Трижды повернись вокруг. Глава 1. 1

Осеннее солнце пробивает дорогу через плотные запыленные стекла, жалюзи не могут остановить наглые прямолинейные лучи, и те оставляют белесо-желтые разводы на столе, стеллажах и стенах. Легкий ветерок влетает следом через отворенную форточку, от его ласкающих прикосновений пластины на окнах игриво покачиваются, уклоняясь от обжигающих прикосновений, а пылинки радостно поднимаются в воздух.
Послеобеденная скука достигает апогея к трем часам, я больше не могу заниматься отчетом. Однотонная офисная работа навивает тоску и сонливость, глаза закрываются. Держусь.
Свет назойливо пробирается сквозь веки, небольшая комната залита сиянием, разводами жирного подсолнечного масла. Нагромождения мебели и полок не спасают от тяжелого воздействия, когда после полудня дневное светило перескакивает через крышу нашего большого офисного здания, чтобы заглянуть в окна.
Скучная работа выматывает неимоверно, и жизненно необходим небольшой перерыв. Все равно экран немилосердно отсвечивает, буквы и цифры в вордовском документе практически неразличимы.
Монитор гаснет, только назойливый значок виндоувса перескакивает из одного угла в другой, как толстая неуловимая муха. В середине отражается скучающая физиономия, непослушные пряди черных прямых волос падают на щеки. Высокий лоб расслаблен, тонкое вытянутое лицо застыло.
Весь офис утонул в жаркой липкой дреме. Думаю, даже ведьма больше не пожалует - она заходила два раза до обеда, моя заваленная работой макушка вызвала в ней такое искреннее удивление, что полагаю, главной бухгалтерше нужно будет время, чтобы прийти в себя. Она искренне полагает, что работает в нашей шарашке только она сама. Больше в кабинете никого – только захламленные стеллажи с не нужными книгами, да жаркая послеобеденная  тоска. Меня по катастрофической случайности устроили в отдельной комнате, захламленной коморке. Раньше она предназначалась то ли для библиотеки, то ли научного отдела. Но с изменением интересов компании после известных событий конца прошлого века, в середину книжно-журнального безумия водрузили стол с компьютером. Рабочее место для очередного очень важного работника. Я занимаюсь скучной офисной работой, а в основном валяю дурака. Утомительное занятие в послеобеденные часы.
Про себя я отсчитываю время – минуты растягиваются в часы, стрелки застывают, словно солнце нагрело им бока.
Ничего не происходит – море скуки на работе обещает перерасти в неспешный вечер у компьютера. Что и хорошо –так хочется выспаться!
Какая наивность!
Телефон взорвался громким криком, стопки книг и бумаг вибрируют, поглощая звук. Жестокая имитация будильника в то время, как рабочий стол и собственная рука имитируют подушку.
- Да-да, - говорю я. Звуки выходят смазанные и хриплые, но трубка заверещала пронзительно-радостным голосом.
- Ада! Ты даже не представляешь, что я скажу!
- Совершенно! Что может взволновать человека в рабочее время?- выпалила я на одном дыхании.
В трубке обиженно запыхтели. Маша, лучшая подруга, носит статус временно неработающей брошенной женщины - скорбь не дает ей серьезно взяться за дело в офисе, поэтому она страдает и рисует вполне неплохие акварели дома.
Пыхтение продолжалось. Но уж лучше, чем высокий звучный голосок. Когда Маша возмущается, радуется или расстраивается, тембр голоса приближается к ультразвуку.
Я поднесла кружку к губам. Только что вскипевший кофе больно обжег язык,  пришлось выплюнуть все назад.
- Что  за коровы на водопое? – выпалила  Мария, и мы обе дружно заржали.
- Какая новость? – ответила я снисходительно.
- Просто улет, Ада! Просто улет! Неужто я иначе бы стала звонить?
«Конечно» лучше оставить несказанным.
- В общем, сегодня  знаменательный день! После работы пойдем в новый клуб! У меня два пригласительных!
Я не смогла сдержать удрученный вздох при взгляде на календарь. Четверг. Самый отвратительный день недели, потому что до пятницы еще около 24 часов. Пятницы всегда божественны, но это другая история. Да и после клубных четвергов пятницы теряют львиную долю привлекательности.
Мария - стойкая сторонница канонов. Клубный четверг – дело хорошее, но не для работающих!
- Маш, - проныла я самым жалостливым тоном. – Завтра на работу.
- Ну и что?! – удивленно ответил жизнерадостный голос. – Халява, Ада, пойми! Когда мы еще потрясно потусим?
