Бездна 6 часть

   аниме-волки: http://vk.com/album-27905412_136583000               




                ГЛАВА 6.

Ирина сидела, улыбаясь, обхватив колени руками. Ненужный фонарик она погасила, хорошо ориентируясь во мраке. Тьма пещерки мягко обняла её, не скрыв ни одного выступа, ни одного завитка сложного плетения «корней»-нитей. «Вывернулся!» Ира хмыкнула и гортанно хохотнула. «Ну, и что с ним делать?» Женщина повернулась и поцеловала в лоб череп Веды. «Ничего. Посмотрим». Она проворно подползла к ступеням и, забавляясь, ухнула в сторону выхода, тот покорно раздвинулся. Лунный зайчик заиграл на корявых стенах захоронения. Ирина, не торопясь, выбралась в прозрачный для неё мрак ночи и сразу заметила вдалеке знакомый силуэт её «сторожа». Она грациозно припала к земле и шустро и бесшумно поползла в сторону Трофима. Ира изловчилась подобраться к нему почти вплотную, и только тогда топограф вздрогнул и вскочил. Женщина засмеялась и плавно поднялась в полный рост.

– Тьфу, лешачиха! Напугала ведь! – Трофим старался говорить строго, но облегчение от того, что она жива и невредима, сквозило в каждом его слове.
– Ну, лесовик! Пойдём, по дороге всё расскажу, – Ирина крепко взяла Трофима за руку, и две фигуры, крепкие, жилистые и высокие, зашагали в сторону лагеря.

После рассказа Иры топограф был задумчив больше обычного.
– Что не так? – женщина недовольно скривилась.
– Выслушай спокойно и осмысленно. Ты Ира, Ирина Михайловна. Ты живёшь здесь и сейчас. ОНА жила когда-то, давно. ОНА совсем другая. Возможны параллели между вами. Ты можешь быть чем-то похожа на неё. Но ты не она… Ещё Ницше сказал: «Если долго всматриваться в бездну – бездна начнёт всматриваться в тебя». Ты понимаешь, о чём я? – голос Трофима был ровный и спокойный, но глубокие глаза смотрели сурово.
– Я понимаю… Я Ирина, у меня муж Олег и сын Тимка. Я наслаждаюсь новизной всего этого, но голову не теряю. Не волнуйся, – Ира говорила тихо, но твёрдо.
Лицо Трофима слегка прояснилось, он погладил женщину по плечу.
– Иди, отдыхай. До завтра.
– До завтра, – Ирина улыбнулась и неслышно заскользила к своей палатке, в походке едва заметно проступали черты большой сильной кошки.
Она не видела, как Трофим вновь помрачнел, вздохнул и медленно пошёл к говорливо-песенному лагерному костру.


Желанный СОН пришёл не сразу. Ира, свернувшись клубком, долго лежала с открытыми глазами. Она понимала опасения Трофима, но не приходить на курган, не ждать встречи с Ведой она не могла, не хотела. Веда вошла в её сознание, покорила его, обаяла. Она распахнула Ирине свою душу и весь мир. От такого дара Ира была не в силах отказаться.
Во СНЕ они опять бежали всё быстрее и быстрее. И когда силы Ирины уже полностью иссякли, пелена разорвалась, измученная женщина будто прошла сквозь вязкую стену. Звуки, запахи, краски мира окатили Иру мощным потоком и смяли бы, сломали её, не поддержи её Веда. Ведунья взяла Ирину на руки, как малое дитя, и абсолютно безусильно побежала дальше. Веда пахла свежим мхом и росой. Теперь мир не только пах и звучал, но и переливался всеми цветами и оттенками. Веда улыбнулась изумрудными глазами и разжала руки. Ира спружинила на землю, ощутив силу и энергию во всём теле, и… проснулась.
                * * *
В палатку настойчиво «стучали».
– Иринушка! Не знаете ли случайно, где может быть Троша? Он мне очень нужен, – Павел Сергеевич говорил как можно деликатнее.
Ирина понимающе хмыкнула и высунулась из палатки.
– У меня искать не надо. Я сплю одна, – Она, не мигая, смотрела прямо в глаза Пэ Эс.
– Боже мой! Ирушка! Я ни о чём таком… Совсем даже… Просто думал, знаете, где он... – Павел Сергеевич смешно подскакивал на месте и краснел, как рак.
– Ну, да… – Ира надменно скрылась в палатке и… беззвучно расхохоталась.

