Скользкая рыбина -рассказ

Скользкая рыбина.
Когда мы были еще юными пацанами, и от роду нам было лет по тринадцать, любили, ездить ватагой на «великах» на рыбалку, вырвавшись из дома на речку Бирюса, за десять километров. Ночью всегда ловилась настоящая рыба – налим, большая и скользкая похожая на угря извивающая, когда, снимаешь ее с крючка, и всегда норовит выскользнуть из рук, махнуть хвостом и спокойно удрать. Старались пальцами цеплять ее за жабры, но она так глубоко заглатывала крючок, что приходилось зажимать налима между ног, и вытаскивать обеими руками. Перепачкав свои штаны между ног слизью, которая засохнув походила на белую сперму и было неудобно выглядеть перед своими сверстниками, которые быстро реагировали и подтрунивали над каждым, кто применил такой метод вытаскивания крючков. Какая же все-таки сильная рыбина?  - как не держи ее, все  норовит выскользнуть, извивая свое мускулистое сопливое тело. Ловили на «закидушки» из длинной лески с двумя крючками  закидывали подальше от берега, метров за 50 на глубину, раскручивая над головой свинцовое грузило и отпускали. Улетев, грузило плюхается где-то в темноте в воду, увлекая за собой на всю длину толстую леску. Ловили на живца – вьюна, которых, вылавливали на мелководье, в песчаных отмелях поддевая лопатой со дна песок в котором прятались эти черви. С вечера забрасывали снасти и собирались у костра пекли картошку и ели с ней нехитрую снедь, сорванную на огородах: огурцы, лук да помидоры, что еще из дома, кроме хлеба брать? Бывало, если днем наловим удочками мелочи, варили уху.  Аппетит был отменный, и съедали всю еду, потом дремали, засыпая у костра часа на три, а то и просыпали до утра. Если получалась удачная ночная рыбалка, то улов был богатым, на всех крючках сидели разного размера по налиму. Рисковать, снимая их с крючков, было бы ошибкой у воды, и мы вытаскивали улов подальше от воды, не давая возможности рыбе сорваться с крючка и более не было повода перемазать штаны «спермой».  Рано утром сматывали «закидушки» на рогатые дощечки, и утренний клев продолжался с удочкой на червячка до солнечного восхода из-за гребня таежных елей. Вся наша рыбалка заканчивалась, больше тут ловить нечего днем и мы уезжали по домам досыпать на мягких сеновалах, напившись от «пуза» молока. Мать будила, к обеденному столу приготовив весь мой улов на сковородке и все с аппетитом ели нежное мясо жареного налима.  Где-то под осень наш родственник дядя Миша, маминой сестры муж позвал меня на настоящую рыбалку на моторной лодке уплыть за семьдесят километров на свои рыбацкие места, заготовить на зиму несколько бочонков рыбы. Я, толком еще ничего не понимал, в этих делах, как управлять лодкой на веслах, когда он ставил сети и командовал:
 - Лево руля! - я терялся и путался. Приходилось еще бороться с течением, которое и сбивало меня с толку и правильно рулить. Дядя Миша ругался и не мог правильно поставить сеть. Корма лодки мешала ему, а я не мог вовремя отворачивать ее, от сети. Запутав сеть, он уже по правде стал крыть меня матом, чертыхаясь и, ругал себя, что связался с бестолковым. Я обижался до слез, но в дальнейшем освоил лодку и стал более-менее держать ее правильно на течении. С горем пополам поставив сети, мы поплыли под крутую сопку на противоположный берег, где была глубина и там  будем ставить переметы на налимов.  Дядя Миша ставил их не спеша, большое количество крючков на одной такой снасти требовало большей аккуратности, и чтобы не перепутать снасть, от моей гребли зависел успех правильно поставить переметы. Правда их было всего-то пара штук, но каждый имел по двадцать крючков, на которые насаживал дядя Миша вьюнов и по одному поводку с наживкой сбрасывал в реку. Я, должен держать нос лодки против течения и  отгребать с середины реки. Так ставят переметы, это я быстро усвоил, и попотеть пришлось много, пока не закончили ставить последний перемет. Натер я руки до мозолей и получил энное количество матов от дяди Миши, но самое главное наказание меня ждало чуть позже.  Мы в потемках взбирались на крутую сопку, чтобы разжечь костер и поставить чай. Дядя Миша приказал мне собирать сухие дрова в кромешной темноте среди деревьев в тайге, где живут дикие звери и в любое время я мог стать их жертвой. Трясясь от нахлынувшего страха и насобирав охапку сучьев от сосен я, наконец, облегченно перевел дух и подсел к костру, на котором уже грелась вода в котелке. Попив чай, и перекусив, мы устроились на ночлег и я, заснув уставший и обиженный, узнав так много о себе от дяди Миши  все, о чем совсем и не догадывался. Я, в душе имел свой протест, но приходилось терпеть обиды, и во всем негласно соглашаться. Наверное, так учатся на своих ошибках многие на моем месте самые настоящие профессионалы-браконьеры. По сути дела  мы с ним ловили незаконными снастями, и это было в то время вполне нормально. Летние ночи в Сибири прохладные, поэтому я, проснувшись от холода у потухшего костра, и не обнаружив,  дяди Миши, стал негромко звать его, надеясь, что он отошел по нужде. Но, как бы я его не звал: даже кричал на всю тайгу, дяди Миши нигде не было. Вот тут-то я очень испугался, что он меня бросил и уехал без меня, отомстив мне за все мои вчерашние оплошности. Ярко светила луна, и я мог видеть отблеск реки где-то там внизу, откуда мы взбирались. Ревел я, довольно громко, спускаясь к берегу как придется с крутого склона, тормозя, руками хватаясь за ветки, чтобы не разбиться и улететь  в реку.
 – Ты что разорался? Рыбу всю распугаешь мне, - раздался знакомый и такой дорогой голос дяди Миши. Оказывается, он ночью пошел проверять переметы, и чтобы я подольше поспал, меня будить не стал, решил, что так будет лучше для меня. Посмеявшись надо мной он не забыл обозвать меня «бздуном» и что-то там о мужиках. Так я опять оплошал и не мог простить себя за малодушие, которое проявил при этом ночном кошмаре.
Но, жизнь продолжается. Сняв переметы, смотав шнуры, побросав улов, с десяток налимов на дно лодки, поплыли проверять поставленные на ночь сети. Рыбы было много: это и сорога, окунь, со щукой, гонявшие утром рыбу и влетевшие  в наши сети. Работы было много. Распутывая сеть, вытаскивая из нее рыбу, я переколол все свои пальцы острыми иглами плавников трепыхающихся окуней. Постоянно мне не везло в этом нелегком рыбацком промысле, но азартная душа не жалела своих пальцев пережив ночной стресс, безмерно была наполнена радостью за такое счастье познать и почувствовать на себе настоящую рыбалку.