Положив трубку, я задумалась о том, что для Марии «потрясно потусить». В прошлый раз, когда мы «потрясно потусили» я, пьяная в ноль, убегала от милиции. Что послужило поводом для рождения текильного правила: такси и третью рюмку этого прекрасного напитка я заказываю одновременно. Повторять такие подвиги среди тяжелой рабочей недели совершенно не хотелось. А сейчас думать об этом и вовсе становилось страшно.
Скучный отчет продолжал удивительным образом останавливать время. Но рабочий день все равно плавно подбирается к концу.
Скука – естественное для человека чувство. Мы постоянно чувствуем ее, она точит наши жизни, превращая их в ад на пустом месте. Она пропитывает, заставляет совершать безумства, ломает. Не дает наслаждаться моментом. Постоянное стремление занимать себя и свои мысли – абсолютно естественное, и вместе с тем необъяснимое. Скуку тоже можно смаковать.
Я хватаюсь за любое дело, кроме порядком надоевшего отчета, чтобы изгнать проказницу из кабинета.
В итоге за остаток рабочего дня я успела два раза попить кофе, проверить почту и даже раздобыть у кого-то из коллег газету с персональным гороскопом. Взялась за отчет я только в последние 20 минут рабочего дня.
Заход солнца застал за компьютером. Я окинула взглядом поле деятельности. Неплохая работа за день. На завтра оставлять невозможно, потому что шанс нетрудоспособности, связанной с нарушением текильного или другого правила, велик.
Покидала здание я в полном одиночестве. Необычно - человек я общительный. Любой может сказать так про себя, но обстоятельства вполне доказывали данное утверждение. Я окружена любящими и любимыми людьми: на работе - веселой Валентиной, дома, в другом городе – прекрасными родителями и младшим братом, а остальное время дня и ночи – неуемной школьной подругой Марией и ласковым женихом. Плюс несколько десятков хороших знакомых, звонок которым может избавить от одиночества на пару часов.
Вскоре машина неслась на полных парах к квартирке, а тело мечтало о мягком диване и горизонтальном положении. Хотя голова честно предупреждала о невозможности оного.
Стоило открыть дверь, и я налетела на пару туфель на умопомрачительном каблуке. Маша. В прихожей царит игривый полумрак, только из двери комнаты просачивается тонкая полоска блеклого света.
 Пиджак водрузился на крючок, я потянулась, руки достают до стен. Узкий коридор полон запахом духов, а следом - и подругой. Невысокая и толстенькая фигурка с лихвой компенсируется круглой смазливой мордашкой. Не классическая красавица, но первое впечатление меркнет, как только она начинает говорить и двигаться. Пухлые щечки и огромные серые глаза делают лицо немного детским, даже в 25 она смотрится ребенком, а когда хлопают длиннющие ресницы, млеют колонны мужчин. Вздернутый маленький носик, раньше напоминавший кнопку, лезет в самые неподходящие места, любопытство настолько естественно для Марии, что она даже не чувствует границ чужого личного пространства.
Я устало вздохнула, за чем последовала буря возмущения.
- Напомни, почему я дала тебе ключи? – пробурчала я. Ноги освободились от неудобных остроносых туфель. Пальцы поют хвалебную песнь.
- Чтобы если ты умрешь, тебя не съела кошка! -  радостно выпалила подруга, позитив отваливается кусками. Но сейчас раздражает все. Я говорила, как я ненавижу четверги? Так вот – говорю!
- У меня теперь и кошки нет! – я юркнула в комнату.
Небольшая плотно обставленная комната освещается только надкроватной бра, да холодным светом монитора. Ярко-лиловое кресло громоздится в середине, закрывая почти весь бежевый ковер с длинным ворсом. Стены закрыты шкафами, правда, их содержимое преимущественно занимает незастеленную кровать и свободные поверхности комнаты. Темные плотные занавески скрывают большое окно и выход на балкон, но легкий сквозняк гуляет по полу, всем своим присутствием побуждая забраться под аляповатый плед на диване с ногами.
Что я собственно и проделала. Хорошо, приятное тепло ласкает уставшее тело. Плечи расслабились автоматически, а сумка полетела в направлении компьютерного столика напротив дивана. Не так давно я обзавелась этим современным агрегатом и неплохой подборкой видеодисков. Хотя, как и многих других девушек, в компьютере меня интересовал исключительно интернет.
Попытка распластаться на диване заранее обречена на провал.
