Настя

   В одно из наших путешествий с Алёшкой Ярушниковым по Тюменской области, конкретней,- по Оби,- произошёл памятный случай.

   Время - студенческое, задание - летняя практика. В итоге надо было раздобыть звуковой этюд для зачёта по мастерству. В Пунге мы застряли надолго: не только до большой земли, но и до Оби невозможно было выбраться. Осень хозяйничала уже вовсю. Геологи готовились к выходу в проходимые остылые болота; дорожники ожидали холодов покрепче (на зимние работы из Ханты-Мансийска направили к ним отряд из восемнадцати АТСок, и все они рухнули под первый лёд на каком-то притоке); а мы - двое, будущие киногении,- приуныв, подчинились обстоятельствам и собирались зазимовать в тундре. Какие уж тут этюды, разве что немые...
   
   И вдруг грохот!!!
   
   Прямо с неба.
   
   Видел бы кто лицо Ярика Янтарёва, у которого именно в этот день в Ханты-Мансийске, в пятистах километрах всего-то, была назначена регистрация брака. С Настей! О возлюбленной своей он прожужжал уши, намозолил глаза её красотами, и мы не сомневались: узнали бы сразу, увидев девушку. На левой щеке была у неё бородавка, но, как утверждал жених, бородавка эта ей шла, такая приятная и вкусная. Верили ему мы. Лаже колючий на язык Алёшка Ярушников не отправлял ядовитых телеграмм в его адрес, вздыхал сам по ненаглядной жёнушке Гале. Напротив, с уважкением отзывался о нём: "Человек судьбы... Так вот надо, Вовка, любить, а ты..." Не всем дано по автобану мчатся со цветами к своим невестам. Ярик Янтарёв,бригадир дорожников. прибился к нам, понимая, что каким-то чудом мы всё равно вырвемся отсюда: из ВГИКа ведь, а одно название киноинститута производило на него магическое действие. Судьбоносное!- хотя никому на свете неизвестно, что такое судьба, поскольку ей подчинены даже боги.
   
   И вот на его счастье - вертолёт!
   
   Не успели мы похватать рюкзаки, как у посадочной площадки возникла толпа. Желающих вылететь было больше сотни. Ярик взглянул на нас, как на спасателей: студенты!- уж эти не останутся, залезут и его затащат...
   
   - Братцы!- огонь надежды озарил лицо почти молодожёна.
   
   - Вперёд! Эва, разбратался...- для Алёшки Ярушникова ни толпы, ни очереди не существовало: ему надо было добраться до Галины, и до неё он доберётся.
   
   К великому нашему удивлению, толпа не осаждала трап, понуро ёжилась в сторонке, поедая глазами гордую и прекрасную птицу. Пробираясь в толпе, мы услышали: "птица" не совсем здорова... Неисправна...  Пилоты приземлились заправиться, уже и бочку с горючим подкатывали... А летели они из Лабытнанги.
   
   - Чё поломано? Чё... если киросин лёте?- задавал резонные вопросы Алёшка Ярушников.- И мне: - Вовка, не отставай...- И жениху: - Ярик...
   
   Неисправная машина. Разлука. Встречи не будет, если не рисковать: забраться в салон и лететь. И где здесь судьба? Вернее, что здесь судьба? Машина? Пилоты? Собственное решение? Случай? Ярик отстал... Кто-то из бригады дорожников придержал его за руку, заронив ему в сердце роковое свинцовое слово...
   
   У вертолёта стояли пилоты. Молча и безо всяких-яких запрещая посадку.
   
   - Но вы летите?- приступил к атаке Алёшка Ярушников.
   
   - Нам лучше разбиться, чем не восстановиться, а вам лучше ещё повеселиться, чем в болоте окропиться.
   
   - Это как?
   
   - По нашей вине лопасть лопнула... тут...  человеческий фактор... А до Ханты-Манты полтыщщы вёрстов, далековато...
   
   - Да-ак... вы-то... вы... - Алёшка Ярушников готов был стать на колени, не хотелось ему встречу с женой откладывать до весны.
   
