***

Весной,  как  только  я  закончила  2  класс,  мы  ушли  жить  к  маминой   подруге   тете  Симе,  потом  в  освободившуюся  кладовку  к  тете  Рае  Вареник.  Потом  спали  пол  года  на  одной  кровати  в  проходной  комнате  у  тети  Кати.  Затем  целый  год  снимали  комнатку  у  какой – то  бабки  в  маленьком  домике-хатке  возле    огромного   завода.
      Вот  ту,  кажется   шестую  мою  школу,  я  немного  помню. Я  ходила  в  5 класс.  Училась  слабо,  особенно  по  математике,  в  которой  совершенно  запуталась  еще  в  3-ем  классе.  Теперь   уже  не  узнать  -  почему  я  не  помню  маму  в  этот  тяжелый  год  моего  детства . Она  приходила  домой  уже  затемно,  наверное  брала  дополнительную  работу.  Мы   ели  в  основном  картошку,  селёдку или   какой-то  наспех  сваренный  супчик  с  макаронами,   пили  чай с  печеньем  и  ложились  спать.  На  следующий  день,  придя  из  школы,  я  доедала  оставленную   мне  с  вечера  картошку  в  сковородке.  А  в  день получения зарплаты  Мама  покупала  мне  баночку  сгущенного  молока.  Я  выливала  его  в  небольшую  вазочку –так  оно,  расширяясь  в  объёме,    давало  иллюзию, что  его  больше,  чем  в  узкой  банке.  Я  ела  его, осторожно  собирая  чайной  ложкой  по  краям.   Несмотря  на  мою  хитрость,  оно  все  равно  как-то  очень  быстро  заканчивалось  и  я  большим  усилием  воли  оставляла  на  донышке  для  Мамы – это  святое -  и  честно    садилась  за  уроки.
 Сразу  запутавшись    в  задачке  по  математике , я  с  облегчением  отодвигала  учебник  и  с  удовольствием  бралась  за  «литературу» .Чтоб  усилить  удовольствие,  я  ложилась  на  кровать,  чем-нибудь  укрывалась  и  забыв  о  времени,  читала,  читала… потом   засыпала  ,конечно.
Я  была  страшно  застенчива  и  одинока  тогда.  У  меня  -  такой  всегда    общительной,  не   было  подруг.  Я  до  слез  стеснялась  своего  растущего  тела,  испуганно  жалась  к  стене  на  переменках    в  школе,  перестала    смеяться,   сидела  на  уроках  тихо,  как  мышка  и   до  ужаса  боялась  своего  одноклассника  и  мучителя   Гришку   Ключова.  Это  был  совсем  не  тот  случай,  когда  от  первой  влюбленности  мальчик  дергает  девочку  за  косичку.  А  избрал  меня  жертвой  этот   малолетний  мучитель,  я  думаю,  по  причине  моей   тогдашней   забитости  и  беззащитности.
Я  плакала   от  него каждый  день,  все  больше  замыкаясь  в  своем  горе.  Идти  в  школу   стало  пыткой.  После  уроков  он  подкарауливал  меня  за  школой,  вырывал  портфель  и  забрасывал  его  в  чужой  двор,  толкал  в  грязь,  норовил  поднять  платье  и  грязно   ругался.  В  классе  отбирал  у  меня  ручки  и  карандаши,  ставил  всегда  подножки  и  я  больно  падала,  не   смея  не  только  пожаловаться  на  своего   мучителя,  но  даже  плакать  при  всех  боялась.
  И  вот  однажды  во  время  перемены  Гришка  схватил  с  парты  мою  ручку  и  стал  тыкать  острым  перышком  мне  в  очки,    приговаривая    свою  любимую   дразнилку:  « Жид, жид  по  веревочке  бежит».  И  тут  произошло   что-то  невероятное!    Самый  красивый  мальчик  в  классе  Миша  Бульштейн   вдруг  перехватил  Гришкину  руку  и  громко  на  весь  класс  произнес:  «Еще   раз  ее  тронешь  -  я  тебя  убью!»   Я  вдруг  близко  увидела   Мишкино  красное  от  волнения  лицо.  Карие    чуть  выпуклые  глаза  смотрели  на  Гришку   исподлобья     с  отчаянием  и  ненавистью. В  этот  день  мне  завидовали  все  девчонки  в  классе.  И  домой  я  шла,  не  прячась  за  идущую  из  школы  учительницу.