- Нет, нет, нет! – подпрыгнула Мария и. – Ты что расселась?
- Время семь! Я могу посидеть немного или новый клуб работает до программы «Спокойной ночи малыши»?
- Но ты обычно так копаешься! – Машины пухлые губки надулись, она приземлилась на кресло.
Для полного счастья оставалось воткнуться в ненавязчивый ужастик или комедию. В коридоре, среди бесполезного хлама, возвышается огромная полка, заставленная разнообразными дисками: киноколлекция, которая поразит как эстетов, так и обывателей. Основа - всевозможные хороры, триллеры и ужастики, я от них млею! И главная тема – вампиры. Вампиры несравнимо притягательны, ведь опасное манит.
Прошло, наверное, целых пять минут тишины, прежде чем подруга вскочила на ноги. Ничего себе, рекорд! Не помню, когда еще Мария умудрялась усидеть в тишине так долго.
 Так всегда - в школе, в институте и сейчас – у окружающих людей где-то источник энергии! Они вечно находят силы мельтешить перед глазами и совершать три тысячи бесполезных действий в минуту. Маша успевает пять, необыкновенно подвижная и веселая с детства. Мы познакомились в старших классах, когда я обнаружила за партой комок энергии и позитива. Мария - неиссякаемый генератор идей и профессиональный искатель приключений - с ней не скучаешь ни минуты. Она любит находиться в центре внимания, в первую очередь мужского. Которым совсем не обделена! Сколько времени и сил тратится на всевозможные диеты и техники похудания, но широкая кость и медленный обмен веществ не позволяют подруге стать худышкой. И лично по мне, так гораздо лучше!
Она приготовилась для вечеринки: шикарный макияж, яркая одежда с диким декольте. На месте любого мужика я бы безвольно валялась около ее аккуратных ножек. Маша невысокая, особенно в сравнении со мной, но подруга предпочитает поистине огромные шпильки.
- Ты не наденешь растоптанные кеды? – сказала строго Мария, мой жалостливый взгляд не скрылся от нее.
- Почему? Отличный клубный вариант! – попробовала возразить я. Маша только покрутила пальцем у виска.
- Даже не думай! – сказала подруга. – Мы должны выглядеть потрясно, поэтому я и приехала к тебе.
«А еще, потому что мучилась весь день бездельем» -  добавила я, но вслух высказать не рискнула. Когда Маша злится, молнии летят в разные стороны.
Обошлось без сцен.
- Для полного счастья мне  остается только поесть, - сказала я, обреченно поднимаясь с дивана.
Холодильник встретил девственной пустотой. Кухонька в моей квартире небольшая, но уютная. Светлые тона и легкие тюлевые занавески придают помещению воздушность. У стены белый стол, а над ним громко тикают часы. Малиновый циферблат светится на стене.
Я сжевала немного макарон, пока Маша закидывала страдальческими взглядами. Макароны считались смертельными для фигуры. Но я никогда не отличалась лишним весом, не смотря на неплохой аппетит.
- Будешь как плюшка, если продолжишь уплетать макароны и прохлаждаться на диване, - строго сказала подруга, а я только хмыкнула в ответ:
- Зато отъем большие сиськи и стану леди-вамп.
Улыбка скользнула по Машиному лицу, она покачала головой.
Стрелка двигалась к 9, когда мой макияж и наряд одобрили. Кровать и прикроватная тумбочка скрылись под напором всевозможных шмоток и тюбиков. Я не люблю краситься и наряжаться, Маша тут берет шефство. Она торжественно объявила о дне платьев. На свет появился  самый неподходящий вариант: платье, которое я купила, поддавшись необъяснимому порыву в прошлом году. Оно успело слиться с обстановкой. Я редко такое одеваю.
Фиолетовая материя плотно облегает, отчего кожа выглядит белее, почти прозрачной. Длина – до колен, сверху - огромный вырез. К платью идеально подошел новый серебристый клатч. Необычный вид: вытянутое тело, тонкое и нереальное, белая кожа мерцает в глубоком вырезе, а волосы, уложенные в высокую прическу, оголяют длинную шею.
Зеркало приковало взор. Разве это я, а не незнакомая взрослая женщина? Обольстительная и опасная, как ядовитая змея. Она соблазняет и губит с одинаковой завораживающей улыбкой. История не про меня.
Воображение разыгралось, и комната померкла. Только отражение в зеркале перед глазами. Музыка ударила в уши далеким пением скрипки. Классические мотивы смешиваются со сладострастным предвкушением в мелкую дрожь. Темно и пустынно – ни луны, ни звезд, ни фонарей. Узкая улочка с непроницаемыми кирпичными стенами смыкается со всех сторон. Неуютно до холода в затылке.
