз, наводящий ужас на всех, кто видел их, располагался прямо посредине лба. У всех братьев были большие головы, несоразмерные даже с их могучими телами. Дети Геи росли стремительно, с каждым днём их сила умножалась. Уран негодовал. Трижды он начинал разговор с Геей о том, чтобы  изгнать этих уродцев с глаз долой. Гее пока что удавалось умилостивить супруга, уж очень тот был склонен  к любовным утехам, этим и пользовалась мать, пытаясь спасти своих детей от гнева их могущественного отца.
        Но, все же страшный день настал. Бронт и Гиес сцепились в драке, впрочем, как и многие дети их возраста, крики и рычания наполнили небеса, громы и молнии прокатились над Олимпом. Никто не мог остановить их. Только Уран грозным окриком прекратил бессмысленную игру и, вконец разозлившись, схватил всех своих детей и бросил во чрево их матери. Как ни просила Гея, как ни пыталась умилостивить мужа, на этот раз у неё ничего не получилось.
        Гея  мучалась и от непосильного бремени, и от осознания того, что её дети, пусть и не такие как все, томятся глубоко во чреве Матери-Земли, не видя белого света.
       Совсем скоро Гея снова забеременела и родила Урану сына Гипериона. С опаской входил Уран в опочивальню к супруге, чтобы увидеть мальчика. Но младенец был настолько хорош собой, что, казалось, от него исходит сияние. Уран был счастлив. За несколько следующих лет Гея подарила мужу ещё пятерых сыновей-титанов и шестерых дочерей-титанид. Все были как на подбор: рослые, стройные, красивые. Уран с гордостью взирал на своих детей, не замечая страданий Геи.
        Дети подросли быстро, их мать часто заводила с ними разговоры о том, как ей тяжело носить в себе их несчастных братьев. Она устала, ей плохо спалось по ночам и  казалось, что она слышит стоны её детей-уродцев. В конце концов, Гея собрала своих детей-титанов в огромном зале.
- Я много раз рассказывала вам о ваших несчастных братьях… - начала она.
- Мама, опять? – прервал её средний сын Океан, - Не нужно ругаться с отцом, всё можно решить миром. Ты просто должна поговорить с ним.
- О чём с ним говорить? Мама не раз просила его, - вступилась за Гею её любимая дочь Фемида, - мы должны помочь маме восстановить справедливость.
- Что мы можем сделать? У нас ничего не получится! - вступил в разговор Гиперион.
Титаны наперебой стали высказывать свои опасения. Океан как всегда пытался всех примирить. Только младший сын, Крон, стоя в стороне, молчал и смотрел на мать, по щекам которой катились слёзы. Гея поймала его взгляд и остановила спорящих негромким окриком.
- Ну, а ты мой мальчик, что скажешь? – обратилась она к Крону.
- Я сделаю, как ты хочешь, мама.


***


           Стук в окно отвлёк старика от воспоминаний. Оконное стекло  посыпалось  мелкими осколками на пол. « Это, что ещё?» - пробормотал недовольно Крон. Он выглянул в разбитое окно, но никого не увидел. На полу среди осколков стекла валялся камень с привязанной к нему бумажкой. Крон наклонился, поднял странное послание, отвязал листок и развернул. На белом листе бумаги очень красивым почерком было написано только три слова : « Я всё помню!»
- Ну,  вот… я так и знал. Пора.
Крон смял записку, сунул её в карман фартука и быстро вышел за дверь.