 А  вечером    дома,  захлебываясь  от  восторга,   рассказала  все  Маме.  И  она  пошла  в  школу  и  говорила  с  нашей  «классной»  учительницей.    Гришка  перестал  обижать  меня  в   классе,  хотя  я  частенько  плакала  от  него  на  улице. 
А   Миша   через  несколько  дней  неожиданно  постучал  к  нам  в  окошко  и  позвал  кататься  на  горке,  что  подтверждало  мою  тайную   догадку  о  том ,  что  я  ему  нравлюсь.   Мы  с  дочкой  соседки  делали  домашнее   задание.  Я  страшно  смутилась  и  отрицательно   покачала  ему     головой,  перечеркнув  по  робости  и  недомыслию   все  пути  к  первому  светлому  чувству.  Дуреха!  . 
Много  лет  спустя   своего  сыночка  -  первенца  я  назвала  в  честь  моего  защитника-рыцаря    Мишей.
 А   тогда  поздним  вечером  в  темной,  холодной,  полупустой  комнате   мы  с  Мамой  лежали   на  нашей  с  ней  узкой   железной  кровати,  укрывшись  поверх  одеяла   своими  пальто,   мечтали,  как  мы  будем  жить,  когда  мамин  институт  даст  нам    комнату  и   обсуждали  Мишин  поступок.  Уже  сквозь  сон  я  слышала,  как  вздохнув,  Мама   задумчиво   сказала -  «Напрасно   ты,  Малыш,  не  пошла  с  Мишей  на  горку  кататься!  Эх   ты,  трусиха!.»    





                ГЛАВА  3


Под  грудой   жизненного  лома
Есть  в  нашем  сердце  уголок.
Там   хорошо,  там  мы  как  дома-
-Наш  лагерь   милый  -«Ястребок»!
В  послевоенном  детстве  нищем
Прошли  там  светлые  деньки.
Мы  до  сих  пор  упорно  ищем
Костров  тех   жарких  угольки………..

Каждую  весну,  в  конце  мая  мы  с  Мамой  в  компании  добровольцев  из  ее  института    ездили    в  Святогорск  -  зону   отдыха   жителей   окрестных   городов  и  поселков . 
Когда-то  русская  императрица   Екатерина 2  отдыхала   в  этом  райском   уголке  и  построила     красивый   монастырь  в  меловых   горах .  Вокруг   сосновый   лес,   чистый  воздух,  песок,  речка,  тишина….
Целую  неделю  мы   готовили  наш  любимый  детский   пионерский   лагерь  «Ястребок»  к  летнему  сезону – красили, белили,  застилали  кровати  в  спальных  корпусах,  мыли  окна,  убирали  во  дворе  скопившийся  за  зиму  мусор  …
Ах,  какое  это  было  времечко! 
Лагерь   стоит  в  сосновом  бору.  Воздух  чистый,  пахнет  хвойной  смолой.  В  прохладных  корпусах,  в  огромной  столовой,  в  клубе,  на  спортивной  площадке  пусто,  еще  не  слышно  шумной  детворы.
 Утром  не  будит  горн ( труба )  и  можно  лежать  сколько  угодно  и  смотреть  на  высокие  сосны  за  окном . В  столовой  ешь,  что  хочешь,  нет  строгих   «линеек»,   вечерних   костров,  соревнований  на   стадионе,  концертов,   походов  в  монастырь  и  к  памятнику  Артема…. 