 Но выходит она. Что еще важно? Красивая и уверенная. Грациозная, как кошка. Весь свет ночи материализовался в тонкой фигуре.
Трое обернулись и замерли. Неудивительно, женщина затмила бы луну, стоило той появиться на небосклоне. Уверенность и сила сквозят в каждом движении. Тонкая рука ложится на плечо мужчины. Он красив, под стать спутнице. Непринужденная поза: руки в карманах, развязанный галстук свободно парит поверх идеального костюма. Рука обвивается вокруг тонкой талии  женщины.
Двое других не могут оторвать взгляда от странной парочки. Безупречно красивая опасная картинка.
Капля крови на темной земле, как росчерк пера.
Еще мгновение,  они уходят.
 Бедра женщины, затянутые в переливающуюся материю, качаются в такт далекой мелодии. Они идут навстречу ночи с кровавой улыбкой на лицах.
Ночь потухла, уступив место комнате. Маша трясет мою руку. Стены обступили, пол закачался. Я неуклюже схватилась за ручку шкафа. Если это прошлая жизнь, все изменилось.
- Ты как на ходу заснула. Что с тобой, Ада?
- Наверное, не выспалась. Надо присесть, - верная подруга вложила в руку стакан с водой, когда кресло подхватило меня.
Картинка просилась на бумагу. Я люблю рисовать, и именно из таких впечатлений получаются самые лучшие работы. Профессионализмом они не блещут, но рисование помогает успокоиться, настроение поднимается от кисти или карандаша в руках. Это мое самое продуктивное хобби.
Рука потянулась к лицу, но запястье оказалось в руках бдительной Марии. Точно, макияж!
  - У тебя руки холодные, как лед! – выкрикнула она почти в ухо.
-  Я оглохну, если ты будешь так орать, - сказала я. – Они всегда холодные, плохое кровообращение. – Я попыталась разогреть непослушные конечности.
- Нам не пора случаем? – надо отвлечь подругу. – Наверное, такси ждет.
Мария схватилась за голову. После нескольких закатываний глаз и тяжелых вздохов с обеих сторон, я водрузила на ноги неудобные ботильоны на высоком каблуке. Наше цоканье оглушило лестничную клетку.
Такси около подъезда.
Поездка всего минут 10, большую часть которых Маша трещит без умолку, а я смотрю в окно. Сознание витает в облаках после яркого видения. Парочка отпечаталась в сознании.
Шумные улицы позади. Вечер превратился в ночь, а оживление - тихой темнотой. Такси резко затормозило в середине переулка. Мы удивленно переглянулись, но резвый таксист заверил, что именно сюда нам и нужно. Только мы вывалились из машины, и он газанул. Автомобиль с визгом скрылся за поворотом.
Прохладный осенний ветер уверенно хозяйствует в переулке. Проезжая часть всего на две полосы заставлена припаркованными автомобилями разных марок. По сторонам невысокие домики с темными окошками и неприветливыми пыльными дверьми, деревья с раскинутыми кронами и тишина. Тихо для модного клуба. Вход неприметный – двери из затемненного стекла почти угрожают. Никакой вывески или охраны. Безлюдно, хотя за поворотом оживленная магистраль блестит бесконечными мигающими билбордами и манящими витринами магазинов и кафе.
Я неуклюже переминаюсь с ноги на ногу. Будь проклята неудобную обувь! Немилосердно со стороны Маши заставлять меня так мучиться. Маша ни сном ни духом не ведает о моих страданиях и сияет, как разорвавшаяся граната.
Что же скрывается за странным названием «Кровавый рассвет»?
- Ты уверена, что мы не ошиблись улицей?
- Нет, нет, все правильно, - Маша смотрит на пригласительные билеты, а потом на меня. – Наверное, это и есть «Кровавый закат»
- Рассвет, - автоматически поправляю я. Ну что ж – стеклянные двери ничем не хуже расфуфыренного входа. Кому нужна излишняя мишура? Мы стоим в нерешительности на краю тротуара. В сгустившихся сумерках невысокая дверь кажется вдавленной в асфальт.
Из-за угла выворачивает черная спортивная машина. Роскошная тачка около нас. Из двери показывается нога в безупречном лакированном башмаке. Обладатель ноги  легким шагом прошествовал мимо, стеклянные двери бесшумно закрылись за темной фигурой. Волна дорогого парфюма и сладкой жизни окатила нас.
