Искатель

ИСКАТЕЛЬ

Я проснулся рано, руки мои, еще хранившие тепло ее тела, тщетно искали в темноте возлюбленную, пытаясь, вновь прикоснуться к ней, но когда я открыл глаза, то невольный стон разочарования вырвался из моих уст. Я был один и не хотел верить в это, ведь губы мои еще хранили вкус ее губ, сердце мое еще билось в ритм ее сердца, я слышал запах ее каштановых волос, еще мгновение назад лежавших на моем плече. Но я был один. И эта пустая, одинокая действительность делало мое пробуждение невыносимым, нагоняя тяжелую тоску и разрывая сердце. За окном, сияя непроглядной чернотой, хозяйничала ночь.

Я лежал в постели, отрешенно уставившись в потолок, и пытался вспомнить, когда она мне впервые приснилась. Я пытался и не мог, казалось, это началось в далеком детстве, когда, однажды ночью, во сне, я случайно встретил ее на развалинах какого-то замка, где и мы познакомились. Потом мы встречались каждую ночь. Будучи еще несмышлеными детьми, мы играли с ней, бегали, догоняя друг друга, звонко смеясь, купались в речке, бродили по развалинам и гротам старых дворцов и крепостей. И всегда наши встречи проходили в неизвестной мне местности, но одна местность  повторялась чаще остальных.

Мы шли вдвоем сквозь зыбкую, блуждающую пелену тумана, и я видел удивительно высокую стену, тянувшуюся на много километров, среди гор, окруженную со всех сторон густым, высоким лесом. И всегда, в каждом сне мы были вместе. И став взрослым, я с нетерпением ждал ночи, что бы вновь увидеться с ней, не представляя свою жизнь без нее. Без ее огромных, как небо, голубых, лучистых глаз, без ее смеха, звонкого и нежного, без ее томных, чувственных губ, без ощущения того, что она всегда рядом. Мы были, как одно целое. Что бы как-то скоротать время до сна, еще в детстве, я стал заниматься искусством восточных единоборств и учителем моим был старый, как мир, китаец, который, будучи одиноким человеком, не чаял во мне души, но ни делал никаких поблажек относительно тренировок, где он был безоговорочно строг и суров.

Прошло время. Я поступил в университет, и учился на втором курсе медицинского факультета. Я хотел стать знаменитым, очень состоятельным и богатым человеком, которого бы все почитали и уважали, когда решил, что поеду искать свою любовь к той самой стене, невольно пологая, что там, в той местности, она и живет. И в ночь перед отъездом, встретившись с ней во сне, я радостно сообщил, что иду к ней, что мы, наконец-таки, встретимся. Она посмотрела на меня долгим, задумчивым взглядом и спросила, что я буду делать, если не найду ее там, на что я ответил, что буду ждать ее, и каждый десятый день каждого месяца, буду стоять у главных ворот, ожидая ее. И если через год она не придет, пойду искать ее дальше, пока не найду. Она постояла, опустив голову, и сказала, что, возможно, наша встреча состоится гораздо раньше, что нужно всего лишь подождать, что может случиться так, что увлеченный своими поисками и случайно столкнувшись с ней, я не увижу ее, подгоняемый азартом поиска. На что я самоуверенно ответил, что увижу ее даже в стотысячной толпе.

В университете, я предупредил своего педагога об отъезде и, выходя из его кабинета, случайно задел стоявшую у дверей девушку, которая увлеченно читала книгу. Я попросил у нее прощения, не удостоив ее даже взглядом, повернулся и ушел, только запах жасмина, ее духов, как шлейф тянулся за мной еще долгое время, напоминая о своей хозяйке, которую я даже не успел разглядеть. Подойдя к машине, я обнаружил, что с ключей пропал брелок. Я очень дорожил им, это был подарок моего учителя, старого китайца, брелок был очень старинным в виде кувшина с короткой шеей и ручкой, напоминающую змею. Я даже вспомнил, где уронил его, это произошло тогда, когда я выходил из кабинета, и случайно толкнут ту незнакомку, я бросился назад, но там, на полу коридора ничего не нашел, не было в коридоре даже той девушки. По все видимости, подумал я, кто-то подобрал мой талисман, мне было обидно, я дорожил им потому, что это был подарок моего учителя. Но как говорится, кто-то теряет, кто-то находит, может быть, потеряв брелок, я что-то найду взамен, и может быть это будет именно она, ту, на поиски которой я и отправлялся. Итак, я уезжал, как мне казалось не на долго, и стоя в аэропорту, даже не предполагал, сколь несказанно долгим окажется мое предприятие.

* * *

Прошла неделя. Я стоял и заворожено глядел на стену, сотворенную человеческими руками, стена была высокой и широкой, напоминая желтого дракона, пролетающего между вековыми деревьями и исчезающего в зеленой дали. Я много дней бродил по стене, внимательно вглядываясь в лица туристов бродивших там в огромном количестве, поминутно щелкающих затворами фотоаппаратов и снимающих на видеокамеры всю эту дивную, древнюю красоту. Мои поиски не увенчались успехом, но я настойчиво продолжал искать, будучи уверенным в том, что только ищущий находит то, что он ищет.

Следует отметить еще одну странность, за все время, как я пустился на поиски своей возлюбленной, она ни разу мне не приснилась. Это было для меня самым тяжелым испытанием. Во сне я отчаянно звал ее, просил откликнуться, просил простить меня, если я сделал что-то не то, но окружающее хранило молчание и давило на меня одиночеством. Но я не собирался сдаваться. Двенадцатого мая, спустя два месяца, моего нахождения у стены, я отправился в горы. Не знаю, почему я пошел именно в том направлении, но какая-то неведомая сила тянула меня, звала в неведомую даль, и я молча следовал этому зову.

Однажды, это был пятнадцатый день, как я бродил по горам в неведомом мне поиске, я, уставший, поднимался в гору, как будто от этого восхождения зависела моя жизнь, и остановился, что бы напиться из фляги, но обнаружил, что фляга пуста, воды не было. Я стал перед выбором: вернуться или идти вперед и, не раздумывая, выбрал второе. Я с упорством фанатика продолжал подниматься вверх под лучами палящего солнца, без еды, без питья, потеряв счет времени, движимый одним лишь внутренним зовом, пока не упал за зеленую, пахучую траву и не потерял сознание. Я не знаю, сколько времени пролежал, но когда открыл глаза, то первое, что я увидел, это бритую голову и участливое лицо с внимательными глазами.

- Где я? – Чуть слышно спросил я.
-Ты в обители, наши монахи нашли тебя на склоне горы, прямо под стенами монастыря и принесли сюда. – Ответил бритоголовый, щупая мой пульс. – Тебе надо поесть немного, что бы восстановить силы. Я помогу. – Он бережно приподнял меня за плечи и, не спеша, стал кормить, как младенца, у меня не было сил даже на то, что бы самому держать ложку.

* * *

Восход сменялся закатом, закат сменялся восходом, вращаясь в бесконечном круговороте времени. Вскоре я окреп и, у меня состоялся разговор с настоятелем монастыря, куда меня проводили. В комнате, на невысоком резном стуле сидел человек, голова его была тщательно выбрита, седая борода покоилась на широкой груди, глаза спокойные и внимательные глядели на меня, и я чувствовал их силу и покой, тонкий, совсем не азиатский нос с легкой горбинкой, казался высеченным из матового камня. Он жестом пригласил меня присесть на стул стоявший напротив него. Когда я присел, он предложил мне стакан зеленого чая, и лишь убедившись, что я выпил, спросил меня.