Мы  с  Мамой   целые  дни  вместе.  Все  ее  знают,   улыбаются,  удивляются,  как  я  подросла  за  год. Она  что-то  красит  или   моет,  внимательно  слушает   кого –то  из  подруг,  а  потом  в  чем-то  убеждает.  А   я рядом  кручусь,   что-то   подкрашу,   что-то  опрокину,  а   то  и  за  папироской   для  Мамы   в  котельную   сбегаю. 
После  обеда  мы  с  небольшой  компанией  идём  купаться   на  речку  Донец. 
Только  что  прошёл  тёплый  дождик  и   на  большой  поляне  перед  пляжем  между  редких  деревьев  блестят  лужи.  Над  ними  в  едва  заметной  парной  дымке  летают  и   мельтешат    маленькие  голубые  бабочки.  Их  полёт  хаотичен  и  суетлив.  Они  нерешительно  садятся  на  воду,  тут  же  вспархивают,  трепещут    голубоватыми    крылышками   и  снова  суматошно  носятся  над  лужей.  Я  заворожёно,  забыв  обо  всём,    смотрю    на  их  неслышное   лёгкое   порханье,  пока  испуганный  голос  Мамы  не  возвращает  меня  в  действительность -  «Светочка,  ты  что  здесь  делаешь?  Пойдем  скорей  купаться.  Вода  такая  тёплая.»   
Мы  ещё    обязательно  покупаем   у  тёток  в  цветастых  косынках  и  фартуках  семечки,   черешню   или  розовую  кисло – сладкую  вишню – «склянку»  в   кулечках,   скрученных  из  старых   школьных  тетрадей .  Купаемся  в  мутном,  теплом  Донце,  на  песочке   валяемся.  Хорошо!  Это  была  родная  и  любимая  страна  моего   детства. 
Я  приезжала  в  «Ястребок»  каждый   год   на  все   лето,  пока  не выросла,     по  какой-то  льготной  путёвке  от  маминого  профсоюза (организация,  помогающая   выживать  работникам ).    Отогревалась  на  солнышке,  отъедалась  немножко,  отдыхала  от  строгих  учителей  в  школах,  к  которым  не  успевала  привыкнуть,  забывала  с  подружками  и  любимыми   вожатыми    про  свои  «комплексы»,  радостно  подчиняясь   установленному  режиму,  порядкам  и  традициям  любимого  лагеря. 
 Горн  будил  нас  в  7ч 30  утра:   "Вставай,  вставай.  штанишки  одевай,  на  зарядку  поскорее  выбегай!"   Из  душных  после  ночного  тепла  спален  мы  выбегали  в  свежее,  тихое  утро,  напоенное  терпким  сосновым  воздухом  и  бежали  босиком   наперегонки  по  влажному  прохладному   песку,  усыпанному  старыми  сосновыми  иголками  на  спортивное  поле.  Там  наш   физрук  Степан  Агафонович  уже  разминал  на  турнике  своё  небольшое,  ловкое  тело,  толстенький,  смешливый  Вадим  Ильич  на  баяне  играл  бодрый  марш  и  мы  делали  утреннюю  зарядку.  В  общем  умывальнике  за  спальными  корпусами  привычно  пахнет  мятным  зубным  порошком  и  земляничным  мылом.  Холодная,  чуть  отдающая  ржавчиной  вода  из  кранов  лилась   вокруг  и  на  всех, если,  конечно,   вожатым  удавалось  выгнать  умываться  мальчишек. 