Когда она уже натянула шорты, услышала вскрик Пэ Эс.
– Троша!! Ты работал на раскопе лопатой?!!
Трофим попросил пройти начальника к своему шатру. Голоса стали удаляться, но Ирина, навострив уши, слышала каждое слово. Топограф виртуозно оправдался, но женщина сразу поняла, где он копал и снисходительно усмехнулась. Неужели он думал, что в пещерку так легко попасть кому-нибудь, кроме неё. Лопата! Смешно… И грустно...

                * * *
Раскоп гудел. Нашли новое погребение, как продолжение старого. Много «бляшек-скорлупок», несколько хорошо сохранившихся ножей, спёкшиеся стеклянные бусы и пряжки. В большом количестве тщательно очищенные кости.

 Ирина, проявив лишь вежливый интерес, продолжила прерванную работу, внимательно всматриваясь в окружающее. Цвета ранее виденных предметов поражали богатством разнообразнейших оттенков и полутонов, будто стекло, через которое она смотрела, тщательно отмыли от грязи и копоти.  К тому же она улавливала мельчайшие детали явлений, фиксировала малейшие движения. От этого слегка кружилась голова и сжимало виски. Но она чувствовала, что было бы гораздо хуже, если бы Веда не взяла её на руки, не помогла бы в первые мгновения.

В своей палатке она перекусила понравившимся ей борщевиком, голубикой и кислицей. Тщательно припрятала еду и достала мобильник. Тепло, чувствуя любящую музыку его голоса, поговорила с Олегом, сообщив ему о новых находках, и долго с глубокой нежностью  слушала переливчатый звонкий «фонтанчик» Тимки. Душа наполнилась любовью  и лаской до краёв. Необходимо было «выплеснуться», напитать и напитаться вновь… Лес. Туда. Одной.

Неслышно проходя мимо соседнего шатра, Ирина уловила запах спящего Трофима. Она обрадовалась, хотя и ощутила лёгкий укол стыда. Можно насладиться лесом так, как ей захочется, ни на кого не оглядываясь.

                * * *
Она опять бежала. Бежала по лесу. Почему? Похоже, именно при беге обострялось восприятие, взаимопроникновение себя и мира. Мелькали деревья, кусты. Хотелось дотронуться до всего. Пальцы еле успевали осязать шершавость коры, кожистость листьев, хлёсткость тонких ветвей… Грудь разрывалась от лесного пьянящего духа, голова – от звучной оратории, в которой солировал то птичий гомон, то шум ветра в раскидистых коронах, то треск сломанных сухих сучьев. Выскочив на широкую солнечную поляну, Ирина нырнула в сочную траву, раскинув руки и прижавшись щекой к тёплой земле.