- Что привело тебя сюда?
- Я боюсь, - начал я, - что если расскажу вам историю того, как я оказался у вашей обители, вы будете надо мной смеяться.
- У тебя сильный дух и вряд ли ты мог сделать что-то такое, что могло бы рассмешить меня. И потом, неужели ты воспринял бы мой смех, как нечто обидное для себя.
- Нет, не в этом дело. – Я опустил голову, не зная, что сказать, и немного помолчав, рассказал ему всю свою историю, с самого начала и до того момента, как потерял сознание от голода и жажды под стенами монастыря. Он выслушал меня молча, ни разу не перебив, затем встал, подошел к окну и долго смотрел на зеленные верхушки деревьев, погруженный в свои мысли, потом повернулся ко мне и спросил:
- И долго ты собираешься ждать?
- Вечность! – Горячо воскликнул я.
- Вечность? – Переспросил настоятель. - Тебе следует научиться не бросаться такими словами, хотя бы потому, что сам ты не вечен. Но я хотел бы получить от тебя более конкретный срок твоего ожидания?
- Всю жизнь. – Ответил я.
- И что дальше? В чем будет смысл твоей жизни? Что будет если она не придет никогда? – Спросил настоятель.
- Но этого не может быть! – Воскликнул я.
- Почему? – Удивился мой собеседник. – Почему этого не может быть? – Я подавленно молчал. – Я сам отвечу на этот вопрос: ты никогда не думал над этим, ты не мог себе даже представить, что такое может произойти. Разве можно парировать такими категориями, как вечность, если ты не продумал даже такой мелочи? – Я сидел совершенно сбитый с толку и не знал, что ответить, монах был прав, над этим вопросом я не только не задумывался, но даже не задавал его себе, будучи абсолютно уверенным, что встречусь с ней. В душе я был уверен, что встречу ее, и мы будем счастливы, о чем и сказал настоятелю, на что он ответил:
- Тогда я не понимаю, зачем тебе понадобилось делать такой путь, ты спокойно мог бы назначить встречу у себя на родине и с таким же успехом ждать?
- Но я видел именно эту стену. – Ответил я.
- А ты уверен, что стена была именно эта? На земле есть еще несколько, примерно, таких же стен, правда, они ни так хорошо сохранились, но столь же величественны.
- Уверенно сказать, что это именно та самая стена, я не могу, она всегда была в легком тумане, но что-то внутри подсказывает мне, что моя догадка верна.
- Ну что ж, я не буду тебя переубеждать, ты можешь прождать ее год, и если она не прикована к постели, то вполне успеет добраться за это время, ты согласен? – Я кивнул. – А ты же, - продолжал монах, - каждый десятый день месяца, будешь ждать ее в условленном месте, как и обещал ей.
- А что потом? – спросил я.
- Потом это когда? – Спросил настоятель. – Когда ты ее найдешь или не найдешь?
- Что, если я ее не найду? – Чуть помедлив, ответил я.
- Тогда ты должен будешь решить для себя, что тебе делать дальше. А пока ты, если хочешь, будешь помогать нашим монахам, убирать всю площадь перед воротами монастыря. Ты согласен? – Я молча кивнул. – Хорошо, пусть пройдет год, а там ты сам решишь, что тебе делать, только вот о чем подумай на досуге, что, растрачивая жизнь, гоняясь за чем-то призрачным и эфемерным, ты можешь не заметить, что потерял нечто большее – саму жизнь!

* * *

Прошло пять месяцев. Каждый день, я, как и раньше, просыпался в пять часов утра, медитировал, а после закалял свое тело изнурительными тренировками, тем самым, стараясь заглушить душевную боль. В одно такое утро я заметил на себе чей-то пристальный взгляд и огляделся, вокруг никого не было. В тоже мгновение, я услышал тонкий свист и мгновенно отскочил в сторону, в ствол дерева, где секунду назад стоял я, вонзилась стрела.
- Ты хороший воин, и у тебя очень, очень не плохая техника, кто тебя научил этому? – Передо мной, как из тумана, появился настоятель, в руке он держал лук. Я вкратце рассказал ему о своем учителе.
- Твоя техника не имеет изъянов, но твой дух мягок как смола на солнце и переменчив, как пламя свечи. Тебе нужно больше медитировать, пытаясь созерцать себя, свою сущность, понять причину своих страхов и найти путь к их решению.
- Но как мне избавиться от страха? – Удрученно спросил я.
- Избавляться надо не от страха, а от его причины. Я помогу тебе.

Год прошел, как один день, за это время я научился многому, многое познал и всему, чему научился, я был обязан настоятелю. Он проявлял поистине стоическое терпение в процессе моего обучения, особенно, когда это касалось изучения трав и их свойств, он меня учил распознавать болезнь по глазам, ногтям и ладоням, и излечивать их. Я крепко привязался к нему и был безмерно благодарен за все, что он для меня сделал. В одно прекрасное утро мы стояли на небольшом плато, и перед нами открылась потрясающая картина, автором которой была сама природа. Я любовался открывшимся мне видом и не мог понять, как раньше, в той жизни, я не замечал всю истинную красоту, которая меня окружала, не слышал чарующий слух щебета птиц, не чувствовал пьянящего запаха листвы и цветов.
- Красиво! – Восхищенно воскликнул я.
- Да, но, к сожалению, не все люди способны обратить на эту красоту внимания, люди слишком заняты собой, что бы заметить это. – Сказал настоятель.
- Спасибо вам, без вас я так и ходил бы до конца своих дней слепым.
- Благодарно проговорил я.
- Но ты еще не избавился от своей слепоты. – Сказал монах.
- А сколько нужно времени, чтобы стать зрячим? – Спросил я.
- У каждого на это уходит разное время. – Ответил настоятель.
- Скажите, что я должен делать, чтобы стать зрячим? – Горячо спросил я.
- Медитировать. – Просто ответил он.
- Я буду медитировать еще усерднее, и постараюсь очистить свой ум. – Сказал я.
- Зрячему не нужен ум, он и так все видит. – Ответил настоятель.
- Но как же человек может жить без ума? – Удивился я.
- Видишь, человек настолько привыкает к понятию ум, что уже не мыслит свое существование без него, но именно ум и закрывает твои глаза.
- Спасибо, я подумаю над этим. – Пообещал я.
- Не думай, думает ум. Ты делай. – Сказал он, и добавил. – И потом, не стоит благодарить, я своего рода священник с той лишь разницей, что обычные священники пытаются привлечь в свою паству людей, что бы иметь возможность что-то получать от своих прихожан. Я же пытаюсь помочь людям боготворить то, что окружает нас – природу, стараюсь научить жить с природой в ладу, в гармонии с самим собой, и не помышлять, а тем более делать, кому-либо, или чему-либо худое. Зрячий человек не может сделать худого, все его деяния добрые. Иначе не может быть, потому что он Видит. Человек должен быть чист, и, прежде всего, от мыслей, тогда он будет в полной гармонии с собой и с природой. А теперь скажи мне, что ты намерен делать, ведь год прошел? – Он посмотрел на меня, ожидая ответа.