- Вау, - сказала Мария, - какая тут публика.
- Пошли, или так и будем стоять посреди улицы? – недовольно буркнула я, от до дверей - всего пара шагов. Цоканье каблуков гулким эхом катится по переулку. Я с силой тяну прохладную гладкую ручку, дверь неохотно поддается.
 Мы в темной комнатке, скорее всего, предбаннике и пропускном пункте одновременно. Из-за полупрозрачной двери в соседнее помещение проникают резвые блики и отсветы. Неровный бит пробивается через щели успешнее, убивая обжигающую тишину переулка. Из пульсирующего глубокого полумрака, царившего в комнате, выдвигается невысокий мужчина. Пристальный взгляд охранника режет по коже железом. От таких людей невольно бросает в дрожь.
- Пригласительные, пожалуйста. Сегодня закрытая вечеринка, - раздается в голове. Голос мягко проникает в сознание, осадок после него напоминает послевкусие хорошего вина.
- Маш, - шикнула я на подругу, хватая ее за локоть. Маша стояла с открытым ртом.
- А, вот, - сказала она смущенно, не переставая пялиться на темную фигуру.
Охранник посмотрел на бумажку с красными буквами, уголки губ ползут вверх. Точнее я готова поклясться, что он улыбнулся одними губами. Следующая фраза звучит не так пугающе:
- Проходите, милые дамы, первая выпивка за счет заведения.
Мы спешим последовать его совету.
В глаза ударил свет и простор, клуб достаточно велик. Вечеринка еще не началась, и диджей гоняет популярные мелодии достаточно тихо. Пахнет дорогим алкоголем, сухой воздух врезается в ноздри. Все в фиолетово-лиловых тонах: стойка, кабинки-столики с высокими мягкими стенками. Вдали -  квадратный танцпол, подсвеченный разноцветными огоньками. Стильно, не отвлекает от главного – выпивки и танцев!
- Жуткий тип, да, Ада? От его голоса мурашки по коже, - в руку вцепились Машины ноготки, голова девушки крутится, как флюгер.
Приступ страха Марии длился ровно до того момента как она заметила барную стойку. Свободного места вдоволь – мы расселись на высоких табуретках, откуда открывается неплохой вид на весь клуб.
Мария вступила в диалог с барменом, парнем лет двадцати на вид, он как-то странно на меня поглядывает. Светлые волосы нарочито небрежно лежат на голове. Парень ловко орудует с разномастными бутылками и стаканчиками. Голубые глаза потрясают воображение - в такие глаза и влюбиться можно! А в сочетании с прекрасным телом нужно втрескаться по самые ушки. Маша вовсю строила глазки. Подруга не теряет времени.
Вскоре бокал мартини передо мной существенно способствует налаживанию жизни.
Парень смотрит на меня несколько минут, не мигая, словно взгляд должен мне что-то сказать. Отчасти я даже довольна, что Мария так увлеклась барменом, потому что иначе это сделала бы я. А я нынче девушка замужняя, точнее скрещивая пальчики, скажу – почти замужняя. На ручке не красуется кольцо, но все к этому идет. Правда, благоверный бросил меня в толчее Волгограда, а сам покоряет далекие края. Но мы постоянно созваниваемся, и вернуться он должен через неделю.
Мартини идет резво. Приглушенный свет и барабанный бит вводят в полудремотное состояние. Немноголюдно, но почти все столики заняты. Танцпол пока пустует, но возможно, из-за раннего времени. Контингент такой же, как в других ночных клубах. Разряженные девушки и юноши потребляют алкогольные напитки. С одной стороны тут мило и уютно – мягкие диванчики, удобная планировка. Но в глубине тела зарождается предчувствие недоброго. Даже опасного.
- Что-то тут не так…, - прошептала я на ухо подруге. Правда, ее внимание полностью поглощено симпатягой с напитками.
- Что случилось? – мне не перепало даже взгляда.
- Не знаю, неуютно, что ли.
В ответ - смешок.
- Я знаю, что бармен лапочка, - шепнула она. – Здесь полно горячих ребят!
- Ты вообще меня слушаешь? 
- Я ничего не расскажу Мише, - подмигнула она.
Я встряхнула волосами, и неприятное предчувствие быстро уступает место расслабленности. Еще один коктейль передо мной. Настроение скатывается к отметке меланхолическое, а в голове играет приятная дымка. Алкогольное опьянение наваливается в виде сонливости, я зеваю.
