На краю земли

Пролог (где-то за Ржевом)

Дорога на горизонте упирается в светлое закатное небо, на фоне которого, почти у самой земли, причудливо застыли темные облака. Я вдруг подумал о том, как было бы чудесно, если бы это были горы… Так внимательно смотрю вперед, убеждая себя в этом, что постепенно мелькающие по обеим сторонам дороги ели, березы, сосны, осины… сначала превращаются просто в деревья, затем сливаются в две бегущие по бокам грязно-серые полосы и, наконец, вовсе исчезают. Тем временем, горы все ближе, их верхушки покрыты снегом и чуть подсвечены сбоку розовым. Мне хочется, чтобы машина скорее перевалила через хребет и плавно покатилась вниз, к небольшому порту, заполненному разноцветными рыболовными судами, и заснеженному городу рядом. Солнце почти скрылось за фьордом, небо нежно-бледное, на набережной и вдоль дорог зажигаются первые фонари.

Из-за поворота навстречу выныривает рейсовый автобус, вверху, над лобовым стеклом ярко желтыми мерцающими огоньками обозначен номер, слева и справа от него – названия станций на совсем уж непривычном для меня языке. «Karlskrona - N;vrag;l», - успел прочитать, прежде чем автобус пролетел мимо, унося за собой по сухому асфальту змеящийся хвост позёмки.

Машина, наконец, добралась до перевала и я во все глаза разглядываю невысокие аккуратные домики, плотными рядами выстроившиеся вдоль прямых улиц. Окна, те, что смотрят в сторону моря, полыхают красным. Шпиль собора, словно серебряная иголка, воткнутая в карту, отмечает центр города.
Недолгий спуск и мы уже катим по центральной улице. Кручу головой во все стороны, разглядывая яркие витрины магазинов, приветливые вывески кафе и ресторанов, пешеходов, идущих по тротуару, оставляющих за собой невесомые клубы пара.

Какая-то детская радость просыпается во мне и, незаметно для самого себя я начинаю любить это место. И я точно знаю, что-то очень хорошее должно произойти со мной в этом городе. Обязательно произойдет!..

1
- Уже скоро мы, наконец, выпьем кофе! – от неожиданности вздрагиваю и, растерянно хлопая глазами, оглядываюсь по сторонам. Вдоль дороги все те же ели, березы, сосны, а за ними печальные перепаханные на зиму поля. Матюково, Сосунково, Свистуны, - читаю названия населенных пунктов и понимаю, что мы на Родине.

Машина принимает вправо и сворачивает к автозаправочной станции. Быстро, но с удовольствием курим подальше от колонок с топливом, поеживаясь от морозного ветра после уютного тепла автомобиля, и спешим на встречу с бодрящим напитком.

Захожу внутрь невысокого здания, становлюсь в очередь к туалетной кабине (общая для «М» и «Ж», ожидание обещает быть долгим) и оглядываю это странное заведение – клочок света и жизни, приткнувшийся у, кажется, бесконечной, тонущей в ночной мгле, дороги. На полу стоят пластмассовые бутылки с незамерзайкой, всевозможные масла, рядом развешаны скребки, щетки, тросы, а чуть поодаль находится нечто, назначение чего мне вообще неизвестно. Разворачиваюсь. За спиной на невысоких полках ровными рядами разложены печенье, шоколад, чипсы… В холодильнике - минеральная и прочая вода в пластиковых бутылках и алюминиевых банках. И все в таких маленьких, компактных упаковках... «М-да… Здесь явно не закупают продукты для семейного ужина».

Стеклянные двери то расползаются в стороны, то опять сбегаются, послушно впуская и выпуская спешащих людей. В основном все направляются прямиком к кассам, кто-то еще на ходу пьет кофе, другие заказывают сомнительного вида бутерброды и сосиски.

- Нет-нет, вот эту с горчицей, да… Держи, дорогая. А другую только с кетчупом. Еще немного, ага, спасибо.
- Пятая колонка, сколько с меня?
- Двойной эспрессо, возьмите, пожалуйста. Сахар и ложечки вон там, с краю.
- Катя, черт возьми! Позови же кого-нибудь на вторую кассу, не видишь, что я не успеваю…
И до меня внезапно доходит, что это Клуб.

Снаружи дует холодный ветер, но пока мы не двинулись дальше у меня еще один быстрый перекур. Женщина пытается открыть дверцу своей машины, с трудом удерживая в руках стаканчик с кофе и гамбургер. – Что ты здесь делаешь? Откуда и куда направляешься? Совсем одна, за несколько сот километров от столицы?