- Однажды во сне, - начал я, - мы находились у поражающего своей красотой дворца, перед которым находился широкий и очень длинный ни то бассейн, ни то фонтан. Она сказала, что давным-давно этот дворец построил правитель той земли для своей красавицы жены, сам дворец я видел не очень отчетливо, но если увижу, я уверен, что узнаю его.
- Это красивая легенда, и я думаю, что смогу помочь тебе в поисках этого дворца, но он находится очень далеко отсюда и пешком может занять очень много времени, тебе придется воспользоваться самолетом или поездом.
- Учитель, я хотел бы пройти этот путь пешком и закрепить те знания, что получил от вас. И я хотел бы надеяться, что и сама дорога меня чему-нибудь научит и поделится со мной своими неисчерпаемыми знаниями. Я думаю, что с моей стороны было бы глупо пренебрегать такой возможностью. – Немного помолчав, настоятель слегка кивнул головой, мысленно соглашаясь со мной, и сказал:
- Не далеко от того дворца расположен буддийский монастырь, настоятелем которого является мой очень хороший друг, и я думаю, что ты смело можешь обращаться к нему по любому вопросу, он хороший воин и мудрый человек. – Настоятель говорил негромко, глядя на высокие, вековые деревья, росшие по склонам гор. Я взглянул на голубое предвечернее небо, на пунцовый, чуть растерянный, своим ранним уходом, закат солнца, на птиц, неудержимо снующих по безоблачному небу, на горы, спокойные в своем непоколебимом величии и душу мою переполняла великая радость и великая печаль. Радость от того, что мне на жизненном пути повстречался такой человек как настоятель, и печаль от того, что, скорее всего, нам больше не суждено никогда встретиться. Я хотел сказать ему об этом, но тяжесть сдавило сердце, и я промолчал, уверенный в том, что настоятель чувствует мое состояние и прекрасно меня понимает, как понимал все время.
- Правильно, слова ничего не значат, иногда молчание красноречивее любых слов, потому, что слова говорит ум, а молчание из сердца и говорит само. – Сказал настоятель, и мягко похлопав меня по плечу, добавил: - Ты ошибаешься, мы с тобой обязательно увидимся. Поверь мне.

* * *

Прошло время. Мое долгое путешествие подошло к концу. Великолепный дворец открылся моему взору, и мне на мгновение показалось, что я попал в сказку. Чудесный купол виднелся из далека, как крыша мира, поражая своей утонченностью. Дворец с четырех сторон окружали четыре воздушные башни, придавая дворцу ощущение невесомости и утонченной завершенности. В фонтане, расположенном перед дворцом, слегка подрагивая на поверхности воды, отражался дворец, похожий на мираж. По всюду было множество людей с восхищением смотревших на это чудо, которое внезапно, будто из утренней дымки, открывалось их взору в виде неземного дворца, вызывая в душе благоговейное восхищение.

Осмотрев дворец, я стал до боли в глазах всматриваться в лица людей, пытаясь найти ту, которую искал - ту, которая жила в моем сердце, согревая меня своей любовью. Я прождал у дворца двенадцать дней, но тщетно, тогда я направился в монастырь, о котором говорил мне настоятель. Я нашел его без труда. На вершине невысокой горы, словно на зеленых волнах сказочного океана, яркой жемчужиной на голубом, небесном ковре, в ярких, слепящих глаза, золотых лучах солнца, возвышался монастырь. Неширокая, выложенная диким камнем дорога вела к высоким, украшенным резными драконами воротам. Я остановился у самых ворот, зачарованно любуясь работой великого мастера, жившего много веков назад и сотворившего такой шедевр. Фигуры были настолько четкими и плавными, что казались живыми, в воротах была дверь, но она терялась в искусном танце золотого дракона, казалось даже время остановилось, любуясь искусством  неизвестного мастера, сохраняя эту непревзойденную красоту. Я позвонил в небольшой колокол, висевший на столбе рядом с воротами и через несколько минут дверь открылась, и в проеме появился молодой монах. Я приветствовал его на его наречии и сказал, что мне нужно к настоятелю, что у меня к нему послание. Через несколько минут я сидел перед настоятелем. Это был человек невысокого роста, среднего телосложения, глаза чуть раскосые были спокойны и внимательны, крепкие руки покоились на коленях, перебирая пальцами нефритовые четки. Я назвал себя и протянул письмо. Он взял письмо, вскрыл и стал читать, по мере того как он читал, на его лице появлялось выражение детского озорства.

- Спасибо за письмо. – Сказал он. – Мы давно не виделись с моим другом, и я, честно говоря, соскучился. Из письма я знаю, кто ты, и постараюсь помочь в меру своих сил.
- Спасибо настоятель. – Поблагодарил я.
- Еще не за что. В письме говорится об одном деле, о котором ты расскажешь мне, если посчитаешь нужным? – Спросил настоятель.
- Да, настоятель, я непременно расскажу вам о своем деле, из-за которого пустился в столь долгое странствие, и мне кажется, что я не вижу даже середину пути, по которому иду. Иногда мне думается, что у пути нет ни середины, ни конца, у пути нет даже начала, это бесконечный цикл, который продолжается независимо ни от чего. Мне кажется, что нужно быть лишь уверенным в мысли, что путь, который я избрал – верный, и самое главное, что бы я сам в это верил. – Сказал я, и рассказал настоятелю свою историю. После моего рассказа он долго мочал потом сказал:

- Иногда, человек вглядывается в даль в поисках своего пути и не видит, что он уже давно на нем стоит, нужно лишь начать движение, что бы понять это. И не важно, что это, уложенная ли дорогим камнем дорога; лесная ли, витиеватая, бегущая вперед, словно, пытаясь спрятаться среди высоких деревьев, тропинка; безлюдная ли, продуваемая всеми ветрами и высушенная беспощадным солнцем дорога. У каждого человека своя дорога, и не всегда тот, кому достаётся пыльная дорога, доволен ею. Человек не хочет мириться с тем, что именно эта пыльная, пустынная дорога и есть его путь, он мысленно сожалеет.
- Но как понять какой путь твой, что бы потом не разочароваться? – Спросил я.
- Для человека важен не сам путь, не сама дорога, а постижение пути, важно то, что бы в пути он научился быть в гармонии с миром, что бы он чувствовал умиротворение и покой, и получал радость от пути, по которому следует. Если все это присутствует в идущем человеке – он избрал верный путь, и совершенно не важно, что будут говорить и думать о нем другие, это все пустое.

- Я верю, что это мой путь. Иногда в мою душу закрадывается сомнение, туда ли я следую, не самообман ли это. Но я очищаю свои мысли медитацией и утомительными тренировками и восстанавливаю покой в своей душе.
- Мы, буддисты говорим, что дорога создана для странствий, но ни для цели. И тебе это надо запомнить. Тебе надо усвоить еще одно, что любой результат, это положительный результат, даже отрицательный.
- Как же так, разве может отрицательный результат быть положительным? – Изумился я.
- Есть несколько категорий людей: Первая – это человек с сильным духом, который идет вперед и достегает поставленной цели, о нем я говорил чуть раньше, когда говорил, что человек должен быть в гармонии с собой и с окружающим его миром.