Скучно. Опять она не дает мне покоя и врывается в мой вечерний досуг. Обычные события, накатанные дорожки – клубный вечер, приправленный вдоволь скукой.
Перевалило за полночь, музыка заиграла громче, а на танцполе появлялись отдельные личности. К ним присоединилась и подруга. Попытки вытащить меня, когда я предаюсь светлой грусти, обречены на провал.
Я наблюдаю зажигательные пляски с табурета. Мария не плохо приняла: танцы приобрели отвязность. Бармен не сводит с нее божественно-голубых глаз.
 Смотреть так долго на людей неприлично! Парень перехватил мой взгляд. Щеки загорелись, краснота так легко окрашивает их в самые неподходящие моменты! В улыбке парня за стойкой скользит что-то хищное, словно отголоски недавнего видения. Я вздрогнула.
Бармен отвернулся и исчез в подсобке. После возвращения его внимание полностью захватила Мария. А там есть, на что посмотреть – Маша выписывает такие кренделя бедрами! На нее пялится половина клуба!
Бит набирает обороты, сонливость исчезла, но желания отправляться на танцпол, где пьяная Маша вытворяет всевозможные неистовства, не появилось. Я заказала первую рюмку текилы. Обжигающая жидкость огнем пролилась по глотке, но веселья не прибавилось.
Рядом присел мужчина. Может, сотрудник клуба. Он в немного старомодном костюме и галстуке, пуговицы застегнуты. Черные блестящие волосы в хвостике сзади придают сходство с цыганом или пиратом, на фоне сочных черных прядей белесое лицо выглядит немного пугающе. Притягательный, но не мой типаж. Напоминает итальянского мафиози из середины прошлого века. Я украдкой разглядываю его. Лощеный, словно вылепленный из неспешных средневековых мыслей.
Я улыбаюсь.
- Смешно? - голос тянется как сладкая нуга. Как продолжение необъятных черных глаз. Никто из нас не собирается смеяться.
- Нет.
Пока я следую твердой установке ни с кем не знакомиться. Мужчина не возражает – лицо не выражает никакого интереса.
Я расслабилась. Не так плохо сидеть тут – алкоголь придает остроту стороннему наблюдению. Эта роль не так удобна временами, но сейчас хотелось смотреть на все со стороны. Медленное течение мыслей, учащенный бит формируют подобие транса – нефиксированный взгляд и звенящий вакуум в голове. Люди вокруг суетятся, разговаривают, двигаются в такт. Терпкий запах табака обволакивает стойку, словно небольшое облачко.
 Клатч открылся, пачка сигарет валяется на самом дне крошечной сумочки. Палочки, набитые дурманящей травой, отлично помогают в моменты меланхолии и скуки. Удивительно сколько бесполезных занятий придумал человек для снятия этого тревожного симптома. Моя скука отстраненная и ненавязчивая, как все вокруг. Особый род публичной скуки.
Я кладу сигарету в рот. Перед глазами чиркает кремний - зажигалка в тяжелой руке с перстнем. От неожиданности сигарета дернулась. Вместе с резким вдохом дым наполняет легкие.
- Раньше ты не была такой пугливой.
Необычная рука – с длинными пальцами и невероятным кольцом. Кольцо светится в дымном полумраке ночного клуба, красный камень смотрит непосредственно в глаза.
- Какое кольцо, - шепчу я.
- Оно, судя по слухам, защищает обладателя от вредных чар, - тянет собеседник, слова выливаются из его рта медленными порциями, словно сладкий мед.
- Такое старое…
- Старше всего тут, Аделаида.
Я поднимаю голову, сбрасывая странное оцепенение.
- Мы знакомы?
Собеседник изучает меня, взгляд весит немало, в черных, как ночь, глазах выражение удивления и скуки.
- В каком-то смысле да…, - говорит мужчина задумчиво. Он резко отверачивается, верхняя губа дернулась.
- Что-что?
- Я Вас знаю, Аделаида, - лучезарная улыбка совершенно сбивает с толку. От легкого ненавязчивого «ты» к отстраненному и дерзкому «Вы».
- А я Вас не припоминаю.
- Меня зовут Виктор, не трудитесь вспоминать. Лучше, вместо этого я закажу Вам выпить?
Я заказала еще мартини. Присутствие Виктора будило необычные ощущения - воспоминание застряло на границе сознательного, как полузабытый сон.
- Что привело Вас в это заведение?
- Подруга.
- Вам нравится?
- Нет, мне скучно, - честно говорю я.