Буквально в двух шагах раздалось осторожное шуршание. Ирина вскинулась, сжалась пружинкой и всмотрелась. На неё глядели две пары перепуганных глаз.
– Ты?! Тьфу, НикитА, блин! Думал, сдохну от страха! – Санёк свирепо, скрывая неловкость, натягивал штаны. Рядом копошилась знакомая девушка из студенток-практиканток.
– Ты что здесь? – Ира, не понимая, смотрела на Санька. Напряжение отпускало.
– А ты что? Продолжение сериала? Роль предложили, вместо Петы Уилсон? Коронный прыжок по задержанию отрабатываешь? Ну, считай, что обезвредила! – смущение Санька явно проходило.
– Прости… – Ирине хотелось выглядеть пристыженной, но, не выдержав, она звучно расхохоталась, с лёгким лукавством наблюдая, как по поляне бежит, спотыкаясь, сконфуженная девушка.
– Смотри-ка, разобрало ж тебя! Ладно уж, я отходчивый. Только чур, Никита Михайловна, молчок! – Санёк почесал облупленный нос и осторожно взглянул на Ирину.
– Чур, Казанова! Иди уж! – Ирина перекатилась на бок, подпёрла голову рукой и прикрыла глаза.
– А ты? Не набродилась ещё? – Санёк совсем успокоился и развеселился, ему явно хотелось подтрунить над Ириной.
– Иди. Мешаешь, – Ирина зелено взглянула на него, уголок её рта нетерпимо дёрнулся и провалился.
Санёк посерьёзнел, изучающе взглянул на неё, кивнул и пошёл к лесу. Нерешительно остановился, оглянулся, помялся, а затем быстро скрылся в лесу.
Ирина нежилась в лучах косматого солнца, исполняясь бездонной синью. Прогулка удалась. О Саньке она совсем забыла. Она думала о Веде. Впереди был вечер, а значит и встреча с ней. Думы о барьере, Дане окутали Ирину, она задремала.

                * * *              * * *


Веда стояла у окна. Закатное солнце спряталось за верхушками дремлющих елей, посылая последние рдяные лучи в просветы между ними. Синие сумерки выползали из-за лохматых кустов и стелились по земле. Но сегодня закат не трогал её, печаль по родине не теребила ей душу.  Она быстро складывала пузырьки и плошки в плетёнку. Мысли ведуньи летели к серым скалам. Там Сатр… Совсем один… Вокруг него барьер… Не закрыта лишь малая часть леса. Последний «летун», кроме её собственного, в этот вечер нужен для гона. Гона тех, кого силовая органика не убила, а переродила. Их надо загнать вглубь чащоб, под охрану и защиту Лесуна. Они должны спокойно прожить жизнь и не дать потомства.
 
Глухой, с перебоями «стрёкот» её «летучего друга» привлёк внимание Веды. Она тряхнула головой, отгоняя мысли, и выглянула в окно. Дан что-то нашёптывал «летуну». Она в один миг оказалась рядом.
– Дан! Только натереть! – Веда недовольно взглянула на мальчика.
– Я хотел его успокоить… – мальчишка опустил голову, золотые волосы торчали маленьким неаккуратным стожком.
– Это моё, – Веда присела рядом, гладя «летуна» по натертому жёлтому боку, и прошептала певучие странные слова.
Мальчишка зверьком лёг напротив неё и, казалось, пытался по губам понять наговор ведуньи. Затем стал настойчиво засматривать в глаза Веды.
– Ну? – Веда небрежно усмехнулась, заранее зная, что он хочет сказать.
– Я всё сделал, как ты сказала. «Летун» чист. Я и сам натерся, ну… тем синим. Уже не больно… Вот только ободок натереть и всё, – Дан перевёл дух и показал на отросток от зельеницы, обхвативший его голову и почти вросший в неё.
– Много слов, – Вздохнув, поморщилась Веда.  Мальчишка уже карабкался по ступеням зельеницы, которая покорно растянула перед ним вход. Одинокий ярко-оранжевый луч застрял в сложном плетении зельеницы, выхватив на мгновение быстрые маленькие ноги.
Ведунья скривилась – надо привыкать, он не уйдёт. Если выкинуть, то сгинет. Жаль… Как любую живность этого мира. А эти ещё и малоразумны и плохоспособны. Они боятся своего мира, не чувствуют его, обороняются, а не врастают. Познают его, чтобы брать, не делясь с ним. Где-то много-много кругов назад они сбились с пути, и через много-много кругов придут к своей погибели, если не перестанут страшиться и не научатся внимать. 

В притихшем вечернем лесу громко ухнул лесовик, ему вторило глухое ворчание его «лесного народца». Веда изогнулась и звучно заухала в ответ. Она повернулась к зельенице. Дан, пыхтя, уже тащил плетёнку к ведунье. Веда кивнула ему, и они стали ждать.