 И  мы  начинали  свой  день, полный  грандиозных  планов,  соревнований,  конфликтов,  открытий,   экскурсий,  купанием   в  неглубоком,  мутном  Донце,  с  играми  на  спортивном  поле,  с  сытной  и  простой  едой  в  светлой  столовой,  красиво  разукрашенной  нашим  лагерным  художником - бородатым   Баранниковым   картинами  из  жизни  пионеров  советских  республик.  Перед  завтраком  умытые  и  причёсанные  мы  выстраивались  на  линейку,  сдавали  рапорт  старшему  вожатому,  слушали  план  на  сегодня  и  поднимали  на  мачте  флаг.  Вечером,  под  барабанный  бой  мы   ещё  раз  выходили  поотрядно  строем     уже   на     вечернюю  линейку,  чтобы    рапортовать   дежурному  вожатому,    что  день  прошёл  хорошо.  Обязательно  объявлялись  отряды  или  ребята  чем - то  хорошо  отличившиеся   и  сегодняшний  "герой  дня"  опускал    лагерный  флаг.  Помню,  быть  вызванной  на  линейке  для  этого  священного  действа,  я  даже  не  мечтала  -  я  бы  просто  шлёпнулась  в  обморок  от  смущения,  да  и  как  я  могла  заслужить  ТАКУЮ  честь! Смотрела  со  своего  места  в  строю  и  благоговела... 
После  ужина  шли  уже  без  строя,  кто  как  хотел  на  поле.  Там    под  баян  Вадима   Ильича   танцевали  в  общем  круге   польку,  кадриль,  гопак,    играли  с  вожатыми  в  "выбивного",  "охотника",  "салки",  «Панаса», " Ручеёк" -  в   ней    всю  игру   нужно  менять  пару    и  всегда  ужасно  волнуешься -  кто  тебя  сейчас  выберет?
Два  раза  в  неделю  киномеханик  Лёша  Бутько  привозил  "кино".
В  небольшом  деревянном  клубе  нет  свободного  местечка   -  весь  "Ястребок"  здесь.   Шалят,  лёжа  на  полу  перед  самым  экраном,   малыши  из  5 - го  отряда,  хихикают  и  о  чём - то  шепчутся  девчонки  из  старших  отрядов,  дружно  и  громко  хохочут  на  последних  рядах     мальчишки,  у  входных  дверей   лежит,  подхалимски  виляя  хвостом (чтоб  не  прогнали),       всеобщий  любимец,  чёрный,  лохматый      Мильтон.  И  на  весь  зал  душно  и  вкусно  пахнет  чесноком.  Была  такая  любимая  традиция  в  "Ястребке" -  после  ужина  в  столовой  у  входа   ставились  на  стол  подносы  с  нарезанным   чёрным  хлебом  и  тарелка  с  солью.  особенно  ценились  корки  -  на  них  здорово  натирался  чеснок!    Чеснок  у  каждого  свой -  это  своего  рода  местная   валюта -  его  можно  обменять  на  что - то,  поделиться,  и  обязательно  приберечь  для  вечернего  сеанса -  весь  сеанс  жуём  хлеб  с  чесноком,  смотрим   фильм  и  получаем   сразу  два  удовольствия. 
 Все  друг  друга  давно  знают  и  во  всём  царит  атмосфера  большой  семьи,  где  всё  привычно,  надёжно    и  каждый  понимает   своё  место.   
Но  вот  яркий  луч  высветил  длинный,  ровный   сноп  пыли  в  воздухе  над  головами  и   упал   на  белую  простыню  на  стене,  застрекотала  киноустановка  Лёши  Бутько,  быстро  угомонились  малыши,  притихли  старшие  мальчишки  и  зазвучал  с  экрана   знакомый  марш  "Новостей  дня",  под  который  бодрый  голос  докладывал  нам  сколько  хлеба  собрали  на  полях  нашей  советской  Родины  и  сколько   стали  выплавили  мужественные  сталевары.   Иногда,  к  нашей  радости,   звучала   весёлая  песенка  и  на  экране  появлялись  мультики ( 5 - 10  минут),  ну  а  уж   после    долгожданный  "Чапаев"  или  "Весёлые  ребята",  или  "Приключения  Гуливера",  или  Васёк  Трубачёв" ,  или  "Белеет  парус  одинокий"  -  это  уж  зависело  от  настроения   нашего  киномеханика. 
Помногу  лет  в «Ястребке»  почти    не  менялся   персонал:  вожатые,  врач,  баянист,  повар,  завхоз,  прачки из  местных  селян  и  хромой  сторож    дядя  Гриша  со  своим  Мильтоном. 