Вторая категория – это человек, который бросается вперед, как в бой, теряя по дороге друзей и близких, но упорно продвигается к своей заветной цели, а когда уставший и обессилевший останавливается, что бы перевести дух, то видит, что место, с которого он начал свой путь, находится недалеко впереди него. Он отчаянно понимает, что потраченные, время, силы, и все потери, были напрасны, что он не только не приблизился к своей заветной цели, а наоборот, он от нее отдалился, и сам не заметил, как это произошло. Это положительный результат, потому что он осознал, что не туда шел, и у него есть еще время сделать хоть что-то, что бы все исправить.

Человек, который ищет, не сможет никогда остановится, но у него другая беда. Человек, который очень долго ищет, найдя, может не понять, что, то, что он видит и есть цель его поисков, потому что за время поисков он идеализировал, обожествил то, что искал, и по привычке искать, обойдет и пойдет дальше, в пустоту.
- Разве это возможно? – Спросил я.
- Нет ничего не возможного. Так говорил мой учитель, и у меня нет никаких оснований, усомниться в его словах. К примеру, человек ищет огромный камень со старинными письменами, вся поверхность которого, от древности, покрыта трещинками и выбоинами, а один его бок и вовсе отколот, унеся с собой в неизвестность часть слов. Таким видит его человек в своих мыслях в начале пути. Но вот проходит время, он скитается, терпит лишения и невзгоды и все это время думает о камне, и если дух его не сильнее самого камня, то постепенно он идеализирует предмет своих поисков. Со временем, в его сознании, камень становится абсолютно гладким, с блестящей на солнце матовой поверхностью. Уже уходит в забвение и то, что часть камня отколота, кажется, что и письмена написаны красиво и ровно, будто они только вчера высечены. Но вот проходит время, и в один прекрасный день он садится под сень зеленного дерева, что бы отдохнуть и прислоняется спиной к какому-то огромному валуну, наполовину поросшего мхом, с полустертыми, странными надписями и не придает этому никакого значения, потому что в его мыслях нет и следа от камня в его первоначально виде. За время пути, длинною во много лет, он его идеализировал и тем самым навсегда потерял, приобретя взамен бесконечный поиск того, чего не существует в природе. И, в конце концов, получается так, что весь путь, который он совершил вперед, был путь в обратном от камня направлении, и в жизни его будет одна радость – камень, но и эта радость никогда не будет полной, потому что ему никогда не суждено найти свой камень. Получится так, что человек обокрал сам себя.

- Это интересно, я об этом не думал. Но вы сказали, что такое может случится с человеком, у которого слабый дух, а что происходит с человеком у которого сильный дух?
- Человек с сильным духом тоже ищет камень, что бы получить прозрение, но, найдя его, он не станет читать надписи, потому что еще за долго до того, как он увидит надписи, он будет точно знать, что там написано. Для человека с сильным духом сам поиск является отрезком времени, что бы научится быть в гармонии с собой, научится не думать, и в результате этого, обрести прозрение. Сам камень – ничто. Поиск камня будет лишь причиной и в конце пути человек поймет, что камень абсолютно не главное. Он поймет, что главное это то, что он уже приобрел – прозрение.
- Скажите, а на что похоже прозрение? – Спросил я. Настоятель задумался, потом улыбнулся  подошел к столу, взял глиняный кувшин налил из него воду в стакан и сказал:
- Ответь мне, какой вкус у воды в этом стакане?
- Я затрудняюсь сказать какой у него вкус, я могу лишь с уверенностью сказать, что вода мокрая, а о вкусе я могу сказать лишь после того, как попробую эту воду.
- Именно. Лишь попробовав ее, ты сможешь с уверенностью сказать о ее вкусе. Так и прозрение, лишь достигнув, ты сможешь понять и почувствовать его.
- А гармония, как понять, что ты её достиг? – Спросил я.
- Постараюсь тебе объяснить. В каждом человеке живут несколько человек, которые постоянно спорят между собой, и чем слабее человек, тем больше человек живет в нем, так вот, первая ступень к гармонии это ощущение, когда человек в себе слышит только один голос. Сама же гармония это ощущение того, когда ты не будешь слышать в себе никаких голосов, в тебе не будет никаких мыслей и желаний. Но есть еще одна ступень, это когда ты начнешь слышать все вновь, и будешь знать, что есть нужное, а что есть мусор. Это и есть вершина. Если ты почувствуешь это, то ты поймешь, что постиг гармонию.
- Я хотел бы достигнуть его. – Задумавшись, сказал я.
- Ты в пути и у тебя все впереди. И запомни, лишь ищущий находит.
Но тебя есть одна ошибка, ты все время думаешь, то путь не тот. То, что может произойти, если ты не найдешь, и так далее. Ошибка в том, что ты так никогда и не станешь на свой путь, пока думаешь о нем. Лишь отбросив все мысли, все желания, ты найдешь то, что ищешь

И потом, чтобы быть в пути, не обязательно идти по какой-нибудь дороге. Путь это поиск. Можно ходить, как ты и искать. Но можно сидеть на одном месте и быть в поиске. И медитируй, медитация поможет тебе в твоем поиске.

Я посмотрел в окно в след, безмолвно заходящему солнцу, которое последний раз прощально взмахнуло лучом, пробежав ярким блеском по оконному стеклу, и опустилось за темнеющий частокол леса, окрасив горизонт кровавым багрянцем. Розовые, пушистые облака, как стая овечек, с сожалением смотрела в след уходящему светилу, и мирно плыла по небу, чуть подгоняемые ветром. Лес стал быстро погружаться в темноту, теряя свои яркие краски, которые решительно поглощала ночь, окрашивая всю землю в темные, неспокойные тона.

* * *

Прошел год. Я упорно учился и благодаря настоятелю расширил свои познания в медицине, освоил несколько боевых стиле, известных лишь его клану и приобрел то, к чему так стремился – душевный покой. Я был безгранично благодарен настоятелю и по происшествие года, мне очень не хотелось покидать моего нового друга, к которому я питал самые теплые чувства. Но мой путь звал меня, неуклонно маня вперед, в неизвестность и я рассказал настоятелю о своих ощущениях.
- Это одна из сторон поиска. Ты должен следовать по предначертанной тебе стезе, что бы найти или потерять то, что ты ищешь. Я вижу, ты собрался, пойдем, я провожу тебя до ворот. – Выйдя из ворот, мы остановились, он посмотрел на меня, и тепло сказал: - Человек всё, всегда делает лишь для того, чтобы что-то получить, твоя задача состоит в том, чтобы научится отдавать, лишь научившись этому, ты приобретешь то, что ищешь.
- А вы, тоже всегда делаете, чтобы что-то получить? – Удивленно спросил я.
- А чем я отличаюсь от других? Хотя разница, конечно, есть, я делаю всё, чтобы получить и накопить знания, но я и отдаю всё накопленное мной моим ученикам, и, отдавая, получаю новые знания. Это, как кувшин, он полон до краев, и если хочешь долить туда воды, надо сначала отлить оттуда воду и когда освободится место, долить свежей воды. Чем больше мы отдаем, тем больше возможности имеем получать. Это закон жизни.
- Я постараюсь сделать всё, чтобы научится отдавать. – Твердо сказал я.
- Ты обязательно научишься, и при следующей нашей встрече, всё расскажешь мне. А теперь ступай, да поможет тебе Будда в твоих поисках. И попробуй не думать. Прощай.