– Гон прямо сейчас? – мальчишка осторожно поглядывал на Веду.
– Сам знаешь, – она ждала продолжения.
– Я с тобой? – Дан затаил дыхание.
– Нет, – отрезала Веда.
– Лесун берёт своих, а я – твой…
– Нет.
– Я хочу знать… хочу быть с вами. Не хочу бояться… Я смогу, ты знаешь…
– Много слов…
– А ты не слышишь!! Я буду слушать только тебя и всё пойму… Я буду рядом, всё запомню… А потом… Потом смогу… буду жить сам, один… без тебя! – Дан отвел глаза и сжал губы. Худыми руками он обнял себя за плечи, чтобы унять дрожь.
Веда с интересом смотрела на него. Его слова удивили – малыш хорошо ощущает. Она хмыкнула и задумалась, трогая безгубый рот длинными чуткими пальцами.
– Хорошо, – Веда тряхнула головой и рукой остановила Дана, кинувшегося было к ней.

На поляне появился Лесун со своими мохнатыми «подданными». Выброшенные в лес, смертельно раненые и спасённые, ушедшие сами и оставшиеся вне своего племени люди прибились к Лесуну или были найдены им. Уберечь их означало изменить их, каждого по-своему, без этого не выжить. Жизнь их стала другой. Они видели и слышали то, что не дано разумной живности этого мира. Те шли своим путем, они – своим, старясь блюсти баланс и гармонию.

 Тёплый вечер окутал глухой лес и, незаметно прокравшись на поляну, словно замер перед оживлением, царившим там. Веда с Лесуном брали по нескольку капель из каждого флакона и брызгали эту смесь на каждого «лесного». Кожа тех становилась толще и прочнее.
 
            Краем глаза Веда видела, как Дан старался во всю: подтаскивал плетёнку, выискивал «неопрысканных», тщательно закупоривал ненужные сосуды.  Он ждал своей очереди. Лесун молчал, но поглядывал с любопытством. Веда небрежно отбросила последний сосуд и, подхватив плетёнку, скрылась в зельенице. Мальчишка горестно сжался и опустил голову. Через мгновение ведунья появилась и, поигрывая серебристо-зеленым флаконом, приблизилась к Дану. Лесун посерьёзнел и двинулся к ведунье.

Они стояли друг против друга, кожей ощущая присутствие малой живности.
– Ты решила? – Лесун прищурился на Веду.
– Да, – Чуть слышно обронила та.
– Зачем?
– Ему так лучше. Я чувствую это, – Веда с вызовом глядела на лесовика. Лесун сильной лапой развернул мальчишку к себе и осмотрел его с ног до головы, потом слегка принюхался.
– Тебе решать. Но это навсегда… – он шагнул в сторону.
– Знаю… – Веда заколебалась.
– Я согласен! – Дан искал её взгляда.
Веда отрешённо смотрела поверх взлохмаченной головы мальчишки. Серебро во флаконе, будто живое, кружило завораживающий вязкий танец.
– Я хочу как ты. Согласен навсегда… – Дан зачарованно глядел на искристый флакон.
– Для тебя ещё нет времени. Навсегда – это долго, – Веда думала о своём.
– Я знаю… Это когда назад никак… Когда только вперёд и непонятно, что там… Назад… не хочу. Хочу вперёд. Чтобы всё для меня и… я для всего, – мальчишка раскинул руки, как крылья, и с восторгом смотрел в чернеющее небо, часто дыша открытым ртом.

На поляне все притихли. Лесун, не отрывая глаз от мальчика, тронул пальцами свой рот. Флакон искрился в застывших пальцах ведуньи.
– Твой… – бросил Лесун, нарушая тишину.
Веда подошла к Дану, смотревшему ей прямо в глаза, открыла флакон и стала осторожно натирать всё его тело зеленоватой тягучей жидкостью. Кожа мальчика покрывалась крепкой и эластичной плёнкой изумрудного оттенка. Остатки ветхой одежды Веда отбросила в сторону. Дан ощупывал кожу и прислушивался к себе.
– Теперь только так...
 