   И тот пилот, что не принимал решения, сказал тому пилоту, что решение принимал:
   
   - Их воля. Если что - нам ведь всё равно, с ними или без...
   
   - Мы можем грабануться!- в лицо Алёшке Ярушникову сердито прокричал вынужденный принимать решение пилот.- Мы рискуем животами.
   
   - А мы... а мы не можем рисковать жи... жи... не-ет, не согласны... нам надо жить... Да! Нам надо вылететь.
   
   - Забирайтесь,- пилот махнул рукой.
   
   - Володька, ты первый...- всегда и всюду позволял он первому мне осваивать неизвестное. Он оглянулся: - Ярик, можно! Беги...
   
   Ярик Янтарёв прилип к толпе. Горючку заправили. Пилот прокручивал винты. Мы вскочили в салон. Трап подняли. Дверцу задраили. Машина задрожала и с лёгкостью пустой банки, загремела со специфическим для вращающихся один другому навстречу винтов визгом. Этот визг отбросил толпу, но и удерживал её, казалось, именно нотой треснувшей лопасти. В иллюминатор я выискивал Ярика Янтарёва. И не находил. Вертолёт подпрыгнул. В этот момент я позавидовал тем, кто остался на земле. Ещё раз подпрыгнула в воздухе дрожащая и рокочущая со специфическим визгом пустая банка,- в толпе Ярика не было. Рыжая тундра накось скользнула из-под ног. Вертолёт подпрыгнул ещё и низко лёг на курс, не поднимаясь выше. И я увидел Ярика. Порядочно отошёл он от толпы, опустив голову, направлялся в посёлок. И каким же он показался маленьким, одиноким, квёлым! В одиночество жених уходил от любви... Подумалось о нём его судьбоносное: в глаза счастью не дано смотреть трусливому взгляду любящего...
   
   В Ханты-Мансийске мы достали кошелёк,- у нас был один кошелёк на двоих, но и на двоих был он совсем пустой,- Алёшка Ярушников не мог не пофорсить, зная, что от оплаты откажутся. А то и обидятся за такую наглость... Вертолётчик обнял меня со словами:
   
   - Спасибо, парни!- он и сам был парнем, чуть-чуть постарше нас.- Вы тоже родились летунами...
   
   Алёшка Ярушников скорым шагом направился к пристани. Дорога лежала на Сургут, Тюмень, Первоуральск - родной городок Ярушникова,- Москву... Я предложил заглянуть в ЗАГС, если невеста с бородавкой на левой щеке ожидала, то... Да, Настя ожидала. И не одна. Рядом с ней был юноша, убеждавший её уйти... Чего ждать, раз не явился вовремя? Да и кого? Наверно, этот юноша что-то знал о Ярике Янтарёве больше, чем знали мы и его невеста... Вдруг он обнял растерянную и смущённую неизвестностью Настю, прилип к бородавке губами и... задержался на ней поцелуем. И впрямь, без булды:  бородавка была приятная и вкусная... Но... но и сластимое хороший друг пересластил: прочувствовав провальную горечь любви, невеста нанесла ему некрасивую из-за неудобства положения руки, но  увесистую пощёчину. В растерянности друг её затрепетал... И в честь этой короткой сцены загрохотали аплодисменты: это вертолёт, не наш, разумеется, пролязгал над городком гибкими лопастями. Ежом Алёшка Ярушников фыркнул и набросился на меня: "А ты заладил себе... он человек... человек он..." Ну, Ярушников - он и есть Ярушников, и никто его не переделает.
   
   Песню вертолётных лопасней запомнил я навсегда.
   
   Так и закончил было свой звуковой этюд, но его не защитали. "Звук не тот",- забраковала мастер. Этот "Взлёт" стал началом бесконечных провалов и падений моих в киномире.
   
   Вот и думай, что такое Судьба, если это никому неизвестно. Но каждый, не затрудняясь, к месту и не к месту, лепечет: "Эх, не судьба... Вот беда, а?" Возможно, не-судьба - это и есть Судьба?
                пос. Пунга-на-Сосьве.