Бах! – Стаканчик падает на асфальт, брызги летят в разные стороны, пачкая твои брюки.
- Твою мать!  - злишься ты, и я расстроен вместе с тобою. - Да что ж это такое!.. – Чувствую, что ты на пределе, и вижу, как вслед за кофе с ощутимым ускорением в образовавшуюся лужицу приземляется котлета, а за ней и теплая еще булка. Нервно хлопает водительская дверь, ты быстро уезжаешь, оставляя меня размышлять, что у тебя не так…

Еще десятки уже совсем темных километров и мы останавливаемся, чтобы в очередной раз покурить, а заодно и размять ноги. Уже пять часов в пути, и мальчишки устали. Вяло пихают друг друга от нечего делать, а мне кажется, что мы уже так далеко от дома. Окурки здесь уже можно бросать под ноги или все-таки стоит донести до урны?..

Доехали. Лампа на крыльце освещает небольшой клочок утоптанной травы перед домом и несколько стволов деревьев. И все. Все остальное - непроглядная тьма, бесконечная ночь, поглотившая и землю, и небо. Устал, покормлю детей и в кровать.

2
Просыпаюсь и не знаю, который час – так темно в моей комнате. Еще бы немного поспать, но очень хочется курить. Дома в городе высунулся бы в кухонное окно, не открывая глаз, покурил бы быстренько и вернулся в постель досматривать утренние сны. А здесь не так… Здесь надо натянуть теплый свитер и куртку, прошаркать тапочками через холодный предбанник до входной двери, открыть допотопную задвижку и…

«Круть!..» - невольно вырывается у меня молчаливое восхищение. Вчера ведь все было совсем по-другому. Вокруг был густой, непролазный лес на много километров вокруг. А сейчас… Сейчас я заглядываю за небольшой, покрытый инеем пригорок, что совсем рядом с домом. Взгляд проскальзывает между черных стволов деревьев, продирается сквозь иголки молодых сосен, а затем, разогнавшись, несется к дальнему седому перелеску, который кажется, мне уж совсем недостижимым… Там узким красным щитом солнце начинает не спеша приподнимать ночное небо. Вокруг абсолютная позднеосенняя тишина. Так тихо… И так пусто. И так похоже на смерть. Я вздрагиваю, не то от прокравшегося под одежду утреннего холода, не то от собственных мыслей. Неужели я так быстро постарел? И ведь даже не заметил…

3
Завтрак не так воздействует на меня, как на мальчишек. Возможно, из-за того, что мой завтрак – только чашка крепкого сладкого кофе и сигарета. А для них на столе: каша, яйца, колбаса, хлеб и сыр. Поэтому почти мгновенно ребят начинает распирать разбегающаяся по телу энергия. Сегодня, перелившись через край, она понесла их вниз, в гараж, где заставленное ящиками с поздними яблоками дремало черное пыльное чудище. Чудище следовало разбудить. Растопырив все свои четыре лапы, оно сначала терпеливо глотало через вставленную в глотку воронку магическую жидкость, потом позволило себя оседлать, немного поворчало, а затем рвануло из своего убежища наружу.

- Это Квадрик. Не хотите прокатиться?
Чуть склонив голову на бок, с любопытством разглядываю нового знакомого. Мне он напоминает жука (думаю, скарабея) и я с улыбкой представляю себя на нем верхом. Возможно, мне и хочется, но нет, пожалуй, все-таки нет…
- Спасибо, может быть, в другой раз, - отвечаю неуверенно

Слава Богу, никто меня не уговаривает. Мальчишки наскоро натянули шлемы и с шумом укатили по засыпанной сухими листьями грунтовке. Глубоко затягиваюсь сигаретой и, задумавшись, смотрю им вслед. Чувствую, что мне грустно оттого, что я остался.
Кажется, не прошло и пятнадцати минут, как ребята один за другим врываются в дом.
- Уже накатались? - удивленно спрашиваю, выглядывая из натопленной кухни.
- З-замерзли, - отвечают. Стучат зубами, растирают носы и уши непослушными пальцами. Про себя улыбаюсь. - Нет, я не старый, я мудрый.

4
Закидываю в кастрюлю последнее и наблюдаю, как мальчишки суетятся. Раскладывают на столе тарелки, приборы, режут хлеб. Проголодались. Устанавливаю кастрюлю в центре, народ подтягивается. Время обеда. Слышу будничный разговор хозяев, и в мою жизнь врываются незнакомые звуки, за которыми неведомые пока еще поселения: Пустошка, Себеж, Идрица… Совсем как новые континенты в какой-нибудь компьютерной игре. Так, за что пьем?..

5
Сын шагает рядом, увлеченно рассказывая мне об их с друзьями новой игре, в то время как я, опустив голову, смотрю на его ботинки. Я думаю, что он слегка косолапит, и что я его очень сильно люблю. Он продолжает болтать на ходу, а я ловлю себя на том, что мне действительно интересно и я очень-очень хочу понять его. Дошли до озера и остановились у самой воды. Удивительное дело - реальные волны, проскальзывают сквозь густой камыш и размеренно накатывают на песчаный берег. Впервые такое вижу, ведь озеро, в общем-то, не такое уж и большое. Может, глубокое?