Мужчина сидит вполоборота, руки с кольцом на барной стойке.
- А Вы не пьете?  - поинтересовалась я.
- Нет. Не люблю алкоголь.
- А что Вы предпочитаете?
Знакомства в клубе – низкое падение! «Нет, ничего предосудительного в ненавязчивой болтовне с интересным незнакомцем» - одергиваю я себя.
- Другие напитки, - уклончиво отвечает мужчина, его темные глаза снова обращаются ко мне. – Сегодня на редкость приятная ночь. А я знаю в них толк. Как Вы относитесь к небольшой прогулке?
- Я еще не планирую уходить...
- Этого и не потребуется. Здесь есть чудесный дворик.
Я задумалась. Маша отплясывает на танцполе, не интересуясь ничем, кроме восхищенного взгляда из-за стойки.
- Только если Вы пообещаете вернуть меня в целости и сохранности!
- Разумеется.
Виктор поднимается над стойкой, не столь высокий, сколько возвышающийся. Его локоть около меня, старомодное приглашение. Я облокачиваюсь на предложенную руку. Словно механизм вошел в пазы. Прохладный, высеченный из камня. Внутри зарождаются смутно знакомые ощущения. Как водить велосипед – не помнишь, но стоит сесть, и внутренняя память направляет тебя.
 Он ведет меня под руку, высокий потолок клуба сменяется маленькой коморкой, а затем – высоким темным небом. Прохладный осенний ветерок прошелся по моим горящим щекам.
- Вам идет румянец.
Щеки пылают огнем. 
Он остановился напротив. Утрата твердой руки, как ампутация конечности. Земля закачалась, но ноги удержали меня. Даже отводя взгляд, я чувствую, как скользят по коже два удивительно тяжелых черных глаза. 
- И что приятного в сегодняшней ночи? - спрашиваю я. За дверью каморки действительно оказался маленький милый двор, обнесенный стеной, с одной стороны пляшут огни из основного помещения, но с другой - несколько деревьев и темнота. Даже огни из соседних домов не долетают за высокую ограду. У двери стояли и курили несколько человек, но никто не решался пройти дальше.
- Вы обязательно поймете это..
Он повел меня к темным силуэтам деревьев, вроде бы мы сделали всего пару шагов, но темнота сомкнулась вокруг нас глубокой пеленой. Мне стало немного не по себе с незнакомцем в таком месте. И зачем я согласилась пойти?
- Не думала, что в городе может быть так темно.
Тяжелые низкие тучи заволокли небо. Существуем только мы, голоса и музыка стихли, весь мир сгруппировался вокруг нас.
- Вы так легко пошли со мной, - заметил Виктор. – Совсем не боитесь?
Дрожь прокатилась по телу.
- Нет, - говорю я, понимая как нелепо поступаю. Но никакого страха нет  – лишь любопытство и тень предрешенности.  - Такое ощущение, что я в чужом городе!
- Просто другая сторона. Некоторые вещи на удивление многогранны.
Полуулыбка закралась на спокойное лицо, но серьезное выражение мгновенно возвращается. Он смотрит на меня, как на интересный феномен.
- Тут и правда хорошо, - призналась я. Глоток свежего воздуха прояснил голову, после задымленного и заполненного музыкой помещения, приятно отдохнуть тут... На редкость удачная идея со двориком...
- Красивая ночь, правда, город портит изрядную ее часть.
- Чем же?
Виктор улыбается.
- Закройте глаза.
Румянец снова играет на щеках, кровь подступает совсем близко к коже. Меня окатывает жаркой волной.
- Зачем?
- Только не говорите, что не доверяете мне! Я все равно не поверю.
Осторожность – не мое качество сегодня. Веки опускаются, а на плечи ложатся прохладные руки Виктора. Я невольно вздрагиваю.
- Представьте, Аделаида. Просто представьте темную ночь. Вам не должно быть сложно. Ведь луна и звезды – лишь отражение солнца, без них мир меняется. Когда нет огней, электрического света, отражений.
- Ничего нет?
- Только света.
- Что в этой темноте? Разве что-то можно увидеть?
И я вижу - мир вокруг закачался. Огромным потоком ощущения выливаются на меня: я больше не стою, нет Виктора - просто всепоглощающаяся тьма. Только тьма и больше ничего. И удивительное родство, как будто в этой тьме рассыпаны осколки моей души. Темные темные ночи беспорядочной пеленой кружатся вокруг меня, я силюсь; силюсь вспомнить, пытаюсь понять, но все ускользает и растворяется в ночи, одной из многих. Это длится вечность, ощущения не передать словами, но ночь имеет какую-то власть надо мной.
