Свободная земля

В основу рассказа легла реальная история, произошедшая 29 ноября 1864 года в американском штате Колорадо у реки Сэнд-Крик.
 
          

— Бежим к реке!
— Не хочу.
— Давай, шевели лапками, жирдяй!
— Я не жирдяй, а Толстый Бурундук
— Давай, бурундук, двигаем к реке. Если не будешь бегать, то станешь плохим воином. Так и останешься навсегда бурундуком и не получишь имя настоящего воина.
    С травы поднялся индейский мальчик лет десяти – немного полноватый для индейского ребенка, но вполне обычный энергичный мальчуган – и припустил к реке. Его догонял товарищ, примерно тех же годков. Товарищ не ожидал такой прыти от толстого бурундука, впрочем, ближе к реке он все-таки смог перегнать наглого соперника – недаром ведь его звали Кохэна, что на языке шайеннов означает Быстрый.


— Сэм, ты порой такое задвинешь, что даже от тупого вонючего нигера не услышишь!
— Сам ты тупой вонючий нигер!
— Сэм, не обижайся, но ты реально порой говоришь глупости. Вот объясни мне – кто тебе такую мысль внушил: «Индейцы тоже люди и у них есть душа»? А? — сказав это, кавалерист притормозил коня, и в пол оборота повернулся к собеседнику, которого завали Сэмуэль или просто Сэм.
    Сэм, в свою очередь тоже притормозил, но отвечал, не глядя на собеседника, а как-то задумчиво или смущенно, направив свой взгляд куда-то вдаль.
— Чак, я не утверждаю, что индейцы такие же, как мы. Да, они тупые дикари и грязные язычники. Но ведь они тоже творения божьи и Господь в своей милости наделил их бессмертной душой. Если их обратить в истинную веру, то вполне возможно…
— Что значит вполне возможно? — резко перебил своего собеседника сержант Чарльз, он же Чак  — Ты хочешь сказать, если индейца окрестить, у него мозги появятся, и он начнет думать и вести себя, как человек? Что за бред! Сэм, запомни раз и навсегда – они не люди! Они животные! Они живут, как звери и мозгов у них нет. К тому же, они представляют реальную опасность для любого свободного белого человека. И потому с подобными дикими тварями дела ведутся просто – или ты их, или они тебя!
— Может ты и прав, но вот преподобный Леонард, учил…
— Да чему мог учить этот старый маразматик! — вновь перебил своего собеседника Чак — Ему уже столько лет, что его мозги превратились в кашу, вот и несет всякий бред.
— Но ведь, когда он был миссионером, то жил среди индейцев и знает их ближе.
— Так ведь он не среди шайеннов жил, он ведь где-то в Канаде проповедовал. Может, у них там индейцы больше на людей похожи. А что до шайеннов, я тебе одно скажу – это не люди! Это… тьфу!  — сержант Чак смачно харкнул на землю.
— А мне казалось, что краснокожие – везде краснокожие. — Сэм пожал плечами, и на его лице ненадолго застыла гримаса ни то удивления, ни то раздражения.
— Красножопые! — широко улыбнулся Чак!
— Точно, красножопые! — еще шире улыбнулся Сэм, выставив свои коричневые от табака зубы.
— В общем, как бы там не было, губернатор обещал за каждого убитого красножопого, независимо от пола и возраста, пять баксов. Прикинь, убил десяток – это уже полтос! Неплохие деньжата.
— Даа, а если сотню, то…
— Ха! Размечтался! Где ты их столько наберешь?!  — в очередной раз прервал своего собеседника Чак — Их там, в селении, как я слыхал, не более 500 или 600 голов обитает. А нас тут в отряде семь сотен. Получается, что не каждому индеец достанется. Или ты собираешься с одной головы три скальпа снять?! — сержант раскатисто засмеялся, а его рыжие усы задергались, будто крылья взлетающей птицы.
— А как тогда быть? Нафига мы вообще едем туда да еще в таком количестве? — Лицо Сэма вытянулось в сильном удивлении и беспокойстве.
— Ну, ты реально дурень! — отвечая, Чак не переставал посмеиваться  — Мы ведь не охотники за головами, мы регулярная американская армия и едем выполнять свой военный и гражданский долг. Понимаешь, правительство дало приказ, мы его выполняем. Вот и всё. Ты это делаешь не ради сраных пяти баксов, а во имя наших демократических ценностей. Наша страна самая свободная в мире и для того, чтобы она оставалась свободной, развивалась и богатела, кто-то должен выполнять вот такую нелегкую работу – освобождать земли от всякой мрази, вроде шайеннов.
    Улыбка ушла с лица Чака, и говорил он уже вполне серьезно, хотя Сэму всегда было трудно понять – серьезен ли его товарищ или подсмеивается, так как часто он говорил серьезные вещи, улыбаясь, а шутил с серьезным лицом, от чего шутки всегда приобретали особый смысл. Но сейчас, кажется, Чак не шутил.
    К вечеру, когда солнечный диск уже стал заваливаться за горизонт, а сверчки начали вдохновенно и громко оглашать окрестности своими трелями, когда до сумерек оставались буквально минуты, отряд полковника Джона Милтона Чивингтона окружил поселение индейцев, расположенное возле реки Сэнд-Крик. Это были мирные индейцы – шайенны и арапахо, которые никогда не нападали на поселения белых. Но суть была в том, что земли, которые занимали индейцы, понадобились правительству штата, а добровольно уходить с них те не собирались.
   Приближение отряда не осталось для индейцев незамеченным, но ведь и раньше белые проходили через их земли и никого не трогали, а хозяева встречали их, как дорогих гостей… Да, так было… было когда-то…


