Семь секунд

        Пришедшая ночью гроза была самой сильной из тех, что помнил Мишка в свои неполные восемь лет. Сначала была тишина, какая-то необычная, тревожная. Как вдруг ветви росшего во дворе тополя зловеще царапнули по стеклу, а потом застучали в него, всё настойчивее и настойчивее, словно кто-то требовал распахнуть окно и впустить его в уютную теплоту спальни. Мишка забился в угол кровати и накрылся с головой. На мгновенье всё стихло, а темноту разрезала яркая ослепляющая вспышка. Мишка от неожиданности вздрогнул и крепко зажмурил глаза. Тяжело упали первые капли, а ветви тополя снова ударили в оконное стекло. И тут дождь гулко забарабанил по жестяному карнизу, и комнату опять осветила молния, и когда ударивший ей вслед гром заставил задрожать оконные стекла, Мишка не выдержал и, соскочив с кровати, бросился в мамину спальню. Забравшись под одеяло, он свернулся калачиком и накрылся с головой, а сонная мать обняла дрожавшего Мишку, и он прижался к её тёплому телу и страх сразу прошёл. Раскаты грома и вспышки молний уже не казались ему такими страшными, и он даже высунул голову из-под одеяла и подумал, что гроза похожа на праздничный салют, и что отец точно не испугался бы такой ерунды, и он тоже не станет бояться. И тогда Мишка ещё сильнее прижался к матери и вскоре заснул.
        Утром на улице было тепло и солнечно, а от страшной ночной грозы остались лишь мокрый асфальт и небольшие лужицы. Мишка аккуратно перешагивал через них, стараясь не наступать на медленно ползающих в тёплой воде длинных дождевых червей. До первого сентября оставалось меньше двух недель, а у Мишки кроме тёмно-синего ранца с блестящими застёжками и красиво переливающейся картинкой гоночного автомобиля ничего не было. И поэтому после завтрака они отправились за покупками к школе.
        Когда они проходили мимо магазина игрушек, Мишка упросил маму зайти внутрь, и там она купила ему большого надувного крокодила. Сперва Мишка немного расстроился: крокодил был синего цвета, а он точно знал, что крокодилы должны быть зелёные. Но потом мама сказала, что в воскресенье они поедут к морю и Мишка обрадовался, и сразу решил, что его крокодил синий, потому что морской.
        – Мам, а крокодил победит акулу? – спросил Мишка. В это лето все говорили про акул. Ходили слухи, что их принесло тёплым теченьем, и теперь не давая покоя отдыхающим, они атакуют побережье и что кого-то даже успели съесть.
        – Как же он победит, ведь акулы в море? А крокодилы в солёной воде не живут, – рассмеялась мать.
        – Это зелёные не живут. А синие – они морские, они очень даже живут.
        – Ну, тогда с твоим крокодилом нам никакие акулы не страшны. Они его как увидят, так сразу со страху разбегутся.
        – Обязательно разбегутся, – засмеялся Мишка. – Мам, а мы точно к морю поедем?
        – Точно. Я ведь пообещала.
        – Здорово, – сказал Мишка. – А куда?
        – Ну, не знаю. На Шамору, наверное.
        – А туда, где мы с папой были не поедем?
        – Нет. Туда мы с тобой не доберёмся, далеко очень. Вот следующим летом с папой съездим обязательно.
        Мишкин отец ходил тралмастером на рыболовецком судне и обычно всегда возвращался из рейса в начале лета, и тогда в августе они все вместе уезжали к морю: далеко-далеко, в небольшую закрытую бухточку с узкой полосой каменистого пляжа и белым песчаным дном, и проводили там по нескольку недель. Отец с матерью спали в палатке, а Мишка в машине. Там ему больше нравилось. По утрам пока мать готовила завтрак они с отцом бежали купаться или ходили в соседнюю деревню за парным молоком. А ближе к вечеру, когда спадала жара, отец стаскивал от палатки к воде небольшую надувную лодку и они с Мишкой отправлялись на рыбалку, и тогда на ужин у них была жареная камбала, сочная и жирная. И вкусней её Мишка ещё ничего не пробовал.
        А этой зимой они купили квартиру, и теперь отец, едва вернувшись из рейса, сразу ушёл в новый, и мама тоже работала всё лето и на море в этом году Мишка ещё ни разу не был. Каникулы он провёл в деревне у бабушки, и моря там не было, только озеро. Но озеро – это не то, озеро – не море. Хотя рыбачить тоже можно. И соседский Вовка, с которым они вместе удили карасиков – мелких, чуть больше ладони – клялся, что поймал в нём метровую щуку. Но Мишка ему не верил. Вовка был трепач. Наверное, потому что рыжий. Рыжие все такие. И когда Вовка рассказал ему про дёвчонку, с которой якобы целовался за углом школы, Мишка тоже ему не поверил, и даже разозлился. Нельзя про такое говорить. Такое нужно держать при себе. Вот он никому не расскажет, как играл «в доктора» с Лилькой из пятой квартиры. И матери не расскажет, и даже отцу. Потому что мужчины о таком не болтают. А Вовка – трепач.