Я обнял его, что не свойственно для монахов, и низко поклонившись, повернулся, и пошел вперед по узкой дорожке ведущей меня в неизвестность. Солнце чуть выглянуло из-за верхушки деревьев, я оглянулся, и увиденное поразило меня, на ступеньках ведущих к монастырю стоял настоятель, солнце поднялось и замерло за его головой, окаймляя божественным нимбом. Я благоговейно поклонился ему и, улыбнувшись, продолжил свой путь.

* * *

Я встречал на своем пути много разных людей, общался с ними, помогал им, если в этом была необходимость, приобретал новые знания, от кого-то терпел оскорбления, кто-то делился своими знаниями. Когда мои припасы заканчивались, я работал, что случалось крайне редко, из-за моего одеяния монаха, мне не давали работать, а просто давали продукты, кто сколько мог. Я помогал каждому, кто обращался ко мне, излечивал недуги, помогал советом. В каждом монастыре, что встречались на моем пути, меня принимали очень тепло и радушно. Слух обо мне, как о странствующем монахе, бежал впереди меня.

Прошло время. Этот день был обычным, я стоял на небольшой возвышенности, положил свой мешочек с припасами и травами на землю и сел медитировать. Я смотрел на солнце, которое медленно, но неустанно клонилось к горизонту, привычным взглядом окидывая свои владения, его последние лучи быстро и уверенно пробежали по земле, наполняя ее прощальным теплом. Облака, послушные лишь ветру, на мгновение замерли, устраивая из своих воздушных тел алую дорожку, по которой солнце величаво отправилось на покой, набираться сил и тепла для следующего дня. На прощанье, оно расправило свои золотые лучи, как сказочная птица расправляет перья, и сонно зевнув последним лучом, мягко опустилось за горизонт, унося с собой свет. Глядя на закат, я вдруг ясно осознал, что за последние три года я ни разу ни вспомнил о той, ради которой пустился в этот путь. Я внезапно обнаружил в своей душе огромную, всепоглощающую любовь ко всему, что меня окружало, ко всем кого я встречал на своем пути, и сознание этого приятной волной умиротворения разлилось по моему телу, осветив душу, я почувствовал огромный прилив сил и безграничный покой.

Я понял это в одно мгновение, глядя на закат и, поняв это, легкая, неописуемая радость заполнила мою душу. Мне пришли на ум слова настоятеля, который говорил о прозрении, и сравнивал его с водой. Я вдруг ясно осознал, что почувствовал вкус воды и, поняв это, я прозрел. Мне казалось, что я цветок, который задержался в своем развитии, но пришло время, и цветок раскрылся во всей своей красе, наполняя воздух пьянящим ароматом, к которому слетаются бабочки и пчелы, что бы забрать с собой маленькую частичку этого цветка, дарящего радость и жизнь. Я вдруг отчетливо понял, что для того, что бы быть счастливым не обязательно пускаться в дальние странствия, что человек может встретить свою любовь где угодно, все дело лишь в том, созрел ли человек, что бы любить. Не быть любимым, нет, это совсем другое. Самое главное для человека, это уметь любить просто так, без ожидания награды или слов благодарности в ответ, не засорять свою жизнь пустым и ненужным.

Я понял, что получил от небес в дар прозрение, я поднялся на одну ступеньку выше в нескончаемом подъеме и мне стало немного жаль, получив одно, взамен я безвозвратно потерял другое, но это мой путь, и это одно из правил пути терять и находить, и с благодарностью принимать все, что находишь. И я был благодарен и несказанно счастлив. И еще я почувствовал одну особенность, я был пуст, совершенно пуст. Во мне не было ни мыслей, ни желаний. Я был похож на зеркало, которое все видело, отражало и оставалось объективным.

* * *

Дорога звала меня вперед и я, как послушный отрок следовал ее зову, внимая её словам, знакам и всему тому, что она, не спеша, будто проверяя моё упорство, открывала мне. Книга Знаний природы давала ответы на все вопросы, я зачарованно читал ее, и чем больше я узнавал, тем чаще ко мне приходила мысль, сколь многого я не знаю, и сколь многое находится за пределами моего понимания. Я проходил по убогим деревням, в меру моих сил, помогая людям избавиться от их болезней. Я мог излечить многие недуги тела, но эти недуги были ничтожны по сравнению с душевными недугами. Я стал задумываться над тем, как излечить то, что важнее всего, душу человека, и казалось, это было нужно только мне, но не тем, кому это было необходимо. Я проходил через многолюдные города и видел, что эти города мертвы, в них не было жизненного тепла, там жили люди, работали, размножались, но жизненного тепла не было. Была пугающая пустота.

Я сделал вывод, что чем меньше городок или деревня, тем больше в нем жизни, в маленьких деревнях люди в меру своих сил помогали друг другу, поддерживали друг друга в трудную минуту и не требовали за это плату. Они были чисты и светлы, не смотря на их убогую жизнь. Они обладали даром Любви к ближнему, даром Сочувствия и даром Сострадания. Они были живыми. Они делились последним не задумываясь, и не требуя взамен ничего. А сколько счастья светилось в их глазах, когда я помогал им излечиться от недугов, и что было характерно, этих людей и болезни покидали быстрее, боясь омрачить их и без того нелегкую жизнь. 

Однажды, путешествуя по Индии, меня пригласили в дом к очень богатому радже, чтобы я помог ему избавиться от недуга. Территория его дворца занимала такую площадь, где могло бы разместиться насколько небольших деревень. Меня проводили во дворец, и я спросил провожатого, есть ли во дворце зеркало с человеческий рост или больше. Мой провожатый недоуменно пожал плечами и сказал, что такое зеркало есть, и проводил меня в ту комнату. Я вошел и увидел огромное, почти в целую стену зеркало, попросил его включить в комнате свет, и не выключать, пока я сам не выключу. Он исполнил все в точности, я поблагодарил провожатого и сказал, что теперь мы можем пройти к больному. Провожатый шел впереди, а я шел следом и запоминал дорогу в комнату с зеркалом. Мы шли по коридорам дворца, которые были сплошь уставлены старинными статуями воинов, Будд, танцовщиц, на стенах в огромном количестве висели полотна старинных мастеров. Дворец напоминал огромную, бесконечную галерею.

Наконец, я оказался в огромной зале, в котором находилось человек двадцать, которые стояли, окружив высокое, кожаное кресло, в котором, чуть согнувшись, сидел мужчина. Он был смугл, глаза его были внимательны и остры, на губах блуждала напряженная полуулыбка. Когда я вошел, все разом замолчали, и посмотрели на меня. Я, в свою очередь, был поражен тем, что увидел. В статуях стоявших по всем коридорам дворца было больше жизни, нежели в людях, окружавших раджу. Потому что скульптор, создавая своё произведение, вдохнул в нее частичку своей души, оживил ее частичкой своей жизни, окружение же раджи было абсолютно пустым и безликим, как старая крепостная стена. В них не было жизни. Совершенно. Они стояли, как двигающиеся мертвецы, заполняя своей пустотой пространство. Раджа взглянул мне в глаза и спросил:
- Мне сказали, что твое искусство врачевания творит чудеса, так ли это? – Я посмотрел на него, сидящего в кресле, окруженного толпой подобострастных слуг, и сказал:
- Вам сказали неправду. Чудеса творят Боги, я же в меру моих скромных сил и знаний, помогаю людям избавиться от недугов, но к вам я пришел зря, в вашем недуге виноваты не ваши непослушные ноги, а та пустота, которая вас окружает. Вам, в большей степени, нужен не лекарь, а хороший, правдивый собеседник, которому было бы все равно богаты вы или нет. – Окружавшие его люди замерли, ожидая, что же ответит их покровитель, но раджа молчал. Потом опустил голову, и печально произнес:

- Твои слова, к сожалению, верны, но каждый имеет то, что имеет. Но я хочу тебя спросить вот о чем, сможешь ли ты мне помочь, но хочу сказать, тебе заплатят в любом случае, и заплатят щедро. Так что, если это ни в твоих силах, не давай мне надежду, а бери деньги и уходи. – Ко мне подошел слуга и протянул толстую пачку денег. Я посмотрел на раджу, в его ни старое, усталое лица и, глядя ему в глаза, ответил:
- Я странствующий монах, а вы знаете, монахи не берут плату за оказание помощи кому бы то ни было, так что свои деньги оставьте себе, или передайте в больницу для бедных. А то, что касается вас, то я помогу вам, но вся ваша стража и гости должны покинуть дворец и ждать у главного входа, пока я их не позову, сколько бы не прошло времени, только в этом случае я возьмусь за ваше лечение, вы обещаете сделать это? – Ответа не было довольно долго, он откинулся на спинку кресла, и закрыл глаза, можно было подумать, что он спит, но я знал, что он думает, мучительно решает для себя верить мне или нет.
- Хорошо. – Чуть хрипло проговорил он. – Если ты выполнишь свое обещание, я буду твоим вечным должником, но если тебе это не удастся, тебя ждут большие неприятности, не смотря на твой сан. Согласен? Подумай, у тебя еще есть время отказаться.
- Спасибо за предупреждение, но я никогда не говорю не обдумав. Я согласен, но чтобы во дворце никого не было.
- Все вон! – Произнес он. И через несколько мгновений, зал опустел.
- Все! – Крикнул он еще раз, и тут до моего слуха донеслись легкие, еле слышные шаги охраны, последними, покидавшими дворец. – Во дворце никого нет. – Объявил он.
- Хорошо. Очень хорошо. – Проговорил я, медленно прохаживаясь перед ним, потом на мгновение остановился и медленно, глядя ему прямо в глаза, со жгучей ненавистью в голосе произнес. - Ну что, жалкий никому не нужный калека, ты угрожал, что у меня будут большие неприятности? Так знай, что сейчас я буду делать с тобой то, что будет хуже смерти! – Его лицо мгновенно будто окаменело, и глаза вмиг стали холодными и колючими. – Не сверкай на меня своими ослиными глазами, сын лошади! – Раджа дернулся всем телом, но встать не смог.

– Что жалкий обрубок, не можешь встать на свои дряхлые ноги? Ты никогда не сможешь ходить и сгниешь в этом кресле, что молчишь сын осла?! – Я зло смотрел на него и сыпал оскорбления прямо ему в лицо, он сгибался в своем кресле все ниже и ниже, и лишь глаза горели, готовые испепелить меня своим огнем. Я продолжал оскорблять его, выбирая самые обидные слова и сравнения. Его лицо налилось кровью.
- Ты напоминаешь мне толстую, жирную свинью, которая не может уже встать на свои атрофированные от непомерной жратвы ноги; – Я подошел к нему и смачно плюнул в лицо, он дернулся, как от удара.
 - Наверное, твоя мать согрешила с козлом, раз ты уже год, как не можешь ходить! Отвечай, так это было, сын козла?! Я хочу, чтобы ты знал, что ты никто, ты мразь, и я тебе это докажу. Сегодня ты пройдешь через ад, слышишь меня, свинячий сын?! – Я медленно, осыпая оскорблениями, подошел к нему и, размахнувшись, дал звонкую пощечину, и, продолжая оскорблять, дал вторую пощечину. Тут на стене в позолоченной раме, я увидел портреты пожилых мужчины и женщины, я медленно подошел к портрету и, осыпая оскорблениями, плюнул на портрет, потом взял меч, висевший на стене и, размахнувшись, ударил по портрету, ткань, издав жалобный звук, разорвалась.

- Я убью тебя!! – Взревел раджа и, поднявшись с кресла, бросился на меня, я бросил в него меч и побежал, он увернулся от удара и, поймав меч, бросился вслед за мной. Я споткнулся и упал, ударившись коленом, но тут же вскочил и, сильно хромая побежал дальше, раджа размахнулся, ударил меня мечем, и чуть не задел, я вбежал в комнату с большим зеркалом и спрятался за широкую портьеру и замер. Раджа вбежал в комнату и с криком:
- Где ты, выходи?! – Замер, уставившись в зеркало. Меч выпал из его рук. Молчание продолжалось несколько минут.

- Единственное, что мне остается, это попросить у вас прощение за те оскорбления и гадости, которые я вам наговорил. А теперь если хотите, можете меня убить, меч лежит у ваших ног. – Сказал я, подойдя к нему. Он с недоверием смотрел в зеркало, и слезы текли по его суровому лицу, он плакал, как ребенок, всхлипывая, и вздрагивая всем телом. Я молча развернулся и пошел прочь, оставив его наедине с собой. Я без труда нашел выход, у которого стояли в ожидании гости раджи, увидев меня, они настороженно переглянулись, и один из них, невысокий мужчина с черными усами и дряблым, рыхлым лицом спросил:

- Ну как? – Я прошел мимо и ничего не ответил, ему не нужен был мой ответ, ему, в сущности, было все равно, но он спросил, желая показать при всех, что он очень беспокоиться о своем покровителе, так стоило ли тратить время на то, чтобы отвечать на пустой вопрос? Я медленно спускался по ступенькам, когда услышал за своей спиной громкие, радостные возгласы, еще через мгновение, я увидел раджу, который шагал рядом со мной. Мы молча, преодолев ступеньки, подошли к широкому фонтану, стали и смотрели на то, как ровные, мощные струи фонтана взмывали высоко вверх и опускались на голубую поверхность воды. Раджа посмотрел на меня и огромной теплотой в голосе сказал:
- Спасибо! Я твой должник. И в знак признательности и благодарности прими от меня эти четки.
- Спасибо, но я не могу принять от вас никакую плату. – Ответил я.
- А это не плата. Сколько бы я ни был бы богат, у меня все равно не хватило бы денег, чтобы оплатить то, что ты для меня сделал. Эти четки не плата, это подарок друга, или, если позволишь, старшего брата, говорят, они принадлежали самому Бодхидхарма, не знаю, так ли это на самом деле, но они обладают огромной внутренней силой. Прошу тебя прими этот подарок, тем более ты монах, и как я успел заметить, у тебя нет четок. – Немного поколебавшись, я взял четки. И тут же почувствовал приятную волну тепла и спокойствия, исходившую от них. Камни, мягко согревая ладонь, пробегали по прочной нитке, послушные малейшему прикосновению пальцев.