- Это начало, - задумчиво говорит Виктор. Его голос снова возникает рядом со мной. Как и темный влажный парк.  – А скоро мы узнаем, какое будет продолжение.
- Что?
Холодный ветер пробирается под тонкий пиджак. Я медленно открываю глаза, отголоски огней слепят меня после этой абсолютной всепоглощающей тьмы. Виктор стоит, погрузив руки в карманы
- Меня не покидает ощущение, - начинает Виктор. – Что я знаю Вас давно.
- Меня тоже…. Но это невозможно!
Что-то перевернулось. Тьма во мне пульсирует.
- Вы уверены, Аделаида?
- Да, абсолютно, - я с трудом перевожу дыхание.
- Неужели я такой незабываемый? – улыбается мой собеседник. От его улыбки, белых ровных зубов веет опасностью. Но испуг глохнет в магнетическом воздействии этого человека.
- Надо возвращаться, - унять сердцебиение кажется невозможно. Дрожащие руки почти не поддаются, когда я пытаюсь застегнуть верхнюю пуговичку пиджака. – Холодно.
- Как скажете.
Вскоре я в одиночестве сидела за барной стойкой.
Я заказала выпить. Выпивка обожгла внутренности, приятное тепло разлилось внутри. Дрожь и трепет постепенно выходят, а их место занимает приятная расслабленность и опьянение. Маша ничего не замечала, окрик потерялся среди громкой музыки и всеобщего веселья.
Реальность крутится вокруг, похоже, последний бокал мартини оказался лишним. Голова кружится, а перед глазами плывут странные картины. Голодные глаза, острые когти, все колышется, живет, заманивает. Я видела, как длинные белые руки тянутся к Маше, оплетают, а она резво выплясывает среди других ничего не подозревающих фигур.
В ноздри ударил неприятный солоноватый запах крови, сложно сосредоточиться.
Я схватилась за край барной стойки. В глазах  потемнело. Я умираю? Пол пополз по направлению к голове.

Около меня суетятся люди, Маша подает стакан воды, сверху дует свежий воздух. Словно кнопку включения нажали.
Я сижу на диванчике под струей воздуха из вентиляции. Страшные картины исчезли.
- Что случилось? – Маша вливает в меня очередную порцию холодной воды. Сегодня она только этим и занимается.
- Ничего, ничего.
- Я напугалась! Ты куда-то исчезла, а теперь в обморок падаешь!
- Давай, поедем, домой, пожалуйста, - везде мерещились страшные тени и ужасные монстры.
- Конечно, такси будет с минуты на минуту.
Не пришлось долго ждать, Маша схватила меня под руки, и мы поковыляли на выход через разгоряченную алкоголем толпу. Дымка рассеялась, оголив оболваненных людей. С полуприкрытыми глазами они двигаются в такт музыки, алкоголь льется рекой. Никто не разговаривает, не смеется – маски дремотного удовлетворения, а не лица! Гора тел дышит в такт, двигается в такт, как один организм.
Виктора в толпе нет.
- Мне тут не нравится, - собственный голос звучит как трепетание листьев на ветру. Маша оборачивается, волосы сбиваются на лоб.
- Мне тоже. Понимаешь, до того, как ты грохнулась без сознания, все вроде клево было... Алкоголь рекой, я отрываюсь на танцполе. Но потом…, - она замялась, большие серые глаза смотрят встревожено.
- Как дымку сдуло, - подсказываю я.
- Вот именно! Как дымку сдуло! Я по-настоящему испугалась. Мне так страшно с начальной школы не было. Я сразу набрала такси.
- И правильно, - я обняла Машу за плечи, даже запах бензина в такси навевает странное спокойствие после пережитого.
- А что за мужчина был с тобой и куда вы ходили? – спрашивает Маша, когда мы разместились на заднем сиденье. Я хмурюсь. Голова парит в тяжелом тумане, похмелье догоняет меня.
- Вышли, тут такой занятный дворик, странный тип.
- С каких это пор помолвленные женщины просто гуляют со странными типами? – резко спрашивает подруга.
- Маш, только не надо нравоучений, ничего не было!
- Да, я не осуждаю, просто мне он не понравился. Выглядит страшнее всего тут…
- А, по-моему, мы просто перебрали!
Маша кивает.
Я смотрю на темный город, проносящийся за стеклом такси. В груди застряло давящее предчувствие.