Уже   взрослые    «ястребята»  привозили   в  лагерь   отдыхать    своих  сыновей  и  дочек.   С    утра  до  вечера  с  перерывом  на  «тихий  час»  из  круглой  черной   тарелки   радио  на  главном   корпусе  громко  лились  веселые  и  бодрые  марши  и  песни  про  наше  счастливое   детство.  И  этот  привычный  солнечный  мир  вокруг  утверждал   в  каждом   из  нас  уверенность,  что  живем  мы  без  сомнения  в  самой  справедливой  и    прекрасной   стране  в  мире,   которая  зовется  СССР  (Союз   Советских   Социалистических   Республик),  в  самом   лучшем     пионерлагере   города   Святогорска  и  у  нас  самое  счастливое   детство….


                ***


Когда  мне  было  лет  9,  в  «Ястребке»  директором  была  мамина  знакомая  из  « Донгипрошахта»  Миля  Петровна  Заславская  – она  чем-то  заведовала  по  «партийной  линии»  в  институте,  очень  энергичная,  добрая  тётка,  некрасивая,  с  крупным  носом  и  с  шапкой  рыжих  волос  на  голове.  Многие   годы  мы  с  ней   потом,  как  могли   помогали   друг  другу   выжить.
 А  тогда   жарким   летним   днем  мы  всем   лагерем   отправились    в  лес   на   огромную  поляну,   обустроенную   под   футбольное поле . Там  собрались  все  пионерские   лагеря   Святогорска   на  футбольный   матч  и  привели   своих  болельщиков. 
Народу  собралось   много.   Накричавшись  вволю,   подбадривая  «своих»  игроков   и  распугав   всех   птиц  и  белок,   пионеры   разбрелись   по редкому   лесу  и  наслаждались  свободой.
 Мы с  подружкой   Маринкой  побежали   за  красивой бабочкой,  потом  ловили  кузнечика,  потом  увидели   белку ….  Звуки  горна,    собирающий   всех   в лагерь ,  мы , конечно   не  услышали. 
Пустую,      в   бумажках  и  фантиках   поляну      нашли  быстро  и  к   ближайшему   лагерю   дошли  минут  за  10.  Потом  мы  немного   поспорили   в  какую  сторону  идти.   Потом  Маринка   разревелась ,  а  я   как  старшая (на   пару   месяцев)   строгим   голосом  ее  призывала   не  бояться.   Затем  мы  долго  топали  по  редкому   лесу,  натыкаясь  на  какие-то  чужие  лагеря    и,  наконец.  зарёванные  и  уставшие  от  жары  и  страха       через  час- два  вышли - таки   к  родному  «Ястребку».   
Зайти  в  любой   лагерь,   попросить  напиться  и  отвести   нас  в  «Ястребок»    мы - две  дурочки - боялись  быть наказанными  в  чужом   лагере. 
 А  в  «Ястребке»   после  часа  поисков   началась  паника.    Миля   Петровна,  держась  за  сердце,  давала   последние   указания   «поисковой  группе»  - ребятам    из   старшего  отряда.  Взволнованные  вожатые  топтались  рядом,    показывали   руками   на   четыре  стороны  света  и     наперебой  давали   свои     советы.  Все  пионеры,   довольные   задержкой  «тихого  часа»,  висели  на  заборе  и  обсуждали    происшествие…
Когда   мы  с  Маринкой   нарисовались  перед  главными  воротами  и,   замирая  от  страха,  опустив  головы,  ждали  заслуженной  кары (наказания),     вдруг  услышали   громкое  «Ура!»  в  нашу  честь.  Все пионеры   посыпались  с  забора   и    вместе  с   директором  и  вожатыми  кинулись  нас  обнимать  и хвалить.  Но   вечером  в  своем  кабинете  тетя  Миля  сердито  нас  отругала  и  вынесла  строгий   приговор - рассказать  все  родителям !