- Смотри, здесь девочка утонула, лет восьми-девяти, - комментирую, разглядывая аккуратно стоящие не далеко от воды одинокие розовые пляжные тапочки.
- Ага, - радостно подхватывает сын, они тут еще с прошлой весны!..
- Бедняжка…
- Ага…

6
Вчера была зима, а сегодня настоящая золотая осень. Возможно ли, что времена года здесь чередуются в обратном порядке? Почему бы и нет?.. Идем вместе сыном к подвешенной между двумя березами лавке-качелям. Садимся и, поочередно отталкиваясь ботинками от нашедшей здесь покой автомобильной покрышки, разглядываем небольшой пруд прямо перед нами. Через пару дней на том его берегу появится Лидер - загадочный и полосатый, удивительно смелый. Он придет со стороны болота, мягко перебирая маленькими лапками, вопросительно  заглянет мне в глаза своими серыми, и я так же молча отвечу, что вот сейчас у меня все хорошо.  Потом мы накормим его остатками курицы и неудавшимися котлетами. А пока зачем-то идем лупить лед старой шваброй, которую кто-то заботливо повесил на дерево. Вылавливаю рукой отколовшуюся льдинку и с удовлетворением замечаю: «Ну, сантиметра полтора толщиной, не меньше». Интересно, я становлюсь младше, или сын взрослее, когда мы рядом?..

7
Этим воздухом не достаточно просто дышать. Его хочется хватать ртом, как рыба, выброшенная на берег или пить огромными жадными глотками. А когда почувствуешь, что внутри уже почти не осталось места, садишься на углу лавочки и, отвернувшись в сторону, воровато, по чуть-чуть смакуешь, перекатывая во рту до тех пор, пока не начнут один за другим раскрываться все оттенки вкусов. Пряный - прелой травы и листьев, чуть горьковатый – хвои, глубокий и вязкий – влажной земли и коры деревьев.

8
- Ну, что, поехали? – Дверь в комнату распахивается, и я начинаю догадываться, что меня ждет. – Ребята покатались, теперь и мы! Проедем-ка вокруг озера.
– Ты серьезно? – Выползаю из-под одеяла, откладывая компьютер, а с ним и мысли, в сторону. - Ладно, только вот надену что-нибудь сверху… Блин, не отвертеться… А еще и озорной такой огонек в его глазах. И как же все-таки хочется! Лихорадочно напяливаю штаны и куртку и выскакиваю наружу. Знакомое чудище меня уже ждет и хитро подмигивает фарами. Знало ведь, что еще встретимся…
- За эти штуки держаться, да?
- Да, - качает головой, потому что за шумом мотора уже ничего не слышно. Да еще и шлем у меня на голове. Дернулись и погнали. В боковом зеркальце вижу собственную рожу – выгляжу смешно, но так довольно.

Но почти сразу воздух начинает бить в нос сначала с удвоенной, затем с утроенной силой, все быстрее и быстрее, чем выше становится скорость. И я не успеваю глотать его. Несемся по, кажется, заброшенной дороге, где по обочинам позабытые дома и опустевшие поля.
- Бывшая свиноферма, а вон там когда-то был коровник… - Ветер срывает слова с губ, и те кубарем скатываются вниз и им уже не успеть за нами. Киваю головой, а сам, тем временем, вспоминаю Карпаты из окна поезда.

Как же давно я мечтал нестись вот так же по незнакомым мне местам! Но куда бы я несся? К своей мечте, к неизведанному мною, маленьким мальчишкой еще? К чему? Ветер хлещет в лицо и, вероятно, он виною, что из глаз текут слезы.

Мимо остаются деревни, каких я еще никогда не видел. Дикие, неприветливые, настороженные. Здесь была война, и она не ушла. Скоро мы заблудимся и, прорывая на нашем маленьком танке узкую колею, покатим, как ни в чем ни бывало мимо заросших травой окопов и блиндажей. 
- На этой стороне озера – немецкие. На другой – наши.

Я таращусь. Под этим низким, свинцовым небом, среди мертвой травы и листьев все до сих пор так реально. И я чувствую, мне все равно кто где. Мне бесконечно жаль. Я больной?..

9
Странный я все-таки человек. Я умудряюсь полюбить, причем совершенно искренне и немного наивно, любое место, в котором оказываюсь. Вот и сейчас, шагая по влажной листве к дому, я смотрю на молодые березки, что пытаются о чем-то дошелестеть последними листьями, на такой знакомый уже сосновый борок прямо перед крыльцом, я слышу дятла (звукового онаниста, как мне недавно разъяснили) и непроизвольно улыбаюсь. И я не знаю кому или чему эта моя улыбка.

Сегодня последний день. Небо слегка хмурится, временами роняя на землю редкие капли. Уже хочется вернуться домой. Куда?..

Ноябрь 2014