- Да, они действительно необычны, я чувствую это.
- Так и есть. Они в течении года поддерживали меня, оберегая от рокового шага. Если бы ни они, я давно бы свел счеты с жизнью.
- А что это за камни? – Спросил я, разглядывая овальные, бирюзовые камешки.
- Этот камень называется слеза скал, или изумруд. Малейший луч свет оживляет его, заставляя переливаться приятным, нежным светом.
- Это очень дорогой подарок. Спасибо.
- Это тебе спасибо. А на счет больницы для бедных не беспокойся, у них не будет недостатка в лекарствах и оборудовании, я позабочусь об этом. А теперь скажи, куда ты направляешься?
- Я уже три года иду в монастырь «Белой птица», чтобы продолжить свое обучение.
- А откуда идешь. – Поинтересовался раджа.
- Я учился в монастыре «Источник света», это на Тибете, и, окончив обучение, иду продолжать его.
- Да, вся наша жизнь, это постижение накопленного до нас. Что ж, я хочу, чтобы ты знал, этот дом так же твой, как и мой. Это дом, где тебе всегда будут рады. Всегда.
- Спасибо раджа.
- Сингх. Для тебя Сингх. – Перебил меня он.
- Хорошо, Сингх, но теперь мне, к сожалению надо идти, надеюсь, когда-нибудь мы с вами снова увидимся.
- И я на это очень надеюсь и буду ждать этого. До встречи. – Он тепло посмотрел на меня, крепко обнял, развернулся и, не оглядываясь, ушел.

* * *

Был весенний, солнечный день, я шел по тропинке, которая вывела меня из леса на широкое поле. Впереди, в метрах восьмистах, я увидел группу людей, ведущих раскопки, у высокой, тянувшейся на много десятков метров, старинной, крепостной стены. В некоторых местах на стене, между широкими камнями, небольшими пучками росла трава. От группы, по тропинке в мою сторону шла молодая девушка с небольшой пластиковой канистрой. Она приближалась. Походка у нее была легкая и плавная, она была выше среднего роста, стройная, в коротких джинсовых шортах и широкой светлой рубашке, связанной на животе узлом и надетой поверх короткой футболки. У нее были длинные каштановые волосы, перевязанные сзади розовой лентой. На алых, чувственных губах играла улыбка, огромные голубые глаза смотрели на меня с нескрываемым любопытством. Она остановилась от меня в двух метрах и сказала:
- Здравствуйте. Вы не знаете, где здесь родник?
- Жасмин. – Глядя на нее, сказал я.
- Простите? – Не поняла она.
- От вас пахнет жасмином. – Ответил я.
- Да, это мои духи, - рассеянно проговорила она, глядя мне в глаза, - странно, но у меня такое ощущение, что мы с вами встречались.
- Вполне возможно, у меня такое же ощущение. Пойдемте, если вам не скучна компания странствующего монаха, я вас провожу.
- Что вы, мне очень приятно, что я встретила вас, скажите, а вы действительно странствующий монах, я таких только в кино видела. Это должно быть интересно, я, честно говоря, думала, что сейчас таких монахов уже нет. – Сказала она, и яркий лучик вспыхнул в ее бездонных глазах, делая их похожими на две бесконечно далекие, неведомые звезды. Мы направились к роднику. – Я промолчал, наслаждаясь ее голосом.

- Скажите, а долго вы будете странствовать?
- Я не знаю ответа на этот вопрос.
- Ладно, а как долго вы странствовали. – Мы подошли к роднику.
- Для меня не существует понятие долго, или не долго, важно, что человек успел сделать за это время. – Ответил я.
- Интересная мысль. – Сказала она, наклонилась и набрала в ладони воды и в это самое время цепочка свисла у нее с шеи, и я увидел то, что на ней висело.
- Простите, откуда у вас этот кувшин на цепочке? – Спросил я.
- Вам тоже понравился? Я нашла его в коридоре университета, почти семь лет тому назад, потом долго писала объявления, что нашла его, что бы вернуть владельцу, но хозяин так и не объявился.
- Внутри горлышка кувшина выбит иероглиф, который означает – «Путь». – Я увидел, как ее глаза расширились, она на мгновение замерла, не зная, что сказать. – И еще, я хотел бы попросить у вас прощение за то, что толкнул вас в коридоре университета дверью. Простите.
- Так это вы! – С радостью в голосе спросила она, будто это произошло только вчера. - Я вас искала, даже к декану вашему ходила, и он сказал, что вы скоро приедете, но вы все не приезжали. Даже окончив университет, я продолжала наведываться к нему, и даже оставила номер своего мобильного телефона, что бы он сообщил мне, как только вы приедете, но он так и не позвонил. Как это странно, что я встречаю вас здесь, мне кажется, что это судьба, и я с удовольствием верну вам ваш амулет. – Она хотела снять с шеи цепочку, но я остановил ее.
- Нет, нет, прошу вас, ни надо его снимать, хотя бы потому, что теперь у меня будет повод подойти и поговорить с вами.
- Вам совершенно не нужен для этого повод, я всегда буду рада вас видеть, и надеюсь, что мы обязательно с вами увидимся. Я этого очень хотела бы. – Сказала она и смущенно опустила голову.
- Я тоже хотел бы этого. А долго вы пробудите здесь? – Спросил я.
- Мы уезжаем в конце месяца. А вы?
- Как ни странно, я тоже собирался уехать в конце месяца. Значит, в пути мы будем вместе. – Ответил я.
- Это здорово! – Воскликнула она. – Только обещайте, что мы увидимся.
- Обещаю.
- А куда вы сейчас направляетесь, если хотите, можете пожить у нас в лагере, место найдется. – Радуясь своей находчивости, сказала она. Я не успел ответить. В это время по тропинке, мимо родника прошли две женщины, у одной, за спиной привязанный широким платком спал ребенок, примерно двух - трех лет. Женщины, увидев меня, поклонились, я ответил на их поклон, и они торопливо продолжили свой путь. Я обратил внимание на бледное лицо ребенка.
- Сестра! – Обратился я к женщине с ребенком на ее наречье. – Ваш ребенок болен, не позволите ли вы мне осмотреть его? – Услышав мою просьбу, женщина, внимательно посмотрела на меня и подошла, я помог ей снять со спины ребенка, и аккуратно уложил на разложенный женщиной на траве платок. У ребенка был жар, хотя лицо его оставалось бледным, как у покойника. Мать ребенка сказала, что несет своего ребенка к врачу в соседнюю деревню. Я попросил ее помолчать, поднял веко и осмотрел глаза ребенка, это была лихорадка, которая часто поражала именно маленьких детей, примерно до пяти лет. Сложность заключалась еще и в том, что здоровый, казалось бы, ребенок, мог умереть за каких-нибудь два-три часа. Это мальчик был очень болен. Я попросил мать ребенка развести огонь, достал из своего мешочка небольшой медный чайник, набрал в него воды и, дождавшись, когда костер разгорится, поставил на огонь чайник. Через несколько минут отвар, из набора трав, хранившихся в моем мешочке, был готов, я налил немного я деревянную чашку хранившуюся в моем мешке, остудил отвар и аккуратно влил в рот больного ребенка, он медленно выпил тягучую, мутную жидкость.
- А теперь надо немного подождать. – Сказал я женщине. Томительное ожидание казалось, бесконечным. Через несколько минут, я еще раз осмотрел глаза больного, и еще раз напоил его отваром. – Вам надо будет освободить вашу флягу и налить туда оставшийся отвар, - обратился я к матери ребенка, - и вечером напоить ребенка еще раз, но только один раз, не больше, вы меня поняли? – Она закивала головой. - Очень хорошо, а теперь скажите, где вы живете, я приду завтра и осмотрю вашего мальчика. – Женщина, восхваляя Будду, за то, что он послал ей меня, рассказала, где она живет, и с благодарностью притянула все деньги, что у нее были.
- Мне не надо ваших денег, вы должны знать, что монахи не берут плату за то, что помогают людям, если хотите действительно отблагодарить меня, то помогите тому, кто обратиться к вам с просьбой о помощи. – Она сказала, что двери ее дома всегда открыты для нуждающихся, и она всегда им помогает в меру своих сил и, продолжая благодарить, взяла на руки ребенка, низко поклонилась и, в сопровождении своей спутницей, удалились. Моя же спутница, сидела на траве, обхватив колени руками, и смотрела на меня.