— Чак, ну, ты умора! — скалил свои коричневые зубы Сэм, наблюдая, как его товарищ накидывает лассо на молодую шайеннку, та металась среди горящих хижин и вигвамов, будто обезумевшая, не зная куда бежать. – Заарканил молодую лошадку!
— А ты что сидишь? Слезай с лошади и помоги мне.
    Сэм спрыгнул на землю и направился к Чаку, который тянул за веревку индианку, та кричала и пыталась снять с шеи накинутую петлю. Подоспевший Сэм ударил ее сзади по ногам, и она рухнула на землю. Уже лежа в пыли, она хрипела и что-то кричала на своем языке. Откуда-то возникла, словно тень, фигура старой индианки, ее лицо, озаренное пламенем пожара, напоминало тлеющий красный уголек. Она стояла в десяти шагах от них и молча смотрела, на лице не было ни ужаса, ни скорби, только ее глаза выражали боль, бесконечную всеподавляющую боль. Она видела, как только что зарубили сына и зятя, а теперь двое белых схватили дочь. Чак обернулся и, передав конец веревки напарнику, подошел к пожилой шайеннке.
— Сэм, глянь-ка, вот еще одна обезьяна нарисовалась!
— Да вали ты ее, что уставился.
— Валить говоришь?!
    Сэм выхватил саблю, поддел ею рубаху индианки, украшенную орнаментом – одно движение и пожилая женщина уже стояла совершенно голая перед двумя смеющимися кавалеристами.
— А вот теперь смотри сюда, Сэми, я тебе покажу прикол!
    Чак сделал короткий замах и полоснул старой шайеннке саблей по животу. Из вскрытой брюшной полости у женщины вывалились внутренности, она упала на колени, держа свои кишки в руках, но так и не произнесла ни звука.
— Видал!
— И что тут такого?
— Сэм, ну ты олух! Видал, как надо резать? Ты вот просто рубишь и всё, а я тебе уже говорил, нужно живот вспарывать неглубоко, тогда кишки остаются целыми и просто вываливаются. Понимаешь, если не задеть кишки, из них не выходят газы и тогда все внутренности просто вываливаются. Так красножопый не сразу умирает – он еще несколько часов помучается.
— Даа, мастерски! — восхитился Сэм.
— То-то же!

    Чак развернулся, и направился к товарищу, который продолжал держать лассо с молодой шайеннкой. Подойдя к лежащей на земле индианке, схватил ее за волосы, приподнял и поставил на колени. После чего, вынув из голенища сапога широкий нож, начал медленно срезать у полупридушенной женщины скальп. От боли та громко кричала, но на помощь не звала. Ее слова были: «Не подходи. Сынок, убегай!». За перевернутой повозкой невдалеке прятался ее сын – Толстый Бурундук, которого ласково она называла мой бурундучок. Он видел всё – видел, как белые солдаты схватили его маму, видел, как убили его бабушку, видел, как убивали других индейцев и жгли деревню. Но, когда тот белый ужасный человек с рыжими усами стал его маме снимать скальп, он не выдержал. Схватил лежащий на земле сломанный топор и с криками бросился на того, кто убивал его мать. Приблизиться он не успел, Сэм выстрелил в него из револьвера. Мальчик выронил топор и упал на землю.


    Мамочка, мамочка, я не успел. Еще немного и я смог бы тебя спасти, но белый человек, он… Мой бурундучок, мой сыночек, ты настоящий воин! Я горжусь тобой, и отец тоже гордится. Ничего не бойся, твой дух воспарит большим черным орлом и соединится с духами предков. Мой сыночек…

                *****

    В мире так много жестокости и несправедливости, что подобную историю можно даже назвать обыденной и до скукоты привычной. Но вот, всё же, хочется  чего-то светлого, сказочного, пусть банального, пусть не логичного и невероятного, но похожего на ХЭППИ-ЭНД, и даже, если не очень похожего, то дающего какую-то надежду и простор для фантазии. Потому короткое продолжение...

                *****
    Бойню смогли пережить всего несколько индейцев, они успели вырваться из горящего селения и, перебравшись через ручей, спрятаться за холмами.  Среди них был Кохэна. Находясь уже на том берегу реки, он поклянется никогда не забывать то, что видел и отомстить белым за смерть близких. В знак клятвы он глубоко порежет свою ладонь ножом, чтобы оставшийся шрам всегда напоминал ему о том, что случилось у реки Сэнд-Крик. Рана на руке быстро зарубцуется, но никогда не зарубцуется кровоточащая рана на сердце. Когда вырастет, он станет великим вождем шайеннов, возглавит Воинов-Псов и неоднократно поведет их в бой против белых захватчиков, пришедших в его землю со звездно-полосатым флагом свободы и демократии…