        Но зато Вовка знал грибные места. В этом он точно был мастер. И когда пошли подосиновики, они насобирали их целое ведро, крепких с красно-оранжевыми шляпками и продали проезжающим через деревню дачникам, а на вырученные деньги купили в лавке пряников и лимонада. Хотели ещё мороженного в вафельных стаканчиках, но в лавке его не оказалось.
        – Миш, ты подожди меня там, в сквере возле фонтана, – сказала мама, когда они проходили мимо аптеки. – Я забегу на минутку пластырь купить. А ты подожди. Только в воду не лезь.
        У фонтана было свежо и над водой кружили стрекозы, а налетавший время от времени ветерок подхватывал их вместе с капельками влаги и относил в сторону. Одна стрекоза: крупная с длинным тёмно-зелёным телом и большими голубыми глазами, села на бортик фонтана и Мишка, осторожно подкравшись, протянул руку и попытался схватить стрекозу за блестящие крылышки. Но та, почувствовав опасность, быстро взлетела и зависла в воздухе перед самым лицом Мишки, и он кинул в неё крокодилом. Стрекоза улетела, а крокодил плюхнулся в воду, и Мишка полез его вытаскивать.
        Когда вернулась мама, Мишка сидел на скамейке и, сняв сандалии, отжимал воду из носок.
        – Ну, я же тебя просила, – воскликнула мама. – Как ты теперь пойдёшь весь мокрый?
        – Мам, да ты не расстраивайся. Я по дороге обсохну, – виновато сказал Мишка. – Это я крокодильчика к воде приучал. А то потонет неприученный.
        – Ох, Миша, – сказала мама. – Ладно, обувайся и пошли. Вон через дорогу канцелярский магазин. Купим там пенал и карандаши.
        – И ручки?
        – И ручки.
        – И тетрадки?
        – Тетрадки я раньше купила. Пошли уже.
        Они обогнули фонтан, прошли мимо сидящего на скамейке и читающего газету мужчины и, миновав сквер, остановились перед пешеходным переходом.
        Светофор горел красным, но машин не было и, взяв Мишку за руку, мама потянула его за собой. Тут их обогнала немолодая женщина в сиреневой куртке и коротких резиновых сапожках. Женщина неловко зацепила локтем надувного крокодила и тот, ещё влажный после купания в фонтане, выскользнул у Мишки из рук и упал на дорогу. Мама нагнулась за ним, как вдруг раздался сигнал автомобиля: резкий, пронзительный. Она быстро подняла голову – сверху со стороны перекрёстка ехал грузовичок с синей кабиной и натянутым поверх кузова брезентовым тентом. Водитель грузовичка попытался затормозить, но асфальт ещё оставался мокрым после грозы, и машину занесло, и свистящий пугающий звук тормозов, казалось растянувшийся на целую вечность, длился даже после глухого удара обо что-то мягкое и затих только после того, как, ткнувшись колёсами в бетонный бордюр, машина остановилась. Из кабины тут же выскочил водитель: молодой парень в цветастой рубахе и с очень бледным лицом. Сделав пару шагов, он остановился и, увидев растекающуюся по асфальту бурую лужу и забрызганного кровью резинового крокодила, быстро отвернулся, и его стошнило прямо на колесо.
        – Мама! Мамочка! – закричал Мишка. Он ещё не до конца осознал того, что произошло, но чувствовал, что случилось что-то страшное и непоправимое. – А тётеньке больно?
        Когда раздались гудки автомобиля, мать схватила его на руки и быстро отскочила назад к тротуару и теперь стояла там с побелевшим лицом, крепко прижимая Мишку к своей груди. А шедшая впереди них женщина вдруг заметалась по дороге, водитель грузовичка попытался уйти от столкновения, но асфальт был мокрый, а женщина запаниковала, и стала отскакивать назад, и от удара её отбросило к тротуару и, упав, она ударилась затылком о бордюр. Теперь её тело лежало на асфальте, похожее на сломанную куклу с неестественно вывернутой ногой, а вокруг головы расползалась бурая лужа крови. Синий Мишкин крокодил лежал рядом и на нём тоже были бурые пятна.
        Вокруг стала собираться толпа, поначалу тихая, робкая, но вот уже седая старуха злобно потрясая палкой, ткнула пальцем в сторону водителя и прошипела: «Убийца!». И толпа, поддержав ее, гневно зашумела, а парень вдруг согнулся, словно кто-то ударил его в живот и опустился на корточки, и его снова вырвало.
        И лишь счётчик светофора бесстрастно отсчитал оставшиеся семь секунд и для пешеходов, наконец-то, зажёгся «зелёный». Но до этого уже никому не было дела.
        Ну, какой, к чертям собачьим, светофор, когда такое творится.