Худ. зарисовка. Утро. Дикий пляж

Вот она - картина, словно нарисованная пастельными мелками. На песчаном пляже дремлют одинокие туристические палатки, тусклыми пятнами виднеющиеся на желтоватом ракушечнике. Тихий всплеск каждой набегающей волны улетает в сторону затуманенных светло-зеленых холмов, отражается от размытой линии горизонта и зависает в солоноватом пустом воздухе. Тишина.

Светло-серый худощавый силуэт отчалил от голубого тента и, чуть согнувшись, поплыл вдоль берега. Окрестности прорезал звонкий ля-минор маленького деревянного инструмента, послышались знойные мотивы крошечной гавайской гитары. На безлюдном тихом береге музыка, как непослушный, бурный ручеек, текла в сторону моря, навстречу светлеющему небу.

Однако, ритмичная, бойкая, чуть развязная мелодия явно не соответствовала ссутулившемуся угрюмому исполнителю. Лицо было недвижимо, и все тело будто окоченело от утреннего холода. Механическими, острыми движениями сухая кисть продолжала резко бить по дребезжащим струнам. Девушка села на рыхлый песок и не переставала монотонно играть, пока даже тень улыбки или наслаждения не посетила её смуглого лица. Длинные, угловатые пальцы с каждым новым ударом безжалостно резали и пилили ноющие медные нити, отчего весёлые мотив приобретал суровое, ледяное звучание.

Розово-сиреневое небо на востоке медленно начинало истекать кровью, а через пару минут кто-то нажал на спусковой крючок. Огненной вспышкой револьвера первый луч июльского солнца пронзил невинный мир холодной гармонии, и в тот же миг застывшее, как полотно пейзажа, мироздание взорвалась сотнями ароматов, тысячами красок, миллионами звуков. Жесткие колючие кустарники загудели изнутри медно-духовыми, птицы зазвенели на высших регистрах клавесина, на смену тишине пришел хаос, на смену мертвого безмолвия - возбужденное оживление.

Последний звук сорвался с кончиков пальцев и, повиснув в воздухе, растаял в слепящем пламени звезды.