 Веда черной тенью скользнула к Лесуну.
– Водарь поможет? – она закопошилась у «летуна».
– Да. Со своими загоняет от вод, – Лесун поднял лапу, призывая свой народ подойти ближе.
В руках  Веды переливались маленькие клубочки живой нити со светящимися зелёными «хвостиками».
– Это «помощники». Раздай.
– Быстро ты. Хорошо, – лесовик одобрительно ухнул.
У каждого в руках оказалось по «помощнику».
– Идите за ними. Найдёте «плохих» вылоков или комов – зовите меня или Веду. Нить их свяжет. Мы усмирим, – Лесун махнул в сторону ночного леса.
– А мы? – Дан тронул ведунью за руку.
– Мы гоним сверху, – Веда толкнула его внутрь «летуна» и взялась за рычаг.

                * * *

Гон был в самом разгаре. Уродливых вылоков и комов наплодить мог только немой омертвелый лес. Наплодить, но не прокормить. Зеленоглавые же бескрайние просторы давали приют всем. «Выродков» следовало искать там.

Аспидно-синюю ночь сверху подсвечивали алмазные звёзды, снизу радужные «помощники». Лесовики бестелесными тенями следовали за переливчатыми клубками, настойчиво рыскающими в чащобном мраке. Всё происходило удивительно слаженно и тихо. Безмолвие нарушали лишь придушенные рыки пойманных вылоков и комов да осторожное уханье лесовиков, звавших Веду и Лесуна. Живая нить, отыскав по запаху «детей» силовой органики, мгновенно разворачивалась, неумолимой стрелой настигала животное и окружало его светящейся петлёй, распластавшись по  земле. Чувство родства с мерцающим кругом притягивало и страшило исковерканную живность, заставляя  затравленно выть.

«Летун» Веды змеёй скользил меж обомшелых стволов старых елей, то взмывая к их острым вершинам, то почти припадая к узловатым корням. Веда остро всматривалась в глубокую тьму безлунной ночи. Услышав очередной зов, ведунья неслась к пойманной «добыче», рассекая упругий смолистый воздух. Плавный соскок с «летуна», и она уже около перепуганного животного. Несколько гортанных звуков, нежное успокаивающее ворчание, ласковый напевный шёпот… Черный угловатый силуэт женщины рядом с темной массой присмиревшей живности чётко вырисовывался на фоне блестящего круга. Миг, другой и «выродок» уже послушно трусил за Ведой. Та сводила их всех к Лесуну. Лесовик, окружённый странно-уродливыми животными, медленно шествовал по ночным дебрям. Он молча кивал Веде и принимал очередного «найдёныша»,  мягко ероша тому чахлый загривок и гладя по лысой морде.

Дан ни на шаг не отставал от ведуньи. Он следовал за ней везде, вслушиваясь, вглядываясь, запоминая и… наслаждаясь. Наслаждаясь полётом, ароматом бархатной ночи, приглушёнными звуками и полным безмолвием. Ему, очевидно, казалось, что Веда не замечает его. Но она кожей чувствовала его восторг, частый стук маленького сердца, переполненного счастьем, и всё больше понимала, что поступила правильно.

Уже в зельенице, когда Веда во второй раз натирала Дана зелёным серебром, тот вдруг шумно выдохнул и затих.
– Ну? – ведунья выпрямилась и отложила флакон.
– А почему ЭТИХ надо сохранять? Они опасны… Для всех… Может их лучше… ну… извести? – мальчишка потёр свой заживающий бок.

Веда медленно подошла к окну. Занималась заря. Угасали предрассветные звёзды. Женщина тронула пальцами губы.
– Их жизнь твоя? – тихо спросила она.
– Нет… – прошептал Дан.
– И не моя… – Веда была уже около стекла. Она склонила голову к плечу и погладила ровную поверхность.