- Вы знаете, - задумчиво проговорила она, - я впервые в жизни почувствовала себя свободной, когда встретила вас на тропинке. Я даже не знала кто вы, но стоило мне подойти к вам, и сердце мое наполнилось умиротворенностью. Как, по-вашему, это хорошо или плохо?
- Не знаю. Но вам совершенно не стоит беспокоиться по этому поводу, у вас все будет хорошо.
- Вы думаете?
- Нет, не думаю. Я знаю.
- Спасибо. А как на счет моего предложения пожить у нас в лагере. – В ее голосе чувствовалось волнение.
- Видите ли, я так давно не общался с европейцами, что, честно говоря, нисколько по ним не соскучился, за исключением вас. Я остановлюсь в монастыре, он находится в трех километрах от крепостной стены, у которого вы ведете раскопки. И потом, завтра мне нужно сходить в деревню и осмотреть малыша, но я уверен, что к моему приходу он настолько поправится, что я его навряд ли застану дома. А теперь, к сожалению, я должен идти. Я прошу прощения, что не смогу вас проводить до лагеря, но если вы вдруг захотите меня увидеть, или у вас возникнет какая-нибудь проблема, вы знаете, где меня найти. Здесь по близости нет других монастырей. А теперь, прощайте.
- Нет, до свидания. Да, кстати, меня зовут Сара, а как ваше имя?
- Мое имя Лао, здесь меня знают только под этим именем.
- У вас красивое имя, что ж, до встречи. – Она подняла наполненную канистру и направилась в сторону лагеря.

* * *

Спустя три дня, я сидел в монастырском саду, в тени старого тутового дерева и беседовал с настоятелем. К нам подошел молодой монах и, поклонившись, сказал, что меня спрашивает какая-то девушка. Я попросил у настоятеля прощения, за то, что вынужден прервать нашу беседу, и последовал вслед за монахом, мы подошли к воротам, он открыл калитку, пропустил меня вперед, вышел следом и проводил меня к беседке, в которой сидела Сара. Я поблагодарил его и попросил принести чаю, он поклонился мне и молча удалился. Когда монах ушел, Сара встала и смущенно сказала:

- Я была немного растеряна, когда попросила монаха пригласить вас, он сказал, что наставник Лао очень занят, что он разговаривает с настоятелем, и когда я повернулась, что бы уйти, он спросил меня, ждет ли меня наставник Лао? А я стояла и не знала, что сказать, что бы ни соврать. Но он выручил меня, увидев мое состояние, попросил подождать вас в беседке. А потом пришли вы. Простите, если я невольно помешала вам. – Я смотрел на ее загорелое, красивое лицо и чувствовал в душе приятное волнение.

- Вам не за что просить прощения, я сам вам сказал, что буду рад вас видеть в любое удобное для вас время. Я действительно рад. – Ответил я.
- Вы знаете, честно говоря, я хотела придти уже на следующий день, но мне было неудобно, и я с трудом выдержала три дня, а потом решила, будь, что будет, и пришла. И нисколько ни жалею. – Она улыбнулась своей обворожительной улыбкой, открыв белые, ровные зубы. В это время к нам подошел монах, поставил поднос с чашками и чайником на стол беседки, овитой диким плюшем, молча поклонился и ушел.
- Скажите, а вам все кланяются? – Улыбаясь, спросила она.
- А вы не обратили внимания на то, что я всегда отвечаю на каждый поклон? – Спросил в свою очередь я.
- На это я обратила внимания, но они смотрят на вас с таким восхищением и преданностью, которую не увидишь в обычной жизни. – Восторженно проговорила она. Я предложил ей присесть, разлил по чашкам зеленый чай и одну чашку протянул ей.
- У них ко мне такое же отношение, как и у меня к ним. Единственное это то, что они немного заинтригованы тем, что их монастырь посетил странствующий монах, а это сейчас очень редкое явление, тем более, что монах к тому же европеец.
- А можно посмотреть монастырь изнутри? – Спросила Сара, глядя на крепкие ворота.
- Увы. Это мужской монастырь и женщинам вход на его территорию запрещен, и никто ни может нарушить это правило. Но если хотите, я покажу вам, как выглядит рай, который находится на земле. Хотите?
- Да, очень.
- Ну что ж, пойдемте. – Вскоре, мы стали подниматься в гору по узкой тропинке, я остановился, и сказал: - Вам нужно завязать глаза, иначе, от увиденного, будет не тот эффект. – Она на мгновение задумалась. – Конечно, это в том случае, если вы мне доверяете. – Добавил я.
- Доверяю. – Не задумываясь, ответила она и, сняв с шеи легкий платок, протянула мне. Я аккуратно завязал ей глаза. Через несколько минут мы были на месте, на плоском огромном камне, который выступал на два метра вперед, образовав тем самым небольшой полуостров над бездонной пропастью, напоминавший ладонь окаменевшего великана. Став на него, создавалось впечатление, что вы парите над землей на этом самом камне, возвышаясь над миром. Я подвел ее к самому краю, сам стал сзади, схватив ее за ремень джинсов, и снял с ее глаз платок. И тут же я услышал возглас детского восхищения, и почувствовал, как тело чуть подалось вперед, но я удержал ее.
- Этого не может быть! Я летаю! Боже мой, какая неземная красота! Я смотрю на все это и не верю, что такое может быть! Даже птицы летают подо мной, мне кажется, что я могу коснуться неба! Как мне хочется оттолкнутся, и полететь, словно птица! – Она была очарована высокими, закрывающими горизонт пиками гор, зеленым, живым ковром леса, раскинувшегося далеко внизу, голубым небом без единого облачка, нависшего над самой головой, и тишиной, такой чистой, такой звонкой, что кружилась от счастья голова. Казалось, даже ветер замер, боясь нарушить эту неземную красоту, неосторожным движением.

- Спасибо вам, вы даже не представляете себе, что вы открыли мне, я будто родилась заново. Мне становиться страшно от одной мысли, что я могла прожить жизнь и не увидеть эту неземную красоту, наполняющую душу ликованием и покоем. – Воскликнула она, раскинув руки.
- Теперь, я надеюсь, что вы поймете меня. Я никогда не смогу жить там, где родился. Я искал одно, но нашел то, о чем даже не мечтал, и это, так внезапно открывшееся мне, дало мне возможность встретить вас. Я счастлив так, как не может быть счастлив ни один смертный. Провидение дало мне на много больше, чем я того заслужил. Вот это моя родина, которую я никогда не смогу покинуть, и без которой я не мыслю свою жизнь.
- И моя тоже. – Негромко, но твердо сказала она и, повернувшись ко мне, добавила: - Если вы меня не прогоните.