 
                ***

Вместе  со  сменой  белья,  парой  платьев,   кофточкой,    запасной  расческой,   зубной  щеткой,   мятным  зубным  порошком  в  картонной  круглой  коробочке     и  брусочком  «земляничного»  мыла      Мама  клала  в  мой  чемоданчик  несколько  почтовых  открыток  с  обратным  адресом,  надеясь  получить  от  меня  за  все   лето  хоть  иногда  весточку.   
И  я,   раздобыв  у  кого-нибудь  карандаш,  писала  ей    с  ошибками  в   каждом  слове   : как  мы  ходили  со  старшим  вожатым  Сашей  в  поход   в  монастырь  на меловых  горах  и  как  страшно  было  идти      со  свечами  по  мрачным,   сырым  подземным  коридорам.   
Как  у  меня  снова  куда-то  делась  расчёска,  а  синюю  новую  ленту  для  косичек  я  променяла   у  Кати   на  ужасно  красивый  фантик,    как   Виталик  из  нашего  отряда  подрался  с  Сашкой    Гореликом  и  наш  вожатый   поставил  их  в  «тихий  час»  стоять  с  подушками  на  вытянутых  руках,  пока  не  попросят  прощения.    Что  нам    сегодня  на  полдник  давали    пирожки  с  повидлом  и  сегодня  вечером  кино  «Васёк   Трубачёв»   и  т . д…
 По  возвращению  домой   Мама  посадила  меня,  когда  мы  были  одни,  выложила  на  стол  мои  «послания»    и  сказала: «Ты,    конечно,  молодец,  что  не  забывала  писать  мне открытки,  как  обещала.  Но  их  писала  не  моя   дочка  Светочка,  а   совсем   чужая  девочка,  которая   любит  только  себя.    Ты  ни  разу  не  спросила,  как  я  себя  чувствую (  а  я  с  сердечным  приступом  попала  в  больницу), что   нового  произошло  за  это  лето  в  моей  жизни,  на  работе,    ты      не  догадалась  передать  привет   тете  Любе,   Буликам,  знакомым  и  забыла  сказать  «спасибо»  за  посылочки  мне     и  Диминой   маме,  которая  тебе  их  везла  несколько  часов  в  жарком  автобусе.   Мне  так  обидно,  что  у  меня   дочь  -  эгоистка!» 
Я   сидела  совершенно  потрясенная  -  меня  ругали  не  за  ошибки  в  открытках,  не  за  потерянные  носки,  майки  и  расчёски,  а  за  то,  что  я  НЕ   УМЕЮ    любить  Маму!
И  все  мои  слёзы  раскаяния  и  сам   этот   разговор  остались  в  памяти  на  всю  оставшуюся  жизнь . А  писем  потом  я  за  свою  жизнь  написала   сотни! ( а  может  и  больше).
 
                ***


Иногда  Мама  приезжала  сама  в  выходные   дни  между  сменами  и  почти  всегда  в  мой  день  рождения  в  июле  - привозила  конфеты,  фрукты,  семечки, какие-то  вещички,  взамен  утерянным(  страшная  я  была    «растеряха»!) и  это  было  полное  счастье!
 Дома   свой  День   рожденья   я  не  отмечала  в  детстве  никогда  - все  разъезжались  на  каникулах  или  были  в  отпуске.  Одна  отрада - «День  именинника» в «Ястребке».
На    торжественной  линейке  на  почётное   место  вызывались   все  именинники  этого  месяца.  Под    веселый  «туш»  на  баяне   Вадима   Ильича  нам  вручались небольшие   подарки (карандаши,  альбомы,  книги) и  каждому   праздничный   пирог  с  вареньем .  Затем  все  шли  в  столовую,  где  на  столах  стояли   бутылки  с  «Лимонадом»   и  жареная  картошка  с  сосиской  вместо  вечерней  каши.
А  вечером  в  клубе  концерт  самодеятельности ( каждый   желающий  выступал  с  песней,  танцем,  стихотворением ) -  для  нас - именинников!